Маура обдумывала личные проблемы, которые держала в секрете. Запретная любовная связь, которую она недавно разорвала. История насилия ее семьи.
«У каждого есть секреты, - сказала она. - Мои не имеют значения».
«Будем надеяться, что нет», - произнесла Агилар.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Куда не глянь в Бостонском Чайнатауне, призраки были везде. Они населяли тихий Тай Дун Виллидж[3] так же, как и пеструю Бич-стрит, парили вдоль Пинг-он-Элли и спускались по темному переулку за Оксфорд-плейс[4]. Призраки были повсюду на этих улицах. По крайней мере, именно так рассказывал гид Билли Фу, и настаивал на этом. Неважно, верил ли он в это сам, его работой было убедить туристов в том, что эти улицы населены призраками. Люди хотят верить в привидений, вот почему многие из них готовы выложить по пятнадцать баксов с носа и стоять на углу Бич и Оксфорд, трясясь от страха и слушая кровавые истории Билли об убийстве. В этот вечер тринадцать из них благополучно записались на "Ночной призрачный тур по Чайнатауну", включая парочку непослушных десятилетних близнецов, которым пора было мирно спать в кроватках еще три часа назад. Но когда нужны деньги, не стоит отворачиваться от платежеспособных клиентов, даже если те всего лишь проказливые мальчишки. Билли был безработным актером безо всяких перспектив на горизонте, и его сегодняшний заработок составлял сто девяносто пять долларов плюс чаевые. Неплохой куш за пару часов рассказывания небылиц, даже если при этом приходится носить унизительные атласный китайский халат и накладную косичку.
Билли откашлялся и поднял руки, используя приемы для привлечения внимания аудитории, почерпнутые им после шести семестров обучения на театральных курсах.
«1907 год! Вторая половина августа, теплый вечер пятницы, - его голос, низкий и зловещий, поднялся, заглушая собой отвлекающий звук дорожного движения. Словно смерть, выбирающая следующую жертву, Билли указал на другую сторону улицы. - Там, на площадке, известной как Оксфорд-плейс, бьется сердце Китайского квартала Бостона. Сейчас, пройдя за мной, вы шагнете назад в эпоху, когда эти улицы кишели иммигрантами. Когда душная ночь пахла потными телами и странными специями. Вернемся в ночь, когда убийство витало в воздухе!»
Драматическим жестом он пригласил группу следовать за ним на Оксфорд-плейс, где все они подошли поближе и приготовились слушать. Глядя на их внимательные лица, он подумал: Теперь пришло время очаровать их, оплести чарами, как умеет только профессиональный актер. Он развел руки, и рукава китайского халата трепетали, словно атласные крылья, пока он готовился заговорить.
«Мааа-мочкаааа! - заскулил один из сорванцов. - Он пнул меня!»
«Перестань, Майкл, - рявкнула мать. - Прекрати это сию же минуту».
«Я ничего не делал!»
«Ты раздражаешь своего брата».
«Ну, это он меня раздражает».
«Вы, мальчики, хотите вернуться в отель? Вы этого хотите?»
"О, Бога ради, возвращайтесь в свой отель, пожалуйста", - подумал Билли. Но братья просто стояли, сердито посматривая друг на друга, скрестив руки на груди, и прекратив свои игры.
«Как я уже сказал...» - продолжил Билли. Но заминка загубила его представление, и он почти мог слышать «пшик», с которым исчезла вся драматическая напряженность, словно воздух вытек через дырочку в воздушном шарике. Стиснув зубы, он продолжал.
«Была душная августовская ночь. На этой площадке после долгого трудового дня в прачечных и продуктовых магазинах, отдыхала толпа китаез», - Билли ненавидел слово «китаёза», но заставил себя произнести его, чтобы передать дух той эпохи, когда газеты постоянно упоминали о вороватых и зловещих жителях Востока. Когда даже журнал «Тайм» считал целесообразным изображать преступников с коварными усмешками на лицах, таких же желтых, как телеграфные бланки. Эпоху, когда Билли Фу, китайский американец, не нашел бы для себя никакой работы, кроме как прачки, повара или разнорабочего.
