Я не собиралась идти к главной улице. Всё равно подходы к неё были запружены народом, даже на крышах сидели зеваки. Судя по отрывистым словам из толпы, Трэвис с невестой должны былм вот-вот проследовать по этой улице к левадам и выбрать лучшего коня в подарок избраннице. Однако так уж вышло, что мы всё время сворачивали в середине города и пришлось признать — мне хочется увидеть Трэвиса. Хотя бы убедиться, что кольцо при нём.
— Сюда, — Гилберт направлял меня по лабиринту улиц, оберегая от зевак. — Поднимайтесь-ка сюда.
Мы забрались на крышу зернохранилища. Столпившиеся и на ней зеваки потеснились, увидев рослую фигуру Гилберта, и мне открылась главная улица.
Ветер трепал знамёна, дома были украшены цветами, по всей длине улицы стояли воины в начищенных доспехах. Я услышала, как вздохнул за спиной Гилберт, ощутила его сожаление и что-то похожее на зависть. Сердце сжалось. Повернись всё по-другому — и он шёл бы по этой улице за мной, в парадном доспехе и с сияющим копьём, а не стоял бы в толпе в чужих обносках.
Я достану этот проклятый камень во чтобы то ни стало. Не только чтобы спасти Рая. Мы дадим достойную жизнь всем нашим людям и Гилберту первому.
Меж тем затрубили трубы, закричали герольды, в толпу полетело серебро: жених и невеста выехали из дворцовых ворот. Наконец я увидела обоих: на породистых лошадях, чьи крупы были накрыты покрывалами с княжеским гербом, в расшитых золотом плащах. Я присмотрелась к невесте и чуть не ахнула — Агата, фрейлина княгини! В моём свадебном покрывале, которое я усердно вышивала столько лет!
В груди поднялась волна возмущения. Служанка?! Впрочем, почему нет? Прислуживать княгине кого попало не берут, в её свите — девушки из лучших семей, особы благородной крови.
Знала бы я, не доверила бы Агате ухаживать за Трисом после драки с Раем… Впрочем, память подсовывала одно воспоминание за другим: обида Агаты из-за нашей помолвки, мелкие ссоры за шитьём, и наконец, смущённый взгляд Рая, когда зашла речь о том, кто спит в покоях Триса… Меня обожгло запоздалой ревностью и обидой. Похоже, Трис частенько виделся с Агатой за моей спиной, а княгиня держала её поближе на случай, если «змеиная девка» не оправдает надежд…
Трэвис поднял руку, приветствуя народ, и солнце вспыхнуло зеленоватой искрой. Камень был при нём. Ревность рассеялась, как зола по ветру. Последний всплеск — и больше не осталось чувств ни к Трэвису, ни к Агате, ко всей княжеской семье.
На миг мелькнула шальная мысль: призвать драконов, в суматохе сорвать с Триса перстень и на драконах же улететь… Нет, ребячество какое-то. Трэвиса мигом сгребут в охапку вместе с Агатой, укроют за стеной щитов. Нужно ждать и наблюдать.
Когда счастливая пара проходили под нами, я не удержалась и протиснулась к самым перилам. Да, перстень был на месте — на правой руки Трэвиса сияла зелень, оправленная в золото. Я сжала кулаки. Кем надо быть, чтобы снять украшение с умирающей женщины? Знать бы, кто это сделал — князь, княгиня или кто-то из слуг?..
Из размышлений меня вырвал пронзительный женский крик, перекрывший даже славословия молодым:
— Ис! Иса! Вот ты где!
Я ахнула, сжалась, отпрянула, но толпа сзади не позволила ступить ни шагу. А невидимая женщина продолжала вопить откуда-то из людского моря внизу:
— Иса! Да повернись же ты! Ис!
Трэвис вздрогнул, принялся шарить взглядом по толпе. Поднял голову и на миг встретился глазами со мной.
Я резко повернулась, боком ввинтилась в толпу, а там уже верный Гилберт ухватил за руку и вытянул меня, как вытаскивают запутавшуюся в кустах лошадь.
— Бежим отсюда! — прошептала я.
— Нельзя бежать, — так же тихо уговаривал он меня. — Смешаемся с толпой. Вас не узнать в этом наряде, кто-то наверняка ошибся…
Сердце колотилось, платье прилипло к спине. Мы спустились вниз, втиснулись в какой-то переулок, где я обессиленно прислонилась к стене, а Гилберт встал, закрывая меня от посторонних глаз и почти касаясь широкими плечами стен.
— Он видел меня, он знает, что я здесь, — бормотала я. — Что делать? Кто мог меня выдать?
Постепенно страх схлынул. Я осторожно прислушалась к пространству — угрозы как будто не было. Толпа бушевала от радости, местами вспыхивало недовольство к закрывшему зрелище соседу, но непохоже было, что кто-то ищет нас, чтобы схватить.
