Но с Айви мы друзья, и с ее чувствами я считаюсь.
Пакет шоколадок «Годива» и наперсточек кизилового меда, обошедшийся мне в десять баксов, покачивались у меня на мизинце, пока я закрывала дверь и в темноте прихожей снимала туфли. Вот настолько я не выше взяток. Можете меня осуждать.
Нерушимая тишина заставила меня остановиться. Она была жутковата, и я в носках тихо прошла через святилище. Айви убрала оттуда свою стереосистему, но мебель еще была составлена в углу. Интересно, она меня ждала, чтобы мы с ней вместе закончили гостиную? Церковь ощущалась как‑то поиному – ее осквернение будто давило на мою ауру.
Опустив голову, я проскочила мимо закрытой двери в спальню, не желая, чтобы запах кофе разбудил Айви раньше, чем я буду готова. Не такая же я дура, чтобы верить, будто пирожные, кофе, шоколадки и мед смогут успокоить раненые чувства Айви и тревогу Дженкса – но они могут дать мне время все объяснить до того, как дерьмо брызнет на вентилятор. Кистей предложил мне сказать, будто я его укусила, чтобы лучше понимать ее голод, но это было бы вранье – я его укусила, зная, что мне понравится. Что это оказалось так хорошо – было неожиданным подарком, который теперь меня смущал.
Добравшись без приключений до кухни, я поставила пироные рядом с мойкой, вздрогнула, увидев противень девять на тринадцать с неглазированным шоколадным пирогом и миску белой глазури.
Пока я спада с Кистеном, она сделала пирог? Класс.
– Красивую тарелку, – сказала я, гася себе чувство вины и ища блюдо, которое Айви купила весной на гаражной распродаже, когда я сказала, что мне нравится ободок из фиалок. Не найдя это блюдо, я взяла верхнюю из наших повседневных черных тарелок. Фарфор звякнул, и я выглянула в коридор. Заскрипел пакет – я вынула и разложила пирожные. Дальше – кофе… я нахмурилась, увидев, что в буфете нет чашки Айви с логотипом «Вампирских чар». Не похоже на нее – оставить чашку в посудомойке. Но дверца скрипнула, и я стала разливать кофе в чашки поменьше.
– Теперь для Дженкса, – сказала я про себя, доставая десертную тарелку, устанавливая на ней квадратик помадки и стратегически правильно размещая рядом мед. Должно получиться. Я буду говорить с ними обоими, и все должно кончиться хорошо. Ведь это же не то, что я ему позволила укусить меня?
Закончив приготовления, я повернулась к столу. И кровь застыла у меня в жилах: компьютера Айви не было.
Сразу вспомнилось святилище и отсутствующая стереосистема.
– Боже мой, пусть это будет ограбление! – взмолилась я
шепотом.
Испуганная до безумия, я вылетела в коридор. Она узнала и уехала? Черт, я же хотела сама ей рассказать!
С колотящимся сердцем я остановилась перед дверью Айви, чувствуя, как бросает меня то в жар, то в холод. Неуверенно постучала в толстые доски.
– Айви? – Ответа не было. Я сделала глубокий вдох, снова
постучала и повернула ручку. – Айви, ты не спишь?
Чувствуя подступившее к горлу сердцебиение, я заглянула. Кровать застелена, комната выглядит обычно. Но книга на ночном столике не было, и одежный шкаф опустел.
– Ах ты… черт, – выдохнула я, глянула на стены, где висела ее подборка фотографий. Все были на месте, насколько я могла припомнить, но тут я подумала: а та фотография, где мы с Дженксом стоим перед Макинакским мостом? Мне померещилось пустое место на холодильнике?
С чувством, будто все происходит не на самом деле, я выбежала в кухню – и у меня упало сердце. Фотографии не было.
– Ох… черт, – выругалась я и обернулась на едва слышное
покашливание от мойки.
