Мы все глубже погружались в жизнь джунглей, но так и не стали полностью их частью: раз в два месяца нам привозили почту, которая напоминала о существовании другого мира. Это всегда было очень волнующим событием – не только для нас, но и для фаю.
Время доставки почты всегда сообщали за несколько дней по радио, и по мере приближения срока ожидание становилось все напряженнее.
– Наверняка в этот раз мне придет много писем, – радовалась Юдит, которая каждый раз расцветала, получая весточки.
– И мне тоже, и мне тоже! – вторила я.
– Сабина, – вздыхала Юдит и закатывала глаза, – ты не получишь писем потому, что не написала сама ни одного. Мама ведь уже объясняла тебе это в прошлый раз.
Но то, что объясняла мама, не доходило до моего восьмилетнего ума; я просто не могла понять, почему нужно целыми месяцами ожидать ответа, поэтому и не писала писем.
– Уж в этот‑то раз я что‑нибудь получу, – говорила я упрямо с детской верой в мировую справедливость.
Почту обычно привозили во второй половине дня, но с утра маме приходилось отменять уроки. Возбуждение было так велико, что мы никак не могли сконцентрироваться.
– Ну когда уже? Когда же их привезут? – спрашивал Кристиан, который часами сидел перед домом и ждал.
Отец давно перестал отвечать на этот вопрос, который слышал уже не меньше сотни раз. Он просто насвистывал, как делал каждый раз, когда игнорировал чьи‑либо слова. Но на Кристиана это не действовало; он был более терпеливым, чем мы с Юдит.
Вдруг фаю начинали напряженно переговариваться. Это означало, что они уже слышат мотор маленького самолетика. Еще через пару минут и мы его слышали. Тихое жужжание, постепенно становившееся все громче. Я беспокойно смотрела в безоблачное небо, зажмуривая глаза от слепящего солнца. Вон там – маленькая черная точка в небе становилась все больше, и наконец я уже четко различала очертания самолета компании «Cessna».
Все махали, когда он пролетал над нами. Потом он разворачивался и направлялся прямо к нам. Отец смотрел вверх, прикидывая расстояние от крыльев до деревьев. Мы ждали затаив дыхание. Пилот Рекс, американец, который жил с семьей на базе Данау Бира, снижал самолет до минимальной высоты. Окно было широко открыто. Я сразу узнавала дядю Рекса, сидевшего в кабине самолета: он протягивал руку из окна и сбрасывал мешок с нашей почтой.
Теперь начиналась главная часть игры: кто первый добежит до мешка? Все бросались по направлению к берегу. Мешок лежал на самом краю, у реки. Мы ликовали. А как‑то раз мешок упал в воду, и, несмотря на то что почта была завернута в пластиковые пакеты, многие письма промокли.
Я и сейчас часто вспоминаю эту картину, когда наблюдаю за тем, как почтальон едет на своем велосипеде мимо соседских домиков. Что бы он сказал о способе доставки почты в джунглях?
Получение почты всегда было поводом для того, чтобы устроить настоящий праздник – с танцами, песнями, множеством еды и захватывающими историями.
Иногда мама заранее готовила огромный горшок риса, и вместе с фаю мы садились у какого‑нибудь костра, которые постоянно горели в деревне. В конце празднества мама с отцом наконец‑то устраивались поудобнее за столом и открывали свои письма. Сегодня я понимаю, почему эти письма были так важны для моих родителей. Ведь это была единственная ниточка, соединявшая их с родиной. Конечно же им нужно было хоть что‑то знать о своих друзьях и родственниках. На этот раз я оказалась единственной, кто не получил ни одного письма. Даже от любимой бабушки из Бад Зегеберга, которая чаще всего обо мне вспоминала, ничего не пришло. Расстроившись, я улеглась в постель. Даже Юдит стало меня жалко.
– Сабина, – подошла она ко мне, – посмотри, я получила пять писем. Они мне все не нужны. Возьмешь себе одно?
Она протянула мне красивый сиреневый конверт, обклеенный марками. С благодарностью – и уже поглощенная предвкушением прочтения – я чмокнула ее в щеку и побежала к двери. Мне хотелось сразу же показать свое сокровище Бебе и Туаре. Они придут в восторг!
