Вася ощущала каждый удар копыт Пожары, словно она была смертельно ранена. Лошадь огибала армии и чертей, один раз перепрыгнула мертвого коня. Вася сжимала брата, держала шлем со странной ношей. И молилась.
Они вырвались из сражения и оставили рев позади, скрылись в деревьях у реки. Они нашли тихую чащу. Они были недалеко от боя, рев все еще терзал землю и небо. Васе казалось, что она слышит смех Медведя.
Чаща была чуть выше болота. Вася слезла со спины Пожара, поймала падающего брата. От этого она чуть не растянулась в луже. Она изо всех сил остановила его и уложила на мягкую землю. Его губы посинели, ладони похолодели.
Вася смотрела на воду в шлеме.
«Оживлять мертвых. Но он не мертв. Морозко… Морозко, где ты?».
Саша смотрел наверх, но не видел ее. Может, видел дорогу под звездным небом, откуда не было возврата.
– Вася? – спросил он. Его голос был едва громче дыхания.
Она вытерла плащом кровь и грязь с лица брата, уложила его голову на свои колени.
– Я здесь, – сказала она. Слезы лились из глаз сами по себе. – Ты победил. Армия уверена в победе.
Его глаза стали ярче.
– Я рад, – сказал он. – Я…
Он чуть повернул голову, но взгляд остановился. Вася проследила за его взглядом, увидела ждущего бога смерти. Он стоял на ногах, лошадь была силуэтом в тумане за ним. Вася долго смотрела на него без слов. Когда–то она умоляла бы его или ругала за то, что он пришел за любимыми. Теперь она смотрела, и ее взгляд пронзил его мечом.
– Ты можешь спасти его жизнь? – прошептала она.
Он лишь тряхнул головой. Но подошел без слов, опустился на колени рядом с ней. Хмурясь, он сложил ладони чашей. Чистая вода собралась в его руках, и он полил ею лицо ее брата. Где текла вода, порезы, синяки и грязь пропадали, словно их смывало. Вася, не говоря, помогала ему. Они работали медленно и уверенно. Вася убирала грязную и разбитую броню, а Морозко лил воду. Лицо и тело брата стали чистыми, без ран. Он казался спящим, мирным, целым.
Но он не пошевелился.
Вася потянулась к шлему.
Морозко с тревогой проследил за движением. Надежда сдавила ее горло, обжигая.
– Это может его оживить?
Морозко не хотел отвечать.
– Да, – сказал он.
Вася поднесла шлем к губам брата.
Морозко вытянул руку и остановил ее.
– Сначала идем со мной.
Она не знала, о чем он. Но, когда он протянул руку, Вася обхватила ее, их пальцы переплелись, и она оказалась в месте за жизнью, в лесу с дорогой под звездами.
Ее брат ждал ее там, стоял, бледный, со звездами в глазах.
– Саша, – сказала она.
– Сестренка, – сказал он. – Я не попрощался, да?
Она подбежала и обняла его, но он был ледяным, далеким в ее руках. Морозко наблюдал за ними.
– Саша, – рьяно сказала Вася. – Я могу тебя вернуть. Ты сможешь жить, вернуться к нам, к Дмитрию.
Саша глядел вдаль, на дорогу со звездами, будто с тоской. Она быстро сказала:
– Вот, – она протянула надбитый шлем. – Выпей, – сказала Вася, – И ты будешь жить.
– Но я мертв, – сказал он.
Она покачала головой.
– А не должен.
Он пятился.
– Я видел, как возвращались мертвые. Я таким не буду.
– Нет! – сказала Вася. – Это другое. Это… как Иван из сказки.
Но ее брат все еще мотал головой.
– Это не сказка, Вася. Я не буду рисковать бессмертной душой, возвращаться к жизни, когда я ее покинул.
Она смотрела на него. Его лицо было тихим, печальным, неподвижным.
– Саша, – прошептала она. – Пожалуйста. Ты сможешь жить. Вернешься к Сергею, Дмитрию и Ольге. Пожалуйста.
– Нет, – сказал он. – Я… бился. Я отдал жизнь, и я был рад ее отдать. Остальным это важно. Моя смерть ради Дмитрия… и тебя. Защищайте эту землю. Сделайте ее целой.
Вася смотрела на него. Она не могла поверить. Дикие мысли кипели в голове. Может, в мире живых она бы влила в его рот воду. Но тогда…
Это был не ее выбор. Она подумала о гневе Ольги, когда Вася решила за нее. Вспомнила слова Морозко:
«Не тебе выбирать».
Пытаясь управлять голосом, она сказала:
– Этого ты хочешь?
– Да, – сказал ее брат.
– Тогда… Господь с тобой, – голос Васи дрогнул. – Если… увидишь отца и… маму… скажи им, что я люблю их. Что я далеко зашла, но не забыла. Я… буду молиться за тебя.
