Наблюдатель направил звездолет к поясу астероидов. Двигатель работал на самой малой тяге, локаторы непрерывно сканировали окружающее пространство, чтобы избежать столкновения со случайным метеором. Борт‑020271 постепенно переходил на круговую орбиту, приближаясь к поясу астероидов и одновременно снижая скорость относительно них. И вот он уже среди них, в поясе стало на один «астероид» больше. Теперь надо было найти астероид, который по размерам значительно превосходил звездолет. Сделать это оказалось несложно, после нескольких часов маневров Борт‑020271 вплотную приблизился к огромному неправильной формы астероиду, Наблюдатель даже ощущал с его стороны слабую силу тяготения. Космический скиталец был покрыт собранной им за миллиарды лет пылью. Плохо было то, что астероид хоть и медленно, но вращался, а Наблюдателю нужен был астероид, всегда повернутый к звезде только одной своей стороной. Вместе с тем он отдавал себе отчет, что найти здесь такой нереально. Найти нереально, но реально оставить вращение этого.
Вращаясь вместе с астероидом, корабль завис над относительно ровной его поверхностью, образованной каким‑то застывшим веществом, открылся люк, и из него выдвинулась причальная штанга, на конце которой располагался сверхпрочный бур. Наблюдатель видел, как бур случайно коснулся поверхности астероида, оставив на ней царапину и подняв облачко пыли. Это вовремя подсказало ему, что сейчас лучше закрыть защитную диафрагму маршевого двигателя. Он старался направить бур примерно в центр тяжести астероида, а потом прижал звездолет и бур к поверхности маневровыми двигателями. Бур пришел во вращение, и через несколько секунд штанга была уже прочно зафиксирована глубоко в породе астероида – теперь Борт‑020271 уже составлял с ним единое целое космическое тело.
|
|
Размолотая буром и выброшенная из скважины порода плотным серым пыльным облаком поднялась вокруг корабля. Теперь надо было ждать. К счастью, под действием хоть и незначительной силы тяжести через несколько часов поднятая пыль уже осела на поверхность астероида, и Наблюдатель мог продолжить исполнение своего плана. Звездолет начал вращение вокруг штанги, пока сопло его маршевого двигателя не оказалось направленным в сторону вращения астероида. Открылась защитная шторка, прошла команда на зажигание, столб света опять уперся в параболическое зеркало, передавая через причальную штангу тормозящее вращение астероида усилие. В моменты, когда сопло было направлено в направлении звезды и планет, двигатель выключался, а когда сопло было обращено в другую сторону, двигатель включался, чтобы не сломать причальную штангу, – он работал только на малой тяге. Примерно через сутки вращение астероида вокруг его прежней оси прекратилось, Борт‑020271 снова развернулся на штанге, снова заработал маршевый двигатель, и астероиду было придан еще один импульс вращения таким образом, чтобы он в процессе своего движения по орбите всегда оставался повернутым к звезде только одной стороной. Бур начал вращение в обратную сторону, штанга втянулась в звездолет, который продолжил полет рядом с астероидом.
На этом подготовка корабля к десантированию Наблюдателя на третью планету была завершена, дальше полетит он сам. Если не считать самого Наблюдателя, то здесь Борт‑020271 был последним рукотворным созданием его родины. Теперь он должен покинуть и его примерно на 300 лет. Что ждет его впереди на третьей планете? Он не знал ответа на этот вопрос. Испытывал ли наблюдатель страх? Страх – нет, но чувство тревоги, как два года назад после окончания мгновенной транспортировки, вернулось, хотя он и не мог понять причины. Задание понятное, риски минимальные, разве что дело в его продолжительности? В этих 300 годах? Или это было нехорошее предчувствие? По прошлому опыту интуиция обычно не подводила Наблюдателя. А может быть, дурные предчувствия навевали жуткие звуки с третьей от звезды планеты? Может быть. На всякий случай он решил прогнать тесты самодиагностики и диагностики систем звездолета. Неужели он просто хочет потянуть время? Как и ожидалось, оба теста прошли на отлично, его здоровье в полном порядке, и все системы корабля в полной исправности. «Ладно, – подумал он, – назад пути все равно нет. Прочь сомнения и предчувствия! Надо заняться делом, и они пройдут сами собой». И он приступил к подготовке Борта‑020271 к работе в автономном режиме. Во время его отсутствия звездолет в автоматическом режиме будет исполнять следующую программу.
