физическое насилие – избиение, нанесение удара, шлепки, подзатыльники, порча и отнимание вещей и др. 2 глава




Буллинг – это социальное явление, свойственное преимущественно организованным детским коллективам, в первую очередь, школе. Многочисленные исследователи объясняют это обстоятельство прежде всего тем, что школа – это универсальная арена, полигон для разрядки детьми своих многочисленных накопившихся дома негативных импульсов. В школе складываются определенные ролевые отношения среди детей в диапазоне «лидер-изгой». Дополнительным фактором, способствующим живучести буллинга в пространстве школы, является неспособность, а в некоторых случаях и нежелание педагогов совладать с этой проблемой.

Буллинг проявляется через различные формы физических и (или) психических притеснений, переживаемых детьми, со стороны других детей. Для одних детей – это систематические насмешки, отражающие какие-то особенности внешнего вида или личности пострадавших. Для других – порча их личных вещей, заталкивание под парту, вымогательство. Для третьих – откровенные издевательства, унижающие чувство человеческого достоинства, например, попытка заставить публично просить прощения, стоя на коленях перед унижающим.

Некоторые исследователи предлагают систематизировать все проявления буллинга в две большие группы:

1-я группа – проявления, связанные преимущественно с активными формами унижения;

2-я группа – проявления, связанные с сознательной изоляцией, обструкцией пострадавших.

В то же время на разные по содержанию и интенсивности проявления буллинга разные дети реагируют по-разному.

Выявление и диагностика медико-психологических последствий буллинга

Объективные сложности раннего выявления буллинга в нашей стране ограничивают возможность целенаправленной работы в этом направлении. Выявление буллинга носит случайный и эпизодический характер. В этой связи каждый медицинский или социальный работник должен быть готов к встрече в своей профессиональной деятельности с буллингом, а следовательно, в первую очередь должен овладеть его диагностикой. В частности, знать основные проявления его наиболее тяжелых последствий: насильственного, суицидального и зависимого поведения.

В странах Европы и США с целью определения распространенности этого явления существуют несколько крупных исследовательских программ, курируемых правительствами соответствующих стран. В качестве инструмента выявления используются специально структурированные опросники для самих детей, учителей и родителей. Так, в частности, в скандинавских странах от 5 до 25% опрошенных детей считают себя систематически подвергающимися травле. В России подобные опросники отсутствуют, нет соответствующих программ. Поэтому на практике в нашей стране больше ориентируются на выявление детей и подростков, относящихся к группе риска по буллингу. В то же время правоохранительными органами анализируются отдельные аспекты криминального поведения подростков, имеющие отношения к рассматриваемой проблеме. Так, результаты проведенного районными прокурорами Санкт-Петербурга анонимного анкетирования в подростковой среде свидетельствуют: из 10000 респондентов почти 50% показали, что среди учащихся образовательных учреждений распространены факты вымогательства, в том числе и сверстниками (Информационно-аналитические материалы о положении детей в Санкт-Петербурге в 2004 году).

На сегодняшний день принято выделять три ведущих фактора, наличие которых позволяет отнести ребенка к группе риска по буллингу:

1. Множественный стресс. Речь идет о том, что жертвы травли обременены множеством проблем. Плохое здоровье, низкий социальный статус, неудовлетворительные отношения со сверстниками, большие семьи, выраженное социальное неблагополучие, а также низкие компенсаторные возможности – все это весьма характерно для жертв травли.

2. Провоцирующие особенности жертвы. Так называемые провоцирующие жертвы (provocative victims) – это достаточно неоднородная группа детей и подростков, которые вследствие особенностей их личности на поведенческом уровне могут являться раздражающим факторам для большинства их условно толерантных ровесников.

Фактически речь идет о феномене «инакости» в детских коллективах. «Необычная» манера речи, «необычный» смех, «необычный» юмор и т.д. уже, с точки зрения «обычных» школьников, может явиться достаточным поводом для негативного отношения к «этим необычным». Провоцирующим поводом к началу травли может стать неосторожное (без злого умысла) поведение таких детей и подростков, например, гиперактивный ребенок случайно задел «спокойного» одноклассника. Именно в этой группе наблюдается преобладание акцентуированных подростков, детей с познавательными и поведенческими нарушениями резидуально-органического генеза, детей-невротиков и несовершеннолетних с расстройствами шизоидного спектра в рамках пограничной психопатологии.