— Я такая глупая, — улыбнулась я. — Прости, Гилберт. Ладена снова делает меня трусливой девчонкой. Ты прав, наверняка кто-то ошибся.
— Вы молоды, госпожа, простите мне эту дерзость. Будьте снисходительны к себе.
На обратном пути я подняла лицевое покрывало до самых глаз и низко склонила голову. Однако это меня не уберегло.
— Иса! Вот же она!
Быстро простучали по мостовой ноги в сандалиях, в рукав вцепились чужие пальцы. Похолодев, я обернулась и я увидела перед собой женщину из каравана Джумара.
— Иса! Я тебе кричу, кричу! Не узнала? Или обиду держишь? А мы как дошли до Отрогов, Сона сказала: зря я их прогнала, как они там, в песках! Идём, идём! У нас чай свежий, изюм, пахлава! Идём, и мужа бери! — Присмотрелась к Гилберту и мотнула головой: — Погоди, ты вроде с другим была! Ай, Иса, уже нового нашла!
— Он не муж, а… охранник мой. И он не любит сладости. — Как же зовут эту женщину? Айгуль, точно. — А у тебя ребёнок должен был родиться, верно?
— Верно, верно! Он тут со мной! Идём, идём, расскажешь, как спаслась, мы все за тебя боялись! Даже искали вас потом, когда вернулись откапывать товары… А муж-то где твой? Ай, что я тебя на дороге спрашиваю, идём, сядем, чаю нальём и поговорим!
***
— Как ты узнала-то меня? — спросила я, шагая с ней к постоялому двору — побогаче чем тот, где остановились мы.
— Так по накидке! Это ж я тебе отдала, забыла? Её моя тётка носила, потом сестре двоюродной отдала, а та мне подарила, ей муж получше купил… я эту накидку где хочешь узнаю!
Я только головой покачала. Я-то наивно думала, что наряд послужит надёжным укрытием… Кто мог знать, что караванщики тоже окажутся на празднике!
— А Сона тоже здесь? — спросила я. Идти на чаепитие внезапно расхотелось.
— Здесь, здесь! Идём, она на тебя зла не держит и ты на нас не держи!
У входа я обернулась к Гилберту:
— Кажется, тебе придётся немного поскучать. У орзрумцев мужчины и женщины едят отдельно.
— Не беспокойтесь. Я пока кое-что разузнаю.
От него исходило беспокойство и странная обречённость. Я коснулась его руки и удивилась, как напряжены мышцы.
— Ты подозреваешь, что нас всё-таки узнали?
— Не волнуйтесь, госпожа, — повторил он. — Но надо кое-что проверить. Постарайтесь задержаться здесь как можно дольше. Среди караванщиков вас точно не будут искать.
Я колебалась. Гилберт явно что-то скрывал. Но что?
— Я не чувствую угрозы, — сказала я. — Впрочем, здесь не разберёшь, столько народу… Будь острожен, прошу тебя. Тебя узнают быстрее, чем меня, любой охранник может вспомнить воина с севера!
— Доверьтесь мне, госпожа. И не уходите отсюда без меня, — сказал Гилберт и растворился в толпе.
***
— Горе матери сильнее реки по весне, — сказала Сона, беря в руки плоскую чашку без ручек. Душистый кипяток остывал в ней мгновенно. — Горе ослепило меня. Я не должна была прогонять тебя в пустыню. Не знаю, найдётся ли в твоём сердце место для прощения.
— Я никогда не желала зла тебе и твоей семье и не желаю сейчас. — Я тоже подняла чашку и отпила глоток, скрепляя перемирие. — Забудем прошлые обиды.
— Как ты спаслась? Приютили бактран? Смотрю, неласковы они к тебе были, даже одежды новой не дали… Что делаешь там?
— Ячмень ращу, — ответила я, тая улыбку.
— Ячмень! Ай, Иса, хорошо сделала, что ушла от них! Такая белоручка и зерно растит! Твоими руками вышивать надо серебром да золотом, а не зерно перебирать!
«У тебя я вовсе шерсть чесала» — язвительный ответ замер у меня на губах. Не время было вспоминать обиды, только отпустив их.
— Говорят, вождь бактран вернулся, — продолжала Сона. — Видела его?
— Где уж мне, — усмехнулась я. — Моё дело — поля. Пойду я, Сона, время позднее. Спасибо тебе. И… ты не болтай, пожалуйста, что встречалась со мной, хорошо?
— Ни словечка ни скажу. Помню, что у вас с кем-то из ладенских размолвка вышла. Муж твой вон даже не показался здесь! Никому о тебе не скажу.
— Спасибо, Сона. Пусть будет лёгким твой путь.