|
|
Во‑первых, для обратного пути, пусть он и состоится только через 300 лет, его корабль пополнит запасы топлива, которое было уже на исходе. Для этого звездолет примерно на полтора месяца превратится в летающий завод по переработке материала астероида в протофлюел. В целях маскировки от обитателей третьей по счету планеты звездолет будет постоянно находиться на противоположной звезде стороне астероида. Таким образом, он всегда будет скрыт астероидом от возможных наблюдателей с третьей планеты. И там Борт‑020271 будет вгрызаться в материю астероида, дробя, плавя, буря, копая, взрывая его породу и транспортируя ее в свое чрево, где после ряда ядерных реакций любые химические вещества, из которых состоит астероид, будут преобразованы в сверхплотный порошковый протофлюел. Да, Борт‑020271 будет пожирать астероид до тех пор, пока не заполнит протофлюелом все свои топливные емкости. Именно для этого требовалось остановить вращение астроида и ориентировать его к звезде только одной стороной.
|
|
Во‑вторых, Борт‑020271 будет вести наблюдение за всеми космическими телами, находящимися в пределах этой планетной системы и в дальнем космосе. В случае любой угрозы третьей планете, на которой будет находиться Наблюдатель, или угрозы себе он выйдет на связь с Наблюдателем для доклада обстановки и получения инструкций.
В‑третьих, при возникновении чрезвычайных обстоятельств его можно использовать для установления контакта с Диспетчером по гравитационной связи.
В‑четвертых, каждые четыре часа по замаскированной под шум широкополосной радиосвязи Борт‑020271 будет посылать Наблюдателю короткий сигнал, при получении которого Наблюдатель должен будет ответить ему аналогичным сигналом. Смысл этих сигналов состоит только в том, что с Наблюдателем и со звездолетом все в порядке – это как их сигналы «сердцебиения». Если Наблюдатель перестанет получать сигналы «сердцебиения» от Борта‑020271, то он будет знать, что в его отсутствие с кораблем случилась очень большая неприятность, возможно, вплоть до его полного уничтожения, и возвращение на нем на родину невозможно. В любом случае, через 300 лет База пришлет ему на замену нового наблюдателя, и он сможет использовать его корабль для возвращения. Потом этот другой звездолет в автоматическом режиме вернется к звезде HZW‑1020‑3964‑2904‑3845 (QSL) в распоряжение нового наблюдателя. С другой стороны, пока Борт‑020271 принимает от Наблюдателя ответные сигналы «сердцебиения», он будет ждать его. Если в течение года корабль не получит от Наблюдателя ни одного ответного сигнала, то по гравитационной связи он сообщит об этом на Базу, а что делать дальше будет решать Совет Управляющих.
Пора было готовиться к катапультированию. Наблюдатель переместился в свое универсальное тело – теперь он выглядел как маленький невесомый светлый шарик размером с шарик от пинг‑понга, только края у него были не четкими, а размытыми туманной дымкой. От шарика исходило еле заметное свечение. Дальнейший план был очень прост. Электромагнитный ускоритель Борта‑020271 придаст шарику разовое ускорение и отправит его в область пространства, где через 7 дней будет находиться третья от звезды планета. В пути Наблюдатель сможет только «подруливать» траекторию. Задача состояла в том, чтобы шарик вошел в атмосферу планеты, и тогда Наблюдатель окажется на месте назначения. Окинув последний раз взором отсек комфортного корабля, Наблюдатель мысленно попрощался со звездолетом как с последним кусочком его родины и в виде туманного шарика проплыл в открытый люк электромагнитного ускорителя. Люк бесшумно закрылся, из корабля выдвинулся длинный ствол. Борт‑020271 начал прицеливание на место встречи Наблюдателя с третьей планетой. На дальнем краю ствола открылась защитная крышка, теперь впереди был открытый космос. Наблюдатель был внутри ствола ускорителя, дальний конец которого угадывался по слабому отражению света местной звезды от его края. Потекли секунды ожидания в темноте, пока автоматика просчитает баллистику траектории для минимизации промаха. Сейчас корабль выстрелит Наблюдателем навстречу неизвестной третьей по счету от звезды планете. Что ждет его там?