– Черт? – спросил Дженкс, стоящий на подоконнике между артемиями и рыбкой. – Черт! – заверещал он, взлетая и повисая у меня над головой, перекошенный от злости и рассыпающий черную пыльцу. – Это все, что ты можешь сказать? Что ты натворила, Рэйчел?
С отвисшей челюстью я шагнула назад:
– Дженкс…
– Она уехала! – заявил он, сжимая кулаки. – Собрала вещи и уехала! Что ты натворила?
– Дженкс, я была…
– Она уехала, и ты являешься с подарочками для умасливания. Ты где была?
– С Кистеном! – заорала я и отступила еще на два шага, когда он подлетел ко мне.
– Да я его чую в тебе, Рэйчел! – заорал пикси в ответ. – Он тебя укусил! Ты ему дала укусить тебя, зная, что Айви этого нельзя! Что тебе в голову вступило?
– Дженкс, это все было не так…
– Дура ты, ведьма. Что с вами такое – не одна, так другая. Все вы, бабы, дуры. Она тебе делает аванс – и ты все портишь, давая Кистену тебя укусить и сбегая в привычные сексуальные рамки? – Он метнулся ко мне, и я забежала бы от него за кухонный стол, но это было бесполезно, потому что он же перелетит сверху. – А потом ты хочешь умаслить меня помадкой и медом? Так можешь мое стрекозиное дерьмо пожарить себе на палочке, потому что хватит с меня вас, баб, которые мне жизнь похабят!
– Эй! – крикнула я, подбоченившись и подаваясь вперед, носом к нему вплотную. – Он меня не кусал! А она не говорила, что мне его кусать нельзя! Она только говорила, что ему – меня!
Дженкс наставил на меня палец, набрал воздуху – и остановился.
– Он тебя не кусал?
– Нет! – крикнула я, выжигая адреналин. – Ты меня дурой считаешь? – Он поднял руку, и я быстро добавила: – Можешь не отвечать.
Он опустился на стол, сложил руки на груди, яростно вращая крыльями.
– Все равно это неправильно, – сказал он мрачно. – Ты
знала, что ей это будет неприятно.
Я со злостью грохнула ладонью по столу – Дженкс подлетел в воздух от неожиданности.
– Не могу я всю жизнь жить, оглядываясь, что будет ей приятно, а что нет! Кист мой бойфренд! И если Айви мне раздает авансы, он все равно им остается, и я буду заниматься сексом с кем хочу и как хочу, и черт побери вас всех!
Он коснулся ногами стола, крылья его замерли. Я посмотрела на него, и меня охватило сознание вины. Будь он больше, я бы обняла его и сказала, что все будет хорошо, что угодно сделала бы, чтобы не было у него на лице этой злости, этого ощущения, будто его предали. Но он только смотрел на меня – и все.
Я вздохнула, развернула стул, села на него и положила скрещенные руки на стол, сгорбилась, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Дженкс, – начала я тихо, и он фыркнул, шевельнув крыльями, – все будет хорошо. Я найду ее и объясню ей. – Я протянула руку, окружила его согнутой ладонью. – Она поймет. – Я глядела на пирог и сама слышала свои виноватые интонации. – Не может не понять.
Он посмотрел на меня, все так же держа руки скрещенными на груди.
– Но она уехала, – сказал он горестно.
Моя рука шевельнулась в сердитом жесте.
– Ты знаешь, какая она бывает. Ей просто нужно остыть. Может, она у Стриж проведет уикенд.
– Она взяла компьютер.
Я посмотрела на пустое место и вздрогнула.
– Она не могла узнать так быстро. Когда она уехала?
– Прямо перед полуночью. – Он перестал расхаживать и посмотрел на меня искоса. – Это было действительно непонятно. Как в том кино, где кому‑то звонят по телефону, и он начинает выполнять действия, запрограммированные много лет назад. Как оно называлось?
– Не знаю, – буркнула я, радуясь, что он больше на меня
не орет. Значит, не из‑за этого. Мы с Кистеном еще тогда и
ужинать не сели.