3. Стигматизациярасовые (национальные как вариант) и физические особенности ребенка. Под последней подразумевают не только наличие явных физических аномалий, например, заячью губу или нейросенсорную тугоухость, но и некоторые фенотипические особенности. Рыжий цвет волос, необычный тембр голоса, форма ушных раковин и т.д. для определенной категории детей и подростков могут явиться побудительным мотивом к травле своих ровесников.

Поэтому в процессе работы со своими юными пациентами или клиентами при соответствующей настроенности врачи и социальные работники могут заподозрить среди них пострадавших от травли уже по совокупности информации, полученной при сборе анамнеза и осмотре. Тот же осмотр должен побуждать специалистов оценивать степень достоверности объяснений детьми и подростками мелких ссадин и гематом в случае обнаружения таковых на теле несовершеннолетнего. Особенно это актуально для травматологов. Как показывают результаты выше названных исследований, большинству жертв травли чаще свойственно длительное время скрывать свою проблему, даже в случае явного физического насилия. Гораздо реже дети и подростки признаются в этом или же активно об этом сообщают.

Проблемы диагностики буллинга

Не существует определенного психологического портрета жертвы буллинга, который симптоматически смог бы помочь в диагностике проявлений этой травматической ситуации у пострадавших детей. Не подтвердилась так называемая «скетч-теория» («sketch theory») Олвеуса, по которой существуют типичные характеристики жертвы и преследователя. Не существует как таковых специфических психологических признаков буллинга. Тем не менее, при наблюдении за такими детьми могут проявиться следующие, характерные и для иных форм переживания буллинга, эмоциональные и поведенческие особенности.

Поведенческие особенности:

— дистанцированность от взрослых и детей;

— негативизм при обсуждении темы буллинга;

— агрессивность к взрослым и детям.

Эмоциональные особенности:

— напряженность и страх при появлении ровесников;

— обидчивость и раздражительность;

— грусть, печаль и неустойчивое настроение.

Чаще всего медицинские и социальные работники сталкиваются с такими случаями буллинга, свидетелями которых они становятся сами по месту их работы в соответствующих детских учреждениях. Реже, при работе с такими детьми, они могут обнаружить у них переживания, связанные с уже имевшим место ранее буллингом. Это происходит при успешной диагностике таких случаев или же когда дети сами сообщают специалистам о своей проблеме.

Конечно, максимальная информация может быть также получена в результате искренней беседы врача и пострадавшего. Однако это возможно далеко не всегда и к тому же требует особой подготовки. «Вышибать» ответы ребенка или подростка на тему насилия категорически нельзя. С другой стороны, любой врач или социальный работник должен быть готов к адекватному, понимающему и сопереживающему отражению исповеди травмированного ребенка о травле другими детьми, если последний решил ему открыться. Особенно печально, когда ребенок или подросток (подросткам, как правило, это дается крайне тяжело) решается открыться взрослому, рассказать о своей беде, а взрослого по тем или иным причинам такие откровения не интересуют. Здесь может быть упущена драгоценная возможность узнать о серьезных проблемах в жизни детей и подростков, возможно даже не связанных с темой насилия. Дети в качестве доверенного лица во многих случаях склонны выбирать авторитетных взрослых. За родителями, которые могут и потерять доверие своих детей, в качестве таких положительных идеалов доверия следуют педагоги и медики. Крах детской надежды, если «герой в белом халате» грубо проигнорирует обращение к нему ребенка, находящегося в кризисе, может привести к фатальным последствиям.

Для многих детей врач или социальный работник – это последний рубеж защиты, последняя надежда на помощь. Особенно это актуально для врачей и социальных работников, работающих в немедицинских учреждениях: в детских домах, интернатах, специальных учреждениях для трудновоспитуемых детей и в ВТК для несовершеннолетних. В подобных учреждениях риск насилия вообще и жесточайшей травли, в частности, крайне высокий. Это подтверждается, в первую очередь, соответствующими виктимологическими исследованиями в отношении суицидального риска у несовершеннолетних. Во многих случаях взрослые, в том числе и специалисты в области работы с детьми, не придают значения сложным взаимоотношениям разных детей друг с другом до тех пор, пока эти отношения не становятся чрезмерными. Только тогда, когда взрослые становятся очевидцами явного насилия, они вмешиваются с разной степенью успешности для последующей безопасной жизни жертвы. На этом фоне «незначимые», «неочевидные» переживания пострадавших детей от травли для многих взрослых представляется неактуальными. Плюс к этому связанная с одним из предубеждений готовность многих взрослых реагировать на детей, и особенно на подростков, обращающихся к ним за помощью от травли, как на ябед и доносчиков.

