Новому храму выпала нелегкая судьба. Дважды он едва не погиб во времена военных лихолетий, да и в мирное время досталось ему от недобрых людей, но вновь и вновь возрождался он как символ православной веры.
Сегодня пробитый пулями единственный колокол лишь изредка подает надтреснутый голос. Два его собрата по звоннице ''отдыхают'' в музеях Норвегии. Судьба остальных неизвестна. А храм продолжает жить и служить людям, хотя до прежнего благолепия и полнокровной церковной жизни еще далеко…
Лет для храма срок невеликий. Пожелаем ему трепетного и заботливого отношения не только прихожан, но и всех живущих на Печенгской земле, а еще – много славных дел на благо человека.
История – не только памятники материальной культуры прошлого, но, в первую очередь, люди, создавшие эти памятники, эту историю и бережно сохранившие их для последующих поколений. Поэтому было бы логично, изучая и восстанавливая историю Пазрецкого погоста и Борисоглебского прихода, попытаться собрать материал о жизни и деятельности человека, отдавшего служению далекой окраине России –Печенгской земле – 48 лет из 70 прожитых им. Публикация этого материала – наш моральный долг перед его памятью, разрушение многолетнего умалчивания о Константине Прокопьевиче Щеколдине, протоиерее, настоятеле церкви св. Бориса и Глеба.
В некрологе, посвященном памяти К.П. Щеколдина (Архангельские Епархиальные ведомости.-1917.-№1), автор относит его к ”героям духа, носителям идеи”, осуществлению которой он посвятил всю свою жизнь, подавая другим высокий пример самоотвержения. Надо представить прежние условия работы на далеком севере, чтобы в должной мере оценить подвижническую одухотворенную работу таких людей, как К.П. Щеколдин. Едва ли кто-то из лопарей или промышленников на Мурмане не знал отца Константина. Это была значительная, незаурядная личность, с разносторонними интересами и добрыми практическими делами, чему сохранилось немало свидетельств самых разных людей, его современников, побывавших либо живших в те годы в Пазреке.
В ”Кратком историческом описании приходов и церквей Архангельской Епархии” (Архангельск,1916) священник Печенгского прихода Г. Терентьев приводит послужной список К. П. Щеколдина: ”Священник Печенгского прихода с 18 февраля 1868 года до 10 августа 1874 года, много потрудился в проповедании слова Божия и заслуживший от своих духовных детей особую любовь и уважение”. С 10 августа, т.е. с момента выделения Пазрецкого прихода из состава Печенгского в самостоятельный приход, и в течение 42-х лет, до дня кончины в ноябре 1916 года, отец Константин прослужил в нем священником в сане протоиерея. Новый храм, построенный в 1874г. рядом с древней церковью Бориса и Глеба, располагался в 30 верстах к западу от Печенгского монастыря, в вершине губы Паза, на левом берегу реки Паз, по которой проходит граница с Норвегией. Он был построен для лопарей Пазрецкого и Нявдемского погостов, т.к. они находились на значительном расстоянии от Печенгского прихода. Нейденские лопари, живя в Норвегии, по-прежнему считались прихожанами церкви Бориса и Глеба. В книге А. Сиденснера ”Сведения о Мурманском береге, собранные летом 1896 года контр-адмиралом Сиденснером” (СПб.,1897.-С.27) читаем: ”…новая, прекрасно обставленная деревянная церковь, в которой местные лопари, по своей большой религиозности, очень нуждались. При церкви имеется очень хороший дом для причта и школа для детей расположенного тут же лопарского погоста. Священником при церкви уже более 20 лет состоит уважаемый в крае отец Константин Щеколдин, хорошо изучивший быт лопарей и лопарский язык. Дочери священника состоят учительницами в ближайших лопарских погостах, а жена, отлично знающая лопарский язык, помогает священнику в издании для лопарей священных книг”.
