Только не думать о Гайлет Джонс. Но, пытаясь не думать о ней, он, конечно, думал! Макс застонал, и в это время машина негромко загудела. И он сразу почувствовал, как вокруг него заиграли гравитационные поля сотен звезд.
А в сознании завертелись тысячи картин. И все чаще и чаще среди них оказывалось изображение его прежней хозяйки и друга.
– Нет! – Макс сражался с этим изображением. Он должен вообще ни о чем не думать, попытаться сосредоточиться на чем-то другом, прежде чем его разорвет на части.
«Конечно!» Он позволил врагу вести себя. Неделями они допрашивали его, задавали вопросы только о гартлингах, и ни о чем, кроме них. Это походило на навязчивую идею. А теперь для него это мантра.
«Где предразумные?» – настаивали они. Макс собрался и, несмотря на боль, рассмеялся.
– Из всех… тупых… глупых… идиотских…
Презрение к галактам наполнило его. Они хотят извлечь из него проекцию мысли? Пусть усилят это!
Он знал, что снаружи, в горах и лесах, сейчас, должно быть, рассвет.
Представил себе эти леса, представил себе, как мог, гартлинга, и расхохотался над получившимся изображением.
И свои последние мгновения хохотал над идиотизмом жизни.
Глава 72
АТАКЛЕНА
Снова вернулись осенние бури, на сей раз обширный фронт циклона накатился на долину Синда. В горах ветры усилились, они срывали листья с деревьев и вздымали их вихрями. В пасмурном небе появились очертания смерчей.
И как бы в ответ ожил вулкан. Его низкие жалобы медлительнее ветра, но от них лесные обитатели нервничали и забирались в норы или плотнее цеплялись за стволы деревьев. Разум не защищает от уныния. Шимпы в своих палатках на отрогах горы прижимались друг к другу, вслушиваясь в вой ветра. Время от времени кто-нибудь поддавался напряжению и с криком исчезал в лесу; через час или позже он возвращался, взъерошенный и смущенный, таща за собой хвост оборванной листвы.
|
|
Гориллы тоже оказались восприимчивы к погоде, но проявляли это по-другому. По ночам они сосредоточенно смотрели на бегущие тучи, принюхивались, словно чего-то ждали. Атаклена не могла понять, о чем напоминают ей такие вечера, но позже, в собственной палатке, под густым пологом леса, она ясно слышала низкое атональное пение, каким гориллы отвечали на бурю.
Эта колыбельная помогала ей уснуть, но за все нужно платить.
Ожидание… такая песня, конечно, призовет то, что никогда не уходит насовсем.
Голова Атаклены металась на подушке, щупальца развевались – искали, отталкивали, проникали, принуждали. И постепенно, неторопливо возникала знакомая сущность.
– Тутсунуканн… – выдохнула она, не в состоянии проснуться и избежать неизбежного. Глиф собрался над головой, созданный из несуществующего.
– Тутсунуканн с'ах браннитсун. А'твиллит'т…
Тимбрими понимают, что бесполезно просить о милости, особенно во Вселенной Ифни. Но Атаклена превратилась в нечто, одновременно большее и меньшее, чем просто тимбрими. И у тутсунуканна появились союзники. К нему присоединились видимые изображения, метафоры. И грозная аура глифа усилилась, превратилась в кошмар. «…с'ах браннитсун…» – вздохнула Атаклена, умоляя во сне.
Ночной ветер рвал ее палатку, а сонный мозг рисовал крылья огромных птиц. Злобные, они летят над самыми вершинами деревьев, их сверкающие глаза ищут, ищут… Слабая вулканическая дрожь сотрясает постель, а Атаклена представляет себе копошащиеся в земле существа – мертвые, неотмщенный утраченный Потенциал этой планеты, погубленный, уничтоженный буруралли много лет назад. Мертвые корчатся под обеспокоенной поверхностью, ищут…
|
|
– С'ах браннитсун, тутсунуканн!
Прикосновение собственных щупалец кажется нитями и лапами крошечных пауков. Гир-поток шлет крошечных гномов под кожу, они быстро начинают нежеланные изменения.
Атаклена застонала: глиф ужасного выжидающего смеха повис над ней и уставился, наклонился, потянулся к ней…
– Генерал? Мисс Атаклена! Прошу прощения, мэм, вы не спите? Мне жаль вас тревожить, сэр, но…
Шимп замолчал. Он откинул клапан, собираясь войти, но тут же отскочил. Атаклена села, глаза ее были широко раскрыты, кошачьи зрачки расширились, зубы оскалились в пережитках сонного страха.