Он даже не успел среагировать на чудовищное ускорение, как уже снова был в полной невесомости, родной корабль стремительно удалялся, и через минуту даже большой хорошо освещаемый звездой астероид стал едва различимой точкой, а еще через мгновение и он пропал. Наблюдатель стремительно летел в открытом космосе навстречу неизвестности. Ровно через четыре часа после выстрела Борт‑020271 отправил ему первый сигнал своего «сердцебиения» – «тук» и через 52 секунды получил от него ответный «тук» – столько времени электромагнитному сигналу понадобилось, чтобы домчаться от звездолета до Наблюдателя и вернуться обратно. С каждым следующим днем задержки ответных «туков» все увеличивались и к концу шестого дня достигли уже 21 минуты. Теперь 300 лет только эти «туки» будут связывать Наблюдателя с его родиной. Он летел почти навстречу звезде HZW‑1020‑3964‑2904‑3845 (QSL), угловые размеры которой с каждым днем становились все больше, он чувствовал тепло и слабое сопротивление полету от ее встречного света. Ждать оставалось совсем немного.
* * *
Выстрел из электромагнитной пушки оказался удивительно точным. Третья по счету планета, которая с астероида выглядела как одна из звезд на небесном своде, с каждым днем становилась все ярче, а теперь уже выглядела голубоватым полумесяцем. Рядом был второй, маленький, повернутый в ту же сторону полумесяц – спутник третьей планеты. Если бы этот спутник оказался на пути полета туманного шарика между ним и третьей планетой, то у Наблюдателя могли бы возникнуть серьезные проблемы, однако траектория была рассчитана так, чтобы этого не произошло. Полумесяцы быстро росли в размерах, и вдруг Наблюдатель заметил, что третья планета имеет не один спутник – на орбитах вокруг нее имелось множество мелких спутников явно искусственного происхождения. От этого открытия у него поднялось настроение – ведь искусственные спутники будут объектами его изучения, будет хоть чем заняться в эти 300 лет! Но сейчас было не до спутников – большой полумесяц занял уже половину небесного свода. Начинается посадка на неосвещенную звездой часть планеты, то есть ночью!
На высоте 150 км он заметил первые признаки разреженной атмосферы. Шарик стремительно мчался вниз, появились и нарастали перегрузка и температура от торможения об атмосферу. Температура все росла, казалось, что он, как метеорит, должен был сгореть в атмосфере и перейти в газообразное состояние. Одна тысяча градусов, две тысячи градусов, пять тысяч градусов, десять тысяч градусов…
Теперь воздух вокруг него был почти плазмой, несколько мгновений он ослепительно светился, огненный хвост не успевающего остыть воздуха на 500 метров тянулся за Наблюдателем, а он стремительно мчался вниз, как комета. С восторгом он чувствовал, как раскаленный воздух струится по краям его универсального тела – все‑таки хоть какая‑то смена впечатлений после двух лет скучного полета. Плавное торможение продолжалось, высота 80 км, 70 км, 60 км. На высоте 50 км перегрузка стала снижаться, этап активного торможения закончился, температура воздуха разом упала до минуса восьмидесяти градусов – конец аттракциону! А теперь уже плавный спуск продолжался, атмосфера становилась все плотнее, сотканный из тумана маленький шарик снижался, снижался, снижался…
На высоте около двухсот метров Наблюдатель перешел на горизонтальный полет. Можно было начать знакомиться с новым миром, в который он попал и в котором ему теперь предстоит жить.