«Здесь, на этой площадке, вот-вот вспыхнет битва, - сказал Билли. - Битва между двумя соперничающими китайскими кланами, Он Леонгс и Хип Сингс. Сражение, которое заставит этот квартал искупаться в крови... Кто-то из них поджег запал. Внезапно ночь разорвалась оружейными выстрелами! Десятки китайцев бегут, охваченные ужасом! Но некоторые не так быстры, и когда пули умолкают, пять человек лежат на земле, мертвые или умирающие. Они - всего лишь небольшие потери в кровавых и печально известных войнах тайных китайских группировок...»
«Мам, теперь мы можем идти?»
«Тсс. Слушайте рассказ этого человека».
«Но он скууучный ».
Билли замолчал, руки так и чесались схватить маленького щенка за горло. Он метнул в мальчишку злобный взгляд. Ничуть не впечатленный ребенок только пожал плечами.
«Туманными ночами, подобными этой, - продолжил Билли, стиснув зубы, - иногда можно услышать доносящиеся издалека звуки этих выстрелов. Вы можете увидеть призрачные фигуры, проносящиеся в смертельном ужасе, бесконечное количество раз отчаянно пытаясь избежать пуль, летевших в ту ночь!» Билли повернулся, махнув рукой. «Теперь следуйте за мной через Бич-стрит. Еще одно место, где обитают призраки».
«Мамочка. Мамочка!»
Билли проигнорировал маленького засранца и повел группу по улице. Улыбайся, не переставай говорить. Все это приносит чаевые. Он должен оставаться энергичным еще лишь час. Сначала они направятся на Напп-стрит для следующей остановки. Затем на Тайлер-стрит и к подпольному казино, где пять человек были убиты в 1991 году. В Чайнатауне места убийств имелись в изобилии.
Он повел группу в направлении Напп-стрит. Здесь было чуть шире переулка, плохо освещено и практически безлюдно. Когда они оставили позади себя огни и движение Бич Стрит, казалось, температура резко упала. Дрожа, Билли потуже запахнул китайский халат. Он замечал это неприятное явление и прежде, всякий раз, как осмеливался идти по этому участку Напп. Даже теплыми летними ночами он всегда ощущал здесь озноб, словно холод уже давно поселился на улочке, никогда не ослабевая. Его тургруппа, казалось, тоже заметила это, и Билли услышал, как застегиваются куртки, увидел, как достаются из карманов перчатки. Даже те два сорванца притихли, словно почувствовали, что воздух стал другим. Нечто существовало здесь, что-то, пожирающее весь смех и радость.
Билли остановился возле заброшенного здания с запертыми воротами и стальными решетками, защищающими окна первого этажа. Ржавые ступеньки пожарной лестницы взбирались к третьему и четвертому этажам, где каждое окно было плотно заколочено, словно некто прятал внутри узника. Его группа плотнее жалась друг к другу, стремясь избежать холода. Или они почувствовали на этой улочке что-то еще, нечто, заставившее их сбиться в тесный круг, словно для защиты?
«Добро пожаловать в атмосферу одного из самых ужасных преступлений Чайнатауна», - провозгласил Билли. «Сейчас вывески на здании нет, но девятнадцать лет назад за этими зарешеченными окнами был небольшой китайский ресторанчик морепродуктов под названием «Красный феникс». Это было скромное заведение, всего на восемь столиков, но славилось своими свежими моллюсками. Все случилось тридцатого марта, сырой и холодной ночью. Ночью, как эта, когда на обычно шумных улицах Китайского квартала было до странного тихо. Внутри «Красного феникса» находились всего два сотрудника: официант Джимми Фэнг и повар, нелегальный иммигрант из Китая по имени Ву Вэйминь. Три клиента заехали поужинать этой ночью… ночью, которая станет для них последней. Потому что на кухне что-то пошло не так. Мы никогда не узнаем, что заставило повара съехать с катушек и впасть в исступление. Возможно, его доконали долгие, тяжелые часы работы. Или глубокая печаль из-за жизни на чужой земле».