Она как будто не замечала шимпа. Он замигал, глядя на волны, медленно пробегающие по ее горлу и плечам. А над вьющимися щупальцами, показалось шимпу, повисло что-то ужасное.
Он чуть не сбежал. Потребовалась вся воля, чтобы только сглотнуть, наклонить голову и произнести:
– Мэм, пожалуйста… Это я… Сэмми…
Медленно, словно привлеченное исключительно силой воли, в глазах с золотистыми точками забрезжило сознание. Атаклена испустила дрожащий вздох. И упала вперед.
Сэмми держал ее, а она всхлипывала. А он в этот момент, испуганный, ошеломленный, пораженный, мог думать только о том, какая она легкая и хрупкая.
"…Тогда Гайлет пришла к убеждению, что ловушка, если церемония действительно ловушка, должна быть очень коварной.
|
|
Понимаете, сюзерен Праведности словно полностью изменил свой взгляд на возвышение шимпов. Он начал с убеждения, что сумеет найти недостатки в проведении этого процесса и даже сможет отобрать неошимпов у людей. Но теперь он как будто искренне ищет… ищет достойных представителей расы…"
Голос Фибена Болджера доносился из портативного аппарата, стоящего на сколоченном из досок столе Атаклены. Атаклена слушала запись, присланную Робертом. Доклад шимпа в пещерах оказал неожиданное действие. Добродушие и суховатый юмор Фибена улучшили настроение Атаклены. Но теперь, когда он пересказывал соображения доктора Гайлет Джонс насчет захватчиков, голос Фибена звучал почти смущенно.
Атаклена чувствовала неловкость, которую испытывал Фибен. Для этого ей не требовалось непосредственного присутствия.
Она улыбнулась такой иронии. «Он начинает понимать, кто он, и это его пугает». Атаклена сопереживала Фибену. Здравомыслящее существо стремится к миру и спокойствию, оно не хочет быть мучеником, судьба которого не зависит от него самого.
Атаклена держала медальон с наследием отца и матери. На какое-то время ей удалось отбросить тутсунуканн. Но она знала, что глиф вернется и останется навсегда, лишив ее сна и покоя, пока тутсунуканн не изменится, не станет чем-то другим. Такой глиф – одно из самых значительных известных проявлений квантовой механики – амплитуда вероятности, гудящая и раскачивающаяся на пороге неуверенности, чреватая миллионами возможностей. И как только волновая функция сократится, оставшееся превратится в судьбу.
«…тонкое политическое маневрирование на множестве уровней – между местными предводителями сил вторжения, между фракциями на планете губру, между губру и их противниками и возможными союзниками, между губру и Землей и различными галактическими Институтами…» Она погладила медальон. Иногда сущность другого можно понять только в разлуке с ним.
Слишком все сложно. Чего добивался Роберт, посылая ей запись? Неужели предполагал, что она зачерпнет из обширного хранилища галактической премудрости… или сотворит заклинание… и выдаст политику, которая проведет их через кризис? Как?
Она вздохнула. «Отец, как, должно быть, я тебя разочаровала».
Медальон словно вибрировал под ее дрожащими пальцами. Казалось, она снова погружается в транс, в глубины отчаяния.
«…клянусь Дарвином, Джейн Гудолл и Гринписом!»
Ее привел в себя голос майора Пратачулторна. Она прослушала до конца.
«…цель!..»
Атаклена содрогнулась. Действительно, положение ужасное. Теперь все понятно, особенно неожиданная выжидательная настойчивость нетерпеливого глифа. Когда запись кончилась, Атаклена повернулась к своим помощникам Элейн Су, Сэмми и доктору де Шрайвер. Шимпы терпеливо ждали.
– Я поднимусь на вершину, – сказала Атаклена.
– Но… буря, мэм. Мы не уверены, что она минует. И еще вулкан. Мы думаем об эвакуации.
Атаклена встала.
– Я ненадолго. Пожалуйста, не посылайте никого охранять или искать меня. Мне только помешают и осложнят предстоящее.
Она остановилась у выхода из палатки, чувствуя, как ветер подхватил одежду, пытался прорваться к телу. «Терпение. Я иду». И снова негромко обратилась к шимпам:
– Когда я вернусь, лошади должны быть готовы.