Опасности джунглей
Однажды утром – учеба уже закончилась – мы носились по лесу между деревьями и вдруг услышали пронзительный крик. Я моментально остановилась, Туаре и Бебе тоже. Мы попытались определить, с какой стороны донесся звук. Я‑то еще не научилась ориентироваться так, как мои товарищи. Бебе уже тащил меня за руку изо всех сил, которых я в нем и не подозревала, к ближайшему дереву, где можно было спрятаться. Я не понимала, что случилось, но доверяла инстинктам и сама чувствовала, что приближается опасность. Мы мгновенно вскарабкались наверх. Оттуда я заметила Кристиана, который преспокойно устроился у костра. Я закричала, чтобы он быстро лез на дерево, и, видимо, это прозвучало так устрашающе, что он без малейших вопросов последовал за нами. И только брат успел взобраться, мимо пронеслось стадо кабанов в направлении посадочной площадки для вертолета.
С дерева я увидела мужчину фаю, который преспокойно направлялся к деревне. Почему же он не бежал и не лез на дерево? Он ведь должен слышать ужасный шум. Кабаны приближались к нему. Может, это его стадо, поэтому он и не боится?
Я уже знала, что фаю иногда приручают кабанов. Это был ритуал, который я не раз наблюдала: они брали совсем молодого кабанчика и в течение трех дней держали его на руках, ни на секунду не отпуская; они гладили его, чесали брюшко, кормили, клали в свою постель.
Через три дня его вновь отпускали в джунгли. Но с этого времени кабан считал взявшего его на руки человека своим хозяином. Проходили месяцы, но умные животные помнили своего хозяина или хозяйку. Любого другого человека, однако, этот самый кабан мог убить. Феномен меня поражал.
Туземцы, жители деревни, не прекращали кричать. Что‑то явно было не так. Между человеком и стадом оставалось всего несколько метров. Внезапно мужчина обернулся, и я его узнала: это был брат Накире, совершенно глухой!
Кабаны бросились на него. Он упал. Я закрыла глаза, слыша только рев взбесившихся животных, накинувшихся на беспомощного человека. Потом посмотрела и увидела, что несколько мужчин бегут с луками и стрелами к нашему дереву. Но что они могли сделать? Убивать кабана, принадлежавшего другому фаю, было запрещено, – даже если он нападал на человека. Но, слава Богу, дело не зашло слишком далеко, потому что из деревни прибежал хозяин кабанов, бросился в гущу стада и разогнал их.
Мама тоже услышала шум и поспешила на помощь. Как только кабаны скрылись в джунглях, мы слезли с дерева и побежали к тому месту, где упал брат Накире. Он лежал в траве, кровь текла из многочисленных ран, но он был жив. Мама его перевязывала. Он не мог говорить, только издавал нечленораздельные звуки. Мне было безумно его жалко, хотя вообще‑то я его недолюбливала, а через пару лет и просто возненавидела, когда он попытался силой лишить девственности мою лучшую подругу фаю. Но это уже совсем другая история.
Воин фаю с убитым кабаном на плечах
Благодаря мазям, которыми мама смазала раны пострадавшего, инфекция не проникла в организм, и он быстро поправился. Но после этого случая мы стали вести себя намного осторожнее, стараясь не отходить далеко от деревьев, чтобы всегда, если что, успеть скрыться от опасности. И все же мы еще не раз попадали в опасные ситуации.
Особенно мне вспоминается случай с моей сестрой. В течение суток не было дождя, и перед нашим домом образовалась очень широкая полоса берега. Мы самозабвенно играли на ней. Я, например, в то время мечтала найти золото и собирала все красивые камни, которые, как мне казалось, могли быть драгоценными. В тот раз я побежала домой, чтобы спрятать их в своем рюкзаке, а когда вернулась, увидела целое стадо кабанов между домом и берегом реки. Я предупредила Юдит, которая все еще играла на берегу, фаю уже скрылись на деревьях. И тут я увидела, что один из кабанов смотрит на песчаный берег, все стадо сразу пришло в движение.