В этом качестве анализ переживаний пострадавших от травли детей и подростков становится особенно сложным.

Для определения ситуации буллинга и его последствий необходим сбор соответствующей информации и проведение клинико-психологического обследования.

Сбор информации проводится по следующим направлениям:

— от самого пострадавшего;

— от возможных участников издевательств над жертвой и свидетелей.

Следует самым тщательным образом провести анализ всей полученной информации. В результате проведенного анализа необходимо прояснить следующие аспекты:

— реальность самого буллинга;

— его длительность;

— его характер (физический, психологический, смешанный);

— основные проявления буллинга;

— участники (инициаторы и исполнители буллинга);

— их мотивации к буллингу;

— свидетели и их отношение к происходящему;

— поведение жертвы (поcтрадавшего);

— динамику всего происходящего;

— прочие важные для диагностики обстоятельства.

Полученную информацию специалист должен сопоставить с анамнезом жизни пострадавших детей. В анамнезе жизни особенно важными для нас станут любые данные о предшествующем негативном жизненном опыте таких детей в семье, в различных детских коллективах и среди ровесников в неформальных ситуациях, количество случаев и характер пережитого ими в прошлом насилия, в частности, буллинга. При этом учитывается вероятность оговора или ложной, ошибочной интерпретации межличностных отношений самим ребенком, равно как и отказ от обсуждения своей ситуации жертвой или диссимиляция (сокрытие) как самого факта буллинга, так и его последствий.

Клинико-психологическое обследование. Клиническая диагностика. Поскольку жестокое обращение c человеком является одним из типичных проявлений продолжительной психотравмирующей ситуации, то его влияние на человека должно рассматриваться через призму понятия о психическом стрессе, а именно, психическом стрессе как источнике преодоления в рамках нормы сложной жизненной ситуации. И о психическом стрессе как патологическом исходе этой борьбы. Вследствие этого вся клиническая диагностика проводится по правилам диагностики психических расстройств и поведенческих нарушений (раздел F) международной классификации болезней последнего пересмотра (МКБ-10).

В этой связи необходимо обратить внимание на ряд проблем в самом процессе диагностики последствий буллинга у детей. Во-первых, дело в том, что и нормальные, и патологические проявления последствий буллинга часто имеют внешнюю схожесть. Так, например, специалистам в процессе диагностики приходится анализировать последствия буллинга, какие имеют место и при нормативном реагировании ребенка, и при патологическом, а именно, такие внешне одинаковые эмоции, как страх, раздражение, печаль, озлобленность. Или же подобные проявления в его поведении: отказ, оппозиция, дистанцирование, агрессивность, возбуждение. Однако, как мы увидим ниже, соответствующее сочетание этих проявлений с другими важными обстоятельствами психической травмы в одних случаях дает право на диагностику психического расстройства, связанного со стрессом, а в других случаях нет. И второе важное замечание в отношении диагностики последствий буллинга. Дистресс как последняя фаза психического стресса может завершиться и без ущерба для психического здоровья, а может стать основой для патологических нарушений. Проблема в том, что на сегодняшний день наука не обладает конкретными надежными критериями, позволяющими прогнозировать момент перехода нормативного психического стресса человека в его патологическое продолжение.

К сожалению, вопрос о развитии постстрессовых нарушений не проясняют и существующие на сегодняшний день теории, объясняющие возникновение данной психической патологии.

Психодинамическая теория. Ребенок не в состоянии ассимилировать новый травматический опыт, что и запускает развитие соответствующей симптоматики, в первую очередь, симптомов фиксации.

Поведенческая теория. В ее основе лежит представление о генерализации страха на основе ассоциативных механизмов. В свою очередь, для уменьшения страха ребенок избегает любых воспоминаний о травле. Так образуются симптомы избегания.

Нейробиологическая теория. Эта теория определяет лимбические структуры мозга, в частности, производимую ими генерализацию потенциала действия, ответственными за формирование так называемых симптомов фиксации на травматическом событии. Ведущим симптомом из этой группы симптомов являются так называемые флэш-беки (насильственные и болезненные для человека переживания зрительных и звуковых образов, связанных с перенесенной травмой).