Билли остановился. Его голос упал до жуткого шепота. «А может, какая-то чуждая сила подчинила его себе, некое зло завладело им. Зло, которое заставило его вытащить пистолет. Заставило впасть в буйство в зале ресторана. Зло, которое по-прежнему таится здесь, на этой темной улице. Все, что мы знаем - он направил свой пистолет и…» Билли замолчал.
«И что он сделал?» - взволнованно спросил кто-то.
Но внимание Билли сосредоточилось над головой, взгляд был прикован к крыше. Он мог поклясться, там что-то двигалось. Это была всего-навсего невидимая вибрация, как будто крыло гигантской птицы, колыхающееся на фоне неба. Он напряженно пытался снова поймать взглядом это движение, но все, что он теперь видел – план эвакуации при пожаре на стене.
«Что случилось потом?» - потребовал один из сорванцов.
Билли оглядел тринадцать лиц, выжидательно смотревших на него и попытался вспомнить, на чем остановился. Но он все еще был в замешательстве из-за того колыхания наверху. Внезапно ему отчаянно захотелось уйти с этой узкой улочки, убежать от этого здания. Так отчаянно, что пришлось собрать каждую унцию силы воли, чтобы не кинуться назад на Бич-стрит. Он глубоко вдохнул и выпалил: «Повар застрелил их. А затем покончил с собой».
На этом Билли повернулся и быстро помахал им, уводя группу от мрачного здания с призраками и отголосками ужасов. Харрисон-авеню была впереди, ее огни и движение манили теплом. Место для живых, а не мертвых. Он шел так быстро, что группа отстала, но Билли не мог избавиться от чувства нависшей угрозы, которая, казалось, все туже обвивала их. Чувства, что нечто наблюдало за ними. Наблюдало за ним.
Громкий женский крик заставил его обернуться, сердце заколотилось. Затем группа внезапно разразилась громким смехом, а один из мужчин сказал: «Эй, хороший трюк! Вы используете его на всех экскурсиях?»
«Что?» - не понял Билли.
«Напугали нас до усрачки! Выглядит чертовски реалистично».
«Я не знаю, о чем Вы говорите», - ответил Билли.
Человек показал на то, что он принял за часть представления. «Эй, малыш, покажи ему, что ты обнаружил».
«Я нашел это там, в урне», - заявил один из сорванцов, держа в руках свое открытие. «Иууу. Оно даже на ощупь как настоящее. Отпад!»
Билли подошел ближе и внезапно обнаружил, что не может двигаться, не может говорить. Он замер, глядя на то, что мальчик держал в руках. Он видел, как чернильные капли падают и просачиваются на куртку парнишки, но тот, казалось, этого не замечал.
Первой закричала мать мальчика. Затем присоединились другие, визжа и пятясь назад. Сбитый с толку, мальчишка просто стоял, подняв свой приз, в то время как кровь все капала и капала на его рукав.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Я как раз обедал там в прошлую субботу», - сказал детектив Барри Фрост, пока они ехали в сторону Чайнатауна. «Я водил Лиз на балет в театре Вонг. Она любит балет, но я, подруга, его просто не понимаю. Заснул на середине. После мы ходили ужинать в ресторан «Оушен сити».
Было два часа ночи, слишком поздно, чтобы быть таким чертовски болтливым, но детектив Джейн Риццоли позволила своему напарнику бубнить по поводу его последнего свидания, в то время как сама сосредоточилась на вождении. Ее усталым глазам каждый фонарь казался чересчур ярким, каждый свет встречных фар обжигал сетчатку. Час назад она находилась в теплом коконе постели со своим мужем, сейчас же пытается заставить себя бодрствовать, пока двигается по дороге, где движение необъяснимо замедлилось и образовало пробку в час ночи, когда нормальные граждане должны спать дома.