Первые годы на Земле
Для получения общего представления о третьей планете Наблюдатель решил сначала осмотреть всю ее внешне, целый месяц он летал, обследуя ее. Она была небольшой, он побывал во всех ее частях, а в некоторых из них и по нескольку раз. Раньше он был на многих планетах, пожалуй, она была самой красивой из всех, что он видел. Даже с его родной планетой, на которой было застроено 100 % ее поверхности, здешнюю сравнивать было нельзя. Куда ни полети, на его родной планете снизу будет только одна сплошная непрерывная бронированная крыша, уставленная множеством специального оборудования, а здесь большую часть планеты занимала дикая, еще не тронутая цивилизацией природа с первичной формой жизни. Правда, справедливости ради надо сказать, что на его родной планете никогда и не было первичной формы жизни. Когда много лет назад его соотечественники впервые прилетели туда, они могли видеть только одну непригодную для жизни пустыню, над которой царствовала вечная ночь с температурой лишь немного выше абсолютного нуля, потому что звезда этой планеты уже давно остыла. Но именно поэтому они и выбрали ее для переселения.
Атмосфера планеты состояла в основном из азота, кислорода и паров воды. Первое время Наблюдатель не понимал, почему столь химически активный кислород остается в атмосфере и до сих пор не вступил в какие‑нибудь реакции окисления, однако скоро объяснение этому нашлось. Оказалось, что самая примитивная растительная форма первичной жизни, которая была здесь практически повсюду, непрерывно расщепляла углекислый газ, подпитывая атмосферу кислородом и используя освободившийся углерод для роста своих тел. Энергию для этого энергетически затратного процесса растения получали от излучения местной звезды.
Большую часть территории третьей планеты занимали состоящие из соленой воды океаны. Наблюдатель погружался в них и обнаружил, что жизнь там бурлит повсюду. Там были живые организмы размером от нескольких микрон до десяти метров и более. Форма тел крупных организмов была прекрасно оптимизирована природой для передвижения в жидкой среде. На суше росли зеленые леса, текли полноводные реки, были заснеженные горы, безводные пустыни, а оба полюса оказались покрыты льдом и девственно чистым белым снегом. В общем, здешняя третья планета оказалась просто каким‑то уникальным оазисом в ледяной бездонной пустыне космоса. Но этот феномен, конечно, имел очень простое объяснение: большая активная звезда с номером по каталогу HZW‑1020‑3964‑2904‑3845 (QSL) была совсем рядом и обеспечивала эту планету светом и теплом.
На суше тоже бурлила жизнь, но здесь живые существа разительно отличались от обитателей океанских глубин. Часть из них умела летать, другие крупные сухопутные виды передвигались в основном на четырех ногах, но настоящими хозяевами планеты оказались внешне неуклюжие двуногие существа, ходящие вертикально. Они были повсюду. В одних местах суши, видимо, плохо пригодных для их жизни, плотность их заселения была низкой, в других, отдаленно похожих на муравейники, плотность населения была огромной. Но они были не только на суше, скоро Наблюдатель нашел их и на воде, и под водой, и в воздухе, и в ближнем космосе. В общем, они были повсюду, хотя и использовали для передвижения пока еще крайне допотопные транспортные средства. Несмотря на свою неуклюжесть, все двуногие постоянно были чем‑то заняты. Поскольку Наблюдатель пока не мог понять смысла этих занятий, то на всякий случай он все их считал работой. Лишь через несколько лет он поймет, что ошибался, работали двуногие лишь незначительную часть времени своей жизни. Эфир был весь наполнен электромагнитными сигналами их радиостанций, свободных неиспользуемых частот практически не было, это значило, что двуногие вели интенсивный удаленный обмен информацией друг с другом. Многие сигналы по структуре были аналогичны тем, которые более 50 лет назад сумел записать обнаруживший их космический грузовик, но были и совершенно новые сигналы явно цифрового формата. Пока очевидная проблема была в том, что, хотя Наблюдатель прибыл к первоисточнику этих сигналов, смысл их от этого яснее не стал. Не ясен был ему и смысл деятельности двуногих обитателей этой планеты. Причина была банальна – он не знал их язык.