Непатологические последствия буллинга

В отличие от патологических последствий буллинга, как мы это увидим далее, у пострадавших детей проявляются лишь некоторые из негативных эмоций и поведенческих феноменов. Это все те же страх, тревога, агрессия и т.д. Однако они характеризуются слабой интенсивностью, фрагментарностью и транзиторностью. У многих пострадавших от буллинга детей отмечается такое интенсивное чувство, как отчаяние. Но при этом отсутствует необходимое для диагностики постстрессовых расстройств сочетание соответствующих эмоций и поведенческих проявлений. Самое главное, при этом не происходит явной социальной дезорганизации жизни переживших насилие, как то регресс социального поведения (утрата прежних навыков) и возникновение антисоциального, зависимого и суицидального поведения.

Клинические проявления последствий буллинга

Непосредственно клинические проявления последствий травли у детей и подростков группируются в первую очередь по МКБ-10 в разделе F40- F49 «Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства». При этом основная нагрузка приходится на диагностическую группу F43 «Реакция на тяжелый стресс и нарушение адаптации». В свою очередь преобладающим является диагностическая категория F43.2 «Расстройство адаптации». Тем не менее, ряд западных исследователей описывают паранойю и параноидальные реакции, возникшие как последствия длительной психологической травмы, и специфические диссоциативные нарушения.

С учетом специфики детского и подросткового возраста длительный дистресс в результате переживания травли у части пострадавших преципитирует ряд нарушений в рамках эмоциональных расстройств и расстройств поведения, начинающихся обычно в детском и подростковом возрасте.

Раздел F90-F99. Наиболее вероятными диагностическими группами здесь являются: F91 «Расстройства поведения», F93 «Эмоциональные расстройства, начало которых специфично для детского возраста», F94 «Расстройства социального функционирования, начало которых характерно для детского и подросткового возраста», F98 «Другие поведенческие и эмоциональные расстройства, начинающиеся в детском и подростковом возрасте». Однако представленность раздела F90-F99 в структуре психических расстройств, связанных с последствиями травли, незначительна. Поэтому в плане диагностики мы ограничимся рассмотрением «классических» психопатологических последствий травли как результата перенесенного острого или хронического стресса.

Здесь важно иметь в виду следующее. В отличие от взрослых у несовершеннолетних не наблюдается четкое разграничение симптоматики, прослеживающейся при посттравматическом стрессовом расстройстве и при нарушении адаптации. Причем чем младше пострадавший, тем отчетливее эта тенденция к сочетанию симптомов. Те же закономерности свойственны и детям и подросткам, пострадавшим от буллинга. Это первое важное обстоятельство, которое необходимо учитывать при диагностике последствий буллинга. Второе: стрессовая коморбидность. Длительное время подвергающиеся буллингу дети могут обнаруживать адаптационные нарушения.

Однако затем, в случае внезапного воздействия события, выходящего за рамки обычного человеческого опыта, развивается классическое посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). При этом симптомы ПТСР наслаиваются на симптоматику адаптационного расстройства, создавая тем самым уникальность стрессзависимой психологии у пострадавших.

В этой связи мы приводим историю травли одного 10-ти летнего мальчика. В течение нескольких месяцев этого ребенка его соученики-пятиклассники травили исключительно психологическими способами. Его высмеивали при неудачных ответах, дразнили при проявлении легкого заикания, объявляли ему бойкот и т.д. Затем, в один из дней после уроков группа мальчиков в присутствии остальных одноклассников совершила над ним насилие, стащив с него штаны и нижнее белье. Ребенок в шоковом состоянии убежал из школы и был на оживленном перекрестке с трудом задержан случайно оказавшейся здесь матерью. Мальчик находился в двух метрах от проезжавшего с большой скоростью автобуса. Его состояние тогда мать описывала как «амок», или «зомби». Позднее, через три недели у ребенка выявились классические симптомы ПТСР, сочетавшиеся с некоторыми расстройствами адаптации (РА).

Третье обстоятельство: постстрессовые расстройства у детей и подростков в результате буллинга развиваются одинаково часто как у мальчиков, так и у девочек.

Диагностика постстрессовых расстройств

Таким образом, для ПТСР (F43.1) и для расстройства адаптации (F43.2) характерно по пять диагностических критериев (А, В, С, D, Е).

Критерий «А» – собственно адаптационный. При F43.1 – к катастрофическому стрессу. При F43.2. – к значительно изменяющему качество жизни стрессу.

Критерий «D» - временной интервал между началом действия стресса и возникновением расстройства. При F43.1 – от нескольких недель до 6 месяцев. При F43.2 – не более 3 месяцев от начала действия стресса.

