История взаимодействия и взаимоотношений родителей с детьми тесно связаны с историей существования семьи. Семья, по мнению Л. Г. Моргана никогда не остается неизменной, а переходит от низшей формы к высшей, по мере того как общество развивается от низшей ступени к высшей [159].
Взгляды ученых на семью и отношения в ней в большей степени были связаны с окружением и идеологическим содержанием эпохи, чем с попыткой осмыслить происходящее с точки зрения существования человека. Аристотель считал семью «первой естественной формой общежития, не изменяющейся во все времена человеческого существования…» [10]. Семья в изображении Аристотеля непременно имеет три двойные части и соответствующие им три отношения: «Первые самомалейшие части семьи суть: господин и раб, муж и жена, отец и дети», соответственно «в семье имеют отношения троякого рода: господские, супружеские и родительские» [10]. Главе семьи – мужчине, принадлежит вся власть. Власть жены в семье противоестественна: «Где природные отношения не извращены, там преимущество власти принадлежит мужчине, а не женщине» [10]. Аристотель цитирует Софокла: «Молчание придает женщине красоту» [10].
В первобытном обществе отношение к детям отражало суровую борьбу за существование. Мак-Леннан, основоположник истории семьи и авторитет в этой области, приводит данные о широко распространенном среди дикарей обычае убивать детей женского пола тотчас после их рождения [159]. Существовавшая тогда форма группового брака вела к распространению половых связей между родителями и детьми. Дети не знали своего отца, а воспитание детей было задачей всего первобытного рода.
С развитием цивилизации утвердилась моногамная форма семьи, как следствие победы частной собственности над первоначальной, стихийно сложившейся общей собственностью. Согласно Ф. Энгельсу, целью единобрачия, провозглашенного греками, было господство мужа в семье и рождение детей, которые были бы только от него и должны были наследовать его богатство [159]. Влияние родителей на детей возрастает с переходом от общинных форм существования семьи к моногамной семье, вместе с тем, возрастает и значение детей в жизни родителей. Моногамная форма семьи способствует более тесным и близким эмоциональным отношениям между родителями и детьми, а следовательно, большей их взаимозависимости.
Процесс отрыва от семейных уз описан К. Юнгом через обряд инициации, после которого матерям запрещено разговаривать с собственными сыновьями, так как молодые люди уже не их дети, матери становятся женщинами среди прочих. Таким образом, дети освобождаются от влияния матери [162].
Моментом рождения современной семьи Е. Шортер считает середину девятнадцатого века, именно в этот период семья начинает существовать как ограниченная ячейка общества из матери, отца, детей, проводящих повседневную жизнь у домашнего очага, который является основным местом частной жизни [159].
Дж. Элдер пишет о том, что индустриализация общества принесла в семью усиление родительского контроля над подростками и уменьшение юношеской независимости [121]. Смыслом существования семьи все больше становится частная жизнь, и она сосредоточивается на воспитательных задачах: обеспечении социального продвижения детей и поддержании своей системы ценностей. При этом родители в семье несут различные социальные функции. В то время как мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человеческой любви, отец проторяет ребенку путь к человеческому обществу. По словам А. Гремса, материнская забота обеспечивает возможность принятия, отцовская же забота побуждает к отдаче. И то, и другое необходимо для развития личности [121]. Э. Фромм также указывал на социально-экономическую функцию отца и связывал ее с возникновением частной собственности и возможностью передавать наследство одному из потомков, когда отец стал ждать появления сына, чтобы оставить ему свое дело [145].
Отец также представляет для детей естественный источник знаний о мире, труде, технике, способствуя как их ориентировке на будущую профессию, так и созданию социальных целей и идеалов. Часто отец олицетворяет авторитет, дисциплину и порядок в семье, а его профессия представляет экономическую базу обеспечения семьи, поэтому присутствие отца в семье повышает уверенность и устойчивость детей в обществе [145].
Вместе с изменением взаимоотношений в семье меняется и отношение к детям в обществе. Анализ популярных книг о воспитании детей в семье, изданных в период с 1850 по 1950 годы, позволил Й. Лангмейеру и З. Матейчику установить сдвиги в приоритетных ценностях: постоянное понижение морализующей оценки характера ребенка, возрастание акцента на продуктивности, успеваемости и жизненной выносливости и, наконец, явное возрастание подчеркивания связей между людьми за последние 10–20 лет [76, с.171].
