– Держись.
Когда по мне ударил холодный штормовой порыв, я посмотрела вниз, на океан, где завитки мерцающего тумана клубились над холодным бурлящим морем. Без моей магии морозный воздух пробирал до костей, и у меня застучали зубы. Салем был единственным тёплым существом вокруг.
Низкое гудение магии заполняло всё вокруг и дрожало на моей коже. Я чувствовала, как вокруг меня вибрирует сила ледяных ведьм, и моё дыхание участилось.
Вновь взглянув поверх плеча Салема, я увидела первую из них, её серебристо‑голубые волосы появились над водой. Она взметнулась в воздух, завизжав, и распростёрла руки.
– Салем! – как только я прокричала его имя, верёвки льда выстрелили из руки ведьмы. Они пронзили крылья Салема, и его мышцы застыли, руки разжались, когда его тело оледенело.
Я выскользнула из его рук, рухнув в студёное море. Из‑за шокирующего холода у меня перехватило дыхание.
Не успела я даже вынырнуть на поверхность, как ледяные пальцы сомкнулись вокруг моего горла, когти впились в шею. Страх мурашками поднялся по моему позвоночнику.
Я двинула локтем назад, на мгновение высвободившись из хватки ведьмы… достаточно надолго, чтобы суметь уплыть от неё. Я содрала с себя кожаную куртку, чтобы двигаться быстрее.
Затем я нырнула под воду, стремительно двигаясь в толще моря. Как минимум я могла быстро плавать.
Создав между нами немного расстояния, я вынырнула между волн. Моё сердце колотилось как бешеный зверь, пока я искала Салема. Он оставался застывшим в воздухе, его тело было заточено в лёд и мерцало в лунном свете. Четыре ведьмы летали вокруг него, и разодранные белые одежды трепетали позади них.
Вокруг меня океан замерзал, на поверхности плавали куски льда. Мои зубы сильно стучали.
Мне нужно добраться к Салему. Что‑то в том, как он застыл в воздухе, окружённый врагами, казалось таким пронзительно одиноким. Бледный свет звёзд мерцал на его заиндевевших крыльях.
Я продолжала плыть сквозь волны, оставаясь на поверхности, чтобы смотреть на него. Шёпот, доносившийся сверху, заполнял воздух. Ведьмы, кружившие возле Салема, говорили с ним. И вопреки их тихим голосам, я слышала обрывки фраз.
– Убей свою наречённую, – шептали они, – иначе ты никогда не вознесёшься на небеса.
Ведьмы подлетели ближе к нему, серебристые волосы развевались за их телами.
– Убей её, иначе мы раздробим твоё тело на тысячу кусков.
– Ты хочешь покинуть этот мир… – шептали они. – Есть лишь один способ.
– Оборви её жизнь…
– Иначе фрагменты твоего тела останутся здесь навеки… заточённые в земле.
– Убей её ради твоей единственной истинной любви.
– Иначе мы похороним куски твоего проклятого тела в изгнании, за пределами городских стен…
– Изгнанный с небес. Полынь прорастёт на твоих останках.
– Твоя единственная истинная любовь ждёт тебя. Она примет тебя обратно, когда ты покончишь с Аэнор.
Мои мышцы превратились в лёд. Его единственная истинная любовь?
Я вздрогнула от этих слов, когда их смысл полоснул по мне. Они говорили о ком‑то другом.
– Поддайся нам… – они шипели как ветер, врывающийся в треснутое окно. – Мы почувствуем, когда ты согнёшься под нашей волей. Мы почувствуем твоё согласие.
Когти царапнули мою шею сзади, и я резко развернулась, обнаружив позади себя ведьму. Ярость наэлектризовала её ледяные глаза.
– Ты воровка. Он не твой. Его сердце принадлежит другой.
О чём, во имя замёрзших сисек, она говорит? Или, точнее, о ком она говорит? Дикая ярость переполнила меня, и я потянулась к кинжалу в своей маленькой сумочке.
Но прежде чем я сумела вытащить его, ведьма схватила меня за волосы и силой окунула под воду. Её когти впились в мой череп с боков, и я почувствовала, как море вокруг меня замерзает.
Слова ведьмы звенели в моей голове.
«Его сердце принадлежит другой».
«Единственная истинная любовь…»
Моё тело превращалось в лёд, но я вытащила кинжал из сумочки. Я изо всех сил пырнула ведьму в запястье, и она разжала хватку на моей голове. Я вынырнула на поверхность, отчаянно ища тепло.