Критерий «Е» - продолжительность расстройства. При F43.1 – не более 2-х лет и до 2-х лет при F43.2. Кроме того, при F43.2 имеет место дополнительный критерий – уязвимости.

Критерии «С» и «В» являются симптоматическими критериями.

Критерий «С» –симптомывозбудимости (идентичен для F43.1 и F43.2):

1. Вегетативные.

2. Уровня бодрствования и бессонницы.

3. Реакция испуга.

Критерий «В » включает симптоматические (поведенческие и эмоциональные) проявления, различные дляF43.1 и F43.2.

Для F43.1:

1. Повторные переживания.

2. «Оцепенение».

3. Избегание ситуаций, напоминающих о психотравме.

4. Острые эпизоды страха, паники, агрессии.

При F43.2:

1. Депрессивное настроение, тревога, беспокойство.

2. Чувство неспособности справится с ситуацией, приспособиться.

3. Некоторое снижение продуктивности в повседневных делах.

4. Склонность к драматическому поведению, вспышки агрессии.

ПТСР у детей. В отношении ПТСР у детей большинство исследователей всю симптоматику структурируют в 3 группы.

1. Симптомы повторного переживания:

— повторные навязчивые негативные воспоминания о событии;

— повторные негативные сны, связанные с событием;

— внезапные поступки и чувства, как если бы событие происходит сейчас (флэш-бек);

— интенсивный психологический стресс при событиях, напоминающих или символизирующих травму.

2. Симптомы избегания:

— избегание мыслей и чувств, связанных с событием;

— избегание деятельности, связанной с событием;

— невозможность вспомнить детали события;

— снижение интереса к ранее значимой деятельности;

— чувство отстраненности, отчуждения от других людей;

— обеднение чувств;

— отсутствие ориентации на будущее.

3. Симптомы повышенной возбудимости:

— трудности засыпания, бессонница;

— раздражительность;

— трудности концентрации внимания;

— сверхобидчивость;

— взрывные реакции;

— физиологические реакции на событие, символизирующие или напоминающие

травму.

Ряд авторов различают в отношении ПТСР тяжесть самого нарушения:

— мягкая (легкая) форма;

— средняя форма;

— тяжелая форма.

В отношении же адаптационного расстройства аналогичная градация не рассматривается.

Та же ситуация характерна и для динамики развития патологического состояния, вызванного стрессовым событием.

 

Считается, что ПТСР проходит 5 фаз своего развития:

1. Отчаяние. Это немедленная реакция на травматическое событие. Ребенок еще не может осознать происшедшее. Выражается в острой тревоге.

2. Отрицание. Ребенок вытесняет происшедшее. Отказывается в это верить. Возможны: бессонница, амнезия, реакция отказа, бесчувственность, псевдо-лобная расторможенность, соматические симптомы.

3. Навязчивость. Ребенок смиряется с происшедшем. Иногда она еще называется фазой депрессии. Характерны: испуг, эмоциональная лабильность, постоянное возбуждение, нарушение сна, снижение настроения.

4, 5. Прорабатывание и завершение – заключительные фазы: ребенок осознает причины происшедшего и затем приобретает надежду и способность строить планы на будущее.

Важно иметь в виду, что на протяжении всего развития как ПТСР, так и адаптационного расстройства могут наблюдаться: оцепенение, когда дети снова и снова вспоминают в деталях травматическое событие; регрессивное поведение – энурез, болезненная привязанность к родителям, потеря навыков гигиены и других ранее приобретенных навыков. Также встречаются фобии, тревога, диссоциация, тяжелые нарушения сна, раздражительность, вспышки гнева, антисоциальное поведение (например, воровство). Особенно опасно появление суицидальных тенденций.

Диагностика постстрессовых расстройств и адаптационных нарушений у детей

При диагностике ПТСР и адаптационных нарушений (АН) у детей важно выявить специфические особенности буллинга или насилия, которому подвергся ребенок, как то:

1. Насколько реальна в представлении ребенка была угроза его жизни или опасность серьезных повреждений.

2. В какой степени он был вовлечен в насилие, и какие аспекты травмы были наиболее пугающими.

3. Насколько велика в представлении ребенка была опасность для значимых для него людей.

4. Реальная степень опасности ситуации.

5. Реакция значимых для ребенка людей на травматическое событие.

В основе диагностики ПТСР у детей и подростков, переживших буллинг, лежит специально структурированное интервью. В 1986 г. Пинус и Спенсер (Pynoos, R., Spencer,E., 1986) предложили стандартизированное интервью, направленное на диагностику ПТСР и помощь ребенку в совладании с травмой.

