1. Бохенека Владислава Яновича
2. Врубля Михала Мацеевича (посмертно).
3. Зайонца Юзефа Францишковича.
Орденом Отечественной войны II степени
1. Зайонц Валерию Яновну.
2. Очкося Станислава Яновича.
3. Прысака Юзефа Юзефовича (посмертно)».
* * *
«В 1944–1945 годах в районе города Кракова, оккупированного фашистскими захватчиками, действовала группа советских военных разведчиков во главе с Евгением Степановичем Березняком.
Большую помощь разведчикам в выполнении заданий командования 1‑го Украинского фронта оказали польские патриоты Бохенек Владислав, Врубель Михал и их товарищи, проживающие в Кракове.
В исключительно трудных условиях оккупационного режима разведгруппа Е. С. Березняка установила связь с местными партизанами и польскими подпольщиками и с их помощью добывала ценную информацию о противнике, о дислокации воинских частей оккупантов и об их составе.
Советские разведчики совместно с польскими патриотами – супругами Зайонц Юзефом и Валерией, Владиславом Бохенеком, Юзефом Прысаком и другими товарищами по оружию – сумели предотвратить подготовленное фашистами уничтожение бывшей польской столицы города Кракова, сохранить его исторические культурные памятники».
(ТАСС)
«Красная звезда», 9 мая 1968 года.
* * *
…На моем рабочем столе открытка со знакомым силуэтом зимнего Кракова. Энергичный, размашистый почерк Юзефа Зайонца:
«Дорогой друг, капитан Михайлов!
Пишу эти строки на пороге Нового года. Что несет он нам, всем людям?
Будет труд впереди, будут грозные штормы. Но что бы ни случилось – кораблю нашей дружбы идти вперед.
Без страха всматриваюсь в будущее. Я все такой же. Всегда верен нашему паролю: «Dum spiro…». Пока живу… Пока дышу…»
ОТ АВТОРА
Книга, с которой вы, дорогие читатели, познакомились, была задумана и начата давно – почти сразу после выхода разведгруппы «Голос» из вражеского тыла.
Январь 1945 года. Ответственное задание командования нами успешно выполнено. И впервые за долгие военные годы у меня появилось много свободного времени. Я почувствовал, что должен, обязан оглянуться, осмыслить все, что мне и моим товарищам пришлось увидеть, пережить.
Осмыслить и рассказать…
Но кому? И каким образом?
На художественный рассказ я и не замахивался.
О публикации документальной повести по понятным причинам тогда не могло‑быть и речи.
Разведчик, выполнив свою задачу, надолго, иногда навсегда, остается неизвестным, безымянным.
Все это я отлично понимал и все же… все же перевел не одну стопку бумаги, адресуя свои записки в одном экземпляре единственному читателю – самому себе.
Затем другие дела, события – и радостные, и горькие – надолго, на десятилетия, отодвинули работу над рукописью. Я вспомнил о ней, когда в печати появились рассказы о деятельности группы «Голос» в тылу врага и были названы настоящие имена.
Потом на телевизионные экраны пришел «Майор Вихрь». Нет нужды пересказывать содержание фильма. Напомню только, что герои ценою собственной жизни спасли древнюю столицу Польши – Краков. И хотя фильм художественный, герой его собирательные, ряд событий, трагический финал вымышлены, в сюжетной канве можно узнать и дела нашей группы «Голос». Потом появились другие книги, рассказавшие об участниках событий под Краковом.
Пошли письма. В адрес моих товарищей. И на мое имя. Пишут школьники, комсомольцы, земляки‑шахтеры, молодые воины и ветераны войны. Пишут из разных концов Союза, из братских социалистических стран. Больше семи тысяч писем. И почти в каждом – вопрос: «Как все было на самом деле? Расскажите обо всем сами».
…Как все было? Об этом в письме не расскажешь. Из моей попытки ответить всем как можно подробней ничего не вышло. Оставалось одно: снова, на этот раз уже в соавторстве с Борисом Хандросом, засесть за старые записи.
Так родилась документальная повесть «Пароль «Dum spiro…», «Dum spiro – spero» – «Пока дышу – надеюсь, пока живу – борюсь». Именно эти слова, как уже знает читатель, стали своеобразным паролем для связи между нашей разведгруппой и руководством польского патриотического подполья в Кракове.