Для общения друг с другом двуногие использовали очень сложного вида звуковые колебания, которые воспроизводили своими голосовыми связками. Наблюдатель понял, что некоторые из ранее слышанных им местных радиосигналов, оказывается, были модулированы речью двуногих. По первому впечатлению Наблюдателя это был очень сложный, медленный и наверняка сильно информационно избыточный способ обмена информацией, однако, как и все существа первичной формы жизни, двуногие могли пользоваться только теми возможностями своего организма, которые дала им матушка‑природа. В общем, выбирать Наблюдателю тоже не приходилось – в любом случае ему придется изучать язык этих двуногих. Он знал, что существа первичной формы жизни не могут передавать по наследству своему потомству накопленные при жизни знания, им приходится каждый раз всему учить детей заново с нуля. Поскольку знания местного языка у Наблюдателя тоже были равны нулю, то он решил, что проще всего будет понять его, если начать изучать его вместе с детьми двуногих обитателей. Найти их оказалось несложно – как и ожидал Наблюдатель, они обладали размерами тела меньшими, чем у взрослых особей. Он решил выбрать ребенка размером поменьше, чтобы он точно еще не умел говорить, таких детей двуногие существа на улице возили в тележках. Выбор был сделан наугад, как потом оказалось, это была девочка. С тех пор практически незаметный маленький, будто сотканный из тумана шарик всегда находился рядом с ней и внимательно следил за ее общением с родителями и с другими двуногими.
Первое время обучение местному языку шло мучительно тяжело и без видимых успехов. За первые полгода Наблюдатель практически не продвинулся вперед, несмотря на свою полную концентрацию на процессе обучения. К концу светового дня он чувствовал, что его мозги вот‑вот расплавятся и ему реально нужна была передышка. Как и все представители вторичной формы жизни, он не нуждался во сне, однако отдых был необходим, поэтому по ночам невесомый шарик опускался на подушку рядом с головой спящего ребенка и отчасти даже завидовал его безмятежному сну. Наблюдатель чувствовал, что его рейтинг в опасности. Конечно, пока База не знает о его неудачах в изучении языка двуногих, но по возвращении она все равно получит от него подробнейший отчет, в котором он физически не мог скрыть ни одной детали. А что, если этот чертов язык он не сможет понять до окончания дежурства? От этой мысли все холодело внутри. Тогда его рейтинг может быть намного понижен и до теперешнего уровня ему снова много лет придется карабкаться по карьерной лестнице, выполняя новые задания Базы. А может быть, это задание и есть настоящая проверка его нынешнего рейтинга? Может быть, Диспетчер умышленно не предупредил его обо всех возможных проблемах, с которыми ему придется здесь столкнуться? По крайней мере, в Инструкции не было абсолютно никаких методик или рекомендаций по изучению языков цивилизаций первичной формы жизни, а то, чего не было в Инструкции, считалось несложным для текущего рейтинга. Глядя на лицо спящей девочки, Наблюдатель старался сделать работу над ошибками. Больше всего его беспокоило то, что ему казалось, что ребенок уже умеет говорить! Девочка говорила с матерью, когда она кормила ее грудью, звала ее, когда просыпалась, и мать приходила. Она разговаривала с матерью, когда та с ней играла. И Наблюдателю казалось, что они понимают друг друга, и только он ничего не мог понять! Он даже засомневался в справедливости фундаментального правила, что существа вторичной формы жизни обладают на много более совершенным мозгом, чем существа первичной. А может быть, он имеет дело не с представителями первичной формы жизни? Может быть, знание языка все‑таки передается двуногим по наследству? Так проходил день за днем.
И все‑таки Наблюдатель был терпеливым и трудолюбивым учеником: несмотря на отсутствие видимого прогресса, он упорно продолжал обучение, и к концу восьмого месяца пришел первый маленький успех. Наконец он понял, что девочку звали Юрико, а ее мать Маки. Он научился различать и понял значение слов «дать» и «на», «мама» и «папа». Дальше дело пошло намного быстрее. Позже Наблюдатель понял, почему на начальной стадии обучение шло так тяжело – тому было несколько причин.
Во‑первых, как оказалось, в мозгу двуногих с рождения имелся очень сложный дешифратор их не менее сложной гортанной речи, который постепенно, в процессе взросления, сам настраивался и позволял разбирать устойчивые части речи, называемые фонемами. Настройке очень сильно помогали попытки разговора самого ребенка, то есть для изучения ребенком языка ему важно было слушать не только окружающих, но и самого себя! У Наблюдателя не было такого готового дешифратора, и говорить, находясь рядом с ребенком и матерью, он не мог и не знал, что это надо делать.