Клапан палатки закрылся за ней. Шимпы переглянулись и молча начали готовиться к предстоящему дню.
Гора Фосси дымилась во многих местах, где испарения невозможно приписать только росе. Влага падала с листьев, дрожащих на ветру. А ветер не стихал, снова и снова налетал сильными неожиданными порывами.
Атаклена упрямо поднималась по узкой звериной тропе. Она чувствовала, что ее просьба выполнена. Шимпы остались позади и не беспокоят ее.
День начинался с появления низких туч из-за гор, словно авангарда какого-то воздушного вторжения. Между тучами мелькали полоски голубого неба. Человеческий взгляд, наверно, смог бы различить и несколько упрямых звезд.
Атаклена стремилась к высоте, но еще больше – к одиночеству. Наверху животных еще меньше. Ей нужна пустота.
В одном месте тропу завалило листами какого-то похожего на ткань материала, который Атаклена вскоре узнала – парашюты плюща.
Она вспомнила, что внизу, в лагере, техники-шимпы, разработав напряженное расписание, готовят кишечные бактерии гориллы. Однако сейчас, по-видимому, график майора Пратачулторна не позволит использовать оружие Роберта.
«Какая глупость, – подумала Атаклена. – Удивляюсь, как люди смогли продержаться так долго».
Может, им просто повезло. Она читала об их двадцатом столетии, когда нечто большее, чем Ифни, помогло людям разминуться с гибелью… гибелью не только самих людей, но и всех остальных разумных рас, которые могли возникнуть на их богатой, плодородной планете. Именно рассказ об этом чудесном спасении от катастрофы, возможно, одна из причин того, что многие расы боятся или ненавидят к'чу'нон, волчат. До сих пор это их спасение остается сверхъестественным и необъяснимым.
У землян есть слова «во имя любви к Господу». Болезненная, насильственная бедность Гарта ничто по сравнению с тем, что люди могли бы сделать с Землей.
«Многие ли из нас повели бы себя лучше в подобных обстоятельствах?» Такой вопрос всегда возникает при самоуверенной, самодовольной позиции превосходства и презрения, которую занимают большие кланы. Ведь они никогда не проходили испытания веками невежества, как человечество. Каково это не иметь ни патронов, ни Библиотеки, ни древней мудрости, только яркое пламя сознания, ненаправленное, неограниченное, способное бросить вызов Вселенной или погубить собственный мир? Немногие кланы осмеливались спросить себя об этом.
Атаклена отбросила маленькие парашюты, обогнула груду носителей спор и продолжала подниматься, размышляя над причудами судьбы.
Наконец она оказалась на каменистой площадке, откуда открывался вид на юг, на горы, а вдали виднелась цветная полоса степи. Атаклена глубоко вздохнула и достала медальон.
Усиливающийся свет дня не разогнал глиф, который начал возникать в ее щупальцах. На этот раз Атаклена и не пыталась остановить его, не обращала на него внимания – это лучший способ, если не хочешь превратить вероятность в реальность.
Пальцы занялись замком, медальон открылся, и она отбросила крышку.
«Ваш брак был удачен», – думала она о своих родителях. Потому что на месте двух нитей лежала одна, потолще, блестя на бархатной подушечке.
Конец обернулся вокруг ее пальцев. Медальон упал на камень и лежал там, забытый, а Атаклена взяла второй конец нити, натянула, и щупальце загудело, вначале негромко. Но Атаклена продолжала держать его перед собой, позволяя ветру гладить его. И услышала гармонию.
Ей нужно набраться сил для того, что она намерена сделать. Мало кто из ее расы проделывал такое при жизни. Иногда тимбрими умирали…
– А т'ит'туануу, Утакалтинг, – выдохнула она. И добавила имя матери:
– А т'ит'туануу, Матиклуанна!
Гудение усилилось. Оно, казалось, распространяется вверх по ее рукам, резонирует с биением сердца. Щупальца Атаклены ответили на эти звуки, и она начала раскачиваться.
– А т'ит'туануу, Утакалтинг…
– Отлично. Может, еще одна-две недели сделают штамм сильнее и к моменту полета плюща он будет готов. Доктор де Шрайвер вернула культуру в инкубатор. Импровизированная лаборатория находилась на склоне горы, где ее защищало от ветра. Буря не помешала экспериментам. И теперь плоды их работы казались почти созревшими.
