Отсюда мы совершали рекогносцировки в разных направлениях, так как мы должны были найти путь, где была бы вода. Здесь даже грязные болота казались кристальными ручьями, а высохшая низкая трава приятным лугом; навоз же животных был единственным топливом для приготовления пищи. 9 июля (29 июня.) мы пересекли границу, где живут уже упоминавшиеся мною татары — подданные китайского императора. Они разводят лошадей, часть которых доставляют ко двору в виде дани, а часть продают. Без этих лошадей [здешнее] царство испытывало бы большую нужду, так как народ привык ездить верхом, а не в паланкинах, которые так нравятся китайцам. Здесь мы встретили другого тайчжи, уже пожилого и окруженного примитивной роскошью. Он был подданным не богдыхана, а Халхи, о чем я уже говорил прежде. Его сопровождал жрец при идолах, именуемый ламой. Эти сельские народы глубоко почитают лам и не [705] прикоснутся к еде, пока кто-либо из лам не произнесет нужную в этом случае молитву. Молитва эта читается с глубокой серьезностью, что свидетельствует, насколько естественна потребность в ней для людей. В этом месте мы оставили наиболее измученных лошадей и верблюдов, чтобы они отдохнули и набрались сил и могли бы послужить нам на обратном пути. Мы оставили также достаточно людей, чтобы ухаживать за ними.
7. Способ охоты за желтыми козами и дикими мулами [Облава]
13 числа (3 июля.) мы образовали полукруг, чтобы поохотиться в пустыне. Когда же мы замкнули круг, в нем оказалось множество хуанян, то есть желтых баранов или коз, так как по-китайски слово «ян» одинаково применяется для тех и для других. Они бегают настолько быстро, что даже отборные кони не могут их догнать. Животное, раненное в ногу во время охоты, как я наблюдал собственными глазами, бежит так же отчаянно, как и другие, и падает лишь в том случае, если его поражает удачно направленная стрела. Из множества животных, что мы окружили в круге диаметром больше лиги, убито было немного; поймать их невозможно, так как, завидя что-либо живое, они бегут, пока не скроются из виду. Они живут, как я сам часто наблюдал, большими стадами, насчитывающими тысячи животных. Молодняк подражает взрослому поколению уже с момента рождения и бежит так, как будто это единственная цель в жизни. В окружении оказались также дикие мулы, похожие на наших домашних, у них такая же величина туловища, головы, ушей, шеи, ног, черепа, такой же хвост, шерсть, грива и даже помет. Я наблюдал за ними с восхищением. Единственное отличие состояло в том, что голос дикого мула более резок. Нам удалось убить лишь одного мула — одногодка, более взрослых животных невозможно было догнать или даже приблизиться к ним, чтобы посмотреть на них. Все они одной масти, которую нельзя назвать ни белой ни черной, она представляет собой что-то среднее между ними — цвет золы или прогоревших углей. У всех у них белое пятно вокруг хвоста. Под седло они непригодны, даже если они рождены в неволе, что тоже нечасто случается. Природа берет свое. Татары едят мясо диких мулов; я пробовал, но убедился, что оно слишком жестко для чьих-либо других зубов, кроме татарских. 14 числа (4 июля.) мы подобрали еще одного молодого мула, который накануне был поражен стрелой и вследствие этого не мог бежать так быстро, как другие, поэтому его и нагнали наши кони. Я смог на досуге спокойно изучать его, так как он был все еще на ногах, и я отметил все то, о чем написал выше.
8. Река Керулен и область комаров
16 июля (6 июля.), продолжая наш путь на север, мы достигли реки Керулен. Мы пересекли ее в пункте, расположенном на широте 48 градусов и нескольких минут. Течение этой реки, бегущей с запада на восток, в основном спокойное и тихое. Однако по берегам ее нет деревьев, и все эти бесплодные и необработанные низины как будто находятся под каким-то проклятием. В реке много прекрасной рыбы, которая как будто заходит в нее из великолепного озера, величина которого примерно 60 лиг в окружности, находящегося отсюда в одном дне путешествия на восток вниз по течению. Разбив лагерь на берегу реки, мы наловили много этой вкусной рыбы. Река судоходна для маленьких лодок такого типа, как мы привезли с собой и подобных которым я нигде не видел. Вытекая из озера, о котором я говорил, Керулен течет под названием Аргунь. Аргунь при впадении ее в Черную реку упоминается в мирном договоре. О Черной реке, которая на языке татар зовется Сахалян-ула, мы еще поговорим. На всем протяжении пути до Черной реки мы не встречали ничего, кроме равнин и необработанных безлесных пустошей. Однако в районе Черной реки раскинулись бесконечные великолепные леса. В течение нескольких дней в этой местности нас одолевали комары. Они безжалостно ели наших животных и, сколько раз я видел бедных лошадей покрытых комарами, сосавшими их кровь. Они нас так мучили, что все старались сделать себе из тонкого шелка накидку с капюшоном-накомарником, закрывавшим голову, как сеткой, и продолжать поездку в такой броне. Один из послов сжалился над нами и приказал сшить и дать нам два накомарника. Другим же оставалось лишь терпеть те мучения, которые доставляли эти немилосердные насекомые. Это было хорошее упражнение в терпении и давало случай отличиться тем, кто стойко выносил их. В результате могу сказать, что эту область можно смело назвать комариным царством. [706]