Ведьма снова потянулась ко мне, но я вскинула кинжал к её шее сбоку, пронзив сонную артерию, затем вытащила обратно. Её глаза широко раскрылись, когда она рухнула под воду.
Моё дыхание вырывалось короткими, резкими вздохами. Я казалась паникующей, и клубы тумана вились вокруг моей головы.
Я посмотрела на Салема, и мои лёгкие сжались при виде его. Они промораживали его до костей… и мне казалось, что они разобьют его на осколки, если он не поддастся. Я не хотела отдавать своё единственное оружие, но мне нужно отвлечь их настолько, чтобы чары разрушились.
Переведя дыхание, я вместо этого схватила кусок льда и запустила им в ведьм.
Осколок ударил по одной из них, и она резко развернулась – этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь её внимание от Салема. Его тело тут же засветилось красной магией. И в следующее мгновение оковы льда слетели с него. Пламя вырвалось из его тела, воспламеняя ведьм вокруг.
Я прикрыла голову, когда часть жара от этой вспышки донеслась до меня. От тепла плавился лёд вокруг.
Вновь подняв взгляд, я увидела, что пылающие ведьмы странным образом повисли в воздухе, как пламенные мотыльки в ночном небе. Одно за другим их обгоревшие тела стали падать в море.
Салем опустился ко мне со свирепым выражением на лице. Я потянулась к нему, и он крепко обхватил меня за рёбра. Когда он поднял меня в воздух, я прильнула к его тёплому телу.
От Салема исходил жар, и я таяла в его объятиях. Но когда я выглянула поверх его плеча, поверх хлопающих крыльев, моё сердце ёкнуло. Ведьмы с нами ещё не покончили.
Пламя в воде погасло, но они до сих пор были живы. Пар валил от их обожжённых тел, пока они барахтались в море.
Затем одна из них воспарила над волнами, и пена взметнулась вокруг неё, когда она поднялась в воздух. Она летела за нами, и осколки льда заострялись на кончиках её пальцах.
– Мы отомстим за твою единственную истинную любовь!
Глава 14
Аэнор
Ведьма с силой врезалась в нас, пронзив когтями крылья Салема. Он тут же выронил меня, и я стремительно рухнула вниз.
Я упала на воду спиной. Я поморщилась, на мгновение забарахтавшись в воде, пока не приняла нормальное положение. Я подавила в себе боль от падения.
Из воды я посмотрела на Салема. Он описывал круги возле ведьмы в воздухе, достав из ножен свой меч.
– Сдайся сейчас же, – прошипела она. – Иначе мы найдём тебя. Мы знаем твой секрет.
Тело Салема пылало огненной магией, и языки пламени трепетали на его крыльях. Он замахнулся на ведьму, лезвие описало дугу в воздухе, и клинок рассёк её горло. Её голова упала в море первой, а тело оставалось подвешенным в воздухе на тревожно долгий момент.
Затем торс тоже резко рухнул, бухнувшись в море.
«Боги, вытащите меня отсюда».
Когда я снова посмотрела вверх, Салем сиял светом звезды, и его крылья пылали.
Его глаза превратились в языки пламени. Огонь на его теле постепенно погас, и он стряхнул с себя пепел. Затем хрустнул шеей и убрал Светоносного в ножны.
Он нырнул ко мне и опять подхватил меня из воды, обняв сильными руками. Лунный свет искрил в каплях воды на резких линиях его подбородка. Когда он крепко прижал меня к себе, я задрожала. Он поднимал меня в воздух, как застывшую невесту из моря.
Пока мы проносились над водой, волны под нами бились, и морские брызги увлажняли наши тела.
Я стиснула зубы.
– Итак, Салем. Что за история с «единственной истинной любовью»?
Воцарилось молчание, и он смотрел вперёд. Что‑то в выражении его лица изменилось, его собранность немного надломилась. В этот момент он выглядел… потерянным.
Наконец он произнёс «Я не могу об этом говорить», да так тихо, что я едва расслышала его.
Моё нутро сжалось. Так вот какой секрет он хранил, вот что раздирало его изнутри.
– Почему? Обычно ты просто выкладываешь всё как есть.
Он открыл рот, и его руки, обнимавшие меня, сжались. Для него так нехарактерно не иметь возможности выдавить из себя слова.