– Она мне не стала отвечать» – рассказывал Дженкс. Он
снова начал расхаживать по столу, и я глядела на него, думая,
сколько в его взрыве было тревоги за Айви, которая проявилась вот так–в виде злости на меня. – Просто собрала вещички, компьютер и музыку– и уехала.
Я посмотрела на холодильник, на опустевший помидорчик‑магнит.
– Она забрала нашу фотографию.
– Ага.
Я выпрямилась. Что‑то случилось, но вряд ли она узнала про нас с Кистеном, и вряд ли узнает, пока не вернется. Знал только Дженкс: домой я ехала на автобусе, так что даже Стив не унюхал на мне крови Кистена.
– Кто позвонил? Стриж? – спросила я, думая: а вдруг это просто срочная работа подвернулась?
Срочная работа, на которую она не взяла Дженкса? Или хотя бы не сказала ему, в чем дело?
– Не знаю, – ответил Дженкс. – Когда я появился, компьютер уже прощально вякал.
Я задумалась, поджав губы.
– Почему, Рэйчел? – спросил он усталым голосом.
Я не шевельнулась – только глаза посмотрели на него.
– Не из‑за того, что я укусила Кистена. Он скривился от горя:
– Может, кто‑то узнал и позвонил ей.
Мысль о том, на что способна Айви в приступе ярости, заставила меня потянуться к сумке. По времени не совпадает, но все‑таки…
– Наверное, надо мне позвонить Кистену.
Он кивнул в тревоге, и я нажала нужные кнопки. Телефон я держала возле уха, и мы оба слышали, как он звонит, а потом переключается на голосовую почту.
– Привет, Кистен! – сказала я, глядя на Дженкса. – Позвони, когда услышишь. Айви не было дома, когда я приехала. Она забрала компьютер и стерео. Вряд ли она знает, но мне не спокойно. – Я хотела бы еще что‑нибудь сказать, но на самом Деле все было сказано. – Пока, – шепнула я и нажала кнопку конца сообщения.
Пока, надо же. Как детский сад, честное слово.
Дженкс всмотрелся в меня, на его крылья возвращался цвет.
– Позвони Айви, – потребовал он, но я уже это делала. На этот раз меня сбросило прямо на голосовую почту, и я оставила виноватое сообщение, что мне нужно с ней поговорить, и что бы до этого она ничего не делала. Я хотела извиниться еще, но закрыла телефон, положила его на стол и еще долго на него смотрела.
Вдруг очень неуместными показались мне эти пирожные на блюде. Дура я.
– Дженкс…
Льстивость моего голоса превратила его тревогу в холодную злость.
– Не хочу слушать. Ты все бросила коту под хвост ради минуты кровавой страсти. Даже если не потому она уехала, она все равно узнает. Ты что себе думаешь? Тебе обязательно нужно лезть, куда не надо?
– Да, обязательно! – рявкнула я на него. – И не момент кровавой страсти, а подтверждение тех чувств, что есть у меня к Кистену, так что свою нотацию можешь себе сам знаешь куда засунуть, мелкий ханжа! Я знаю, что я делаю! – Он открыл рот, собираясь возразить, и я вскинула руки. – Ладно, ладно, может, я и не знаю, но я пытаюсь разобраться. Так все перепутано – кровь, страсть, все в одну кучу, и мне непонятно, что мне делать!
Он явно не ожидал этого, и я бросилась вперед, почти в панике.
– Я хочу, чтобы Айви меня кусала. Это чертовски здорово, и это будет хорошо для нас обеих. Но единственный способ сделать это безопасным – спать с ней. А я не хочу спать с нею только ради крови, пока не пойму, что у меня в голове творится. Я никогда не питала страсти к девушкам – в смысле, я же натуралка? Тай что тогда меня заводит, она или просто мой шрам? Люблю я Айви – или только те ощущения, что она у меня вызывает? Тут есть разница, Дженкс, и я не хочу продаваться, если дело только в крови. – Я знала, что лицо у меня раскраснелось, но пусть уж все услышит – заслужил. – Айви сделала мне аванс, потому что знает: я п рин и маю решение, сперва действуя, а потом думая, не наоборот. Да, действую я по‑разному, и вроде бы сейчас перепутала все. Правда, мило? – спросила я язвительно, показывая себе за спину, на опустевшее жилище Айви.