«Ты когда-нибудь ела там?» - спросил Фрост.
«Что?»
«Ресторан «Оушен сити». Лиз заказала этих огромных моллюсков с соусом из чеснока и черных бобов. Я чувствую себя голодным, всего лишь думая о них. Не могу дождаться, когда вернусь туда снова».
«Кто такая Лиз?» - спросила Джейн.
«Я рассказывал тебе о ней на прошлой неделе. Мы встретились в спортзале».
«Мне казалось, ты говорил о ком-то по имени Маффи».
«Мэгги». Он пожал плечами. «Из этого ничего не вышло».
«Никто не годится на роль той самой единственной. Как бы ее не звали».
«Эй, я все еще пытаюсь понять, чего хочу от женщин, понимаешь? Похоже на то, словно я целую вечность не был на рынке. Подруга, я и понятия не имел, что вокруг столько одиноких девушек».
«Женщин».
Он вздохнул. «Да, да. Элис взяла привычку вдалбливать это мне в голову. Теперь ты должен говорить «женщины».
Джейн затормозила на красный свет и взглянула на него. «Ты и Элис очень много разговариваете в последнее время?»
«О чем нам разговаривать?»
«Возможно, о десяти годах брака?»
Он уставился в окно. «Здесь не о чем говорить. Она двигается дальше».
Но Фрост-то не двигается, подумала Джейн. Восемь месяцев назад его жена Элис съехала из дома. С тех пор Джейн была вовлечена в хронику похождений Фроста, полную захватывающих, но безрадостных приключений с женщинами. Там была грудастая блондинка, сообщившая ему, что не носит нижнего белья. Устрашающе спортивная библиотекарша с замусоленным экземпляром «Кама-Сутры». Румяная квакерша, которая сделала ему минет под столом. Он рассказывал эти истории со смешанным недоумением и удивлением, но большей частью, в эти дни Джейн видела в его глазах печаль. Не потому что он был плохой добычей. Фрост строен, держит себя в форме, привлекателен и вежлив, поэтому знакомиться для него проще простого.
Но он все еще скучает по Элис.
Они свернули на Бич-стрит, въехав в центр Чайнатауна, и были буквально ослеплены мигалками автомобиля управления полиции Бостона. Джейн припарковалась позади патрульной машины, и они вышли в леденящую кости сырость весенней ночи. Несмотря на поздний час, на тротуаре собралось несколько зрителей, и Джейн расслышала бормотание на китайском и английском, каждый из зевак, несомненно, задавал универсальный вопрос: «Кто-нибудь знает, что произошло?»
Она и Фрост прошли к Напп-стрит и поднырнули под полицейскую ленту, возле которой на страже стоял патрульный. «Детективы Риццоли и Фрост, убойный отдел», - объявила она.
«Это там», - последовал немногословный ответ полицейского. Он указал на мусорный контейнер внизу улочки, где стоял другой охранник.
Когда Джейн и Фрост подошли, она поняла, что полицейский охранял не мусорный бак, а что-то, лежавшее на тротуаре. Она остановилась, уставившись вниз, на отрубленную правую руку.
«Вау», - сказал Фрост.
Полицейский рассмеялся: «У меня была точно такая же реакция».
«Кто ее обнаружил?»
«Туристы из «Призрачного тура по Чайнатауну». Какой-то ребенок поднял ее, приняв за подделку. Вскоре он понял, что рука настоящая и бросил туда, где она лежит сейчас. Предполагаю, они никак не ожидали обнаружить такое во время тура».
«Где эти туристы сейчас?»
«Они были чертовски взволнованы. Настаивали на том, чтобы вернуться в свои гостиницы, но я записал имена и контактные данные. Гид – местный китайский парнишка, сказал, что с радостью поговорит с вами, когда пожелаете. Никто не видел ничего, кроме руки. Они позвонили в 911, и диспетчер принял это за розыгрыш. Мы приехали, потому что поступил вызов, что какие-то хулиганы шалят в Чайнатауне.»