***
Мы проболтали до позднего вечера, на улице стемнело. В этой части города не горели фонари, но то и дело кто-то проходил с факелом, озаряя приземистые домики и фигуры гуляющих. Я оглянулась в поисках Гилберта и тревога немедленно сжала сердце — его не было.
— Где твой сторож? — спросила Айгуль, вышедшая меня проводить. — Эй, где парень, который с ней был?
Мужчины, сидевшие с трубками у входа, качали головами и пожимали плечами. В воздухе разливалась угроза, теперь я её чувствовала. Но распознать её источник не удавалось.
Пока я оглядывалась по сторонам, из переулка вышли четверо стражников. Я отступила к стене, опустила голову, уступая дорогу и мысленно благодаря ночную тьму и орзорумский наряд. Один из стражников окинул меня небрежным взглядом, и они прошли дальше.
Сердце стучало, и я едва сдержала радостный крик, когда следом за стражей вышел Гилберт.
— Идёмте, госпожа.
— Всё хорошо? Патруль меня не узнал. Значит, и Трэвис не распознал меня в чужом наряде?
— А вы бы не хотели его увидеть?
— Нет, Гилберт. Я тебе столько раз твердила: он отправил Рая на казнь, а меня — в изгнание. И перстень просто так не отдаст. Куда мы идём?
— Другой дорогой. Здесь безопаснее.
По нервам ударило тревогой. Я остановилась и вцепилась Гилберту в рукав:
— Подожди! Впереди опасно!
— Я только что проверил, госпожа. Там нет врагов. Идёмте.
Я нерешительно шагнула в тёмный проулок и снова остановилась — вокруг замелькали тени. Я шарахнулась назад, но Гилберт подтолкнул меня в темноту.
— Он не причинят вам вреда, госпожа!
Стражники — те самые, что разглядывали меня перед постоялым двором — окружили меня быстрее, чем я сообразила бежать.
— Исабель ван Дейль, следуйте за нами, — произнёс старший из них.
Я вскинула голову и мысленно собрала силу в упругий сгусток.
— Я никуда не пойду.
— Его высочество Трэвис знает, зачем вы пришли. Он готов отдать вам это. Следуйте за нами.
Мои чувства кричали о лжи. Я позволила силе высвободиться. Двое стражников отлетели к стене. Гилберт положил мне руку на плечо, я не смогла ударить, и этой заминки хватило, чтобы меня схватили за запястья и сомкнули кандалы. Я мысленно усмехнулась — что мне цепи! Но сила, вместо того, чтобы вылететь упругой волной, лишь слабо трепыхнулась.
Меня подхватили под локти и повели по улице. Сзади говорил что-то успокаивающее Гилберт; я не слушала, ошеломлённая, раздавленная. Что с моей силой? Мы вышли на освещённую улицу, и на моих запястьях полыхнули самоцветы — вместо кандалов меня заковали в наши с Раем старые браслеты. И на этот раз они были заклёпаны так, что не сбросишь.
— Осторожнее с госпожой Исабель! — твердил сзади Гилберт. — Вам не причинят вреда, госпожа, клянусь своей честью!
Я не оборачивалась. Честный воин снова недооценил Трэвиса. Я не сомневалась, что, пока я пила чай с Соной, Гилберт встретился с княжичем. Что он сказал Трэвису и какой получил ответ — да какая разница! Впереди светились окна дворца, и я была уверена — меня не ждёт ничего хорошего.
Глава 7. Во дворце
Снова меня вели по украшенным коридорам, снова мои шаги отдавались под мозаичными сводами. Только в этот раз суд должен был свершиться не над Раем, а надо мной. Меня втолкнули в тесную комнату с небольшим окошком и заперли дверь.
Первым делом я попыталась сорвать браслеты, но безуспешно. Сила вяло ворочалась внутри; я ощущала её, но никак не могла собрать. Быть может, если успокоиться и подождать, удасться выбраться. Всё-таки мы носили эти браслеты долго, сила самоцветов могла истощиться, да и я была не та Ис, что боялась лишний раз открыть рот.
Щёлкнул замок, и вошёл Трэвис. Я выпрямилась и вскинула голову. Если думает, что я буду просить пощады, зря надеется. На правой руке сверкнул перстень, и сердце ухнуло вниз. Если он попросит в обмен за камень… что-то немыслимое — смогу ли я отказать?..
— Счастлив принимать в гостях ларскую королеву, — бросил Трэвис, усаживаясь на единственный стул. Я сесть не успела. — Да, Иса, до меня дошли слухи от торговцев-кочевников, а потом я узнал в битве твоего братца — или вернее будет называть его твоим любовником? Скажи, как это — лежать с крылатым парнем? Сколько лет вы делили постель, пока я звал тебя своей невестой?