– А я – за тебя, – сказал ее брат и вдруг улыбнулся. – Увидимся, сестренка.
Она кивнула, но не могла говорить. Она знала, что ее лицо исказилось. Но она обняла брата и отошла.
И Морозко тихо заговорил, но слова были не для нее:
– Идем со мной, – сказал он Саше. – Не бойся.
Армия троих
Она пришла в себя, рыдала, склонившись над телом брата. Она не знала, как долго плакала, пока неподалеку бушевал бой. Тихий стук копыт и холод за ней привели Васю в чувство.
Она повернула голову, увидела зимнего короля. Он соскользнул со спины лошади и смотрел на нее.
У нее не было слов для него. Нежное слово или прикосновение разбили бы ее, но он их и не предлагал. Вася закрыла глаза брата, прошептала молитву над его головой. А потом она встала на ноги, ее душа горела буйством. Она не могла вернуться брата. Но она могла сделать то, чего он хотел, для чего старался.
– Только ради мертвых, Морозко? – сказала она. Вася протянула руку, измазанную кровью ее брата и ее кровью из пореза для Медведя.
Он замешкался.
Но на его лице отражался голод, он вдруг стал похожим на себя в полночь зимнего солнцестояния: юный, гордый и опасный. На его руках тоже были следы крови Саши.
– И для живых, любимая, – тихо сказал он. – Это тоже мой народ.
Он поймал ее окровавленную ладонь своей, и ветер завизжал вокруг криком первой снежной бури. Ее душа была беспокойным огнем, и, когда Вася посмотрела на Пожару, золотая лошадь была напряжена, топала копытом по земле. Они забрались на лошадей вместе, повернули и помчались к сражению, а за ними следовала буря.
В ее руках был огонь, а он управлял ледяной зимой.
С поля донесся вопль, Медведь, смеясь, заметил их.
– Нужно найти Дмитрия, – крикнула Вася поверх шума, направляя Пожару сквозь скопление татар, несущихся на группу русских с пиками. Лошади пугались, и их всадники ругались, не могли прицелиться.
Налетел ветер, сдул стрелу, что чуть не попала по Васе. Морозко сказал:
– Его флаг там.
На вершине небольшого холма в первом ряду боя. Они повернулись и направились туда, сбивая врагов на пути. Снег падал все сильнее. Град стрел сыпался на Дмитрия. Всадники пытались добраться до уязвимого знамени.
Белая лошадь и Пожара пронзали ряды быстрее, но татары были ближе. Прижав уши к голове, Пожара уклонялась, прыгала и неслась, пока Вася кричала на лошадей татар. Некоторые слышали ее и запинались, но не все. Земля под ногами врагов становилась скользкой ото льда, но лошади были крепкими, привыкли бежать по всем поверхностям, и даже это не пошатнуло их. Снег дул в их лица, слепил всадников, но стрелы все равно летели метко.
– Медведь! – закричала Вася.
Медведь появился с другой стороны от нее, в его голосе все еще звенел смех.
– Такая радость, – вопил он. Он был зверем, купался в людской крови и завывал от восторга, резко контрастируя с собранным молчанием Морозко на другой стороне от нее. Втроем они двигались своим клином, вонзаясь в сражение. Вася разжигала огни у ног, их быстро тушил быстро падающий снег. Морозко слепил их, сбивал стрелы ветром.
Медведь просто ужасал всех на пути.
Они с татарами гнались, пытаясь определить, кто первым доберется до Дмитрия.
Татары победили. Стрелы летели, попадая по знамени Дмитрия, как волна в нескольких шагах от Васи и ее союзников. Знамя упало, смялось в грязи, вокруг звучали торжествующие крики. Но стрелы все еще метко падали. Белая лошадь была рядом с боком Пожары; Морозко старался не пускать стрелы к Васе и лошадям.
Стража Дмитрия была разбита, его конь встал на дыбы и убежал. И трое татар напали на него.
Вася кричала, Пожара врезалась в них с жестокой силой. Кому нужен меч, когда ты на золотой лошади? Ее копыта били их, отгоняли лошадей, огонь вспыхивал у их ног, и они отступили. Вася съехала со спины своей лошади и опустилась возле головы великого князя.
Его броня была пробита, кровь текла из десятка ран. Вася сняла его шлем.
Но то был не великий князь Московский. Умирал юноша, которого она не знала.
Она смотрела на него.
– Где великий князь? – прошептала она.
Юноша едва мог говорить, кровь бурлила на его губах. Он посмотрел на нее невидящими глазами. Ей пришлось склониться, чтобы уловить слова.
– Авангард, – прошептал он. – Первая линия боя. Он дал мне свою броню, чтобы татары не узнали его. Это было честью для меня. Я...
Свет угас в его глазах.
Вася перекрестила его и повернулась.
– В первом ряду, – сказала она. – Вперед!