– То есть, у тебя есть и наречённая, и истинная любовь? – настаивала я. – Похоже, у тебя имеется просто непристойное количество женщин.
– Истинная любовь, – его ладонь крепко сжимала моё бедро. – Я бы вовсе не так это описал.
– А как бы ты это описал? – я осознала, что не могу скрыть раздражение в своём голосе.
– Я правда не могу.
Мои руки крепко обхватывали его шею, тело находилось так близко к нему, и я не сомневалась, что он почувствовал, как я напрягаюсь от раздражения. Но мне‑то какое дело? Мы не давали друг другу обещаний. Наша ситуация со связью наречённых являлась странным поворотом судьбы, о котором мы оба сожалели, и ничего больше.
Он испустил протяжный вздох.
– Я бы объяснил это, если бы мог, Аэнор, но я не могу. Это часть… – он умолк, посмотрев в ночное небо. Затем он снова взглянул мне в глаза с каким‑то свирепым выражением. – Слушай, Аэнор. Давным‑давно великая звезда, горевшая как факел, пала с небес. Она пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде – Полынь[2].
Какого чёрта?
– Почему мы говорим загадками?
– Потому что это лучшее, на что я способен.
– По эмоциональным причинам?
– Нет, – он прочистил горло. – По магическим.
Я медленно кивнула.
– Ладно. То есть, по какой‑то причине ты не можешь сказать мне прямым текстом, и я должна догадаться через эту шараду о Полыни.
Он кивнул.
Я нахмурилась, обдумывая то, что он сказал.
– Ладно. Звезда, павшая с небес – это ты, верно? Ты был вечерней звездой. Ты склонен гореть, и ты пал на Землю. Но остальное… Полынь…
Салем слегка согнул крылья, поднимая нас выше. Левая сторона моего тела казалась оледеневшей, мокрая одежда замерзала на осеннем ветру. Моя правая половина согрелась от стальной печки его тела. Я уютно устроилась в его объятиях, пытаясь разгадать загадку.
Недалеко от места, где я жила в Лондоне, существовала Полынная улица (Вормвуд‑стрит), и она сворачивала на улицу с названием Лондонская Стена (Лондон‑Уолл), которую окрестили так потому, что когда‑то она была частью стены вокруг города. Должно быть, Полынная улица тоже проходила по тому месту.
Так почему Полынь? Кажется, она упоминалась в «Гамлете», как что‑то негативное. Растение или трава, горькая или ядовитая, её лучше избегать. Трудно проглотить. И видимо, она росла на Лондонской Стене или возле неё, отсюда и название улицы.
– Полынь – это звезда, названная в честь горького растения, – сказала я. – И это растение росло за городскими стенами.
Салем не отрывал взгляда от небес и как будто обдумывал собственные слова.
– Это слово иногда использовалось в английских переводах древних текстов, но оно изменилось. Раньше оно означало нечто иное.
В древнем мире пребывание за воротами города было тяжёлым. Салем был изгнан в дикие земли за пределами Иерусалима; в Лондоне же за стены выбрасывали тела казнённых преступников и мёртвых собак. По ту сторону городских ворот можно было встретить прокажённых и проклятых. Тех, кому не дано вознестись на небеса. Именно там сгнивали проклятые, впавшие в немилость… там Салем сжигал своих жертв, туда тела изменников выбрасывали на съедение псинам.
Там росла полынь. Проклятые земли.
– Проклятие, – сказала я наконец. – Имя звезды – проклятая. Ты проклят.
При этих словах на его лбу засветилась слабая метка – бледное свечение восьмиконечной звезды.
И вот оно – его проклятье. Мой пульс участился.
Когда я проследила за его взглядом до неба, мне показалось, что вдалеке я увидела падающую звезду – ярко‑голубой огонёк оставлял след, летя к земле. Его путь и отдалённость вызвали во мне ощущение бескрайнего одиночества… лишь полное уединение, будто я пребывала в вакууме, лишённая всякого смысла. Изоляция расколола мою грудь на секунду чистой, острой боли.
– И часть твоего проклятья заключается в том, что ты не можешь говорить об этом, – сказала я. – Вот почему ты используешь загадки вместо того чтобы просто сказать мне.
Его лицо засияло бледным светом.
Я догадалась верно.
Порыв солёного ветра обдал нас. Даже если я добралась до правды, и это проклятье мучило его, я всё равно не знала его сути. И эта единственная истинная любовь повисла в воздухе как отдельное проклятье. Горькое как полынь, суровое как изгнание.