Дженкс остановил гудение крыльев, сел на край тарелки с помадкой.
– Ну, может, тебе стоит попробовать, – сказал он, и меня пронзил выброс адреналина, сразу стихший. – Разок, – добавил он просительно. – Иногда самый лучший способ понять, кто ты – это дать себе волю.
Я об этом уже думала, и меня это пугало. Очень медленно я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Тогда почему ты злишься, что я укусила Кистена? – спросила я. – Это же я пробовала что‑то новое. Ты думаешь, это надо было сделать год назад? Что плохого, если я что‑то пробую с Кистеном, а не с Айви?
Он уставился на пустое место за столом:
– Потому что Айви тебя любит.
– Кистен тоже.
Дженкс подтянул колени к подбородку и обхватил голени руками.
– Айви за тебя готова умереть. А Кистей – нет. Свои эмоции направляй туда, где они тебе помогут выжить.
Горько, но правда. Очень противная. Я не хотела выбирать любимого по тому, насколько он поможет мне выжить. Я хотела определить, кого я люблю, глядя, кто меня дополняет, с кем я сама себе кажусь лучше. Кого я смогу любить свободно и помочь ему идти вперед–только тем, что я рядом. Боже мой, какая у меня в голове неразбериха. И усталость. Я положила голову на сложенные руки, как на подушку, уставилась в стол, оказавшийся в дюйме от моего носа. Тихо жужжали крылья, и ветерок от них шевелил мне волосы.
– Все в порядке, Рэйчел, – сказал он совсем рядом, голосом, полным заботы. – Она знает, что ты ее любишь.
У меня перехватило горло судорогой, я вздохнула. Может быть, надо попробовать, как хочет Айви. По крайней мере в той степени, в которой это не создаст мне неловкости и не отпугнет тем, что мне чуждо. Один раз попробовать. Лучше минута смущения, чем такая долгая неразбериха. И неловкость. И неудовлетворенность.
Зазвонил маленький обеденный колокольчик у входной двери, и я вздрогнула. Лицо у Дженкса сразу исполнилось надежды, когда я подняла голову, а потом – страха. Если что‑нибудь случится с Айви, то мне не по телефону позвонят, а пришедший на мой порог агент ОВ с каменным лицом сообщит, что моя соседка лежит в городском морге.
– Открою, – сказала я, скрипнув стулом, когда встала. И поспешила в святилище, надеясь, что это Айви со всем своим барахлом – руки заняты, не может дверь открыть.
– Я у тебя за спиной, – мрачно сказал Дженкс, догоняя меня в коридоре.
Глава двадцать первая
Живот весь свело узлами, когда я открывала тяжелую дубовую дверь – а за ней оказалась Кери. Заставив себя улыбнуться, я ощутила и облегчение, и разочарование. А она стояла на солнце, радостная, длинные светлые волосы развевались за спиной, а в руках она держала шикарно завернутый подарок. Одета она была в летнее полотняное платье до щиколоток и была босая – как обычно. И я не удивилась, увидев рядом с ней Рекс – кошку Дженкса. Апельсиновый котенок, мурлыча, терся о ее ноги.
– С днем рождения! – радостно провозгласила моложавая
женщина.
Дженкс чуть наземь не хлопнулся.
– Черт побери, день рождения?
И он метнулся прочь.
Огорчение, что это не Айви, у меня прошло.
– Привет, Кери! – сказала я, польщенная, что она помнит. –
Ну что ты, зачем…
Она вошла и протянула мне пакет:
– Это от нас с Кизли, – пояснила она, радостная и слегка смущенная. – Я никогда еще никому не делала подарков на день рождения. Ты что‑нибудь устраивать будешь? – Веселье исчезло с ее лица. – Я хотела устроить день рождения для Кизли, но он мне не говорит, когда родился. А своего дня рождения я не знаю.