Джейн присела и посветила фонариком на руку. Это была поразительно чистая ампутация, разрез покрывала лишь корочка засохшей крови. Рука явно была женской, с бледными стройными пальцами и безукоризненным элегантным маникюром. Ни кольца, ни часов. «Она просто лежала здесь, на земле?»
«Ага. Со свежим мясом вроде нее крысы расправились бы довольно быстро».
«Я не вижу следов укусов. Она здесь недавно».
«О, я обнаружил кое-что еще». Полицейский навел фонарик, и луч опустился на серый объект, лежащий в нескольких метрах от них.
Фрост подошел поближе, чтобы рассмотреть предмет. «Это Хеклер и Кох[5]. Дорогущий», - сказал он. Фрост взглянул на Джейн. «Он с глушителем».
«Кто-нибудь из туристов прикасался к оружию?» - спросила Джейн.
«Никто его не касался», - ответил коп. «Они даже не видели его».
«Итак, у нас есть пистолет с глушителем и свежеотрезанная правая рука», - произнесла Джейн. «Кто хочет поставить на то, что они связаны?»
«Это действительно хорошая пушка», - вымолвил Фрост, по-прежнему любуясь оружием. «Не могу представить, что кто-то выбросил такую вещицу».
Джейн поднялась на ноги и уставилась на мусорный контейнер. «Вы проверяли его на наличие остальных частей тела?»
«Нет, мэм. Я посчитал, что отрезанной руки более чем достаточно, для того, чтобы вызвать вас, ребята. Не хотел затоптать что-нибудь здесь до вашего приезда».
Джейн вытащила из кармана пару перчаток. Как только она одела их, то почувствовала, что сердце начало гулко биться в ожидании того, что она может обнаружить. Вместе она и Фрост подняли крышку, и зловоние гниющих морепродуктов ударило им в лицо. Борясь с тошнотой, Джейн вглядывалась в разорванные картонные коробки и объемный черный мешок для мусора. Они с Фростом переглянулись.
«Хочешь принять честь на себя?» - съехидничал Фрост.
Она наклонилась, потянула мешок и сразу поняла, что трупа в нем нет. Тот был недостаточно тяжелым. Морщась от вони, она развязала его и заглянула внутрь. Панцири креветок и оболочки крабов.
Они оба отступили назад, и крышка бака захлопнулась с громким лязгом.
«Ничего не нашли?» - спросил патрульный.
«Здесь нет». Джейн взглянула на отрубленную руку. «Так где же ее остальные части?»
«Возможно, некто разбросал конечности по всему городу», - предположил Фрост.
Полицейский засмеялся. «Или, может быть, один из этих китайских ресторанов приготовил ее и подал как красиво сервированное тушеное мясо».
Джейн посмотрела на Фроста. «Хорошо, что ты заказывал моллюсков».
«Мы уже смотрели вокруг», - добавил патрульный. «Не смогли ничего найти».
«Тем не менее, я собираюсь прогуляться по кварталу», - заявила Джейн.
Вместе с Фростом они медленно брели вдоль Напп-стрит, рассекая своими фонариками тени. На глаза попадались осколки разбитых бутылок, обрывки бумаги, окурки. Никаких частей тела. В зданиях, возвышающихся по обе стороны, окна были темны, но ей было любопытно, смотрели ли из этих окон чьи-либо глаза, следя за их молчаливым движением внизу. Они должны были осмотреть здесь все заново при свете дня, но Джейн не хотела упустить какую-нибудь зацепку. Поэтому они с Фростом потихоньку двигались от улочки ко второй полицейской ленте, преграждающей путь к Харрисон-авеню. Здесь были тротуары, фонари и движение. Но Джейн и Фрост продолжали кропотливо кружить вокруг квартала, от Харрисон до Бич-стрит, пристально вглядываясь в землю. К тому времени, как они закончили и вернулись к мусорному контейнеру, на место преступления прибыли криминалисты.