Пользуясь случаем, чтобы высказать свою сердечную благодарность всем, кто помогал мне в работе над книгой, в частности: Кудрявцеву Владиславу Петровичу, Шаповалову Алексею Трофимовичу, моим польским друзьям – Владиславу Бохенеку, Юзефу и Валерии Зайонц, авторам многочисленных писем, побудивших меня взяться за перо, читателям, чьи пожелания учтены в настоящем издании.
Евгений Березняк («Голос») – командир разведгруппы
Алексей Шаповалов («Гроза») – помощник командира
Елизавета Вологодская («Комар») – радистка
Ася Жукова‑Церетели («Груша») – радистка
Евсей Близняков, Семен Ростопшин – бойцы диверсионной группы, присоединившейся к разведгруппе «Голос»
Юзеф Зайонц («Михал») – бывший комендант 10 округа Армии Людовой
Валерия Зайонц («Валя») связная
Михал Врубель – хозяин радиоквартиры
Тадеуш Грегорчик («Тадек») – командир партизанского отряда им. Варыньского
Станислав Малик – хозяин явочной квартиры в Рыбне
Владислав Бохенек – активный помощник разведгруппы «Голос»
Янина Бохенек – подпольщица‑связная
Герард Возница («Гардый») – командир польского партизанского отряда
Юзеф Прысак («Музыкант») – подпольщик
Юзеф Скомский («Волк») – подпольщик
Станислав Очкось – хозяин явочной квартиры в Чернихуве
Стась Очкось – активный помощник разведгруппы «Голос»
Бывшая разведгруппа «Голос» в Москве на премьере документального фильма «Теперь их можно назвать». Слева направо: Алексей Шаповалов, Елизавета Вологодская, Евгений Березняк, Ася Жукова‑Церетели. Январь 1971 года
Бойцы польского партизанского отряда им. Варыньского
В гостях у Новаков (1969 год)
Стефа и Рузя Врубли (1969 год)
[1]Название хутора изменено.
[2]Фамилия изменена.
[3] «Гроза», «Груша» – клички («псевдо») разведчиков группы «Голос».
[4] Монтелюпиха – название улицы и тюрьмы.
[5] Гурали – польские горцы. Одеждой, бытом напоминают украинских гуцулов.
[6]Дословно: работница с Востока. Так гитлеровцы называли советских граждан, насильно угнанных в Германию в качестве рабов, подневольной рабочей силы.
[7] Врубель – по‑польски – воробей.
[8] Гвардия Людова, затем Армия Людова – вооруженная организация, созданная польскими коммунистами в годы второй мировой войны для борьбы против немецко‑фашистских оккупантов.
[9] «Народове силы збройне» – «Национальные вооруженные силы». Отряды НСЗ активно сотрудничали с немецко‑фашистскими оккупантами, которые использовали их для расправы с демократическими силами Сопротивления, и прежде всего с коммунистами.
[10]Теперь – г. Хмельницкий.
[11] Бескиды – лесные хребты, предгорье Карпат.
[12]Что будет? Что будет!
[13]Теперь – г. Пржевальск.
[14]15 сентября 1973 года я получил от нее письмо: «Уважаемый Евгений Степанович! Пусть Вас не удивляет, что пишу только теперь, хотя Ваша книга вышла давно. Дело в том, что мои приятели, проживающие в Киеве, прислали мне Вашу книжку и обратили внимание на то, что в ней сказано о Яше Мигердичеве, что и обо мне там сказано, хотя фамилия не названа. Повесть прочитала с волнением. Многое вспомнилось. Спасибо Вам и Вашим боевым друзьям за все, что Вы сделали в борьбе за нашу советскую землю. Спасибо и за то, что добрым словом вспомнили нашего общего друга Яшу Мигердичева. Он всегда, особенно во время войны, с большой душевной щедростью заботился о детях‑сиротах, был для них настоящим отцом, мудрым, справедливым, сердечным.
Но вот уже нет Яши. Он умер на 56‑м году жизни, оставаясь до последнего дня директором Вольского детского дома Саратовской области. Недавно встретилась с тремя товарищами, которые лично знали его: добрую память оставил он в сердцах многих людей, долго будет жить в своих детях.