Мгновение спустя Салем сказал:
– Ты всё ещё мёрзнешь, Аэнор, – его лицо находилось так близко к моему, от его тела исходил жар.
Лёд в моей крови начал постепенно таять, и я снова взглянула на небо. Мы летели над океаном – только мы, лунный свет и волны.
– Каково было на небесах до того, как ты пал? – спросила я наконец. – Если ты можешь мне рассказать.
– Я был воином. Лидером небесного войска, истребителем демонов. Я жил в чистой благодати. И всё же, вопреки сражениям, именно тогда я в последний раз пребывал в умиротворении, а мой разум был спокоен. Здесь я иногда сплю, но никогда не отдыхаю по‑настоящему. Будучи богом, я обладал бескрайним в и дением, когда хотел этого. Я видел величие вселенной вокруг меня, рождение далёких звёзд. Я чувствовал душу моей матери, моей сестры. Меня окружал свет и ощущение смысла.
Он посмотрел на небеса и, похоже, возносил нас выше, где воздух становился чуточку разреженным.
– Каждый вечер в сумерках я находился близко к земле, в облаках. Я подводил день к завершению. Я был ярким светом заката, разливавшимся по Земле. И я мог слышать музыку сфер, божественную песнь небесных тел. Так что когда я пал, не осталось ничего, кроме пустоты, гложущей пустоты, холода и тьмы. Это был ужас, яма, которую я никогда не мог заполнить. Я стал сломанным. Неполным и развращённым. Лишённым смысла. Такое чувство, будто я умер, но моё тело продолжало жить.
Я ощущала часть того, что он, должно быть, чувствовал: тепло и любовь, а потом резкое, ужасающее падение в пустоту. Лишь шепоток его ужаса – стремительное падение с небес, когда меня лишили известного мне мира.
Я осознала, что задерживаю дыхание.
– Почему это произошло?
– Ангел дал людям дар речи, и между нами разразилась война. Я оказался на проигравшей стороне.
– И с тех самых пор ты хотел вернуться к тому состоянию совершенства.
– Да. Впервые приземлившись, я был совершенно один. Всё казалось пустым. Я был уверен, что очутился в аду. Своим падением я создал кратер в земле и приземлился в тёмной пещере. Я оставался в этой пещере, мои кости были переломаны. Я пребывал в смятении из‑за диких желаний моего нового тела и из‑за боли, мучившей меня. Всё меня ошеломляло. Я не привык к голоду или боли. Я понимал концепцию охоты, но никогда прежде таким не занимался.
– В итоге я выполз из пещеры, и инстинкт заставил меня охотиться. Но я ненавидел это занятие. Это не то же самое, что сражаться в небесном мире. Стрела, вонзённая в шею животного, взгляд широко раскрытых глаз, пока оно истекало кровью. Лихорадочные движения существа, пока оно было охвачено паникой в свои последние мгновения. Поначалу я ненавидел мир вокруг и боль, которую он в себе содержал.
Я моргнула.
– Ты ощущал угрызения совести из‑за охоты.
– Поначалу. Так что я долгое время бродил голодающим и босым.
– И как же ты в итоге оказался королём Маг Мелла?
– Мне пришлось стать цивилизованным. Мне пришлось понять красоту, живущую вокруг меня. Однажды утром я поднялся рано. Рассвет – это время Шахар. Запел хор птиц: камышёвки, корольки, неясыти. Я осознал, что полюбил их пение, и мне нравилось, каким свет выглядел здесь, снизу, с Земли… словно небеса благословляли нас янтарной магией.
В его глазах появилось отрешённое выражение, на губах заиграла лёгкая улыбка.
– Я впервые увидел красоту жизни вокруг меня и понял, что я не мёртв. И я начал осознавать присутствие Шахар где‑то вокруг меня. Я выполз из тёмной пещеры и научился по‑настоящему жить – познал радости музыки и танца, еды, приготовленной до состояния совершенства. Я с головой бросился в земные удовольствия. Я осознал, что наслаждаюсь женщинами, а они наслаждаются мной. Я научился вновь любить сражения. Я всегда имел ту пустоту внутри меня… но удовольствие могло её маскировать.
– Пока тебя не прокляли. И тогда всё вернулось к той пещере. Верно?
– И теперь ты знаешь всё.