«Полагаю, вы не нашли остальную ее часть», - констатировал патрульный.
Джейн наблюдала, как оружие и отрезанную руку упаковывают в пластиковые пакеты, удивляясь, зачем убийца оставил конечность в таком месте, где кто-то с легкостью мог ее обнаружить. Было ли это спешкой? Или это какого-то рода сообщением? Затем ее взгляд поднялся на пожарную лестницу, которая тянулась по четырехэтажному зданию перед улочкой.
«Нам нужно проверить крышу», - заявила она.
Нижняя ступенька лестницы проржавела, и они не смогли стянуть ее вниз; придется подняться на крышу обычным способом, по лестничной клетке. Они вышли с улочки и вернулись на Бич-стрит, откуда смогли бы зайти в эту часть зданий. Предприниматели оккупировали все первые этажи: китайский ресторан, пекарня и азиатский продуктовый магазинчик – в этот час все было закрыто. Над всем этим располагались квартиры. Всматриваясь вверх, Джейн заметила, что все окна верхних этажей были темными.
«Нам придется разбудить кого-то, кто нас впустит», - заметил Фрост.
Джейн подошла к группе пожилых китайцев, которые собрались на тротуаре, чтобы понаблюдать за шумихой. «Кто-нибудь из вас знает жильцов этого дома?» - спросила она. «Нам нужно попасть внутрь».
Они безучастно смотрели на нее.
«Это здание», - повторила она, показывая на дом. «Нам нужно подняться наверх».
«Знаешь, говорить громче не поможет», - заметил Фрост. «Не думаю, что они понимают по-английски».
Джейн вздохнула. Вот тебе Китайский квартал. «Нам нужен переводчик».
«Район А-1 принял на работу нового детектива. Кажется, он китаец».
«На то, чтоб дождаться его, уйдет слишком много времени». Она поднялась к главному входу, просмотрела имена квартиросъемщиков и наугад нажала кнопку. Несмотря на неоднократное жужжание, никто не ответил. Она попытала счастья с другой кнопкой, и в этот раз в домофоне наконец-то затрещал голос.
«Вэй?» - произнесла женщина.
«Это полиция», - сказала Джейн. «Вы не могли бы впустить нас в здание, пожалуйста?»
«Вэй?»
«Пожалуйста, откройте дверь!»
Прошло несколько минут, затем детский голос ответил: «Моя бабушка хочет знать, кто Вы».
«Детектив Джейн Риццоли, управление полиции Бостона», - сказала Джейн. «Нам нужно подняться на крышу. Можете впустить нас в подъезд?”
Наконец, замок с гудением открылся.
Зданию было, по крайней мере, лет сто, и деревянные ступени стонали, пока Джейн и Фрост поднимались по лестнице. Когда они добрались до второго этажа, дверь распахнулась, и Джейн увидела тесную квартирку, из которой смотрели любопытные глаза двух девочек. Младшая была примерно того же возраста, что и ее собственная дочь, Реджина, и Джейн остановилась, улыбнувшись и пробормотав приветствие.
Молниеносно младшую девочку схватила женская рука, и дверь захлопнулась.
«Полагаю, мы большие плохие чужаки», - хохотнул Фрост.
Они продолжали подниматься. Прошли четвертый этаж и мелкими шажками поднялись на крышу. Дверь была не заперта и издала пронзительный визг, когда ее открыли.
Они вышли в предрассветный мрак, освещаемый лишь рассеянным свечением городских огней. Посветив своим фонариком, Джейн разглядела пластиковые стол и стулья, цветочные горшки с растениями. Белье на веревке, провисшей от тяжести, танцевало на ветру, словно призраки. Сквозь хлопанье простыней она заметила что-то другое, лежавшее у самой кромки крыши, накрытое простыней.