Но ее помощник проворчал:
– Какой в этом смысл? Губру немедленно примут контрмеры. И вообще майор сказал, что нападение произойдет до того, как бактерии будут готовы.
Де Шрайвер сняла очки.
– Смысл в том, что мы не прекратим работать, пока мисс Атаклена не попросит нас об этом. Я штатская, ты тоже. Фибен и Роберт должны повиноваться приказу, нравится он им или нет, но мы с тобой можем выбирать…
Она замолчала, увидев, что Сэмми ее не слушает, а смотрит куда-то вдаль. Она повернулась, чтобы понять, что привлекло его внимание.
Если и утром после своего ночного кошмара Атаклена казалась странной, то теперь ее внешность заставила доктора де Шрайвер ахнуть. Растрепанная, страшно усталая, девушка-чужак мигала сузившимися глазами, стояла, держась за столб палатки. Шимпы бросились к ней и попытались уложить на койку, но она покачала головой.
– Нет, – просто сказала она. – Отнесите меня к Роберту. Немедленно.
Гориллы снова запели, негромко и немелодично. Сэмми побежал за Бенджамином, а де Шрайвер усадила Атаклену на стул. Не зная, что делать дальше, она отряхивала шлем молодой тимбрими от листьев. От щупалец исходил сильный жар, который де Шрайвер ощущала кожей.
А тутсунуканн дрожал в воздухе, заметный даже ошеломленной шимми.
Атаклена сидела, слушая пение горилл и чувствуя, что впервые понимает его.
Теперь она знала, что все сыграют предназначенные для них роли.
Шимпам не понравится предстоящее, но это их проблема. У всех свои проблемы.
– Отведите меня к Роберту, – снова выдохнула Атаклена.
Глава 73
УТАКАЛТИНГ
Он вздрогнул, стоя спиной к восходящему солнцу, ощущая себя опустошенным, превратившимся в шелуху.
Никогда раньше метафора не казалась настолько точной. Утакалтинг мигнул, медленно возвращаясь в мир… в сухую степь перед нависающими Мулунскими горами. Неожиданно он ощутил старость, груз прожитых лет показался тяжелее обычного.
Глубоко внутри, на уровне нанакиери, он чувствовал оцепенелость. После всего этого он даже не может сказать, выжила ли, так глубоко заглянув в себя, Атаклена.
«Наверное, ее вынудила крайняя необходимость», – подумал он. Впервые дочь попыталась осуществить то, к чему ее не готовили родители. Да и в школе об этом не рассказывают.
– Ты вернулся, – прозаично заметил Каулт. Спутник Утакалтинга в течение последних месяцев смотрел на него с расстояния в несколько метров. Они стояли посреди коричневого моря саванны, и их длинные тени постепенно укорачивались с восходом солнца.
– Ты получил какое-то сообщение? – спросил Каулт. Он, подобно многим, не обладающим пси-способностями, очень интересовался тем, что казалось ему неестественным.
– Я… – Утакалтинг облизнул губы. Как объяснить, что он, в сущности, ничего не получил. Просто дочь воспользовалась его предложением, которое он сделал, отдавая ей свою нить и нить покойной матери. Она попросила вернуть долг, в котором находятся родители перед ребенком, которого – без его согласия – ввергли в чужой мир.
Никогда не делайте опрометчивых предложений, не подумав о возможных последствиях, которые могут произойти.
«Она опустошила меня». Утакалтингу показалось, что его выпотрошили и зачем-то оставили в живых. И после всего нет никакой гарантии, что она пережила это испытание и сохранила здравый рассудок.
«Может, лечь и умереть?» – Утакалтинг вздрогнул.
«Нет. Пока не время».
– У меня было нечто вроде общения, – сказал он Каулту.
– А губру не засекут эту связь?
Утакалтинг не смог создать даже паланк – эквивалент пожатия плечами.
– Может быть. – Щупальца его обвисли, как человеческие волосы. – Не знаю.
Теннанинец вздохнул, хлопнув дыхательными щелями.
– Доверься мне, коллега. Больно думать, что, возможно, ты что-то скрываешь от меня.
Как Утакалтинг старался подвести Каулта к этим словам! А теперь ему все равно.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
Теннанинец раздраженно выдохнул.