Все годы, что мы жили в джунглях, фаю не раз спасали нас от опасности. И в этот раз они попытались прийти на помощь: махая руками и крича, они старались напугать стадо, но расстояние было слишком велико. Округлившимися от ужаса глазами я наблюдала за разворачивавшейся передо мной сценой: моя старшая сестра, с растрепанными волосами несущаяся по берегу, стадо кабанов за ней, толпа воинов фаю с луками и мой отец, в очередной раз спасающий ситуацию: «В воду, ныряй в воду!» – кричал он.
Юдит резко повернула и бросилась в реку – кабаны пронеслись мимо, скрывшись в джунглях, будто просто хотели попугать нас. Поведение этих животных и по сей день остается для меня загадкой.
Еще не раз кабаны бросались на нас, но со временем наша реакция улучшалась, развились природные инстинкты и мы научились чувствовать опасность даже раньше, чем она появлялась. Я стала замечать знаки природы, слышать звуки, производимые зверями, различать по ним, все ли спокойно или грозит опасность: у животных джунглей неимоверно развиты инстинкты, они заранее чувствуют землетрясение или ураган, вовремя успевая найти укрытие.
Вскоре после этого вечером начался ураган. Уровень воды стремительно повышался, оставался только маленький кусочек берега.
Мы, дети, играли в салки. Наши местные друзья не понимали смысла игры, хотя она им и нравилась. Чтобы было понятно, мы назвали салки «игрой в кабанов». Один из нас был охотником, остальные – кабанами. Когда охотник дотрагивался до кабана, тот становился охотником, что очень удивляло детей фаю: разве не логичнее было бы, чтобы кабан умирал? После долгих дискуссий мы все же остановились на нашем, кюглеровском, варианте. Иначе игра слишком быстро закончилась бы. Маленькие туземцы бегали быстрее, чем мы, и нам не интересно было бы постоянно лежать на земле, изображая мертвых кабанов...
Так мы с криками гонялись друг за другом вокруг дома, мимо деревянного кабинета, где мой отец тщетно пытался сконцентрироваться на сложных модуляциях тонов языка фаю. Кристиан был охотником, и он гнался за мной, потому что я была самой медленной жертвой. Я, как безумная, неслась, собираясь спастись в воде. Я побежала по берегу и спрыгнула на песчаную полоску.
Уже в прыжке, я услышала крики. Поглядела вниз, и мое сердце замерло: прямо подо мной на песке грелась на солнце длинная черная змея. В сотую долю секунды я поняла опасность. Падение на змею могло означать для меня смерть. Но, Господи, что же делать? Ведь она лежала прямо подо мной!
Сейчас я уже не могу вспомнить, как это у меня получилось. Я вытянула вперед руки и приземлилась на все свои четыре конечности; змея оказалась прямо у меня под животом. Я знала: змея метнется туда, где произойдет движение. Но мое тело оказалось сразу в четырех сторонах от нее: змея на мгновение замерла. Моя реакция тоже была мгновенной: приземлившись, я тут же прыгнула как можно дальше. Прочь из опасной зоны...
После этого я чувствовала себя непобедимой. Конечно, я тут же рассказала маме о том, что огромная ядовитая змея чуть не убила меня! Мама вежливо засмеялась. В этот раз, подумала она, фантазия ее дочери уж очень буйная...
Я стала еще внимательнее, постигнув важнейший закон природы: никогда не берись за то, чего не видишь; не делай ни шага, не убедившись, что впереди не находится, не стоит, не сидит и не висит опасность или препятствие. Никогда не засовывай руку под корни дерева и в кустарник – там может скрываться скорпион или другое насекомое. А после того как я раздавила несколько тараканов и пауков в своих теннисных туфлях (которые я не носила), я уже никогда не надевала обувь, предварительно ее не вытряхнув. И не раз, вытряхивая свою одежду, я обнаруживала скорпионов, ядовитых пауков и прочую живность именно в тех местах, куда собиралась сунуть руку. Скоро такие меры предосторожности стали для меня естественными, я уже не задумывалась о них специально. И в первые годы, проведенные в западном цивилизованном мире, я часто из‑за этого становилась предметом шуток.