Я улыбнулась недоверчиво:
– Забыла?
– У нас никогда не праздновали ничьих годовщин, и потому день, когда я родилась, ничего не значил. Знаю только, что зимой.
Я кивнула машинально, провожая ее в дом. Она же из средневековья. В те времена дни рождения не отмечали. Кажется, в школе так рассказывали.
– Айви сделала пирог, – сказала я, снова огорчаясь. – Но он еще без глазури. Хочешь пока кофе с пирожными?
Все равно Айви их со мной есть не будет.
Она остановилась посреди святилища, повернулась – лицо ее было озарено радостным ожиданием.
– То есть будете отмечать позже? – спросила она,
– Вряд ли, – ответила я. У нее опустились плечи, и я засмеялась. – Кери, не все и не всегда отмечают, разве что акционеры типографии, выпускающей открытки.
Она надула губы:
– А это ты уже надо мной смеешься. Открой свой подарок.
Но я видела, что она не огорчилась по‑настоящему, и потому открыла щегольской пакет, бросив бумагу в мусорную корзину под столом.
– Ой, спасибо! – воскликнула я, найдя мягкую блузку из чесаного хлопка. Сочного красного цвета, почти светящуюся, и без примерки даже было видно, что сидеть она будет на мне идеально.
– Дженкс сказал, что тебе нужна новая блузка, – сказала она застенчиво. – Тебе нравится? Подойдет?
– Потрясающе. Спасибо тебе, – ответила я, ощущая добротность материи. Простого покроя, но ткань восхитительна, а вырез будет льстить моей не слишком большой груди. Наверняка Кери целое состояние потратила. – Я в восторге, – сказала я, обняла Кери и тут же понеслась дальше. – Надо ее повесить куда‑нибудь. Кофе хочешь?
–Лучше чаю, – попросила она, глядя на пустое место, оставшееся от стереосистемы Айви. Подойдя ко мне сзади легкими шагами, она остановилась у двери в мою комнату, заметив платья подружки, выданные Трентом, и мое новое парадное платье, висящее у задней стены шкафа.
–Ой! – воскликнула она. – Когда ты купила вот это?
Я просияла, нашла пустую вешалку и повесила на нее блузку.
– Вчера. Мне нужно было платье для работы, а работа будет на вечеринке, так что я купила то, что нужно.
Смех Дженкса долетел до нас раньше его самого.
– Рэйч, – сказал он, садясь на плечо Кери, – у тебя странные понятия о дресс‑коде.
– А что? – Я пощупала жесткие черные кружева на подоле. – Платье красивое.
– Для репетиции свадьбы? Это же в церкви? – Он состроил благочестивую рожу. – Отшлепайте меня, святой отец, ибо я грешница! – пропищал он фальцетом.
Я прищурилась, повесила подарок Кери. На самом деле это будет в Базилике, соборе Низин.
– Я хочу хорошо выглядеть на приеме после.
Дженкс мерзко хихикнул, а Кери нахмурилась. Глаза ее прищурились, морщинки разошлись от уголков, но она не двигалась, потому что Рекс извивалась у ее ног, мурлыканьем призывая Дженкса,
– Очень хорошее платье, – сказала она, и я забеспокоилась – она явно заставила себя это сказать. – Судя по виду, тебе будет прохладно и уютно в нем даже на улице. И в нем, наверное, легко работать.
– Тинкины подштанники, лишь бы дождя не было, – съязвил Дженкс. – А то все твои красоты будут на всеобщем обозрении.
– Тише, – укорила его Кери. – Дождя небудет.
Черт побери, надо было подождать, пока Кистей сможет со мной пройтись по магазинам.
Уже без прежнего подъема я открыла два шелковых чехла с платьями.
– Вот это – платья для подружки невесты, – объяснила я, желая отвлечь внимание Дженкса от моего нового наряда, пока он не увидел нарисованных вишенок на застежках жакета. – Элласбет еще не решила, какое из них выбрать, – добавила я, касаясь разрезной юбки черного кружевного платья. – Надеюсь, что вот это – второе просто уродство.