– Подозреваю, что ты знаешь гораздо больше меня об этом удивительном существе, следы которого мы видели. Предупреждаю тебя, Утакалтинг: я создаю прибор, который разрешит для меня эту загадку. Тебе лучше рассказать мне всю правду, прежде чем я узнаю ее сам!
Утакалтинг кивнул.
– Я понимаю тебя. А теперь нам лучше пойти дальше. Если губру обнаружили происходящее и явятся проверять, нам нужно оказаться как можно дальше отсюда.
Он по-прежнему в долгу перед Атакленой. Нельзя позволить, чтобы его захватили раньше, чем она воспользуется полученным.
– Ну, хорошо, – сказал Каулт. – Поговорим об этом позже.
Без особого интереса, скорее по привычке, чем по другим причинам, Утакалтинг повел спутника к горам в направлении, избранном – опять по привычке – по слабому синему мерцанию вдали.
Глава 74
ГАЙЛЕТ
Новая планетарная отраслевая Библиотека прекрасна. Ее бежевые стены блестят на специально расчищенной площадке над парком Приморского Обрыва, в километре к югу от посольства тимбрими.
Архитектура нового сооружения не согласовывается, как у прежнего здания Библиотеки, с неофуллеритским стилем Порт-Хелении. Но сама по себе она ошеломляет – куб без окон, чьи пастельные тона контрастируют с белыми меловыми утесами.
Машина опустилась на посадочную площадку, и Гайлет вышла в облако сухой пыли. Вслед за своим охранником-кваку она пошла по мощеной дороге к входу в массивное здание.
Почти вся Порт-Хеления наблюдала несколько недель назад, как фрайтер размером с боевой крейсер губру появился в черном небе и медленно опустил сооружение на землю. Большую часть дня солнце было закрыто: в это время работники Института Библиотеки устанавливали святилище знаний на новое место.
Гайлет думала, принесет ли новая Библиотека когда-нибудь пользу жителям Порт-Хелении. Со всех сторон посадочные площадки, но никаких подъездных путей автомобилей, велосипедов или просто для пешеходов. Проходя резным, с колоннами, порталом, Гайлет решила, что она, вероятно, первый шимп, оказавшийся в этом здании.
В сводчатом зале оказалось светло; казалось, свет исходил отовсюду одновременно. В центре зала возвышался большой красный куб, и Гайлет сразу поняла, что сооружение действительно дорого стоит. Главный накопитель информации гораздо больше, чем в прежней Библиотеке, в нескольких милях отсюда.
Но обширное помещение почти пусто, особенно по сравнению с постоянной круглосуточной толкотней, к которой она привыкла. Конечно, в зале находились губру и кваку. Они располагались у экранов, разбросанных по всему пространству. Кое-где птицеподобные собирались небольшими группами.
Гайлет видела, как резкими рывками движутся их клювы, постоянно переминаются ноги. Но ни одного звука не доносилось из специально защищенных зон.
Она видела ленты, капюшоны и оперение окраски Праведности, Бережливости и военных. Носители одной окраски, в основном, держались вместе и поодаль от других. Когда приближенный одного сюзерена проходил мимо приближенных других, оперение их взъерошивалось.
Но в одном месте многоцветие собравшихся птицеподобных подтверждало, что общение между группами сохраняется. Там наклонялись головы, приглаживалось оперение, жестикулировали перед плывущими голографическими изображениями как ритуального, так и документального характера.
Когда Гайлет проходила мимо, несколько подпрыгивающих и щебечущих птиц повернулись и уставились на нее. Указывающие когти и клювы позволили Гайлет догадаться, что губру знают, кто она такая.
Она не колебалась и не задерживалась. Щеки ее раскраснелись.
– Чем могу быть полезен, мисс?
Вначале Гайлет показалось, что на помосте под символическим изображением крылатой спирали стоит декоративное растение. И когда оно обратилось к ней, Гайлет невольно подпрыгнула.
«Растение» говорило на превосходном англике! Гайлет увидела круглые толстые листья, усеянные серебристыми пятнами, которые мягко позванивали при движении. Коричневый стебель вел к узловатым подвижным корням, благодаря которым существо могло медленно и неуклюже передвигаться.
«Кантен, – поняла Гайлет. – Конечно, Институт прислал и библиотекарей».