Но я не знала – не всё. Потому что я не знала, кто его истинная любовь.
И эта злосчастная сучка хотела моей смерти.
Глава 15
Аэнор
Полет Салема ускорился после нападения, но я продолжала поглядывать за его плечо, ища кого‑либо ещё, пытающегося меня убить.
– Как думаешь, мы ещё увидим этих ледяных ведьм? Они, похоже, очень решительно убеждены, что ты должен оборвать мою жизнь.
Салем обернулся через плечо.
– Не думаю, что они с нами закончили, нет. Но когда я покину этот мир, тебе уже не будет грозить опасность.
Мои мысли всё ещё вертелись вокруг женщины, которая его ждала. Она присоединится к нему на небесах? Я была не из ревнивых, но всё это оставляло горький привкус у меня на языке. Я хотела выследить её и сама оборвать её жизнь.
– Твоя единственная истинная любовь хочет моей смерти, но когда ты уйдёшь, ей станет безразлично. Так, что ли? – эта загадка продолжала крутиться в моей голове как ледяная воронка. – Они сказали, что найдут тебя и убьют, если ты этого не сделаешь. Разобьют тебя на кусочки, чтобы заточить на земле и не дать вернуться домой.
Он посмотрел мне в глаза.
– Ты должна верить всем ужасным словам обо мне – верить тому, что я зло до мозга костей, – его плавный голос скользил по мне соблазнительной лаской. – Но я не наврежу тебе, Аэнор. Я не могу. Ты должна верить в это так же твёрдо, как и в то, что солнце садится каждый день. Мне всё равно, чего хотят ведьмы; я тебя не убью.
Я почувствовала, как что‑то в моей груди расслабилось, и я протяжно выдохнула. Я верила ему.
– Вера. Хорошо.
Но что‑то по‑прежнему беспокоило его, заставляло хмурить лоб.
– Морское стекло по‑прежнему у тебя?
– Да.
Он вскинул бровь.
– Хорошо. Мне нравится твоё мышление. Всегда ставишь самосохранение превыше всего.
– И зачем же оно мне понадобится, – спросила я, – если ты мне никогда не навредишь?
– Потому что есть силы, сговаривающиеся против нас, – его тихий шёпот согревал раковину моего уха. – И возможно, тебе придётся поставить меня на место. Вынудить меня опуститься на колени перед тобой, заставить служить тебе, – последнее предложение он умудрился произнести бесконечно чувственным тоном, и моя голова поплыла от эротических мыслей.
Даже после всего этого – после новостей об его единственной истинной любви и том, что ему придётся покинуть это место – он всё равно хотел соблазнить меня?
– Мы почти в Маг Мелле? – спросила я.
– Мне нравится, как твоё сердцебиение учащается в моём присутствии, – промурлыкал он.
– Участившийся пульс – это страх, Салем.
– Разницу уловить сложно, – произнёс он хриплым голосом. – Страх и похоть почти идентичны в том, что они делают с телом – колотящееся сердце, расширившиеся зрачки, участившееся дыхание. Но всё же разница есть, ведь так? К твоей груди приливает румянец.
Я по‑прежнему остро осознавала все места, в которых соприкасались наши тела: мои бёдра прижимались к его твёрдому прессу, его руки обхватывали меня, кончики пальцев вжимались в кожу чуть выше коленей.
Проводить время в его присутствии определённо опасно.
Морской ветер шёпотом пронёсся поверх моих бёдер, и я внезапно осознала, что подол платья задрался. Я сдёрнула его обратно вниз.
Но хоть его слова звучали соблазнительно, теперь между нами повисло нечто тёмное, подобное мёртвой звезде. Это та загадочная женщина, ждущая его – неизвестный фантом. Наверное, кто‑то из Маг Мелла, из далёкого прошлого.
– Я термос потеряла, – сказала я, надеясь разрушить очарование момента. Моё горло уже горело, а чай у меня закончился.
Когда я окинула взглядом море и увидела каменистый остров, это стало облегчением: очертания гор под луной, увенчанных замком. Я облизнула губы, затем попыталась сглотнуть, чтобы увлажнить пересохшее горло.
Мы проносились над чёрным морем, и ветер хлестал надо мной. Салем, похоже, выбирал извилистый путь по окраинам Маг Мелла. Спустя минуту я почувствовала, что он постепенно начинает опускаться.
– Мы приближаемся ко Двору Шелков, – его сердце билось о мои рёбра, пока мы летели, и его тепло пульсировало вокруг моего тела.