— Всяко меньше, чем Агата спала в твоих покоях, — ответила я. — Я жалею, что хранила себя столько лет. Ты не заслужил ни моей любви, ни верности.
— Я мужчина, знаешь ли, не могу ждать свадьбы, чтобы развлечься… Но к демонам! Гил сказал, что тебе нужно. Признаться, я и не надеялся, что он тебя отыщет. Выгнал за длинный язык и забыл. Но всё сложилось, как нельзя лучше. Этот честный дурень не только вернулся сам, но и привёл тебя.
— Что ты ему пообещал?
— Ничего. Он уверен, что я либо женюсь на тебе, либо заключу дипломатический союз. Вы теперь наши соседи с юга, так? И хорошо бы нам договориться о торговле и всём таком — тебя же не зря учили, правда?
Он покачивался на стуле, сплетя пальцы, и камень поблескивал при каждом движении.
— Буду краток. Мне не нужны соседи на юге ближе Орзорума. Моему отцу тоже. Поэтому ты останешься здесь, а Гил отвезёт в развалины требование убраться из пустыни. Уходите в горы, куда хотите. Как только руины опустеют, отпущу тебя и даже колечко отдам.
— И не стыдно было снимать перстень с умирающей?
— Мне было пять лет, как и тебе, если ты забыла. Спроси у её светлости, чем ей приглянулся камень. Ну так что — напишешь своему любовнику письмо? Или это сделаю я?
Я смотрела на него, стараясь выиграть время. Выходит, главного Трэвис не знал: что Рай в беспамятстве. Значит, можно попробовать выкрутиться.
— Это наша земля, и мы никуда не уйдём. Представь, если бы император прислал вам приказ переселиться!
Глаза Трэвиса вспыхнули, и я перевела дыхание. Мне удалось его зацепить.
— Тэрвис, Ларское королевство погибло в огне. Люди, что живут там сейчас, чудом спаслись. Каждый потерял близких и друзей. Нам не нужна новая война — ни с людьми, ни с драконами.
— Восстание драконов тоже никому не была нужно, так? Но избежать его вы не смогли. Нет, Исабель. Нам не нужны дрессировщики ящеров под боком. Кто поручится, что они не взбесятся снова и не нападут в этот раз и на Ладену?
— Я поручусь, — твёрдо сказала я. — Наши предки совершили ошибку. Переоценили себя. Мы этого не допустим.
— Слова, Иса, слова! Они ничего не стоят. Так что — напишешь Райнарду?
Я медленно кивнула. Буду тянуть время, пока не придумаю что-нибудь.
***
За окном медленно темнело. Я то мерила шагами комнату, то садилась и бралась за перо, чтобы сразу отбросить. Я не знала, что делать.
Написать Тиррену? Трэвис, разумеется, прочтёт письмо, а мне и в голову не пришло договориться о шифре. Да и что я напишу? Попрошу прислать войско, которое перебьют на подступах к Ладене?
Попробовать обмануть Трэвиса? Спрятать людей в подземельях, сделать вид, что руины опустели?.. Может сработать, но я потеряю время. Драгоценное время, которого оставалось всё меньше и меньше. Не у меня — у Райнарда.
Подкупить кого-то из охраны? Гилберт говорил, многие верны мне. Гилберт… Имя отозвалось горечью. Вот же честный дурень! Хотел, как лучше, а оказался предателем. И я не лучше — не угадала, откуда ждать беды. Мрачная решимость Гилберта могла быть связана с чем угодно, а читать мысли я не умела.
Я всё же подошла к двери и постучала. Засов сдвинули, в небольшую щель просунулось острие копья.
— Принесите воды, — потребовала я.
— Не положено, — дверь захлопнулась.
Я уставилась на деревянную резьбу. Глупо было надеяться, что Трэвис приставит к моей двери не самых верных слуг. Да и чем я собралась подкупать стражу? У меня ничего не было, ни денег, ни украшений.
Я прикусила губу и топнула ногой от досады. Хороша из меня королева! И правда годна только шерсть чесать и ячмень растить!
Дверь снова распахнулась. Трэвис вернулся, но не один. За его спиной стояла княгиня.
— Здравствуй, Исабель, — её голос звучал мягко и ровно. Будто не было суда и казней, будто сейчас я не была пленницей.
Я не поднялась ей навстречу. Приветствовала лёгким кивком, как равную.
Княгиня оценила мой жест:
— Рада видеть ларскую королеву в нашем доме. Я смотрю, Трэвис был немного резок в разговоре, — она кивнула на чистый лист передо мной. — Но давай подумаем вместе. В пустыне вы обречены. Засухи, пылевые бури… Для твоего народа будет лучше переселиться в горы. Там прохладнее, земли плодороднее и чаще идут дожди.