Разумные растения кантены – старые друзья Земли. С самых первых дней Контакта они были советниками землян, помогая волчатам проложить путь в сложных и коварных дебрях галактической политики и завоевать статус патронов независимого клана. Тем не менее, Гайлет сдержала вспыхнувшую надежду. Она напомнила себе, что служащие больших галактических Институтов должны отказаться от прошлых привязанностей и симпатий, даже к собственным кланам, для выполнения своей священной миссии. Здесь она может рассчитывать только на беспристрастность.
– Спасибо, – сказала она, не забыв поклониться. – Мне нужна информация о церемониях возвышения.
Маленькое существо с колокольчиками – вероятно, органы чувств – прозвонило почти весело.
– Это весьма обширная тема, мисс.
Она ожидала такой ответ и приготовилась к нему. Все-таки не очень легко разговаривать с разумным существом, у которого нет даже подобия лица.
– Начнем с простого обзора, если не возражаете.
– Хорошо, мисс. Место двадцать два приспособлено для работы людей и неошимпанзе. Пожалуйста, пройдите туда за синей линией и устраивайтесь поудобнее.
Гайлет повернулась и увидела прямо перед собой мерцающую голограмму.
Синяя линия словно висела в воздухе, ведя в дальний угол зала.
– Спасибо, – негромко вымолвила Гайлет.
Идя за линией-указателем, она слышала за собой слабый звон.
Место двадцать два оказалось подобно забытой хорошей песне. Стол, перед ним стул, ящик с сухофруктами, на столе стандартная консоль с голоэкраном. Даже обычные накопители информации и ручки, все аккуратно разложено и расставлено. Гайлет благодарно села за стол. Она опасалась, что придется стоять, вытянув голову, если нужно будет пользоваться местом для губру.
Но все равно она нервничала. И чуть вздрогнула, когда с легким щелчком ожил экран и на нем появился текст на англике.
ПОЖАЛУЙСТА, ДАВАЙТЕ КОМАНДЫВСЛУХ. НАЧАЛЬНЫЙ ОБЗОР БУДЕТ ПРЕДОСТАВЛЕН ПО ВАШЕМУ СИГНАЛУ.
– Начальный обзор… – пробормотала Гайлет. Но, пожалуй, действительно следует начинать с простейшего уровня. Это не только позволит ей не пропустить ничего основного, но и подскажет, что считают важным сами губру.
– Приступайте, – сказала она.
На боковом экране появились изображения лиц – лиц существ с других планет, далеких в пространстве и времени.
– Когда природа порождает новое разумное существо, все галактическое сообщество радуется. Ибо тогда начинается возвышение…
Картины прошлого возникли перед глазами. Гайлет погрузилась в поток сведений, пила из источника знаний. Ее накопитель информации заполнялся заметками и перекрестными ссылками. Вскоре она потеряла счет времени.
Незаметно на столе появилась еда. Гайлет даже не поняла, откуда.
Рядом за загородкой оказалось небольшое помещение, где она могла удовлетворить другие свои потребности, когда их уже нельзя игнорировать.
"В отдельные периоды галактической истории церемонии возвышения являлись исключительно протокольными и ритуальными. Патроны провозглашали, что их клиенты возвысились, и их слово принималось на веру. Но существовали, однако, и другие эпохи, в которые роль галактических Институтов возрастала, например, при Сумбулумской системе, когда весь процесс возвышения и все церемонии осуществлялись при непосредственном руководстве Института.
Настоящий период занимает приблизительно среднее положение между этими крайностями: патроны несут основную ответственность, но Институт сохраняет возможность наблюдения и вмешательства. Степень участия Института в последнее время усилилась, когда от сорока до шестидесяти тысяч ГГ[14]назад неудачи в возвышении привели к экологическим катастрофам (См.: гл'кахеш, буруралли, сстейнн, мухурн8).
Сегодня патрон не может самостоятельно определять степень развития клиентов. Это обязательно происходит с участием консорта – представителя клиента и Института возвышения.
Теперь церемонии возвышения не являются исключительно формальными.
Они служат двум основным целям. Во-первых, они помогают протестировать представителей расы клиентов: Институт должен быть уверен, что клиенты готовы принять права и обязанности следующего этапа возвышения. Во-вторых, церемония дает клиентам возможность выбрать нового консорта, который будет следить за этим новым этапом и вмешиваться в случае необходимости ради блага клиентов. Тестирование основывается на том уровне развития, которого достигла раса клиентов. Наряду с другими важными факторами учитывается тип поглощения (хищники, травоядные, аутофаги или эргогеники), модальность передвижения (двуногие или четвероногие ходячие, амфибии, катящиеся или сидячие), ментальная техника (ассоциативная, экстраполирующая, интуитивная, голографическая или нулитативная)…" Гайлет медленно продвигалась по «начальному обзору». Работа нелегкая.