Но, конечно, не стоит думать, что за каждым деревом и камнем тебя ждет змея или другое ядовитое существо. Я быстро поняла во время своей жизни в джунглях: животные нападают только тогда, когда им угрожает опасность. Если держаться от них на расстоянии – не страшно. Зато не единожды пришлось удостовериться, что такие, казалось бы, прекрасные создания, как полноводная река или разведенный человеком огонь, могут причинить куда более серьезный вред. Мы дважды чуть не потеряли Кристиана таким образом...
Мы с Кристианом в спокойных речных водах
Фаю убили кабана и разожгли огромный костер, собираясь коптить свежее мясо. Мы с Кристианом опять играли в салки со своими друзьями. Мы бегали друг за другом вокруг дома, по берегу и по деревне. Игра полностью захватила нас.
– Бабу, Сабина, осторожнее с огнем! Поиграйте в другом месте! – крикнул отец, когда мы пробегали мимо. Он сидел в кругу с туземцами, занимаясь языковыми исследованиями.
Но мы с Кристианом не послушали, слишком уж были увлечены игрой. Я побежала так быстро, что почти догнала Кристиана. И тут он бросился убегать за костер, поскользнулся и всем телом упал в огонь. Искры взметнулись во все стороны, пламя скрыло его маленькое тельце.
Папа закричал и, бросившись к костру, мгновенно выхватил горящего сына из пламени и побежал с ним на руках к реке. Прошло всего несколько секунд, но одежда отца тоже успела загореться.
Я замерла в ужасе, затем начала кричать. Мама выбежала из дома и увидела отца с Кристианом в реке. Взволнованные фаю суетились вокруг и не знали, что делать.
– Кристиан упал в костер! – крикнула я.
Мама сбежала по лестнице и помчалась к бледному отцу и кричавшему от боли Кристиану. Отец как раз вылезал из воды, его одежда наполовину сгорела. Он отдал Кристиана маме, та отнесла его домой. Когда его раздели, на теле обнаружилась только пара небольших ожогов. Но мы еще несколько дней не могли оправиться от шока. Если бы отец не оказался так близко... Впоследствии, когда фаю коптили мясо, они разводили огонь там, где нам не разрешали играть.
Увы, не пришлось долго ждать, чтобы и вода показала нам, на что способна. Я уже не раз упоминала о любимой речке Клихи, протекавшей всего в паре шагов от нашего дома. Поскольку обычно мы носили только шорты, то могли прыгать в реку всегда, когда захочется или когда становилось жарко. Вода была голубовато‑коричневатого цвета и очень холодной, но тропическое солнце моментально нас согревало.
Родители никогда не забывали об опасностях, которые кроются в водах реки. Они часто говорили нам, чтоб мы не заплывали слишком далеко из‑за сильного течения. В первые месяцы мы их слушались. Но со временем, как и все дети, мы смелели, или, как говорила мама, теряли осторожность.
Опасность, собственно, таилась не столько в сильном течении, сколько в сыпучем береге, на который невозможно было забраться – он осыпался под весом человека. В некоторых местах берег так густо зарос кустами, что из воды и вовсе было не выбраться. Оставалось только держаться за ветку до тех пор, пока силы тебя не покинут... Так что риск утонуть был нешуточный даже для хороших пловцов.
Однажды утром после сильного дождя уровень воды в реке сильно поднялся. Мы с Кристианом и нашими друзьями пошли купаться. Как всегда, затеяли возню. Чтобы сбежать от Кристиана, я отплыла подальше. Я была старше и сильнее брата и могла побороться с течением. Но Кристиана вдруг понесло.
Я попробовала схватить его, но не получилось, его рука выскользнула из моей. Он стал звать на помощь, но что я могла сделать? Я беспомощно смотрела ему вслед, а его тело со все нарастающей скоростью уносилось вниз по течению. Друзья также пытались поймать Кристиана, но он был уже слишком далеко. Я как безумная закричала: «Бабу, Бабу, Бабу!»
Наконец отец услышал мой крик и выбежал из хижины, где работал. Он сразу понял, что случилось, и бросился к нашей моторной лодке, привязанной к берегу. Однако мотор, как назло, не хотел заводиться, как это всегда бывает в случаях крайней необходимости.