В Пазрецком погосте проживало 122 лопаря и 13 русских. Константин Прокопьевич кроме лопарского, владел и норвежским языком, знал диалекты саамского языка, свободно разбирался в системе лопарских клейм и знаков. Глубоко постигнув основы жизни и быта лопарей, изучив нравы и обычаи этого народа, он последовательно отстаивал их интересы, проникался их нуждами и старался, как мог, создать лучшие условия в Пазрецком погосте. Вот как пишет об этом Е. Львов, автор книги ”По Студеному морю” (СПб.,1895.-С.190-193): ”Отец Константин известен всем интересующимся Мурманом как просветитель лопарей, 25 лет посвятивший этой деятельности. Он прекрасно знает быт лопарей, их нравы, обычаи и лопарский язык. Все ученые и туристы, за последние 25 лет посетившие Мурман, обращались к нему и получали всевозможные указания, у него же черпали большую часть из собранных им лопарских легенд и сказок. Благодаря особенно его стараниям и при помощи российского консула в Вардё Д.Н. Островского выстроена для лопарей школа, хорошо обставленная учебными пособиями; в ней с большим успехом обучаются десятки лопарских детей, отчего местные лопари владеют русским языком совершенно свободно. Отец Константин Щеколдин не ограничивается духовным и наставническим отношением к лопарям: он входит в их жизнь, старается поднять их быт и, как говорят, очень искусно препятствует стремлению норвежских властей тем или иным способом подчинить себе и перетянуть здешних и других пограничных лопарей. Вообще, по словам по словам нашей здешней администрации и знающих Мурман лиц, труды отца Константина (и Печенгского монастыря)…со временем будут иметь историческое значение. Что же касается самих лопарей, то они считают его отцом, советуются во всем и слушаются беспрекословно”. Подобные мнения о личности и трудах К.П.Щеколдина высказаны знатоками Севера, Мурмана, лопарей: Островским, Сиденснером, Розоновым, Харузиным и др.
В действительности правомерно, наверное, говорить о просветительской деятельности не только самого Константина Прокопьевича, но и всего его семейства. Супруга священника, Мария Кузьминична, была единомышленником и добрым помощником во всех его делах: зная наречия и диалекты лопарского языка, помогала переводить на него церковные книги. Отцу Константину принадлежит почин просвещения лопарей путем их обучения, ведь первая школа на Западном Мурмане – это его школа. Сто лет назад им осуществлен перевод на лопарских язык молитв, священно-исторических рассказов и Святого Евангелия от Матфея, составлен словарь лопарских слов, 
грамматика, а в 1895г. им создана азбука для лопарских детей, отредактированная Архангельским Епархиальным миссионерским комитетом.
И далее о семье. Дочь Анна учительствовала в Бобруйске и в 1904г. вышла замуж за инспектора народных училищ Привисленского края Свешникова. Они периодически навещали родителей в Пазреке. Дочь Агния заведовала гостиницей на общественных началах, бескорыстно. Небезынтересно, что сруб для этой гостиницы был пожертвован Печенгскому монастырю С. И. Мамонтовым. Позднее Агния вышла замуж за направленного в Пазрецкий приход псаломщика Г.И. Ярагина. Они прожили там до 1940г. и ушли вместе с пазрецкими лопарями в Финляндию. Дальнейшая их судьба неизвестна.
Младшая дочь Екатерина до приезда в Пазреку была учительницей на о-ве Кильдин. В 1898г., уже в Пазреке, она вышла замуж за В.М. Ивановского, назначенного псаломщиком до Г. Ярагина. По совместительству Ивановский работал учителем во вновь построенной школе в зимнем лопарском погосте у р. Колосйоки. В апреле саамские семьи переселялись в Пазрецкий летний погост, и дети доучивались в классных комнатах, расположенных в доме священника. Школа была открыта, и здание ее освящено К.П.Щеколдиным 28.02.1888 года. По тем временам здание в 14 венцов считалось довольно высоким, в нем были светлые классы.