— И вы полагаете, что эти сказочные земли никем не заняты?
— Используйте драконов, чтобы отвоевать их.
Я приподняла бровь и откинулась на спинку стула. Ах, лучше бы это было кресло! Трудно изображать превосходство, сидя на жёстком сиденье. Но я старалась.
— Вы предлагаете истребить горные племена, в то время как у нас есть земля и силы сделать её плодородной? Нам это не подходит. Мы останемся на земле, которую столетиями возделывали наши предки. И ещё одно. Мы не хотим войны ни с Ладеной, ни с Орзорумом. Но если вы не отпустите меня, Райнард явится сюда с драконами, и пустыня украсится новыми руинами. Вы видели, как погибло Ларское королевство. Желаете повторить его судьбу?
Воцарилась тишина. Я искоса наблюдала за княгиней с Трэвисом и беззвучно благодарила судьбу, что Гилберт не сказал о болезни Рая. Всё же законченным предателем он не был. Навредил из лучших побуждений.
— Райнард этого не сделает, — сказал княгиня. — Ведь тогда ты тоже погибнешь.
— Драконы узнают меня даже в браслетах и не тронут, — заявила я с уверенностью, которой не ощущала. — А вы — погибнете все до единого.
— Да что за демонщина! — вскрикнул Трэвис. Пересёк комнату и тряхнул меня за плечо. — Вы уберётесь у нас из-под носа с драконами или без! Нечего мне зубы заговаривать!
Я пошатнулась от его толчка, бессознательно прикрыла руками живот и кожей ощутила цепкий взгляд княгини.
— Как ты переменился, Трэвис, — холодно сказала я, высвободившись из хватки. Поднялась и отошла к окну. — Раньше ты себе такого не позволял. Не иначе, Агата плохо на тебя влияет.
— Ты тоже изменилась, Исабель, — ответила за него княгиня.
Её взгляд ощупывал мою фигуру, я с трудом удерживалась, чтобы снова не скрестить руки на животе. Не стоило давать ладенцам такое преимущество.
— Пожалуй, мы совершили ошибку, отведя ларской королеве такие покои, — продолжала княгиня. — Я помню, как ты призвала дракона к эшафоту, Исабель. Тебе нельзя доверять. Даже в браслетах.
— Я знаю, какая комната ей подойдёт, — ухмыльнулся Трэвис. — Идём, глупышка Ис. Я тебя провожу.
— Посади её под восточную башню, — сказала княгиня с мягкой улыбкой. — Там она точно ничего не выкинет.
По хлопку ладоней вошли стражники. Меня снова вели по коридорам и лестницам — вниз. Здесь стены не были украшены мозаикой, а полы не устилали ковры. Стражник зазвенел ключами, отпирая обитую железом дверь, и я с ужасом поняла, что оказалась в темнице.
Низкий потолок давил, сырые каменные стены, казалось, навек отрезали меня от мира. Я оглядела крошечную каморку с охапкой соломы в углу и плошкой, в которой тлел фитиль, и сердце сжалось в тревоге.
***
Крошечный язычок пламени дрожал, угрожая потухнуть в любой момент. Я сидела перед ним на соломе и смотрела, не отрываясь. Сознание Рая выглядело так же — слабый огонёк, и я боялась думать, что будет, если он потухнет. Погибнет Рай или превратится в неуправляемое чудовище? Я тряхнула головой, отгоняя мысли, и попыталась сосредоточиться. Браслеты рассеивали силу, но я верила — если проявить терпение, всё получится.
Правда, как выбраться, я всё ещё не представляла. Я могла раскидать стражников, но как открыть дверь? Обрушить на город драконов, сжечь невиновных?.. Нет, такого я не могла позволить даже ради спасения собственной жизни.
«А ради Рая?» — прошипел внутренний голос. Я застонала сквозь зубы и зажмурилась.
В углу зашуршало, и я испуганно подобрала ноги. Крысы? Шорох перешёл в скрежет, я оглянулась и увидела, как дрогнула стена.
Как зачарованная, я наблюдала, как ширится щель между камнями. В образовавшемся проёме появилась фигура в тёмном плаще с низко надвинутым капюшоном. Под плотной тканью тускло светился фонарь. Плащ распахнулся, фонарь осветил темницу, и я с изумлением узнала княгиню Эрминию.
Я поднялась, она снова упёрлась взглядом мне в живот, и на этот раз я не удержалась: отступила назад и прикрылась.
— Ты ждёшь ребёнка, — уверенно заявила княгиня. — Что же привело тебя к нам в таком состоянии? Изменила Райнарду и он тебя выгнал?