Семья выступает как необходимый фактор для социализации ребенка, как один из важнейших социальных институтов. Конференция экспертов (педиатров, психологов, педопсихиатров и социальных работников), устроенная в 1954 году в Стокгольме Всемирной Организацией Здравохранения, пришла почти единодушному к заключению, что госпитализация ребенка может представлять опасность для здорового психического развития ребенка. Отсюда выводились определенные требования, направленные на профилактику: рекомендовалось по возможности избегать госпитализации, принимать матерей совместно с малыми детьми, предоставлять возможность ежедневных посещений и, кроме того, провести глубокие изменения режима и превратить всю среду больниц в «более гуманную» [76, с. 109].
Изменение общественно-экономических условий неизбежно ведет к изменениям взаимоотношений и взаимодействия в семье. Ярким примером этого является Китай, где в течение короткого периода времени произошел революционный переворот в области общественных отношений. Он характеризуется резким переходом от постфигуративной культуры (основанной на традиции и почитании предков) к префигуративной, в которой ведущая роль принадлежит молодежи. Это связано с двумя факторами: во-первых молодежь гораздо лучше приспособлена к восприятию и внедрению технических новшеств, во-вторых, она в большей степени способна отказаться от традиционных представлений, заменяя их новым мировоззрением [160]. Новое заключается и в том, что законодательно предписывается семья с одним ребенком, а это находится в резком противоречии с многовековой традицией китайцев. Господство мужчин, старшего поколения (например, старшего брата) обеспечивалось сильной экономической зависимостью, определенными социальными и религиозными принципами. Освобождение от экономической зависимости, переход к нуклеарной семье (семье, состоящей из матери, отца и детей, не включающей дедушек, бабушек и т. д.) в корне изменил отношения между родителями и детьми.
Большое значение для формирования определенного стиля общения с детьми в семье имеют социокультурные традиции, которые влияют на выбор тех или иных стратегий взаимодействия родителей с детьми. А. Г. Асмолов отмечает, что исследования, проводимые социологами, историками культуры, филологами, этнографами часто не попадают в поле зрения психологов. Вместе с тем, без координации с представителями этих наук проблема о том, что социализируется личностью, какое предметное содержание вычерпывается ею в культуре, остается нерешенной [12, с. 33].
Изучение культуры может углубить и представление о механизмах передачи социально-типических образцов родительского поведения от поколения к поколению. Д. Штерн и А. Фогель показали, что на привязанность матери к младенцу влияет ее собственная привязанность к своим родителям [90]. Существует достаточно аргументированная точка зрения что воспроизведение стиля воспитания из поколения в поколение – общая закономерность [2, 9, 49, 64, 121, 122]. Внутрисемейные взаимодействия, с одной стороны, способствуют ассимиляции культурных схем общества в структуру личности, с другой – аккомодируют внутренний мир индивида к культурным схемам общества [153]. Э. Л. Дугарова обнаружила в своем экспериментальном исследовании, что в бурятских семьях наблюдается меньшее количество запретов, меньшее проявление расширения сферы родительских чувств (по Эйдемиллеру), чем в русских семьях [49].
В кросскультурном исследовании взаимодействия с детьми русских и немецких матерей, выполненным Л. Анерт, Т. Майшнер, А. Шмидт и В. А. Доскиным установлены различия в использовании интерактивных средств [9]. Русские матери применяли их чаще в эмоциональной манере (похвала, одобрение), в то время как немецкие матери предпочитали прагматически направленные средства взаимодействия (скупость на слова, конкретный характер высказываний). Авторы делают вывод о влиянии религиозных моделей на формирование воспитательных концепций. Воспитательные концепции русских носят в большей степени морально-эмоциональный характер, обусловленный присущим русским семьям ценностям братства и взаимопомощи в смысле христианской любви к ближнему. Немецкие же воспитательные концепции можно описать скорее как рационально-прагматические, представляющие собой конгломерат представлений о ценности дисциплины, послушания, авторитета и протестанской этики индивидуализма и достижений [9].
Большое внимание традициям воспитания в семье уделяется в позитивной семейной психотерапии Н. Пезешкиана. Носсрат Пезешкиан пишет о том, что определенные паттерны взаимодействия можно рассматривать в качестве культурных особенностей, примером этого является восточная привязанность детей к родителям. «Это своеобразная социальная пуповина, на которую почти не влияет расстояние» [103, с.181]. Подарки, личные знаки внимания из дома, частые телефонные звонки, финансовая помощь помогают поддерживать семейные связи. В западном же индустриальном обществе в противовес этому желательными качествами являются независимость и автономия [103].
Существенное влияние на процесс взаимодействия родителей с детьми оказывает тот или иной уровень социокультурного развития семьи. А. Бревертон, Е. Батес и Д. Штерн установили непосредственную связь между уровнем интеллектуального развития матери и способностью понимать и удовлетворять потребности ребенка [129].