В его руках моё мокрое платье превратилось из ледяного в тёплое. Белая ткань всё ещё оставалась достаточно влажной, чтобы просвечивать – и Салем не упустил этот факт, судя по тому, куда то и дело сползал его взгляд.
Я пожалела, что сбросила куртку в воде.
Пока мы пролетали над линией берега, я смотрела на каменистое побережье, обрамлённое разрушенными зданиями. Мы находились за воротами Маг Мелла.
Салем аккуратно приземлился недалеко от волн, бившихся о берег, и я соскользнула вниз по его телу. Всего в трёх метрах от нас на границе с водой возвышались каменные руины. Они напоминали развалины средневекового аббатства, но мерцали от морской воды в лунном свете. Высоко вверху над нами возвышались арки, высокие как деревья и пронизывающие небеса.
– Я так понимаю, оно заколдовано? – спросила я. – Потайное место, спрятанное магией?
Глаза Салема пронзали тьму – закатные цвета, которые менялись с тёмно‑коричневых на фиолетово‑голубые и обратно.
– Да. Мне только нужно вспомнить, как именно снять чары.
– Мне что‑то надо знать перед тем, как мы войдём туда?
Он повернулся ко мне с лёгкой улыбкой.
– Это двор удовольствий, так что ты можешь попробовать насладиться временем там.
Я подняла запястья.
– Думаю, визуальное напоминание о смерти, курсирующей по моим венам, немного портит кайф.
Его улыбка быстро померкла.
– Ну, всё, что я могу тебе сказать – это то, что леди Ришель, Дева Ночи, может по‑своему быть манипулятором. Но она – фейри‑оракул, а это значит, что она не может врать. Это её собственное проклятье. Так что всё, что она скажет, будет правдой. Я давно здесь не был, так что помимо этого ничего не могу тебе сказать.
Когда я шагнула ближе, мой взгляд танцевал по резьбе на камнях – раковины моллюсков, трезубцы, завитки волн.
– То есть, этот двор… является частью Маг Мелла? Раньше ты правил ими?
– В некотором роде, – я наблюдала, как его оперённые крылья исчезают в тенях. – Они платят дань королю, так что пользуются его защитой. Но из‑за чар над городом они могут внедрять свои законы и обычаи. Люди по большей части забывают про них, приходя сюда разве что ради ночи удовольствий.
Салем прижал ладонь к камню с резьбой русалки и прошептал что‑то себе под нос. Свет заструился из его тела, а камень под его рукой засиял красным. Словно растекающаяся расплавленная лава, магия разошлась по разрушенной арке и захватила её всю.
– Что за заклинание ты используешь? – спросила я.
– Король связан с этой землёй. Когда меня изгнали впервые, сама земля отгородилась от меня. Никакие двери не открывались. Деревья обвились бы вокруг меня ветками, чтобы задушить, если бы я ступил в это место. Но поскольку король болен, земля приветствует меня.
Я обняла себя, дожидаясь, когда передо мной откроется двор. Какая‑то похороненная мысль бурлила в глубинах моего разума маленьким омутом беспокойства. Но какой бы она ни была, я подавила её.
Затем на моих глазах камни вокруг начали изменяться, образуя прочные стены. Сводчатый потолок вырос над нами, светясь магией Салема, и вскоре нас уже окружал коридор.
Я присвистнула.
– Круто.
Металлические бра освещали стены, под ногами появился плиточный пол с мозаикой из волн и морских ракушек. Здесь пахло Салемом – фруктами и дымом.
И всё это произошло так быстро, что я даже не сразу сообразила – мы не одни в этом огромном коридоре.
Глава 16
Аэнор
В дальнем конце коридора, прямо перед деревянной дверью, стоял охранник в тёмной одежде, отороченной мехом. Сурово глядя перед собой, он сжимал трезубец, который слабо светился магией. Его серебристые косы спадали на наплечники.
– Этот мир был долгое время отрезан от остального? – прошептала я.
– Так и есть, – Салем нахмурил тёмные брови. – На самом деле, здесь всё так, как мне и помнилось.
Мы прошли по высоким коридорам из тёмного камня, под потолками с узорами из волн. Я всё ещё слышала море, разбивавшееся о каменистые берега снаружи. Салем держался поближе ко мне, задевал рукой мою руку, пока шагал по коридору. Он выглядел абсолютно уверенным в себе, словно это место принадлежало ему… и возможно, в некотором роде так оно и было.