Я задохнулась от возмущения, не смогла возразить, но, видимо, всё отразилось на лице. Княгиня кивнула и чуть улыбнулась:
— Вот оно что. Значит, ваша любовь по-прежнему крепка, и раз ты оказалась здесь одна, значит, в Ларском королевстве стряслась беда. Тем более, тебе нужен перстень погибшей королевы…
Она прошлась взад-вперёд.
— Что ж, я в непростом положении. Ты моя воспитанница, бывшая невеста моего сына, к тому же ждёшь ребёнка. Надо бы тебя пожалеть, а?
Я молчала.
— Но ты — прямая угроза Ладене, Исабель. Мы не сможем спать спокойно, пока вы прикармливаете драконов у нас под боком.
— Они не нападут, вы это знаете! Они достаточно умны, чтобы не охотиться на людей. Все эти годы вы лгали нам о нападении на караван! Драконы атаковали только город.
— Попробуй объясни это людям!
— Мы поможем вам со строительством дорог и орошением полей, и люди перестанут бояться.
— Да у тебя на всё есть ответ.
Она кружила вокруг меня — бесшумно, как огромная летучая мышь.
— Впрочем, оставим пустые разговоры. Скажи мне, Исабель, скажи честно: зачем ты пришла? Зачем тебе перстень?
Я молчала. Если в Ладене узнают, что Рай болен и некому повелевать драконами, с них станется послать войско снова. И Ларское королевство будет уничтожено снова — на этот раз людьми.
— Впрочем, я догадываюсь, — вкрадчиво продолжала княгиня. — Раз самоцветы имеют над вами власть, — она кивнула на браслеты на моих руках, — значит, перстень нужен тебе не как красивая безделушка. А ещё я помню, как Райнард смотрел на тебя. Он бы скорее расстался с жизнью, чем отпустил сюда одну. С ним творится что-то очень неладное, я угадала?
В груди поселилась холодная пустота. Я прикусила губу, прикрыла глаза и попыталась собрать остатки силы. Я не хотела никому причинять вреда — но выхода нет. Я убью княгиню, уйду тайным ходом, по которому она пришла, а там — будь что будет.
— Пятнадцать лет учила тебя, что нет ничего ценнее семьи, — проговорила княгиня. — Семья — самое дорогое, что есть у женщины. Ты пришла сюда ради Райнарда, ради вашей семьи. Я не могу тебе навредить. Уходи. Этот ход ведёт к городской стене, к неприметной калитке. Будешь умна — не попадёшься.
Я смотрела на неё, не в силах произнести ни слова. Что это? Обман? Ловушка?
— И вот ещё, — княгиня протянула мне крохотный свёрток, и я ахнула, увидев перстень. — Трэвис отчего-то особенно крепко спит сегодня. Верно, перебрал вина перед сном.
— Зачем… вы помогаете мне?.. — выговорила я.
— С Трэвисом творится неладное с того дня, как драконы снова стали летать над пустыней. Полагаю, камень этот непростой, и лучше ему вернуться к законным владельцам. Я спасу свою семью, Исабель, а ты — свою.
— Вас накажут.
— Меня? — она вскинула голову и улыбнулась. — Пусть попробуют. Я объясню, чем чревата ссора с драконьим королевством. Если камень не выжег Трэвису последние мозги, он вспомнит, как несладко ему пришлось в последнем походе. Иди же! Скоро рассветёт.
Я сунула свёрток за пазуху и скользнула к расщелине. Остановилась, обернулась через плечо:
— А Гилберт?
— Ждёт тебя у выхода с лошадьми и корит себя за доверчивость. Сама решишь, как с ним поступить.
— Спасибо вам, — прошептала я и бегом бросилась по узкому лазу.
Глава 8. Связь времён
— По рецепту надо всего два грана, значит, тратить весь камень не придётся, — Тиррен сноровисто взвешивал на аптекарских весах порошки и отмерял капли. — Это хорошо — вдруг ещё понадобится.
Выглядел он так невозмутимо, будто не его только что снова пытались свергнуть, обвинив, что сжил со свету законного короля. В другой раз я бы посмеялась, что нельзя отлучиться без того, чтобы Тиррен не навлёк на себя народный гнев, но сейчас была слишком взволнована.
Зато Гилберту выдержка не изменила:
— Хорош наместник, что не может удержать власть…
— Помолчите-ка, молодой человек! — важно отозвался Тиррен. — Не моя вина, что люди успели полюбить короля-дракона до того, что не могут без него и недели…
— Помолчите оба! — не выдержала я. — Не хватало, чтобы Тиррен ошибся!
— Я не ошибусь, — заверил Тиррен и задержал камень в ладони, прежде чем бросить на весы. — Право, жаль его портить! Говорили, что топазы накапливали силу владельца. Как знать, может, вашего жениха так шарахнуло из-за этого? До поры до времени сила дремала, а тут превращения, войны, драконы…
— Тиррен! — не выдержала я, и он наконец принялся за дело.