Не произнеся ни слова, они с Фростом автоматически вытащили бумажные бахилы из карманов и нагнулись, чтобы одеть их. Только после этого они поднырнули под висящее белье и шагнули к тому, что увидели лишь мельком, захрустев ботинками по рубероиду.
Мгновение царила тишина. Они стояли рядом, фонарики освещали озеро крови. И то, что лежало в этом озере.
«Думаю, мы нашли ее остальную часть», - промолвил Фрост.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Чайнатаун расположился в самом сердце Бостона, прячась между финансовым районом на севере и газоном Коммона[6] на западе. Но когда Маура проходила под воротами Пайфан [7] с четырьмя резными львами над ними, то чувствовала, словно вступает в другой город, другой мир. Последний раз она была в Китайском Квартале утром одной октябрьской субботы, и тогда здесь не было кучки стариков, которые сидели под воротами, попивая чай за игрой в шашки и сплетничая на китайском. В тот холодный день она встречалась здесь с Дэниелом, чтобы позавтракать димсамом.[8] Это было одно из последних блюд, которые они больше никогда не съедят вместе, и память об этом дне сейчас пронзала сердце словно кинжал. Несмотря на яркий весенний рассвет и нескольких игроков в шашки, которые сидели, болтая без умолку в утренней прохладе, меланхолия омрачала все, что она видела, превращая солнечный свет во мрак.
Маура прошла мимо ресторанов, где аквариумы для морепродуктов кишели серебристой рыбой, мимо пыльных иноземных магазинов, забитых мебелью из розового дерева, нефритовыми браслетами и безделушками из поддельной слоновой кости, к плотной толпе зевак. Она заметила полицейскую форму, возвышающуюся над азиатской толпой и начала пробиваться к ней.
«Позвольте пройти. Я судмедэксперт», - объявила она.
Холодный взгляд, которым ее одарил коп, не оставлял сомнений, что офицер точно знал, кто она такая. Доктор Маура Айлз, предавшая братство тех, кому поручено служить и защищать. Чьи показания могут отправить одного из «своих» в тюрьму. Он не произнес ни слова, лишь уставился на нее, словно не догадывался, чего от него ожидают.
Маура вернула ему такой же ледяной взгляд. «Где умершая?» - спросила она.
«Вам следует спросить детектива Риццоли».
Коп не собирался облегчать ей задачу. «И где она?»
Прежде чем он успел ответить, Маура услышала, как кто-то позвал: «Доктор Айлз?» Молодой азиат в костюме и галстуке переходил улицу, направляясь к ней. «Они ждут Вас на крыше».
«Как туда подняться?»
«Идите за мной. Я провожу Вас по лестнице наверх».
«Вы новичок в убойном отделе? Не припомню, чтобы мы встречались».
«Извините, мне стоило представиться. Я детектив Джонни Тэм из района А-1. Риццоли понадобился кто-то из местных для перевода, и так как я урожденный китаец, то присоединился к ее команде».
«Вы первый раз работаете над убийством?»
«Да, мэм. Всегда мечтал об этом. Я стал детективом всего лишь два месяца назад, поэтому и вправду немного на взводе». Резко отодвинув зевак в сторону, он расчистил ей дорогу сквозь толпу и открыл дверь в здание, где пахло чесноком и ладаном.
«Я заметила, что Вы говорите на мандаринском наречии. А кантонский тоже знаете?» - поинтересовалась она.
«Вы различаете их на слух?»
«Я жила в Сан-Франциско. Часть моих коллег была китайцами».
«Хотелось бы мне говорить на кантонском, но для меня это все равно что греческий язык», - вздохнул Тэм, когда они поднялись на лестничную клетку. «Боюсь, что мой мандаринский не очень-то и полезен. Большинство из здешних старожилов говорят на кантонском или тайшаньском диалекте. Половину времени мне самому нужен переводчик».
«Так Вы не из Бостона».
«Родился и вырос в Нью-Йорке. Мои родители приехали из провинции Фуцзянь».