Во‑вторых, как оказалось, он выбрал слишком маленького ребенка, и его плач и бессвязное лепетание он тоже интерпретировал как речь, потому что ему казалось, что мать их понимает. Из‑за этого любые звуки, которые издавал ребенок, он пытался классифицировать как устойчивые фонемы, копил по ним статистику, пытался привязать к ним какой‑то смысл из последующих действий матери и ребенка. Но чем больше копилось такой статистики, тем меньше смысла она в себе несла.
В‑третьих, родители не прилагали видимых усилий к обучению ребенка речи, они общались с ним как с взрослым, говорили сразу много сложных слов и словесных оборотов. То есть не применяли никакую методику, облегчающую обучение ребенка речи. Это открытие, кстати, крайне изумило Наблюдателя. Он выбрал для себя обучение вместе с малым ребенком именно потому, что ему казалось, что двуногие просто обязаны были использовать методику обучения, позволяющую своим детям быстрее овладеть языком общения.
В‑четвертых, общаясь со своим ребенком, двуногие часто еще и коверкали, то есть неправильно произносили слова! Делали они это непроизвольно, придавая словам уменьшительно‑ласкательные оттенки, а Наблюдатель тоже копил по ним статистику, которая потом только сбивала его с толку.
Если бы Наблюдатель знал последние три причины заранее, он не стал бы почти неотступной тенью следовать за грудным ребенком, а выбрал бы себе для этого, например, двух– или трехлетнего. А пока он продолжал обучение с маленькой девочкой Юрико.
Постепенно его словарный запас расширялся, и по мере овладения языком менялось и отношение Наблюдателя к двуногим существам. Если раньше он смотрел на них только как братьев меньших, то теперь они, с одной стороны вызывали, у него интерес как объект изучения, а с другой, ему захотелось с ними общаться – все‑таки он уже почти три года провел в одиночестве. Если не с кем больше поговорить, то можно хотя бы и с двуногими существами: на безрыбье и рак рыба! Инструкция в принципе не запрещала общение, но предписывала применять его только в случаях, когда не было другого выхода. Кроме того, она требовала сводить общение до минимума. Однако Наблюдатель все‑таки позволял себе небольшие безобидные вольности. Иногда, когда матери Маки не было в комнате, он туманным шариком выплывал откуда‑нибудь из‑за кроватки перед лицом маленькой Юрико. Когда она его замечала, шарик неожиданно увеличивался, а потом превращался в сотканную из тумана голову двуногого, которая строила ей смешные рожицы – Юрико смеялась. Когда мать возвращалась в комнату, голова уже растворялась в воздухе, ребенок пытался рассказать маме о том, что видел, но слов не хватало. Маки, конечно, ничего не понимала, но была счастлива уже от одного только хорошего настроения дочери.
Но таким образом играя с ребенком, Наблюдатель даже дважды нарушал Инструкцию. Во‑первых, он без достаточных на то оснований общался с местными жителями, а во‑вторых, он опять же без достаточных на то оснований снимал блокировку со своего универсального тела. В заблокированном виде его универсальное тело могло иметь только форму сотканного из тумана шарика с размытыми краями и обеспечивало ему огромную степень защиты от высоких температур, давлений, перегрузок и агрессивных сред. Инструкция требовала всегда оставаться в заблокированном универсальном теле, однако она позволяла делать разблокировки в случаях, когда это было просто неизбежно, например если надо было протиснуться в узкую щель, в которую туманный шарик просто не поместится. Чтобы изобразить для Юрико рожицу двуного, Наблюдателю тоже приходилось делать разблокировку, а в разблокированном виде его универсальное тело в тысячи раз меньше было защищено от вредных условий внешней среды. Но какая могла быть вредность среды обитания в тихой детской спальне?