Последний топаз превращался в пыль. Больше у нас не будет камней, помогающих управлять драконами. Нам и нашим наследникам придётся рассчитывать лишь на свои силы. Зато не будет соблазна их переоценить, как случилось с предками. Мы приручим драконов, но не низведём их до положения скота. А значит, есть надежда, что они больше не взбунтуются.
— Готово, — сообщил Тиррен.
Я заглянула в ступку. Густая смесь напоминала не то дёготь, не то растопленную смолу.
— Как… как это принимать? — спросила я.
Меня охватил стыд. Я даже не знала, как Рай принимает пищу — как человек, как дракон?
— Разведём в воде и дадим выпить, — объяснил Тиррен. — Исабель, вы подождите здесь.
— И речи быть не может, — отрезала я. — Мы пойдём вместе.
Тиррен замялся, переглянулся с Гилбертом и тот неожиданно коснулся моего плеча:
— Вы устали с дороги, госпожа. И, верно, желаете переодеться перед встречей.
— Да, и правда, — поддержал Тиррен. — Встретите мужа во всей красе. А мы пока разведём снадобье. Райнард всё равно спит в это время, нам придётся подождать.
— Я пригляжу за этим типом, — мрачно пообещал Гилберт. Взглянул на меня и потупился, как нашкодивший мальчишка.
***
Мы вышли в коридор; там меня перехватила служанка и увлекла в мыльню. Действительно, стоило привести себя в порядок с дороги.
Я смывала с себя пыль, песок, саму память о Ладене. Теперь всё позади. Трэвис женится на девушке, которую всегда любил, а княгиня… Я была рада, что мы расстались лучше, чем в прошлый раз. Пятнадцать лет она заменяла мне мать, и пусть лепила из меня совсем не ту Исабель, какой я была, всё же больно было расставаться с ней врагами.
Теперь старые долги были оплачены. В том, что Трэвис будет заботливым мужем для Агаты, я не сомневалась — избавившись от камня, он наверняка стал прежним, а уж я-то знала, как он умеет ухаживать. И раз в Ладене у нас не осталось врагов, значит, войне конец. Будет торговля, будет новая жизнь. Я горько усмехнулась. Меня столько лет выдавали за дочь ладенского посла, а теперь мне и вправду предстояло наладить отношения между государствами.
Я поднялась из купели — кажется, впервые её наполнили доверху, раньше воду берегли. Накинула платье, завязала пояс. Закрутила волосы в узел — делать причёску было некогда, Тиррен наверняка уже приготовил снадобье. Коснулась двери — и ощутила постыдную дрожь.
Я боялась идти к Раю. Боялась увидеть, во что он превратился за это время. Да что там — я и перед отъездом не успела его рассмотреть. Чешуйчатое тело да руки, оканчивающиеся когтями — они и сейчас стояли перед глазами. А как он будет превращаться? Легко, как раньше, или мучительно, настолько, что я буду готова сама стать чудовищем, если это избавит его от страданий?..
***
Чтобы попасть вниз, где держали Рая, нужно было пройти мимо наших с ним покоев. Проходя мимо двери, я услышала шум в конце коридора. Хотела свернуть в боковой ход, чтобы не встречаться ни с кем, но с изумлением узнала голос Тиррена.
— Сюда! Осторожнее!
Человек десять поднимались с нижнего яруса; четверо несли носилки, накрытые одеялом, из-под которого выбивались знакомые смоляные волосы.
Я кинулась навстречу. Тиррен, шедший впереди, перехватил меня:
— Всё хорошо. Сейчас ему нужен покой, но, уверен, завтра вы уже сможете поговорить.
Рая внесли в спальню, переложили на постель. Я села рядом, огладила его плечи, руки… Ни следа чёрной чешуи и страшных когтей.
— Зелье подействовало сразу, — негромко проговорил Тиррен. — Вы спасли его, Исабель.
— А вы меня обманули, — не удержалась я.
— Простите, — пожал он плечами, нисколько не смутившись. — Как я предполагал, превращение было быстрым, но нелёгким.
— Вам не стоило это видеть, — подтвердил Гилберт.
— В вашем-то положении, — закончил Тиррен.
Я переводила взгляд с одного на другого — кто бы мог подумать, что эти двое поддержат друг друга! И ведь не успели сговориться, Гилберт понял Тиррена с полуслова! Ещё одна тяжесть ушла с сердца — не придётся нам выбирать между советником и военачальником. Оба доказали свою верность и показали, что готовы примириться ради общего дела. Я не тешила себя надеждой, что ссоры между ними прекратятся, но видела — в нужный момент эти двое не подведут.