Мужчины фаю, громко крича, побежали вдоль берега, чтобы не потерять Кристиана из вида. Но вскоре им преградили путь непроходимые джунгли. Дальше дороги не было. Тем временем мама с Юдит тоже прибежали на крики и теперь в отчаянии стояли на берегу. Кристиан приближался к крутому повороту реки, за которым мы вообще потеряли бы его из вида. Пока что ему удавалось из последних сил держать голову над водой.
Наконец мотор завелся, папа развернул лодку и направил ее прямо на середину реки. На полной скорости он приближался к Кристиану. Поворот был все ближе. За поворотом течение становилось еще сильнее. И вдруг на мгновение голова Кристиана исчезла под водой. Я не прекращала кричать, Юдит стояла рядом и плакала, мама с криком бежала вдоль берега.
Отец растерянно огляделся вокруг. И тут голова Кристиана вынырнула совсем рядом с ним. Папа повернул лодку и схватил Кристиана за руку. В этот момент они оба исчезли за поворотом реки. Стало совсем тихо, никто не решался заговорить.
Я уставилась на тот поворот, казалось, мои глаза вот‑вот вылезут из орбит. Через несколько секунд мы увидели лодку. Папа правил, а Кристиан лежал на дне. Я не смогла сдержать слез облегчения.
Когда лодка причалила к берегу, мама прыгнула в воду, взяла Кристиана на руки и закутала его в одеяло. Он был в шоке, дрожал всем телом, губы его посинели. Родители отнесли Кристиана домой, уложили в постель. Только после чашки горячего чая его лицо начало оживать.
Отец же был по‑прежнему бледен. Он вышел из дома, перед которым собрались фаю, успокоил их, сказал, что все в порядке. Однако прошло еще немало времени, прежде чем все мы на самом деле успокоились.
Остаток дня прошел совсем тихо; мы были так счастливы, что Кристиан остался в живых. С того дня во время купания мы были очень осторожны. И только когда подросли, отважились отплыть подальше.
Дорис и Дорисо Боса
Спустя несколько лет, проведенных в племени фаю, мне тогда, наверное, было около десяти, наша мама нашла новую «работу».
Моя мама с Бией и Дорисо Боса, ее новорожденным ребенком
Мы обедали, когда услышали с другой стороны реки крики и стоны. Отец вышел из дома, чтобы узнать, почему Бия стоит в воде и так страдает.
– Она рожает! – ответил Накире, будто бы это было абсолютно обычным событием.
– Вот так, одна? – отец был поражен.
Тогда Накире приложил палец к губам: отцу не следовало касаться данной темы. Она была запрещена для мужчин, табу, как и тема менструации.
Отец отправился к вождю племени Кологвои и спросил, можно ли ему отвезти маму на тот берег, чтобы она помогла женщине.
Глава племени дал разрешение. Бия все еще стояла в воде, может быть, для того, чтобы облегчить боль, ведь река текла прямо с гор и была очень холодной. Первое, что сделала мама, выйдя из лодки, – это вывела Бию на берег. И скоро родился ребенок.
Это были первые роды в племени фаю, когда помогала мама. Родилась девочка! Вечером мама рассказала нам о том, что муж обязан незадолго до родов построить в лесу хижину и снабдить женщину достаточным количеством еды на неделю. Затем он обязан уйти и не возвращаться, пока женщина не родит ребенка. Иногда при родах присутствовала другая, старшая женщина.
Мама каждый день навещала Бию на той стороне реки, заботилась о ней. Малышка пережила первые месяцы, что в те времена не считалось само собой разумеющимся: смертность среди новорожденных была очень высокой. Мы прикинули: в среднем одна женщина фаю рожает шестерых детей, из которых трое умирают, не доживая до шести месяцев, и еще один не доживает до десятилетнего возраста. То есть из шести новорожденных только у двоих были шансы вырасти.
Вследствие такой закономерности у фаю появился мудрый обычай: они давали своим детям имена только тогда, когда у тех прорезались зубы.
И как только у дочки Бии прорезался первый зуб, мама с гордостью рассказала нам, что девочку назвали Дорисо Боса – то есть маленькая Дорис. Большая честь для мамы! В другой семье уже подрастал Клаусу Боса.
Несколько лет назад Туаре и Дорисо Боса поженились. У них уже родилось трое здоровых детей.