Сам К.П. Щеколдин также вел обучение детей саамов в церковно-приходской Пазрецкой школе. Среди саамов Кольского п-ова грамотность была распространена неравномерно. По данным И.Ф. Ушакова ''в погостах северо-восточной части Кольского полуострова саамы были почти сплошь неграмотны, а в некоторых погостах северо-западной части края (например, в Пазрецком, где обучением детей занимался священник К.П. Щеколдин, хорошо владевший саамским языком) грамотность, по обследованию 1899 г., достигала 30 процентов. По общероссийской переписи 28.01.1897 года… грамотность в саамских погостах составляла около 5 процентов''.
При церковно-приходской школе и в доме священника отца Константина была библиотека книг на русском языке, а также норвежские книги. К.П. Щеколдин был одним из активных подписчиков газет и журналов на Мурмане. В то время частных подписчиков было немного, всего 10 человек. По свидетельству С.В. Ивановского, в доме деда выписывали “Архангельские губернские ведомости”, “Церковный вестник”, “Правительственный вестник”, “Современность”, “Руководство для сельских пастырей”, “Ниву” и др. Нередко о. Константин выступал и в роли корреспондента этих изданий.
Константин Прокопьевич был одним из первых собирателей саамских сказок. В сборнике “Живая старина”, вып.1-2 за 1890г., опубликованы собранные им “Лопарские сказки, легенды и сказания”, записанные в Пазрецком погосте. Там же он писал: “Некоторые говорили, что в среде лопарей как нет грамотных, так нет и сказок. Вследствие этого в свободное время я стал записывать их. Сказок слышал я гораздо больше, но других не записывал, потому что они русского происхождения”. В “Живой старине” было напечатано 12 сказок; наиболее интересная из них – “Шапка-невидимка” – напечатана в сборнике “Саамские сказки” (М.,1959). В предисловии к этой книге говорится: “Исследования, проведенные в области саамского фольклора в 80-е гг. 19 столетия Н. Харузиным, К. Щеколдиным, А. Ященко, В. Визе и др., открыли новую страницу в этом неведомом сказочном мире. Записи сказок, сделанные в то время, представляют большой интерес для изучения устного народного творчества саамов, истории и быта этого народа”. А.Е. Львов пишет: “… О талантливости лопарей слышал… от о. К. Щеколдина. Собравший целую массу сказок лопарей, он охотно сообщает их всем желающим”.
К.П. Щеколдин был человеком высокой культуры, цельной личностью. Известные всем деликатность и тактичность его позволяли ему многие годы не только поддерживать благоприятный микроклимат в Пазреке, но и установить дружеские, сердечные отношения с норвежскими соседями. Всем посещавшим этот отдаленный уголок России были обеспечены теплый прием, приют и интересное общение. Оформление документов обеими сторонами для посещения Пазреки, Киркенеса, Вардё, Вадсё, Тромсё было предельно упрощено, и соседи бывали друг у друга запросто, если можно так сказать о посещении жителями сопредельного государства. Дружеские отношения связывали К. Щеколдина с норвежским епископом Бекманом, пасторами г.Киркенеса Ле Майре, Дитрихсоном. Особенно теплые отношения сложились с доктором Андреа Весселем и его супругой Элиссиф, фоторепортером и историографом рабочего движения в Северной Норвегии. Регулярно, в течение многих лет посещая Печенгский монастырь и Пазреку, Э.Вессель запечатлела на своих снимках происходившие там события, облик поселенцев, монахов, священнослужителей, а также виды не сохранившихся до наших дней построек. По просьбе о. Константина доктор А. Вессель оказывал медицинскую помощь лопарям Пазрецкого погоста.
Помимо воспоминаний о К.П. Щеколдине его современников, был и живой свидетель его добрых дел, очевидец тех давних дней и лет. Это внук о. Константина, сын его дочери Екатерины Сергей Васильевич Ивановский, родившийся в Пазреке в 1900г., ныне живущий в Санкт-Петербурге. В марте 1990г. мною (В.М.) была сделана магнитофонная запись его воспоминаний; в его архиве хранятся интересные документы, связанные с именем деда. Четырехлетним ребенком родители увезли Сергея Васильевича из Пазреки на место их новой службы. Но до 1917г. Сергей постоянно бывал в доме деда, а тот навещал его родителей. С.В. Ивановский хорошо помнит книгу для почетных гостей Пазреки, заведенную дедом, неоднократно читал записи, сделанные в ней Р. Амундсеном, Ф. Нансеном, членами датских и шведских королевских семей, великими русскими князьями, Д.Н. Островским, П. Капицей и др.; книгу Максимова с дарственной надписью. Книга эта была после смерти о. Константина привезена его вдовой в семью Ивановских, хранилась там многие годы, но после ареста отца исчезла.