Они добрались до двери, ведущей на крышу и шагнули наружу, к блеску утреннего солнца. Щурясь от яркого света, Маура увидела место преступления, личный состав, прочесывающий крышу, и услышала, как кто-то крикнул: «Мы нашли еще одну гильзу».
«Что, эта уже пятая?»
«Запиши и упакуй ее».
Внезапно голос умолк и Маура поняла, что ее появление заметили. Все уставились на нее. Предатель пришел.
«Эй, док», - прокричала Джейн, направляясь к ней, ветер трепал ее темные волосы. «Вижу, Тэм наконец-то нашел тебя».
«Что это за гильзы? - спросила Маура. - По телефону ты говорила об ампутации».
«Так и есть. Но мы обнаружили пистолет «Хеклер и Кох» внизу аллеи. Похоже, кто-то выстрелил отсюда несколько раз. По меньшей мере, пять».
«Были сообщения о выстрелах? У нас есть приблизительное время?»
«Винтовка была с глушителем, так что никто ничего не слышал». Джейн повернулась. «Жертва здесь».
Маура натянула бахилы и перчатки и проследовала за Джейн к накрытому телу, лежащему рядом с краем крыши. Наклонившись, она подняла пластиковую пленку и уставилась на труп, на минуту потеряв дар речи.
«Ага. Это и из нас на минуту выбило дух», - произнесла Джейн.
Это была белая женщина чуть младше тридцати, стройная и подтянутая, одетая во все черное – хлопчатобумажную толстовку и леггинсы. Тело находилось в стадии полного трупного окоченения. Она лежала на спине, лицом к небу, словно собиралась полюбоваться звездами. Ее волосы, густые и каштановые, были собраны на затылке в простой конский хвост. Кожа бледная и безупречная. Выступающие скулы модели, скорее всего славянские. Но рана, на которой сосредоточилась Маура, была настолько глубокой, что разделяла кожу, мышцы и хрящи, разрывала просвет трахеи и выставляла наружу жемчужно-белую поверхность шейного отдела позвоночника. Фонтан артериальной крови был достаточно мощным, чтобы забрызгать все вокруг в поразительно широком радиусе, оставив потеки на простынях, развешанных на бельевой веревке неподалеку.
«Ампутированная рука лежала внизу, справа по улочке, - сказала Джейн. – Так же как «Хеклер и Кох». Предполагаю, что на рукоятке имеются ее отпечатки пальцев. И мы наверняка обнаружим следы пороха на этой руке».
Маура оторвала взгляд от шеи и сосредоточилась на правом запястье, которое привлекало внимание чистым разрезом. Она попыталась представить себе, каким инструментом можно было настолько эффективно полоснуть по хрящам и костям. Это должно быть что-то острое, и взмахнули этим без колебания. Воображение нарисовало удар лезвия и падающую руку, перелетевшую через край крыши. Лезвие, рассекающее тонкую шею.
Дрожа, она поднялась на ноги и посмотрела с крыши на полицейских, стоявших в дальнем конце Напп-стрит, сдерживая любопытных. Толпа увеличилась в два раза за несколько прошедших минут, а ведь было еще раннее утро. Любопытно, как некоторые всегда чувствуют запах крови.
«Ты уверена, что и вправду хочешь быть здесь, Маура?» - тихо спросила Джейн.
Маура повернулась к ней. «А почему мне может не хотеться?»
«Я всего лишь интересуюсь, не слишком ли рано ты вернулась к работе. Знаю, эта неделя была для тебя тяжелой, со всем этим судом и прочим, - Джейн помолчала. – Сейчас ситуация Граффа выглядит совсем нехорошо».
«Она и не должна хорошо выглядеть. Он убил человека».
«А этот человек убил полицейского. Хорошего полицейского, у которого были жена и дети. Должна признаться, на его месте могла бы оказаться я».
«Пожалуйста, Джейн. Не говори мне, что ты защищаешь офицера Граффа».