Я облизнула губы, в рот как будто песка насыпали. Обжигающая жажда полыхала в моём горле.
Взгляд охранника скользнул ко мне, задержавшись на мгновение на моих ногах. Затем его взгляд метнулся к Салему, и его челюсть отвисла. «Узнавание», – подумала я. Охранник крепче стиснул трезубец, напрягшись всем телом. Он широко раскрыл глаза, принюхиваясь к воздуху.
Затем он рухнул на колени.
– Король Салем вернулся.
Мы остановились прямо перед охранником, и я уставилась на его макушку.
Салем опустил подбородок.
– Можешь встать. Формально тут уже несколько тысяч лет новый король.
Охранник держал глаза опущенными.
– Я узнал вас по ощущению вашей силы. По запаху вашей магии. Она до сих пор живёт в камнях вокруг нас. Вы создали это место.
– Это одно из моих любимых мест, – сказал Салем.
– Узурпатор, король Тетра, становится слабым и сходит с ума, – сказал охранник. – И королевство приходит в запустение по мере того, как он увядает. Посевы не приносят урожая; фрукты погибают на лозах. Наши животные заболевают. Лишь Дева Ночи поддерживает землю живой. Поля слегка цветут благодаря её благодетельной мощи.
– Ну, ещё бы. Слушай, я пришёл сюда, чтобы отдать ей дань уважения и попросить о небольшой услуге.
Охранник оставался на полу, но его взгляд метнулся ко мне.
– Ваша лебедь присоединится к вам?
Салем сверкнул мне коварной улыбкой, его глаза заблестели. Что бы ни означал термин «лебедь», похоже, ему понравилось, как это прозвучало.
– Моя лебедь ко мне присоединится, да, – затем он добавил заговорщическим тоном, обращаясь к охраннику: – Ей нравится быть поближе ко мне. Не сомневаюсь, ты знаешь, какой может быть верная лебедь.
Почему они называют меня лебедью? Я явно что‑то упускала.
Мужчина улыбнулся, затем встал.
– Я помню это по прежним временам.
Он отворил дверь. Я ожидала, что перед нами откроется какое‑то королевство. Вместо этого там появился проездной коридор, обрамлённый возвышающимися стенами с обеих сторон, и дом охраны. Узкие окна смотрели со стен, а между ними висели факелы. Они отбрасывали подрагивающий свет на брусчатку и ручейки воды, которые бежали между камнями. Успокаивающее журчание переполняло воздух.
Когда мы ступили на эту дорогу, чувственный ветерок отяжелел изысканным запахом лилий и морской соли. Справа от меня с камней свешивались декорации и безделушки. Ленточки, медальоны и маленькие стеклянные бутылочки поблёскивали в свете луны.
Я повернулась, чтобы взглянуть на охранника, который кивнул нам.
– Удачи.
Дверь за ним закрылась, и помещение, в котором он стоял, исчезло, так что мы увидели позади себя поросший лесом берег.
Я повернулась, посмотрев на дом охраны. Он был поразительно высоким, его шпили пронизывали небо.
Теперь, когда мы остались наедине, у меня был вопрос к Салему.
– Ладно. И что за лебедь такая?
– Лебеди Маг Мелла. Это женщины, которые доставляют удовольствие, важные элементы гедонистического стиля жизни, – он показал на безделушки. – Видишь эти мемориалы? Они в честь лебедей. Они похоронены здесь, на окраинах города, а это их мемориалы. Когда‑то они носили длинные белые перчатки, которыми заманивали мужчин из окон – это было похоже на шеи лебедей.
– Почему их хоронили за стенами?
Он пожал плечами.
– Обычно они были людьми.
– И почему мы притворяемся, что я лебедь?
– Мне кажется, это отличная идея.
Я скрестила руки на груди.
– И почему же?
– Я же уже говорил. У меня есть притязания на корону, и это подвергает мою наречённую опасности. Но простая лебедь никому не угрожает. Даже если это лебедь‑фейри.
– Простая лебедь. То есть, я.
– Ты знаешь, сколько женщин пошли бы на убийство ради шанса стать моей королевой, если я решу заявить права на корону Маг Мелла? Включая леди Ришель. Лучше не делать тебя мишенью.
Моё горло так сильно горело, что я даже не потрудилась протестовать.
– Ладно. Я лебедь.