— Благодарю вас, — я поднялась и слегка склонила голову в знак благодарности. — Тиррен, Ларское королевство не забудет твоего искусства в приготовлении зелий. Гилберт, без твоей защиты мы не добыли бы камень. Ваши имена навек вписаны в историю нашей страны, а заслуги будут должным образом вознаграждены.
— Нет большей радости, чем снятые подозрения! — поклонился в ответ Тиррен. — Приятно, когда твою верность ценят. Однако должен сказать, что Райнард обязан жизнью вам, Исабель. Вы рисковали больше всех, отправляясь в Ладену. Вы сделали невозможное — не только спасли Райнарда, но и возродили Ларское королевство. Я берёг эти слова для вашего первого превращения, но время для них настало сейчас: в сражении Ладена узрела истинного короля, сегодня же — истинную королеву. Храбрость и доброта стали вашими крыльями. Великая честь — иметь такую правительницу. Слава Исабель, Новой надежде!
Дверь за ними закрылась, и мы с Раем остались вдвоём. Вся тяжесть, все волнения и страхи последних дней вдруг подкатили к горлу душащим комком, и слёзы хлынули градом.
Я плакала, роняя Раю на грудь солёные слёзы, и он, как сказочный принц, вздрогнул, открыл глаза и обвёл комнату мутным взглядом.
— Это я, — твердила я сквозь слёзы. — Я с тобой. Теперь всё будет хорошо.
Рай шевельнул губами, пытаясь что-то сказать, но безуспешно. Я скользнула в его сознание — беспокойное, тлеющее, вспыхивающее редкими огоньками. Ощутила растерянность, недоумение и потянулась к нему со всей любовью, которую была способна вложить.
— Теперь всё будет хорошо, — повторила я. Взяла Рая за руку, сжала ладонь — наконец-то человеческую! — и положила себе на живот. — Ты скоро поправишься. И у нас будет ребёнок.
В глазах плеснуло узнавание. Пальцы Рая чуть сжали мои. Затем ресницы дрогнули, веки сомкнулись — Рай снова спал, одурманенный зельем и истощённый превращением. Я всхлипнула последний раз и коснулась его губ своими.
— Спи, король-дракон. Завтра тебе станет легче.
Легла рядом и провалилась в темноту, так и не разомкнув рук.
Эпилог
— Слава Райнарду, Королю-дракону! Слава Исабель, Новой надежде!
Город встречал нас рёвом тысячи голосов. Всю зиму к нам стекались люди, и не одни беженцы, как раньше — ремесленники, купцы, учёные, ухватившиеся за возможность завести дело на новом месте. Город ширился, дома лепились к стене, и за ними постепенно росло второе кольцо. Тёмными лентами вились реки, зелёными пятнами выделялись поля. А вокруг расстилался алый ковёр — пустыня цвела. Сверху она казалась бескрайним морем, и если и напоминала о крови, то о той, что пятнает родильное ложе как знак новой жизни и новой надежды.
Я замерла с распростёртыми крыльями, и меня подхватил южный ветер — тот самый, что манил в далёком Марсале, звал навстречу новой жизни. Первый полёт был... я не могла найти слов в драконьем обличье и не думала, что найду, снова обернувшись человеком. Сердце пело, крылья рассекали воздух. Боль от первого превращения быстро уступила безудержному счастью.
Я чуть повернула голову на длинной шее, оглядывая себя. Голубые чешуйки отливали серебряным блеском, на крыльях переливались оттенки от глубокого синего до почти белого. Внутренним же зрением я была похожа на сгусток голубого пламени — холодного, но разрушительного. Впрочем, я уже знала, что ледяное на вид пламя может быть тёплым и ласковым.
С четверть часа назад мы с Раем приземлились на уютнейшей поляне в горах. Поросшая мягкой травой, с трёх сторон обнесённая горами, она открывалась на цветующую долину. Пока я расправляла уставшие крылья и с удивлением отмечала, что драконы, оказывается, умеют потягиваться, Райнард сорвал пастью цветок и так и преподнёс мне. Я не удержалась от смеха, так забавно выглядел опасный чёрный дракон с цветком, торчащим между хищных зубов.
— Чуешь, какой здесь воздух? — голос Рая отдавался прямо в голове. — Лучше, чем на стрельбище в Марсале! Я давно хотел показать тебе это место. Теперь оно будет только нашим.
— Оно великолепно, — выдохнула я. — Надеюсь, мы будем чаще здесь бывать.
— Непременно, — заверил меня Рай. — И в следующий раз я не дам тебе отдохнуть.
Он потёрся шеей о мою, прикрыл меня крылом, и сердце забилось быстрее. Наши хвосты сплелись, по животу прошла сладкая дрожь. Я представила, как мы соединимся, как оплетём дру<