Наблюдатель провел с Юрико, изучая вместе с ней язык двуногих, около девяти месяцев. К концу этого срока он уже сильно обогнал ребенка в понимании речи и понял, что настала пора менять партнера по обучению. Еще три месяца он почти невидимым белым шариком провел вместе с более взрослым мальчиком по имени Хироси. Его водили в детский сад, и там Наблюдатель освоил понимание бытовой речи уже в совершенстве. Однажды в детском саду, когда воспитательница вышла из зала, он попробовал пошутить с детьми и показать им сотканные их дыма смешные рожицы. Он выплыл на середину помещения и, изобразив голову двуногого, начал строить всякие ужимки, поворачиваясь в разные стороны, чтобы дети лучше его рассмотрели. Сначала все они затихли и смотрели на него, как на привидение, потом один карапуз бросил в него кубиком, после этого как по команде все дети повскакали с мест и с громкими криками принялись кидать в него чем попало. Когда вбежала воспитательница, никакой головы из дыма уже, конечно, не было, а дети продолжали кидаться тем, что под руку попадется, уже друг в друга. Многие дети после этого были наказаны, а их разговоры о какой‑то висящей голове воспитатели восприняли как игру воображения их неустойчивой психики. После этого Наблюдатель больше не пробовал так шутить с детьми.
Вместо этого он начал посещать школу. Никому неприметный светлый шарик присутствовал вперемешку на уроках разных классов, и примерно за год Наблюдатель в основном освоил программу средней школы. Там он научился читать и узнал, что двуногие существа себя называют людьми, свою планету Землей, ее спутник Луной, а свою звезду Солнцем. Там же он впервые узнал про Интернет.
Было и очень неприятное открытие: оказалось, что в разных частях Земли люди говорили на разных языках, а сам он, оказывается, выучил далеко не самый популярный из них – японский! Понятно, что так сложилось исторически, но почему все они до сих пор не перешли на какой‑нибудь один из языков, он не понимал. Для выполнения своей миссии Наблюдатель должен был оперативно собирать информацию обо всех достижениях человеческой цивилизации, а если она подавалась на разных языках, то он должен был выучить и их. «Ну ладно, – подумал он, – в конце концов, хоть будет чем заняться. По крайней мере, хоть моему сменщику и группе контакта этим заниматься не придется – они получат от меня готовый языковый транслятор, а это может поднять мой рейтинг». Учитывая свой предыдущий опыт, он отправился изучать остальные языки не с детьми, а на коммерческие курсы интенсивного изучения иностранных языков для японцев. Организаторы курсов не знали, что занятия нелегально посещает не оплативший их студент и что этот студент обладает недюжинными способностями к языкам. Полный курс обучения составлял 3 года. Наблюдатель решил посещать сразу 2 курса: английского и немецкого языков, по каждому из них занятия шли в разные дни по вечерам по 2 раза в неделю по три академических часа. Начал он с курсов для новичков. Конечно, такие мелочи, как скопировать себе в память учебные пособия, которыми пользовались студенты, было делом техники. Вечером он слушал обычно один курс, а потом перемещался в Германию или в Англию и старался закрепить полученные знания на практике, слушая разговоры местного населения где угодно: в барах, на стадионах, в школах, магазинах, на транспорте, смотря вместе с ними телевизор и т. д. Во многом работая с учебниками самостоятельно, он экстерном за месяц освоил курс первого года обучения немецкому и английскому языкам, и сам себя перевел в группы второго года. На курсы второго и третьего годов ушло еще по месяцу. Таким образом, изучив основы немецкого и английского языков, в Японии он начал посещение курсов китайского, арабского и русского. В Германии он посещал аналогичные курсы французского, итальянского и шведского языка, в США – испанского и норвежского. В каждой стране курсы были в разные дни по вечерам, однако, учитывая разницу во времени, он успевал везде. Все свободное время Наблюдатель практиковался в странах, в которых люди говорили на изучаемых им языках. Таким образом, еще через два года Наблюдатель уже хорошо знал все основные языки Земли, но даже теперь он не мог начать исполнять свое основное задание – наблюдать.
Для этого надо было иметь постоянный доступ к открытым средствам массовой информации. Еще посещая японскую школу и курсы иностранных языков, Наблюдатель понял, что у людей наиболее оперативным и одновременно насыщенным средством массовой информации является Интернет. Телевидение для него могло дополнить Интернет зрительной информацией – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Радио и газеты с журналами на бумажных носителях Наблюдатель отнес к устаревшим средствам массовой информации и решил не тратить на них время. Итак, Интернет и телевидение. Проблема была в том, что он не умел работать на компьютере, он только видел, как это делают в школе и дома дети, но сам он никогда не нажимал на клавиши. Опять надо было учиться!