* * *
Татары бились всюду. Стрелы летели со всех сторон. Морозко ехал коленом к колену Васи, мрачно отгонял от нее стрелы. С Медведем они разбивали сражения, где могли, насылая снег, огонь и ужас.
– Первая линия почти пробита, – сообщил Медведь. Его глаз все еще блестел, мех был в крови. – Дмитрию придется...
И она услышала голос Дмитрия. Он гремел поверх грохота боя.
– Отступаем! – кричал он.
– Не лучший выбор, – сказал Медведь.
– Где он? – спросила Вася. Она едва видела в снегу и схватке людей.
– Там, – сказал Морозко.
Вася посмотрела:
– Не вижу.
– Тогда идем, – сказал зимний король. Они бились плечом к плечу в толпе. Вася увидела Дмитрия на коне, в броне обычного боярина и с мечом в руке. Он присвистнул и пронзил мужчину, сбив его с седла своим ударом. На его щеке, руке, седле и шее его лошади была кровь.
– Отступаем!
Татары надвигались. Вокруг летели стрелы. Одна задела его руку, и Вася едва ощутила это.
– Вася! – рявкнул Морозко, и она поняла, что по ее руке течет кровь.
– Великий князь должен жить, – сказала Вася. – Все будет напрасным, если он умрет...
И Пожара поравнялась с лошадью Дмитрия, отогнала копытами напавшего.
Дмитрий повернулся и увидел ее. Его лицо переменилось. Он склонился к ней, сжал ее руку, не замечая своих ран.
– Саша, – сказал он. – Где Саша?
Бой притупил ее чувства, но от его слов туман вокруг ее разума стал чуть тоньше – а под ним была агония. Дмитрий все увидел по ее лицу. Его лицо побелело. Он сжал губы. Без слов он повернулся к своим людям.
– Отступаем! Все ко второму ряду!
Порядок рушился. Русские бежали, прятались во втором ряду боя, который перестал быть ровным. Медведя не было видно, и...
Дмитрий сказал, вдруг повернувшись к ней:
– Если Олег хочет помочь, то уже пора.
– Я отыщу его, – сказала Вася. Морозко она сказала. – Не дай ему умереть.
Морозко, казалось, хотел ругаться, на его лице были грязь и кровь. Длинный порез виднелся на шее его лошади. Он уже не был безразличным зимним королем. Но он лишь кивнул, повернул лошадь к Дмитрию.
Дмитрий сказал:
– Если Олег не предал нас, скажи ему напасть на правый фланг Мамая, – он развернулся и закричал приказы.
Вася повернула Пожару, попыталась стать невидимой, пронзая наступающих татар в поисках Олега.
* * *
Люди Рязани ждали на небольшом возвышении.
– Вот так, – сказала Вася, подъехав к нему, – мы не договаривались, когда вы клялись великому князю сражаться.
Олег только улыбнулся ей.
– Когда один рискует всем, другой ждет, когда он навредит себе сильнее, – он смотрел на поле. – Пора. Поедешь со мной, ведьмочка?
– Скорее, – сказала Вася.
Он крикнул приказ, Вася развернула Пожару. Лошадь сияла, как уголек, но Вася не ощущала этого.
Люди Рязани, крича, побежали на полной скорости по склону. Гудели рожки. Вася поравнялась со стременем Олега, было сложно удержать Пожару в скорости других лошадей. Татары с потрясением оборачивались, не ожидали атаки с того угла, а потом она увидела еще движение из леса слева от армии Дмитрия – отряд Владимира выходил из–за деревьев, и Медведь страхом подгонял их лошадей. Она слышала его хохот.
Олег, Владимир и Дмитрий поймали татар между собой и разбили линию врага.
* * *
Но бои шли час за кровавым часом, и Вася не знала, прошел день или часы, когда голос привел ее в чувство.
– Вася, – сказал Морозко. – Все кончено. Они убегают.
С ее глаз словно упала пелена. Вася огляделась и поняла, что они встретились посередине: Олег, Владимир и Дмитрий, а еще она, Медведь и Морозко.
Дмитрий почти потерял сознание от ран, Владимир поддерживал его. Олег торжествовал. Она видела вокруг только их людей. Они победили.
Ветер стал тише, ранний снег падал ровно. Легко, тихо, сильно, и он покрывал мертвых врагов и мертвых друзей.
Вася смотрела на Морозко, оглупев от потрясения и усталости. Тонкая вуаль крови текла из пореза на шее белой лошади. Он выглядел уставшим, как она, и печальным, грязь и кровь были на его руках. Только Пожара была без ран, сильная, какой была и утром.
Вася хотела бы сказать так о себе, но рука, раненая стрелой, болела, и это не могло сравниться с болью в ее душе.
Дмитрий заставлял себя стоять, мертвенно–бледный, и он подошел к ней. Вася спустилась с Пожары и прошла к нему навстречу.
– Вы победили, – сказала она. В голосе не было эмоций.
– Где Саша? – сказал великий князь Московский.