–А уж ты‑то умеешь узнать уродство, когда увидишь его вплотную, да, лапушка?
– Заткнись! – сердито сказала я Дженксу – Ты‑то, пикси, в чем сегодня будешь?
Он взлетел с плеча Керн, шевельнув крыльями.
– Как обычно. Ой! Успокой меня, скажи, что это не вишни?
Я схватила вешалку и засунула обратно в шкаф. И чего мне
волноваться, в чем я буду? Мне нужно волноваться насчет фокуса и насчет того, кто в его поисках убивает вервольфов. Я не была готова поверить, что ни мистер Рей, ни миссис Саронг к этому непричастны. А если смотреть реально, то когда они раскусят мой блеф и начнут охоту за мной – всего лишь вопрос времени.
Когда я обернулась, Кери хмурилась, глядя на Дженкса. Увидев, что я на нее смотрю, она свой суровый молчаливый упрек ему сменила на обеспокоенную улыбку мне:
– Я думаю, Что тебе идет, – сказала она. – Ты будешь выглядеть… оригинально. Но ты и вообще оригинальна.
– Она будет выглядеть как сорокадолларовая уличная проститутка.
– Дженкс! – воскликнула Кери, и он отлетел от нее подальше, сел возле моего зеркала на комоде.
Я в огорчении посмотрела в собственный одежный шкаф.
– Знаешь что? Надену я ту блузку, что ты мне подарила. С какими‑нибудь джинсами. А если недостаточно парадно, добавлю какие‑нибудь побрякушки.
– Правда? Наденешь то, что я тебе выбрала?
Кери так обрадовалась, что я подумала: а не Дженкс ли ей объяснил, что покупать, чтобы подошло к ситуации? Слишком уж у него самодовольный вид, а у Кери уши краснее, чем эта самая блузка. Я подозрительно прищурилась, и Кери тут же занялась черным платьем подружки, ощупывая тонкую материю.
– Очень красивое, – сказала она. – Оно у тебя останется после свадьбы?
– Вероятно. – Я погладила кружевные рукава. Они будут зрелищно закрывать мне пальцы, а вшитый лиф подчеркнет мою талию. Никогда мне больше не выпадет события, куда можно будет надеть что‑нибудь столь элегантное, но иметь такое платье – это приятно. На боку у него разрез, но покрой таков, Что ничего не будет видно, только мелькнет и скроется.
– Эта сука еще не решила, какое будет платье, – сказала я мрачно. – Если она выберет другое, я удвою свой гонорар. Как плату за риск. Вы только посмотрите. – Я сделала презрительный жест в сторону отороченного кружевами ворота с таким глубоким вырезом, что моя маленькая грудь будет выглядеть просто несуществующей. – Совсем никаких округлостей. Прямая труба от плеч до пола. В нем невозможно бежать, если придется, и тем более танцевать – разве что задрать его выше колен. А кружева? – Я коснулась оборки на подоле, пытаясь скрыть мерзкий цвет горохового супа, будто стыдясь его, ощущая пальцами грубые края второсортного кружева. Оно же будет за все цепляться. И похожа я в нем буду на морской огурец с шипами!
Они не улыбнулись, как я ожидала. Я встретилась глазами с Дженксом – он посмотрел на слегка наморщенный лоб Кери и пожал плечами. Рекс сидела у ее ног с таким видом, будто непременно добьется ее внимания, если только будет достаточно пристально таращиться.
– Он женится на вервольфице? – спросила Кери необычно для себя тихим голосом.
– Нет. Это я просто ее обозвала.
Я затолкала зеленое платье обратно, не желая о нем говорить.
Дженкс перелетел на полку шкафа.
– Я Элласбет никогда не видел, но по описаниям она колючая, как чесоточный дикобраз.
Неаппетитно, но очень точно.
– Хороший образ, Дженкс, – буркнула я.