Помнит Сергей Васильевич длительную дружескую переписку деда с известным полярным исследователем Н.М. Книповичем. После кончины деда эти письма хранились в семье Ивановских, и он неоднократно читал их. Щеколдин и Книпович посылали друг другу книги, дед отправлял ученому добротные норвежские издания. Многолетняя переписка велась К. Щеколдиным с обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым, человеком одиозным, неоднозначным, символом реакции, но тем не менее неординарным. Письма были подробными, доброжелательными и интересными.
Константин Прокопьевич своими практическими делами проявлял лучшие качества человека высокого долга, человека-гражданина, патриота России и гуманиста, достойно представляя Российское государство в этом отдаленном пограничном приходе. Постоянную заботу проявлял он о сохранении историко-архитектурного памятника, каковым являлась древняя церковь-часовенка, построенная в середине 16 века прп. Трифоном Печенгским при помощи лопарей. Обратимся к свидетельству Е. Львова: ‘’…Старая церковь внутри и снаружи недавно выстругана, имея от того совершенно новый, вводящий в заблуждение вид; не верилось, что она простояла так долго и не слишком поддалась порче… бедность миниатюрной церкви… но …это целый музейный отдел по иконографии: священнические одежды Пр. Трифона, его Евангелие, крест, церковные книги и много икон греческого письма, из которых некоторые были уже древними и в 16 столетии и шли сюда из Соловков (а следовательно, из Москвы), так и привезенные из Новгорода самим Трифоном… В 11 часов вечера покинули Пазреку… падун ревел во время прилива, река шумела, но все звуки перекрывал звук родного колокола – последнего привета от конечного на Северо-Западе пункта православной России’’.
Обслуживать прихожан Пазрецкого и Нявдемского погостов, расположенных один от другого на значительном расстоянии, было непросто, учитывая летнее бездорожье и зимние необъятные просторы лапландской тундры. Образно сказал об этом автор некролога памяти К.П. Щеколдина (1917): “…Ему были хорошо известны и кережные путешествия под снегом, и бушующий снежный океан тундры с непроницаемым белым мраком вокруг, и плавание на шняках по гребням океанских валов.” Судьба миловала его. Он не потерял самообладания и мужества, когда остался однажды один на один с мраком тундры, ожидая заблудившегося лопаря, коченел от холода, зная, что находится на грани гибели. Подобные испытания не раз выпадали на его долю. Север всегда проверял людей на стойкость духа и воли’’.
За свой самоотверженный труд К.П. Щеколдин был награжден орденами Анны 3-й и 2-й степеней, Владимира 4-й и 3-й степеней.
Скончался он в ноябре 1916г. в возрасте 70 лет, похоронен возле алтаря древней церкви. Место захоронения затерялось, так же, как и не сохранилась и древняя церковь Св. Бориса и Глеба; новый храм обгорел в 1944г. Место захоронения К.П. Щеколдина было определено с помощью С.В. Ивановского и восстановлено в 1991г. Крест изготовлен по заказу директора Печенгского музея В.А. Мацак и установлен Трибунским, Курловым, Мацак.
В июле 1991г. внук и правнучка Константина Щеколдина посетили Пазреку, поклонились родной могиле. А наша цель – своим трудом внести посильную лепту в восстановление памяти о человеке, забытом в прежние годы, но славно потрудившемся на благо людей и послужившего развитию отдаленного уголка России, которым является Печенгская земля.
(Печенга.-1994.-27, 30 августа)