Если какой-нибудь шимп из Порт-Хелении сможет когда-нибудь пользоваться этой Библиотекой, понадобится немало новых переводов. Конечно, если простых Джо и Джейн Шимпов сюда пустят.
Тем не менее, источник поразительный – гораздо богаче жалкой маленькой ветви, которой они располагали раньше. И, в отличие от Библиотеки в Ла-Пасе, здесь нет суетливых толп лихорадочных посетителей, машущих специальными разрешениями и пробивающихся в толпе жаждущих примкнуть к экранам. Гайлет чувствовала, что может сидеть здесь месяцами, годами. Она будет пить знания до тех пор, пока они не начнут выливаться изо всех ее пор.
Например, здесь имеется ссылка на специальные приготовления для церемонии возвышения в машинных культурах. И один краткий, но мучительно дразнящий параграф о расе дышащих водородом, которая отделилась от своей загадочной параллельной цивилизации и действительно просила разрешения вступить в галактическое сообщество. Гайлет страстно хотелось идти вслед за этой и тысячами других использованных статей, но она знала, что у нее просто нет на это времени. Ей нужно сосредоточиться на правилах, касающихся двуногих теплокровных всеядных клиентов на второй стадии со смешанной мыслительной техникой. И даже такой узкий запрос вызвал в ответ лавину статей.
«Нужно сузить еще больше», – подумала Гайлет. Она попыталась сосредоточиться на церемониях, которые проводились во времена смут и войн, и все равно продвигалась медленно. Все так сложно! Она пришла в отчаяние от невежества своего народа и клана.
«…независимо от того, достигнуто соглашение о соучастии в церемонии заранее или нет, оно может и должно быть подтверждено Институтом с учетом методов решения в соответствии с традициями участвующих…» Гайлет не помнила, как уснула на ящике с фруктами. Но какое-то время спустя оказалась на плоту, плывущем по туманному морю, которое волновалось в такт ее дыханию. Немного погодя туман сгустился, превратился в смутно угрожающие черно-белые фигуры. И она увидела перед собой покойных родителей и бедного Макса.
– Мм-мм, нет, – пробормотала она, а потом резко вздрогнула:
– Нет!
Начала приходить в себя от сна. Веки ее дрогнули, к ним продолжали льнуть обрывки снов. Над ней навис губру, он держал загадочный прибор, один из тех, что нацеливали на нее и Фибена. Но это изображение мигнуло и распалось, когда птицеподобный нажал кнопку. Гайлет снова погрузилась в дремоту, и образ губру присоединился к другим в ее беспокойном сне.
Наступила новая фаза сна, более глубокая, дыхание Гайлет успокоилось.
Проснулась она позже, смутно почувствовав, как чья-то рука резко дергает ее за ногу.
У Гайлет перехватило дыхание, она выпрямилась с еще несфокусировавшимся взглядом. Сердце билось отчаянно. Но тут зрение ее прояснилось, и она увидела присевшего рядом с ней рослого шимпа. Его рука по-прежнему лежала на ее ноге, и Гайлет мгновенно узнала эту улыбку.
Напомаженные усы, похожие на руль велосипеда, только одна из многих черт, которые она возненавидела.
Внезапно разбуженная, она не сразу смогла заговорить.
– Ч…что ты здесь делаешь? – резко спросила она, вырывая ногу.
Железная Хватка с улыбкой смотрел на нее.
– Неужели так здороваются с тем, кто настолько важен для тебя?
– Ты хорошо служишь своей цели, – признала она. – Как дурной пример!
– Гайлет потерла глаза и села. – Отвечай, почему ты меня беспокоишь? Ты, невежественный проби, больше меня не сторожишь.
Лицо шена только на мгновение омрачилось. Очевидно, что-то его обрадовало.
– О, я просто подумал, не пойти ли мне в Библиотеку позаниматься, как ты.
– Тебе, позаниматься? Здесь? – Она рассмеялась. – Мне пришлось получить специальное разрешение сюзерена. А ты не должен…
– Именно это я и собирался тебе сказать, – прервал он.