Тонкие пальцы Кери исследовали мелкие швы на черном рукаве. Кажется, она не слышала меня – так ее зачаровало это платье.
– Вот в этом платье танцевать будет одно удовольствие. А если она выберет другое – она либо идиотка, либо садистка.
– Садистка, – повторил Дженкс, болтая ногами. – Как мне жаль, что не делают видеокамер, которые я мог бы таскать. Наверняка «Холлоузобсервер» крупно заплатил бы за снимок танцующих друг с другом Рэйчел и Трента.
– Ха! – бросила я, осторожно убирая красивое платье в шкаф, где по милости Тритона пришлось навести порядок. – Это что‑нибудь крупное в лесу должно сдохнуть.
– Придется, – сказал Дженкс, рассыпая серебристые искорки. – Правила требуют.
Я вздохнула. Да, наверное, мне придется с ним танцевать, если я буду на свадебном приеме, Кери несколько злорадно улыбнулась.
– Что ж, буду делать это с удовольствием, – сказала я, пытаясь не думать о его тугой заднице и о том, как изящно он носит смокинг. Мой рост отлично будет смотреться с его стилем, и приятно будет разозлить до чертиков Элласбет. С улыбкой я закрыла дверцу шкафа. – А знаете, как трудно идти в медленном танце, когда у тебя к ляжке привязан пистолет?
– Нет, – ответил Дженкс, провожая меня из кухни. Кери и кошка пошли следом.
– Где компьютер Айви? – спросила Кери, войдя в кухню, и я передернулась.
– Не знаю. – При взгляде в пустой угол в груди собрался ком. – Я ночевала у Кистена, а когда я вернулась, ее не было.
С неподвижным и пустым лицом эльфийка отвернулась от мойки, где наливала воду в медный чайник. Посмотрела на разложенные на тарелке пирожные, на купленный в магазине кофе, на брусок помадки. Но только увидев мед, она сообразила, в чем дело.
– Она уехала, – сказала Кери, с излишней силой заворачивая кран. – Что случилось?
– Ничего! – ответила я, чувствуя вину, но готовая огрызаться. – Ну, в определенном смысле ничего… Кери, это же совершенно не твое дело! – Я скрестила руки на груди.
– Она сегодня утром укусила Кистена, – услужливо подсказал Дженкс. – В процессе траха.
– Ну ладно! – буркнула я, смущаясь. – Не потому она ушла. Мы еще даже ужинать не кончили, когда она собралась и вышла. – Я перевела дыхание, повернулась к Кери лицом и, к моему удивлению, увидела неодобрение у нее на лице. – Он мой бойфренд! – воскликнула я. – И он меня не кусал. И какого вообще дьявола вы все думаете, что я должна жить так, как хочет Айви?
– Потому что она тебя любит, – ответила Кери, стоя возле зажженной плиты. – А ты любишь ее – хотя бы как друг, если не сильнее. В этой ситуации из вас двоих сильнее ты, и должна проявлять некоторую сдержанность. Ты не можешь жить по ее желаниям. – Кери подняла руку, предупреждая мой протест. – Но ты знаешь, что это – как раз то, что она до боли хочет разделить с тобой.
С несчастным видом я посмотрела на опустевшее место Айви и снова на Кери.
– Она не может отделить кровавую страсть от секса, и, кажется, я тоже не могу, – прошептала я, думая, как же получилось, что моя личная жизнь стала для всех любимой темой, и почему я должна быть на эту тему так откровенна. Разве что потому, что совсем уже ничего не понимаю и ищу, кто бы мог мне помочь.
– Значит, у тебя проблема, – сказала Кери, поворачиваясь ко мне спиной и открывая буфет.
Я совершенно не могла понять ее настроения.
– А я никогда не говорила, что в этих вопросах разбираюсь, – буркнул а я, встала, взяла со стола чашку, но когда я бросила туда пакетик, у Кери сузились глаза.
– Сядь и пей свой мерзкий кофе, 0 –сказала она резко. – А чай я себе сама сделаю.