Наш опыт показывает, что оно в целом может быть использовано и для диагностической работы с несовершеннолетними, пострадавшими от травли. При этом надо иметь в виду, что и оно будет даваться трудно как ребенку, пережившему насилие, так и специалисту, его проводящему, поскольку пострадавший может проявить длительное молчание и оцепенение. Также сам травматический опыт ребенку может оказаться слишком трудным и даже непереносимым.

Интервью проводится в 3 стадии:

1. Начало: дать возможность ребенку сначала выразить травму через игру, фантазии, метафоры, используя проективный свободный рисунок и сочинение рассказа.

2. Работа с травмой: терапевтическое исследование переживаний ребенка.

3. Заключение: помощь ребенку в построении текущей жизни.

стадия

Фокусирование. Здесь важно дать ребенку или подростку понять, что вам важно то, что он пережил, что и другие дети, с которыми вы говорили, прошли через это.

Рисование и сочинение рассказа. Предложите ребенку или подростку нарисовать то, что он хочет, а затем составить по этому рисунку рассказ. Через ваш естественный интерес вы способствуете спонтанной активности ребенка (подростка). Важно уточняющие к рисунку и рассказу ваши вопросы: «А потом что случилось?», «А это что?», «Что это значит?». С первоклассниками и инфантильными детьми по этому принципу можно работать с помощью кукол. Например, специальный дидактический комплект тряпичных кукол производства Швеции.

Соотношение с травматическим событием. Рисунок дает ключ к пониманию тревоги и механизмов совладания. Дети обычно справляются с тревогой сразу после травмы следующими способами:

Отрицание в воображении – придумывают другой исход травматического

события.

Подавляют спонтанные мысли о событии, избегают напоминаний о нем.

Событие не отражается в воображении – ребенок рисует реальную сцену и

дает неэмоциональный, «документальный» отчет о событии.

Ребенок возбужден, думает о возможных отрицательных последствиях, но не

может сосредоточиться на актуальной теме.

стадия

Оживление переживания. Переход от рисунка и рассказа к обсуждению самого травматического события. Здесь можно ожидать взрыва эмоций, и ребенок должен чувствовать вашу поддержку, вы должны быть готовы защитить ребенка от избыточных эмоций. Терапевт должен быть готов разделить с ребенком горе и страх и обеспечить ему физический комфорт.

Воспроизведение травматического события. Но до этого нужно иметь гарантии, что пострадавший справится с сильными отрицательными эмоциями: «Теперь расскажи, что случилось, как это было».

Восприятие травматического события. Здесь речь идет о переходе в разных сенсорных системах: «Это был стыд, сильный стыд!», «Где именно ты ощущал этот стыд?». Задача терапевта – создать безопасную обстановку для дальнейшего продолжения работы с пострадавшим.

Особые детали события. Здесь необходимо помочь ребенку разделить себя и жертву или себя и насильника.

Самый страшный момент насилия: психологические аспекты, физические аспекты.

Совладание с травматическим опытом. Важно обсуждать проблемы ответственности за насилие.

Внутренний план действий. Обсуждение с пострадавшим того, как можно было бы не допустить насилия. Отреагирование всех фантазий пациента в связи с этим. Важно выявить, относит ли пострадавший вину за насилие в свой адрес.

Наказание или возмездие. Терапевт может поддержать идеи возмездия, чтобы помочь справиться с чувством беспомощности.

Страх продолжения насилия.

Контроль над импульсами. Если пострадавший связывает действия агрессора с яростью, ненавистью, безумием, можно с ним обсудить, что он сам делает, когда переживает подобные чувства. Часто он боится собственных неконтролируемых импульсов, особенно если они связаны с местью.

Страшные сны.

Ориентация на будущее.

Текущие проблемы.

стадия

Резюме. Обсуждение интервью. Терапевт дает понять пострадавшему, что он принимает его чувства как реальные и понятные для любого человека в такой ситуации. Здесь же: ребенок (подросток) не будет чувствовать себя одиноким и может рассчитывать на продолжение помощи и поддержку.

Реальные страхи. Дать понять, что совершенно нормально все эти чувства переживать в ситуации травмы.

Чего ожидать? Аккуратная информация о том, что еще из психологических и патологических феноменов пострадавший может ощущать. Динамика этих потенциальных или актуальных переживаний.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-16 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: