В соседней комнате занятия закончились, и они услышали топот ног, спускающихся по лестнице. Ирис посмотрела на настенные часы и произнесла: «Скоро придет мой следующий ученик. Мы закончили?»
«Не совсем, - сказала Джейн, - у меня еще один вопрос. В GPS-навигаторе был еще один адрес. Это квартира, здесь, в Бостоне. Вы знакомы с детективом в отставке по имени Лу Ингерсолл?»
В одно мгновение все краски исчезли с лица женщины. Она сидела, замерев, лицо стало твердым, как камень.
«Миссис Фэнг, Вы в порядке?» - спросил Фрост. Он коснулся ее плеча, и женщина вздрогнула, словно от огня.
Джейн спокойно произнесла: «Так Вам знакомо это имя».
Ирис сглотнула. «Я встретила детектива Ингерсолла девятнадцать лет назад. Когда умер мой муж. Когда он…» Ее голос утих.
Джейн и Фрост переглянулись. Ингерсолл работал в убойном отделе.
«Миссис Фэнг», - произнес Фрост. На этот раз, когда он коснулся ее, она не дрогнула, но сняла его руку со своего плеча. «Что случилось с Вашим мужем?»
Ирис опустила голову, и ответила почти шепотом: «Он был застрелен. В ресторане «Красный феникс».
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Из окна своей студии я вижу, как два детектива выходят из моего дома и останавливаются ниже по улице. Они смотрят вверх, и хотя каждый инстинкт велит мне отступить назад, я упорно остаюсь на виду, зная, что они видят, как я наблюдаю за ними. Я отказываюсь прятаться от друзей или врагов, поэтому мое лицо за стеклом, мой взгляд, сосредоточены на женщине. ДЕТЕКТИВ ДЖЕЙН РИЦЦОЛИ, сказано на визитке, которую она мне оставила. На первый взгляд, она вряд ли кажется бойцом, обычная трудолюбивая женщина в сером брючном костюме и практичной обуви, со спутанной шапкой темных локонов. Но ее глаза открывают много другого. Они ищут, наблюдают и оценивают. У нее глаза охотника, и она пытается решить, являюсь ли я добычей.
|
|
Я бесстрашно стою на виду, где она и остальной мир могут видеть меня. Они могут изучать меня, как пожелают, но все, что увидят – тихую и скромную женщину, с прядками первого легкого снега прожитых лет в моих волосах. Старость все еще, несомненно, далеко, но сегодня я чувствую ее неустанное приближение. Я знаю, что мой запас времени, чтобы закончить начатое, уже на исходе. И из-за этого визита двух детективов придется отклониться от избранного пути, чего я не ожидала.
Два детектива, наконец, ушли с улицы. Вернулись к охоте.
«Какие-то проблемы, Сифу?»
«Не знаю». Я оборачиваюсь, чтоб посмотреть на Беллу, и в который раз поражаюсь, до чего безупречна и молода ее кожа, даже в ярком свете, бьющем через окно. Единственный изъян – шрам на подбородке, следствие невнимательности во время спарринг-тренировки. Это была ошибка, которая больше не повторилась. Она держится прямо, бесстрашно и уверенно. Возможно, чересчур уверенно, на поле боя высокомерие может стать фатальным.
«Зачем они сюда приезжали?» - спрашивает она.
«Они детективы. Их работа – задавать вопросы».
«Ты узнала что-нибудь еще о женщине? Кто она такая, кто ее послал?»
«Нет, - я снова смотрю в окно, на прохожих, идущих по Харрисон-авеню. – Но кем бы она ни была, она знала, как меня найти».
«Она не станет последней», - мрачно произносит Белла.
Ей нет необходимости предупреждать меня; мы обе знаем – спичка зажглась, и запал уже горит.
В своем кабинете я опускаюсь в кресло и рассматриваю фотографию в рамке на моем столе. Мне не обязательно смотреть на это фото, настолько крепко изображение врезалось в память. Я беру его в руки и улыбаюсь. Я знаю точную дату, когда был сделан этот снимок, потому что это был День Рождения моей дочери. Матери могут забыть многое, но мы всегда помним день, когда родились наши дети. Но фото Лоре четырнадцать. Мы стоим вместе перед Бостонским Симфоническим Дворцом, куда мы ходили слушать выступление Джошуа Белла. Весь месяц перед концертом Лора только и говорила, Джошуа Белл то, Джошуа Белл се. Разве он не красавчик, мамочка? Не правда ли, его скрипка практически поет? На фото Лора все еще сияла оттого, что увидела выступление своего кумира. Мой муж, Джеймс, тоже был с нами в тот вечер; его нет ни на одном нашем фото, потому что он всегда держал фотоаппарат. Как бы мне сейчас хотелось хотя бы разок забрать фотоаппарат из его рук и сделать снимок любимого лица в очках. Но в мою голову никогда не приходила мысль о том, что эта возможность, такая драгоценная, внезапно исчезнет. Поэтому его улыбка живет только в моей памяти, его образ застыл в возрасте тридцати семи лет. Мой вечно молодой муж. Слеза капает на рамку, и я возвращаю фотографию на стол.
|
|
Их обоих уже нет. Сначала дочь, потом мужа вырвали из моих рук. Как можно жить, когда твое сердце дважды вырезали из груди? Тем не менее, я здесь, все еще жива, все еще дышу.
Пока что.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«Я очень хорошо помню резню в «Красном фениксе». Это был классический случай амока [11]», - психолог-криминалист доктор Лоуренс Цукер откинулся на спинку стула, глядя поверх стола на Джейн и Фроста тем проникающим взглядом, который всегда заставлял Джейн чувствовать себя неуютно. Хотя Фрост сидел рядом с ней, казалось, Цукер смотрел только на нее, взгляд сканировал ее разум, выискивая тайны, словно Джейн была единственным предметом его любопытства. Цукер уже знал слишком много ее секретов. Он был свидетелем ее тернистого восхождения в убойном отделе, когда Джейн еще была единственной женщиной среди двенадцати детективов и боролась за то, чтобы ее признали равной. Он знал о ночных кошмарах, преследовавших ее после серии особо жестоких убийств, совершенных преступником по кличке Хирург. И он знал о шрамах, которые навсегда остались на ее ладонях, в которые этот убийца воткнул скальпель, пронзив ее плоть. Всего одним взглядом Цукер проник сквозь все ее баррикады к внутренним ранам, и Джейн злилась на то, какой уязвимой это заставило ее себя почувствовать.
|
|
Она сосредоточилась на открытой папке, лежащей на столе. Там хранился его отчет о «Красном фениксе» девятнадцатилетней давности, в том числе психологический портрет Ву Вэйминя, китайского повара, ответственного за стрельбу. Она знала, Цукер был дотошным и обстоятельным клиницистом, чьи исследования иногда простирались на бесконечные десятки страниц, поэтому Джейн удивилась появлению столь тонкой папки.
«Это весь Ваш отчет?» - уточнила она.
«Это все, что я внес в расследование. Включает в себя посмертный психологический портрет мистера Ву, а также четыре отчета о жертвах. Копия всего этого должна храниться в архиве управления полиции Бостона. Детектив Ингерсолл вел это дело. Вы говорили с ним?»
«Он уехал из города на всю неделю, и у нас не было возможности связаться с ним, - ответил Фрост. – Его дочь говорит, что он где-то на севере, на какой-то рыбацкой турбазе, где нет сотовой связи».
Цукер вздохнул: «Должно быть, отставка идет ему на пользу. Кажется, он ушел из полиции давным-давно. Как он сейчас, в свои семьдесят?»
«Которые для копа идут за сто десять», - с улыбкой произнес Фрост.
Джейн заставила их вернуться к главной теме: «Другим детективом, расследовавшим эти убийства, был Чарли Стейнс, но он умер. Поэтому надеемся, что Вы могли бы поделиться своим взглядом на дело».
Цукер кивнул: «Картина произошедшего стала ясна уже на месте преступления. Мы знаем, что повар, китайский иммигрант по имени Ву Вэйминь, вошел в обеденный зал и принялся стрелять по четверым людям. Первым погибшим был мужчина по имени Джоуи Гилмор, который заскочил заказать еду на вынос. Жертвой номер два был официант, Джеймс Фэнг, считавшийся близким другом повара. Жертвы три и четыре – супружеская пара Мэллори, которые сидели за столиком. В финале повар вошел в кухню, приставил оружие к виску и покончил с собой. Это был случай амока с последующим самоубийством».
«В Ваших устах амок звучит как клинический термин», - сказал Фрост.
«Так и есть. Это малазийское слово для явления, которое капитан Кук описал еще в конце 1700-х годов, когда жил среди малайцев. Он описывал случаи убийства без видимого мотива, в которых человек – почти всегда мужчина - впадал в безумство и убивал. Убийца уничтожал всех в пределах досягаемости. Капитан Кук считал, что такое поведение свойственно Юго-Восточной Азии, но сейчас ясно, что это происходит по всему миру, в каждой культуре. В настоящее время это явление получило труднопроизносимое название ВМНСОЧ».
«И что это означает?»
«Внезапное Множественное Нападение, Совершенное Одним Человеком».
Джейн глянула на Фроста. «Также известное, как постал[12]».
Цукер метнул в нее неодобрительный взгляд: «Что несправедливо по отношению к почтовым работникам. ВМНСОЧ случается во всех профессиях. Синие воротнички, белые воротнички[13]. Молодые, старые. Женатые, одиночки. Но они почти всегда мужчины».
«Так что же общего у этих убийц?» - спросил Фрост.
«Пожалуй, это можно предположить. Они часто изолированы от общества. У них проблемы с отношениями. Некоторые из переломных моментов, приводящих к нападению – потеря работы, развод. И, наконец, эти люди имеют доступ к оружию».
Джейн пролистала свою копию полицейского отчета. «Это был «Глок-17» с удлиненным стволом, числился украденным в Джорджии годом ранее, - она подняла глаза. – Зачем иммигранту с зарплатой повара покупать «Глок»?»
«Возможно, для защиты. Потому что он чувствовал угрозу?»
«Вы психолог, доктор Цукер. Не хотите ответить?»
Рот Цукера сжался: «Нет, не хочу. Я не экстрасенс. И у меня не было возможности расспросить единственного близкого ему человека – жену. К тому времени, как управление полиции Бостона попросило моей консультации, она покинула город, и мы не знали, как ее найти. Мой психологический портрет мистера Ву основан на беседах с другими людьми, которые его знали. И этот список был длинным».
«Одной из тех людей была Ирис Фэнг», - сказала Джейн.
Цукер кивнул: «Ах, да. Жена официанта. Я очень хорошо ее помню».
«По какой-то конкретной причине?»
«Причина одна – она была красивой женщиной. Совершенно потрясающей».
«Мы только что с ней познакомились, - сказал Фрост, - она по-прежнему потрясающая».
«Правда? – Цукер полистал страницы в своей папке. – Давайте-ка посмотрим, когда я опрашивал ее, ей было тридцать шесть. Значит сейчас ей… пятьдесят пять». Он взглянул на Фроста. «Должно быть, это азиатские гены».
Джейн почувствовала себя отвергнутой и уродливой сводной сестрой. «Опустив тот факт, что Вы считаете ее великолепной, что еще Вы помните о миссис Фэнг?»
«На самом деле, довольно много. Я разговаривал с ней несколько раз, потому что она была моим основным источником информации о Ву Вэймине. Это был мой первый год работы с полицией, и тот особенный инцидент был настолько ужасен, что его трудно не запомнить. Вы приходите в Чайнатаун для позднего ужина, и вместо того, чтобы наслаждаться курицей «гунбао»[14], вас в конечном итоге убивает повар. Вот почему история привлекла так много внимания. Это заставило общественность почувствовать себя уязвимой, потому что жертвой мог стать любой. Плюс началась обычная истерия насчет опасных нелегальных иммигрантов. Как мистер Ву попал в страну, где раздобыл пистолет, и так далее, и тому подобное. Я только несколько лет как закончил свою докторскую программу[15], и уже консультировал в одном из ярчайших дел года, - он остановился. – Это было неудачное выражение».
«Какое заключение Вы вынесли о стрелке?» - спросил Фрост.
«Он был довольно печальным персонажем, если честно. Приехал из провинции Фуцзянь и попал в США, когда ему было около двадцати лет. Невозможно назвать более точные даты из-за отсутствия документов. Всю информацию мы получили от миссис Фэнг, которая сказала, что мистер Ву был близким другом ее мужа».
«Который погиб в перестрелке», - добавил Фрост.
«Да. Несмотря на это, миссис Фэнг отказывалась говорить что-нибудь плохое о Ву. Она не верила, что это сделал он. Она называла его мягким и трудолюбивым. Сказала, у него было многое, ради чего стоило жить. Он обеспечивал жену и дочь, а также отправлял деньги семилетнему сыну от предыдущего брака».
«Так была и бывшая жена?»
«В другом городе. Но Ву и его вторая жена, Ли Хуа, жили в Бостоне несколько лет. Они проживали в квартире прямо над рестораном, где он работал, и в основном держались обособленно. Возможно, боялись привлекать к себе внимание, потому что оба находились в Америке незаконно. Помимо этого, их жизнь мог осложнять язык, так как они говорили на мандаринском плюс у них был очень редкий диалект, известный как Минь».
«Хотя в Чайнатауне большинство говорит на кантонском», - уточнил Фрост.
Цукер кивнул: «Эти диалекты совершенно разные, и уже одно это могло изолировать семью Ву ото всех. Так мужчина мог получить несколько источников стресса. Он скрывает свой нелегальный статус. Он изолирован. И у него есть семья, которую нужно содержать. Прибавьте к этому долгие часы работы, и каждый согласится, что подобная ситуация - большая нагрузка для любого человека».
«Это и сломало его?» - спросила Джейн.
«Миссис Фэнг не знала. В неделю, когда произошла стрельба, она уезжала из страны навестить родственников. Я опрашивал ее после возвращения домой, когда она все еще находилась в состоянии шока. Единственное, на чем она настаивала снова и снова, было то, что Ву никогда бы никого не убил. Он, конечно же, не убивал ее мужа Джеймса, потому что мужчины были друзьями. Она также утверждала, что Ву даже не умел обращаться с оружием».
«Откуда она это знала? Она же не была за ним замужем».
«Ну, у меня не было возможности опросить жену Ву. Через несколько дней после стрельбы они с дочерью собрали вещи и исчезли. Тогда еще не было министерства внутренней безопасности, отслеживающего иностранцев, поэтому нелегалам было легко ускользнуть из поля зрения или совсем исчезнуть. Это и сделала жена Ву. Она испарилась. И даже Ирис Фэнг не имела представления, куда они отправились».
«Вы полностью доверяете словам миссис Фэнг. Откуда Вы знаете, что она сказала правду?» - хмыкнула Джейн.
«Возможно, Вы посчитаете меня наивным, но я никогда не сомневался в ее искренности, ни разу. В ней есть что-то такое, - Цукер покачал головой. – Такая трагическая личность. Мне до сих пор жаль ее. Не представляю, как кто-то может пережить так много потерь, как она».
«Потерь?»
«Она также потеряла свою дочь».
Джейн вдруг вспомнила слова Ирис о том, что она живет одна. Что не имеет семьи. «Ее дочь умерла?»
«Предполагаю, что да. Я не упомянул об этом в своем отчете, потому что это не имело отношения к инциденту в «Красном фениксе». У Ирис и Джеймса была четырнадцатилетняя дочь, которая исчезла двумя годами ранее. Никаких следов девочки обнаружено не было».
«Иисусе, - проговорил Фрост, - мы и понятия не имели. Она ничего об этом не сказала».
«Она не из тех женщин, которые нуждаются в чьей-то жалости. Но я помню, что, глядя в ее глаза, видел в них боль. Такую боль, которую я и вообразить не смогу. И, тем не менее, такую невероятную выдержку», - Цукер немного помолчал, словно почтив память о горе женщины.
Это была боль, которую Джейн и представить себе не могла. Она подумала о своей дочери Реджине, всего двух с половиной лет от роду. Представила, как пытается жить дальше, год за годом, не зная, жив или мертв ее ребенок. Только это уже могло довести женщину до безумия. И затем вдобавок потерять еще и мужа…
«После любой трагедии, - заявил Цукер, - всегда есть последствия. Но то, что произошло после событий в «Красном фениксе», вышло за рамки и полностью раздавило ближайших родственников. Словно к этой резне прилагалось проклятье. И оно продолжает собирать все новые и новые жертвы».
В комнате внезапно стало холоднее. Настолько, что руки Джейн начало покалывать от мороза. «Что Вы имеете в виду, говоря о проклятье?» - спросила она.
«В течение месяца произошло много плохих вещей. Детектив Стейнс неожиданно упал и умер от сердечного приступа. Лаборант, работавший на месте преступления, погиб в автокатастрофе. Жена детектива Ингерсолла умерла от инсульта. И, в конце концов, пропала одна девушка».
«Что за девушка?»
«Шарлота Дион. Семнадцатилетняя дочь Дины Мэллори, одной из жертв, погибших в ресторане. Спустя несколько недель после того, как Дина была застрелена в «Красном фениксе», Шарлотта исчезла во время школьной экскурсии. Ее так и не нашли».
Джейн внезапно услышала собственное сердцебиение, громко стучащее в ушах, будто барабан. «И Вы сказали, что дочь Ирис Фэнг тоже исчезла».
Цукер кивнул: «Они исчезли с разницей в два года, но совпадение по-прежнему кажется жутким, не правда ли? У двух жертв из «Красного Феникса» пропали дочери».
«А было ли это совпадением?»
«А чем еще это могло быть? Две семьи не были знакомы друг с другом. Фэнги - иммигранты, едва сводящие концы с концами. Родители же Шарлотты принадлежали к бостонской аристократии. Между ними не существовало никакой связи. С таким же успехом можно обвинить в этом проклятье «Красного феникса», - он посмотрел на папку с делом. «Или, возможно, дело в этом здании. В Чайнатауне считают, что там обитают призраки. Говорят, что когда входишь внутрь, зло проникает в тебя, - он посмотрел на Джейн – и следует за тобой до дома».
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Джейн не любила совпадения. В сложных хитросплетениях жизни они, конечно же, случались, но она всегда чувствовала потребность проверить, что соединило ниточки, действительно случайность или часть большого плана, схему которого можно увидеть, только если проследить, откуда тянутся эти нити. И вот, она сидит за своим столом, пытаясь сделать именно это – проследить за пятью разными ниточками, которые трагически пересеклись в ресторане Китайского квартала девятнадцать лет назад.
Папка с делом «Красного феникса» не была особенно толстой. Для детективов из убойного отдела убийство-самоубийство[16] – это удачная находка, разновидность дела, которое подается на блюдечке с голубой каемочкой. Преступник очень кстати сам свершил правосудие, выпустив себе пулю в лоб. Полицейский отчет Стейнса и Ингерсолла делал основной акцент не на том, кто стрелял, а почему он это сделал, и их выводы основывались на том, что доктор Цукер уже рассказал Джейн и Фросту о Ву Вэймине.
Поэтому она перешла к четырем жертвам.
Жертвой номер один был Джоуи Гилмор, двадцать пять лет, родился и вырос в Южном Бостоне. В отчете о Гилморе было достаточно много информации, потому что тот имел судимость. Кража со взломом, незаконное проникновение, нападение и избиение. Эта судимость, а также имя его работодателя – «Мясные продукты Донохью оптом» - сразу же привлекли внимание Джейн. В полиции Бостона все были слишком хорошо знакомы с владельцем компании, Кевином Донохью, в связи с его глубокими и прочными связями с местной преступной группировкой. За последние четыре десятилетия Донохью продвинулся по служебной лестнице от рядового уличного бандита до одного из трех самых влиятельных имен в местной ирландской мафии. Правоохранительные органы точно знали, кем и чем был Донохью, они просто не могли доказать это в суде. Пока не могли.
Джейн вынула папку с фотографиями места преступления и достала снимок тела Джоуи Гилмора, лежавшего на полу, посреди беспорядочно разбросанных картонных коробок с едой. Он был убит одним выстрелом в затылок. Доктор Цукер мог называть это дело амоком, но на взгляд Джейн это было чертовски похоже на гангстерскую разборку.
Жертвой номер два был Джеймс Фэнг, тридцать семь лет, работал привратником, официантом и кассиром в ресторане «Красный феникс». Он и его жена Ирис эмигрировали из Тайваня шестнадцать лет назад, он прибыл в Соединенные Штаты как бакалавр со степенью в азиатской литературе. Работа в ресторане была всего лишь вечерней подработкой, в течение же дня он преподавал группе продленного дня факультативную программу в районном центре Китайского квартала Бостона. Он и Ву Вэйминь описывались, как хорошие друзья, вместе проработавшие в «Красном фениксе» пять лет. Ни о каких конфликтах между ними известно не было. Джейн не нашла в отчете упоминания о дочери Фэнга, Лоре, которая пропала за два года до этого. Возможно, Стейнс и Ингерсолл даже и не подозревали об этой трагедии, произошедшей в семье Фэнг.
Жертвами три и четыре была супружеская пара, Артур и Дина Мэллори из Бруклина, штат Массачусетс. Сорокавосьмилетний Артур был президентом и главным исполнительным директором инвестиционной фирмы «Уэллесли Груп». У сорокалетней Дины не имелось никакой профессии, судя по должности мужа, она не нуждалась в работе. Для обоих из них это был второй брак, соединивший две семьи. Первой женой Артура была Барбара Харт, и их сыну Марку исполнилось двадцать. Бывшего мужа Дины звали Патрик Дион, у них была дочь семнадцати лет. Полицейский отчет тщательно рассматривал вопрос, который автоматически задает себе каждый хороший следователь: всевозможные конфликты, которые привели жертв к разводам и повторным бракам.
По словам сына Артура Мэллори, Марка Мэллори, отношения между семьями Мэллори и Дион были очень теплыми, несмотря на то, что Дина и Артур бросили своих первых супругов ради друг друга пять лет назад. Даже после развода и повторного брака, Дина Мэллори и ее бывший муж, Патрик, оставались в дружеских отношениях, и семьи часто собирались за общими праздничными обедами.
До чего невероятно цивилизованно это выглядело, подумалось Джейн. Жена Патрика уходит от него к другому мужчине, а потом они все вместе встречают Рождество. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, но информация поступила от Марка, сына Артура Мэллори, который был в курсе дела. Это была идеально восстановленная семья, все улыбаются и не конфликтуют. Она предполагала, что такое возможно, но не могла представить подобное по отношению к своей семье. Джейн попыталась вообразить воссоединение Риццоли, которое включало в себя отца, мать, девицу отца и нового парня матери, Винса Корсака. Тут оставалось только ждать начала побоища и делать ставки на того, кто останется в живых.
Но у Мэллори и Дионов каким-то образом это сработало. Возможно, ради Шарлотты, которой было всего двенадцать, когда родители развелись. Как и большинство детей, чьи родители были в разводе, она, вероятно, курсировала между двумя семьями, бедная богатая маленькая девочка, мечущаяся между домами ее матери Дины и своего отца Патрика.
Джейн открыла последнюю страницу папки и нашла небольшое дополнение к отчету:
Шарлотта Дион, дочь Дины Мэллори, пропала без вести 24-го апреля. Последний раз ее видели в окрестностях Фанейл Холла [17] во время школьной экскурсии. Согласно заявлению детектива Хэнка Бакхольца, улики указывают на вероятность похищения. Расследование продолжается.
Это дополнение от 28-го апреля было написано детективом Ингерсоллом.
Две пропавшие девочки, Лора Фэнг и Шарлотта Дион. Обе были дочерьми жертв, погибших в «Красном фениксе», но в отчете ничто не указывало на то, что это было большее, нежели просто печальное совпадение. Именно так, как и сказал доктор Цукер. Иногда не существует ни системы, ни плана, а лишь слепая жестокость судьбы, не подсчитывающей, кому выпадает страдать слишком много.
«Знаете, Риццоли, все, что Вам было нужно, это спросить меня».
Она подняла глаза и увидела Джонни Тэма, стоящего у ее стола. «О чем спросить?»
«О резне в «Красном фениксе». Я тут столкнулся с Фростом. Он сказал, что вы двое изучаете все материалы по этому делу. Если бы вы спросили, я бы рассказал все об этом случае».
«Откуда Вам знать об этом? Вам ведь, похоже, было лет восемь, когда это произошло?»
«Я работаю в Чайнатауне, поэтому обязан знать о том, что там происходит. Знаете ли, китайцы до сих пор говорят о «Красном фениксе». Это как незажившая рана. И она никогда не заживет, потому что все это связано с позором».
«С позором? Почему?»
«Убийцей оказался один из своих. И под «своими» я имею в виду всех китайцев», - он ткнул рукой в папки на ее столе. «Я изучал это дело два месяца назад. Обращался к Лу Ингерсоллу. Читал отчеты судмедэкспертизы, - он постучал по своей голове. – Вся информация находится здесь».
«Я представления не имела, что Вы в курсе дела».
«Разве трудно было спросить меня? Я считал себя частью команды».
Ей не понравились обвинительные нотки в его голосе. «Да, Вы часть команды, - признала Джейн. – Я постараюсь это запомнить. Но всем нам станет намного проще, если Вы прекратите давить на свою любимую мозоль».
«Я всего лишь хочу быть в курсе расследования. Чтобы со мной не обращались как с придурковатым парнишкой, временно находящимся здесь и слишком часто крутящимся поблизости».
«Что Вы имеете в виду?»
«Полицейский Управление Бостона – это один большой и счастливый плавильный котел[18], верно? – он рассмеялся. – Чушь собачья».
Мгновение она изучала Тэма, пытаясь прочесть каменное выражение его лица. Внезапно Джейн узнала себя в его возрасте, жаждущую проявить себя и обиженную на то, что ее слишком часто игнорировали. «Присядьте, Тэм», - сказала она.
Вздохнув, он придвинул ближайший стул и уселся. «Да?»
«Думаете, я не знаю, каково это – быть в меньшинстве?»
«Понятия не имею. Знаете?»
«Осмотритесь вокруг. Как много женщин-детективов Вы видите в убойном отделе? Всего одна, и Вы сейчас с ней говорите. Я знаю, каково это, когда парни намеренно не вводят меня в курс дела, потому что я – девушка, и они считают, что я недостаточно хороша для этой работы. Вам просто нужно научиться справляться со всеми болванами и ничтожествами, потому что и тех, и других здесь огромное количество».
«Но это не означает, что мы перестанем обращаться к ним».
«Это не имеет значения».
«Для Вас это должно иметь большое значение. Потому что теперь они обращаются к Вам ».
Она подумала, что это было правдой. Вспомнила, какой была жизнь, когда она только начала работать в отделе и как приходилось мириться со смешками, шуточками о тампонах и пренебрежительным отношением. Да, сейчас все стало намного лучше, но война была нелегкой и заняла несколько лет.
«Не стоит жаловаться на то, что отличаетесь от других, - произнесла она. – Подумайте о том, как выполнить работу лучше всех остальных». Она помолчала. «Слышала, Вы сдали экзамен на детектива с первой попытки?»
Он коротко кивнул: «С самым лучшим результатом, если быть точным».
«Сколько Вам? Двадцать пять?»
«Двадцать шесть».
«Знаете, это работает против Вас».
«Что именно, тот факт, что я выгляжу как очередной азиатский умник?»
«Нет. Тот факт, что Вы все еще ребенок».
«Замечательно. Еще одна причина быть не принятым всерьез».
«Дело в том, что есть с десяток различных причин, которые позволят Вам чувствовать себя в невыгодном положении. Некоторые из них существуют на самом деле, некоторые находятся только в Вашей голове. Просто разберитесь с этим и делайте свою работу».
«Если Вы будете вспоминать о том, что я – часть команды. Позвольте мне собрать кое-какие факты о «Красном фениксе», тем более что я уже в курсе дела. Я могу нанести визиты и поговорить с семьями жертв».
Она кивнула: «Отлично. А теперь расскажите о том, что Вам уже известно».
«Я начал изучать дело еще в феврале, когда получил назначение в район А-1 и узнал, что некоторые местные жители Чайнатауна говорят об этом. Я вспомнил, что слышал об этом случае в Нью-Йорке, когда был ребенком».
«Вы слышали об этом в Нью-Йорке?»
«Если это важные новости и они о ком-то из китайцев, поверьте, вся китайская община сплетничает об этом в любой точке страны. Даже в Нью-Йорке мы судачили о «Красном фениксе». Помнится, бабушка говорила мне о том, как ей стыдно за то, что убийцей оказался один из нас. Она сказала, что это плохо отразится на всех китайцах. Заставит людей смотреть на нас, как на преступников».
«Господи. Разговор о коллективной вине».
«Да, мы и вправду хороши в этом. Бабушка сердилась, если я пытался выйти из дома в драных джинсах, потому что не хотела, чтобы люди считали всех китайцев неряхами. Я вырос с ношей того, что представляю целую расу и думаю об этом каждый раз, выходя на улицу. Так что, да. Я уже был заинтересован в «Красном фениксе». Затем, когда в марте вышло это объявление в «Бостон Глоуб», я заинтересовался еще сильнее. Я прочитал дело во второй раз».
«Что за объявление?»
«Оно появилось тридцатого числа, в годовщину стрельбы. Занимало около четверти страницы в местном разделе».
«Я его не видела. О чем там говорилось?»
«Оно состояло из фото повара, Ву Вэйминя, под которым жирным шрифтом было написано слово «невиновен», - он рассматривал помещение убойного отдела поверх столов. – Когда я увидел объявление, мне захотелось, чтобы это оказалось правдой. Чтобы Ву Вэйминь был невиновен, потому что тогда мы смогли бы избавиться от этой черной метки».
«Вы же на самом деле не думаете, что он невиновен?»
Он посмотрел на нее: «Я не знаю».
«Стейнс и Ингерсолл никогда не сомневались в том, что стрелком был он. Так же, как и доктор Цукер».
«Но это объявление заставило меня задуматься. Задать себе вопрос, не ошиблась ли полиция Бостона девятнадцать лет назад».
«Просто потому, что Ву был китайцем?»
«Потому что люди в Чайнатауне никогда не верили в то, что это сделал он».