С уважением Т. М. Любарева».
[15]Это сообщение Совинформбюро от 28 июня 1941 года было напечатано в «Известиях» на следующий день (№ 152).
[16]О том, что произошло в то утро, Ольга рассказывала так: «Поднялась на чердак, чтобы связаться с Центром. Начала передавать радиограмму. Поглощенная делом, не слышала, как немцы окружили дом. Опомнилась, когда меня схватили за волосы, потащили вниз. Во дворе увидела Стефу и нашего хозяина на земле. Дула автоматов упираются им в затылки. Всюду солдаты с автоматами. Ходят, громко разговаривают, гогочут. По углам двора устанавливают пулеметы. Мне приказали встать у стены амбара. За стенкой – капитан. Я решила вести себя так, чтобы немцы скорее ушли: хотелось спасти жизнь командиру. Села на лавочку. Прислонилась к амбару. Теперь от капитана меня отделяла всего‑навсего стенка из досок и я очень боялась, чтобы он чем‑нибудь не выдал себя. На допросе, как ни удивительно, мои ответы и ответы хозяина совпадали. Вскоре обыск и допрос кончились. Нас повели. Все это время меня мучил вопрос: кто мог выдать? Желая дать знать капитану, что опасность миновала, я запела. Когда мы вышли на дорогу, я увидела пеленгаторы. Сразу стало легче: поняла, что никто из моих друзей не совершил предательства. Нас бросили в машину. Старый Врубель – молодцом, даже улыбался, а у девочек вид был растерянный. Я снова запела. Хотелось подбодрить Стефу и Рузю. Мол, держитесь, девочки. Они поняли меня».
[17] Пляцувка – пост, наименьшая организационная ячейка Армии Людовой. Место встречи подпольщиков и партизан.
[18] Людвик Варыньский (1856–1889) – основатель первой польской революционной партии «Пролетариат».
[19]Фамилии сотрудников абвера (Курт Отман, Владимир Комахов) изменены.
[20] КРО – контрразведка.
[21] Армия Крайова (АК) – вооруженная организация, созданная на территории Польши польским эмигрантским правительством для усиления своего влияния среди народа. Низовые звенья АК, вопреки указаниям из Лондона, нередко вели борьбу с немецко‑фашистскими оккупантами в боевом содружестве с отрядами Армии Людовой.
[22]Советская войсковая контрразведка «Смерть шпионам».
[23] Юзеф Зайонц. Шли бои. Воениздат, 1968, стр. 187.
[24]За операцию «Голос» я был награжден орденом Отечественной войны 1‑й степени 6 мая 1965 г.
[25]Топор, мотыга, пила, стакан.
Ночью налет – днем облава.
Топор, мотыга, пила, нож,
Гитлер войну уже проиграл.
[26]Окончил университет и сейчас работает юристом.
[27]Планы прямого физического уничтожения польского и других славянских народов разрабатывались Гитлером задолго до начала второй мировой войны как составная часть бредовой идеи о мировом господстве арийской расы и завоевании «жизненного пространства» для третьего рейха.
«Наша сила, – говорил Гитлер в речи, произнесенной 22 августа 1939 года в Оберзальцбурге на совещании главнокомандующих вермахта, – заключается в нашей быстроте и натиске. Чингисхан вполне сознательно, с легким сердцем привел к смерти миллионы женщин и детей. Но история видит в нем только великого создателя государства. Меня совершенно не интересует, что думает обо мне бессильная западноевропейская цивилизация. Я издал приказ и велю расстрелять каждого, кто осмелится произнести хоть одно слово против принципа, что целью войны является не достижение какой‑то определенной линии, а физическое истребление противника. Поэтому я приготовил – пока что только для Востока – свои отряды «Мертвой головы» и дал им приказ посылать на смерть без жалости и милосердия всех мужчин, женщин и детей – поляков по происхождению и говорящих по‑польски. Только таким образом мы добудем жизненное пространство, которое нам нужно…» (Януш Гумковский, Казимир Лещинский. Польша во время гитлеровской оккупации: Варшава, изд‑во «Полония», 1961, стр. 68).
[28]Книга вышла в Софии отдельным изданием в 1972 году.