Дженкс хихикнул, а я, переставив тарелку с медом и помадкой на стол, села пить остывший кофе из магазина – он сильно потерял в привлекательности. Молчаливое неодобрение Кери было очевидным, но что мне делать? Мысль, что Айви переехала к Стриж, не сказав мне, была неприятной, но никакого лучшего объяснения у меня не было.
Кери вытащила из‑под кухонного стола фарфоровый чайник. Выбросив мой пакетик, она отмерила две ложечки рассыпного чаю. Дженкс порхнул к своему меду и стал сражаться с крышкой, пока я не пришла ему на помощь. Ни хрена себе получался день рождения.
– Дженкс? – сказала я многозначительно, глядя на Рекс. Апельсиновая кошка сидела на пороге кухни, глядя на меня до жути загадочными кошачьими глазами. Я видела уже, что делает мед с Дженксом: пикси от него напивается быстрее, чем студент, увильнувший от экзаменов, а Рекс слишком, на мой взгляд, интересуется крылатым и созданиями.
– А чего! – сказал он воинственно. – Ты мне его сама принесла.
– Да, но я рассчитывала, что сегодня ты будешь трезвым – нам ведь с тобой работать.
Возмущенно фыркнув, Дженкс устроился перед банкой, блестящей липкими янтарными краями.
– Можно подумать, я когда‑нибудь был пьян дольше пяти
минут?
С явным нетерпением он извлек из заднего кармана что‑то вроде палочек для еды, отработанными движениями накрутил на них меду и отправил в рот. Крылья, пока он глотал, опустились неподвижно, и раздался его довольный смех.
– Черт, отличное бухло! – сказал он с набитым ртом.
Пять минут. Вообще‑то правда, но Рекс меня беспокоила.
Кери подошла к мойке и согрела чайник горячей водой из крана. Я считала, что это ненужный этап, только увеличивающий количество грязной посуды, но в чае Кери эксперт. Она глянула на Дженкса, поднявшего палочки высоко над головой и ловящего ртом капли меда. И мед попадал именно туда, куда надо, хотя Дженкс уже начал клониться на сторону.
– Ты можешь поставить это на верхнюю полку? – спросила я в беспокойстве.
Дженкс поглядел на меня широкими, несфокусированными глазами.
– Я, женщина, умею летать. И нажравшись меду, я все равно летаю лучше, чем ты даже трезвая как стеклышко.
В доказательство своих слов он взмыл в воздух, завопил и стал терять высоту. Кери в мгновение ока подставила под него руку, и он захихикал.
– Слушайте, слушайте! – провозгласил он, валяясь у нее
на ладони, потом икнул и пропел первые две строчки «Ты мое
солнышко».
– Дженкс! – прикрикнула я на него. – Слезь с Кери. Смотреть противно.
– Пардон, пардон, – сказал он невнятно, почти падая. –
Черт, какой мед хороший. Малость Маталине отнесу. Ей понравится. Может, немножко сможет поспать.
Явно пытаясь сосредоточиться, он пускал густые и яростные клубы пыльцы, неуверенно опускаясь на стол. Я вздохнула с извиняющимся видом, и Кери улыбнулась, подхватив на руки Рекс, которая на мягких лапках направлялась к Дженксу. Кошка устроилась у нее на руках и замурлыкала.
– Кис‑кис‑кис, – произнес Дженкс неразборчиво, приземляясь рядом со мной и баночкой меда. – Киска меду хочет? М‑меду, да? Хор‑рошего…
Жизнь у меня не сахарная, не спорю. Но вот – бывают и светлые моменты.
Кери оперлась на стол, ожидая, пока согреется вода.
– Ты спала последнее время? – спросила она, будто она – мой доктор. – Больше не чихала?
Я улыбнулась – ее забота была мне приятна.
– Нет. Сегодня утром я особенно не спала, но виноват тут не Миниас. – Она приподняла брови, и я спросила: – Как ты думаешь, Тритон еще появится?
Она торжественно и мрачно покачала головой: