Нет, все же они бились не по-настоящему, и это сильно огорчало жреца, вызывавшего у Родиона все меньше и меньше симпатий. С длинной узкой бородою и крючковатым носом, с кустистыми седыми бровями над темными ямами глаз, высокий, худой, но жилистый, старик производил отталкивающее впечатление, чему сильно способствовали змеиные головы, птичьи черепа и клюка с головой козла в навершии. И злой шепот:
– Доброгаст, старче, отроки должны биться насмерть!
– Нет! – весьма решительно отрезал старейшина, надо отдать ему должное.
Что и понятно – кому охота множить трупы, особенно после того, что здесь было? А этот Влекумер – точно сумасшедший! И как такого на свободе оставили? А с другой стороны, здесь бы всех по палатам разместить – и Доброгаста с Истром, и прочих. Без психиатра тут никак, надо будет сказать на допросе.
– Наши мертвые будут недовольны… – продолжал бубнить мерзкий старик. – Их некому сопровождать, им не оказан должный почет!
– С ними целый отряд готов! – Доброгаст оставался непреклонным. – Да не простых, а молодых и сильных. Это ли не почет? К тому же скоро страда. Мне нужны люди убирать урожай.
– Смотри – боги разгневаются, тогда и урожая не будет!
– А ты на что? – Похоже, старейшина не испытывал перед жрецом особого трепета. – Это твое дело – ублажить богов.
Плюнув, Влекумер выдул рог бражки и погрозил кому-то клюкою. А парни все продолжали прыгать и размахивать копьями – вот ведь, блин, ансамбль песни и пляски!
А между тем за лесом уже светало. Опять всю ноченьку проквасили: вчера на радостях, сегодня с горя.
Глава 7
Поднепровье
Охотники за головами
Селение покинули с рассветом. Кроме Истра и Родиона, в путь отправились еще четверо. Хотобуд был из рода Витенега – чернявый, невысокого роста, юркий, с непримечательным лицом и маленьким ртом; он же помогал сразу после тризны договориться со старейшинами. Еще троих дал род Сдислава – Доможира, Оровида и Ятвига. Последний считался старшим над всеми. Угрюмый юноша лет двадцати, с продолговатым вытянутым лицом и презрительным взглядом глубоко посаженных серых глаз, Ятвиг давно заслужил славу лучшего охотника, а потому с явным удовольствием возглавил мстителей. Ему беспрекословно подчинялись Оровид с Доможиром – здоровенные, очень похожие друг на друга парни, молчуны с простоватыми лицами, готовые мгновенно выполнить любой приказ. Хотобуд, правда, тоже в открытую со старшим не спорил, но когда тот не слышал, нередко отпускал язвительные замечания.
Задачи напрочь разгромить какое-либо из готских селений перед маленьким отрядом не ставилось: не хватило бы сил, а больше людей старейшины в ожидании жатвы выделить не могли. Спасибо, хоть этих пятерых отпустили!
– Мы выследим и убьем молодых готских воинов! – заверил Хотобуд. – И быстро – я хорошо знаю тамошние места. Помните, три лета назад мы хаживали туда с ромеем Василием?
– Помним, помним – Василия потом убили вместе со всеми слугами. Ты один и спасся.
– Да, боги были ко мне благосклонны. Я знаю, где готы ловят рыбу и охотятся. Месть будет неотвратимой и страшной – очень скоро мы вернемся с головами убитых врагов!
– Смотрите, не оставьте там свои головы! – посмеялись старейшины.
Истр не слушал насмешек и не боялся поражения. Как сияли его глаза в ожидании скорой мести! Что может быть приятнее сердцу, чем вернуть кровавый долг зарвавшемуся и наглому врагу? Убить молодых воинов – надежду и опору рода!
– Мы поднимем головы врагов на копья и расставим вокруг могильных домиков! – радостно потирал руки подросток. – Я очень доволен, что ты с нами, Рад! Это великая честь – отомстить за погибших.
Родион отмалчивался – он вовсе не собирался ни мстить кому-либо, ни охотиться за головами, и все это безумное предприятие считал блажью. Заигрались ребята «в войнушку», как говорили в детстве, и теперь собираются отрезать чьи-то головы? И эти тоже психи! От своего приятеля Истра он проявлений здравого рассудка уже не ждал, а насчет остальных попытался выяснить дорогой, разговорить спутников, но без особых успехов. Добродушные здоровяки в ответ на все расспросы лишь улыбались, Ятвиг тоже отмалчивался, а оказавшийся самым болтливым Хотобуд нес всякую чушь.
– Да, там есть дороги, и я их ведаю! Железная дорога? Отродясь такого чуда не видывал, даже от стариков не слышал! Кто же такой богатый – железом дороги мостить, этого даже ромеи не могут! Селения? Да, там есть селения, встретятся на пути, но мы не станем туда заходить, незачем зря привлекать внимание. Вышки? Сторожевые? Иногда встречаются. Какие, какие? Со-то-вые? Ты имеешь в виду бортевые деревья? Те-ле-хвон? У нас нет такого слова. Может, Василий бы тебя понял, он тоже иногда говорил похожие слова. Но он, увы, уже покойник. Сказать по правде, ты, Рад, и сам очень непонятный парень. Не обижайся, но это так. Изгой, не помнящий своего рода… Ты был совсем один, но как-то выжил. Понимаю, понимаю: твой род вымер, пока ты ходил на север… Такое случается, да. И что ты намерен делать дальше? Остаться у нас? Это было бы неплохо – ты славный воин, думаю, Доброгаст с удовольствием примет тебя.
Вот так вот и разговаривали: Хотобуд нес всякую псевдоисторическую чушь да навязчиво расспрашивал Родиона, предпочитавшего, по примеру новых соратников, большей частью отмалчиваться.
Но, при всех своих странностях, эти парни оказались непревзойденными охотниками. Из селения взяли лишь немного соли и лепешек, зато по пути добывали дичь, особо даже не задерживаясь, били копьем рыбу и не испытывали благодаря этому ни малейшего недостатка в пище.
Привалы делали вечером, когда начинало темнеть и становилось невозможно двигаться без риска переломать ноги. У реки, на косогоре, разводили небольшой костерок, запекали на углях добычу, ели, запивая водой.
А вокруг высился лес – темный, недобрый, и над черными вершинами сосен угрюмо сверкали звезды. Родион все удивлялся: никак не думал раньше, что здесь, на юге, существуют такие лесные массивы, к тому же совсем не обжитые.
Подкрепившись, ложились спать в траве под деревьями, а с первыми лучами солнца поднимались и трогались дальше. И снова шли, шли, шли…
Вскоре непроходимые леса сменились зарослями кустарников, а потом бескрайней степью, полной всякого зверья и птицы. По пути частенько попадались деревни, удивительно похожие на Доброгастово село, но их путники обходили стороною, лишь Родион, чуть поотстав, все оборачивался, надеясь разглядеть свет уличных фонарей или красные огни сотовой вышки. Ну, хоть что-нибудь – автомобиль, трактор, велосипед! Один раз, у какой-то неширокой реки показалось – вот они, велосипедисты! Ан нет – просто мальчишки купали коней. И за четыре дня пути он так и не увидел ни единого признака цивилизации: ни железнодорожной ветки, ни шоссе, ни поселка хоть сколько-то современного облика. Ни-че-го!
Впрочем, спутники Родиона нарочно огибали жилые места самой дальней тропой. Проводником служил Хотобуд – на взгляд Радика, парень хитрый и скользкий, словно налим.
Почему они не выходят к цивилизации, хотя бы к шоссе, почему таятся? Неужели и в самом деле задумали убийство?! Пусть даже противники первые начали, но это уже не отнесешь к самообороне – с заранее обдуманным намерением, да еще по сговору… Короче, совсем другая статья выходит, тянет на срок конкретный и осязаемый! И что теперь с этими буйными психами делать? Может, бросить их к черту да свалить? Давно надо было, ведь ради этого молодой человек и согласился участвовать в дурацком рейде! И ушел бы, если бы увидел хоть раз шоссе, поселок, моторную лодку… Хоть что-то знакомое!
К исходу четвертого дня Родион устал уже ночевать под кустами и не столько спал, сколько ворочался. Хоть и натирались какой-то пахучей травой, комары все равно доставали; одно утешение, в степи их стало гораздо меньше, чем в лесу. В этот раз привал устроили не в открытом поле, а в небольшой, но весьма живописной дубовой рощице, где в поисках желудей хрюкали кабаны. Здоровяк Доможир думал было промыслить поросеночка, но Ятвиг с презрительной ухмылкою отсоветовал: мол, не за кабанами мы сюда явились!
Пора, пора сваливать, думал Родион. Чего дальше тянуть? Бросить эту странную компанию, выйти к нормальным людям. На пути они пока, правда, не встречались, так ведь и тропинки Хотобуд выбирал не людные.
Может, стоило и не ходить никуда, а дождаться полиции в музейной деревне? Если она приедет, конечно, а в этом Родион уже сомневался. Из тех, с кем он успел переговорить на тризне, никого на допросы не таскали, незнакомых людей в селе не появлялось – пешком не приходили, в повозке не приезжали. Повозками местные именовали автомобили. Почему? Что-то слишком много накопилось этих «почему», слишком много странностей. Да и само селение – что это за музей такой непонятный? Хижины, плетни, утварь и прочие экспонаты есть, а ни кассы, ни туристов нет. А если нет туристов, то шоу-то это дурацкое, тризну, для кого устраивали? Для собственного удовольствия? И нормальные они после этого? Не музей, а сумасшедший дом под открытым небом! И почему-то без охраны.
Уходить нужно, уходить – уж слишком Родион задержался, надеясь увидеть шоссе или что-то в этом роде. Истра жалко – неплохой парнишка, хоть и псих.
Вот только куда идти? Да куда глаза глядят: вдоль реки, а там кто-нибудь и встретится – рыбаки, туристы. Может, и мобильник у кого-то окажется. Ой, хорошо бы! Завтра бы и сказать парням – все, мол, дальше без меня! Но не посчитают ли тогда его предателем? Хуже того – шпионом! Могут и того… Да, эти точно могут! Вдарят секирой промеж глаз… У Ятвига меч, у остальных – копья, луки-стрелы, топоры, ножи.
Луки! Стрелы! Мечи! Словно на тысячу лет в прошлое провалился! А прочему бы и нет? Науке под названием философия это нисколько не противоречит.
Скептически покачав головой, Родион отогнал дурацкие мысли и, прислушавшись, осторожно выбрался из кустов к теплому еще кострищу. Там постоял немного – вроде все было тихо, спутники спали, кто-то даже похрапывал, словно у себя дома на диване. Ха, на диване! Да эти удальцы небось нормального дивана отроду не видели.
Молодой человек осторожно двинулся по тропе – благо ночка выдалась светлая, лунная, хотя, конечно, все равно приходилось внимательно смотреть под ноги: не хрустнуть бы веточкой, не споткнуться…
Перемещаться бесшумно у него не получалось, но падения удалось избежать, и, похоже, никто ничего не услышал. А Родион был уже далеко – спустился с холма к речке, полной лунного серебра, как на знаменитой картине Куинджи. Втайне надеялся, что повезет наткнуться на какую-нибудь лодку – поплыл бы сейчас по течению куда глаза глядят.
Но никаких лодок он в ночной темноте поблизости не обнаружил. А вот как начнет светать, тут уж нужно не щелкать клювом, быстренько все осмотреть – вдруг да отыщется что-нибудь. А ну как рыбаки есть невдалеке – жгут на бережку костер, травят под водку байки. Огонь в ночи далеко виден!
Родион отошел от воды, осторожно стал взбираться обратно на крутой берег и внезапно услышал шаги. Неизвестный не крался – двигался уверенно. Вот, вышел на берег… какой-то парень… или мужик, черт его знает? Подойти сейчас, спросить, «как пройти в библиотеку»? Кто бы ни был – наверняка местный! Стоит, вроде бы вглядывается…
Тоже обернувшись, Родион заметил на том берегу тусклое пламя костра. Рыбаки! Ну, слава те Господи, наконец-то.
– Не спишь, Хотобуде? – произнесли над головою, и эти негромкие слова в тишине прозвучали, как выстрел.
– Что-то живот схватило, – стоявший на круче повернулся к лесу. – А ты что не спишь, друже Ятвиг?
– Да я тоже… На костры смотришь?
– Смотрю. Там, за рекой, уже земля готов.
– Слава богам, добрались. Этот Рад…
Услышав свое имя, Родион насторожился.
– Мечом он владеет, не спорю, – продолжали наверху. – Но ходит… Ломится, будто медведь через малинник. Вражеская сторожа его уже сто раз могла убить.
– Могли бы и нас… – Хотобуд хмыкнул. – Если бы…
– Ла-адно! – тихонько захохотал Ятвиг. – Скоро принесем домой целый мешок вражьих голов, а, друже?
Смех угрюмого парня показался Родину издевательским и нехорошим – как и хмыканье Хотобуда. Создавалось впечатление, что этих двоих связывает некая тайна… если не сговор.
– Варимберт не подведет? – посмеявшись, задал вопрос Ятвиг.
– Не должен. – Хотобуд сплюнул. – Но придется ему…
– Сделаем все, как обещано. Домой вернемся с победой!
Последняя часть фразы несколько успокоила Родиона. Правда, волновался он не за себя, а за Истра. Ну, раз они планируют вернуться с победой…
– Этот новенький… Рад… Не нравится он мне! – заметил кто-то из двоих наверху, кажется, Ятвиг.
– Ничего, тебе ж к нему не свататься! – снова хохотнул Хотобуд. – Завтра начнутся людные места, там и дело с концом. Вернемся с победой, вождь!
– С победой!
Обменявшись еще несколькими словами, они ушли, а чуть погодя и Родион возвратился к месту ночлега. Уходить он пока раздумал: одно дело – планировать, а другое – действовать по дурному плану. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Казалось, легко уйти по берегу вдоль реки, однако даже при луне тропинку видно плохо. А товарищи его – следопыты умелые, начнут искать – найдут. А завтра, Хотобуд сказал, пойдут людные места. Вот тогда и… Может, хотя бы с Истром удастся проститься по-человечески.
Утром солнышко встало в какой-то туманной дымке, но вскоре небо прояснилось. К тому времени «охотники за головами» уже перешли речку по указанному Хотобудом броду и быстрым шагом двигались вдоль полевой дорожки, прячась в глубокой траве от каждого встречного. Последних, несмотря на уверения проводника, оказалось не так много: пацаны с веслами, девушки с граблями и косами на плечах, какой-то вислоусый мужик на запряженной быками телеге. Вот уж экзотика-то! Да и девушки были одеты довольно необычно – в длинные сарафаны с блестящими металлическими застежками на лямках, пацаны – в рубахи с вышивкой, зато без штанов, обуты во что-то типа мокасин.
– Готы! – посмотрев им вслед, с ненавистью прошептал Истр. – Добрались наконец-то! Ну, уж теперь-то мы отомстим за все.
– Смотри, как бы тебе раньше времени не отомстили, парень! – нервно хохотнул Хотобуд. – Если будешь и дальше так высовываться…
– Да кто высовывается-то? – парнишка явно обиделся. – Кто?
– Ладно вам! – поднимаясь из травы, урезонил обоих Ятвиг. – Идем осторожней, с опаской…
Ну, да. Будто они раньше просто так прогуливались!
Вдоль дороги, отделявшей поля от кленовых рощиц, мстители прошли еще километра два или около того, а потом впереди показалось жилье. Это был всего один дом, но весьма необычный, Родион никогда раньше таких не видел: вросший в землю, не менее десяти метров длиной, с дерновой крышей, на которой уже успели вырасти березки. Выглядел он заброшенным – каменная ограда разрушена, тележная колея заросла травой.
– Без окон, без дверей – полна горница людей, – Родион усмехнулся. – Но насчет людей не уверен: похоже, тут нет никого!
– Зайдем посмотрим, – Ятвиг махнул рукой. – Истр, Рад, Хотобуд – оставайтесь на страже.
– Да что тут смотреть-то? – Истр пожал плечами. – Ясно же – он нежилой.
Ятвиг и здоровяки его не слушали – с трудом отворив замшелую от старости дверь, почти приросшую к косякам, скрылись в сумрачном чреве дома.
– Хорошее место для засады, – Хотобуд сделал несколько шагов в сторону реки, узкой полосой блеснувшей за деревьями. – А вон и головы!
Он кивнул на лодку, показавшуюся на излучине, в которой сидели, похоже, те самые пацаны, что недавно попались на пути.
– Головы? – всмотревшись, Истр дернул плечом. – Шутишь! Зачем нам головы детей? Разве этого от нас ждут?
– Шучу, – ухмыльнулся чернявый. – Однако и эти могут пригодиться. Вдруг больше никого не найдем?
– Издеваешься, да?
– Заходите, посмотрите, что тут есть, – раздался голос за спинами спорщиков.
Родион обернулся: Ятвиг и здоровяки вышли, с довольным видом вытирая губы, будто только что из-за стола.
– Что там такое?
– Похоже, то, что нам и надо! Сами увидите. Идите, идите, мы пока посторожим.
Истр с Хотобудом удивленно переглянулись, потом чернявый исчез за дверью. Истр и Родион последовали за ним. Сразу после светлого дня внутри дома показалось непроглядно темно, ибо освещала длинное и узкое помещение лишь распахнутая дверь. А когда глаза привыкли, стал виден обложенный камнями круглый очаг, дощатые нары вдоль стен, вытянутый стол, а на нем крынки, плетенки, деревянные блюда с орехами, вяленым мясом, сушеной рыбой.
– Ятвиг прав – именно это нам и нужно! – осмотревшись, Хотобуд радостно потер руки. – Прекрасное место для засады! Очень удобное.
– Чем удобное-то? – не выдержал Родион. – С чего ты взял, что сюда вообще хоть кто-то придет?
– Объясни ему, друже Истр, а я пока взгляну как следует.
– Огонь бы зажечь, – тут же предложил подросток.
– Не надо. Хочешь, чтоб они потом учуяли дым?
– Да кто? Кто они-то?
– Этот дом не совсем заброшен, – соизволил-таки пояснить Истр. – Видишь, брат, тут оставлена еда, что долго не портится. Это запас для охотников, которым некогда искать пищу. И они, охотники, сюда придут. А кто ходит на охоту? Правильно, молодые нахальные парни.
– Ну у тебя и фантазия! – засмеялся Родион. – Вешаешь мне всякую лапшу на уши. Ну, ладно, поверю, что этим домишком время от времени пользуются охотники или рыбаки. Но с чего ты взял, что они молодые и нахальные?
– Да потому что жилища просто так не бросают! Ты что, сам не понимаешь, Рад? Почему этот дом забросили?
– Да, действительно, почему? – язвительно переспросил Родион. – Может, объяснишь мне, темному?
– Объясняю, коли ты сам не понимаешь. Имелась некая причина оставить такой хороший дом. Либо злой мор бушевал, или кто-то проклял здешний род, или враги вырезали. Дом этот – выморочный, однако охотники здесь ночуют и трапезничают. Кто это может быть? Зрелые люди, умудренные опытом? Конечно, нет! Молодые и дерзкие – вроде нас, те самые, что напали на нас, убийцы моей сестры и других родичей, больше некому!
– Он прав, – подтвердил Хотобуд, вернувшийся из дальнего конца дома с небольшим кожаным мехом, в котором что-то булькало. – Смотрите-ка, что я нашел! Да, молодые готы совсем недавно здесь были. И скоро снова придут – ведь не местным духам они такое богатство оставили!
– Да что там такое-то, Хотобуде?
– А я что, не похвастал? Думаете, брага? О нет – настоящее ромейское вино! Вкуснющее и хмельное.
– Ты что, уже попробовал?
– Вас, что ли, ждать? Ладно, глотните. Да этим, снаружи, оставьте.
Взяв мех, Истр понюхал и, блаженно прищурившись, сделал долгий глоток.
– Пей, друг! – Он протянул добычу Родиону. – Небось еще не пробовал такого у вас на севере?
Одолевая брезгливость, Родион все же приложился к меху. Действительно – сухое вино, что-то вроде «Каберне» или «Мерло». В винах Радик не очень-то разбирался, но это оценил: терпкое, ароматное, с едва заметной кислинкой.
– Давай сюда! – Хотобуд протянул руку. – Ишь, присосался! А то нашим не хватит.
Выйдя на улицу, Родион прищурился от яркого солнца, бьющего прямо в глаза, и поспешно укрылся в тени под ивами, где, привалившись спинами к камням ограды, сидели Ятвиг и здоровяки.
– Что мы нашли, парни! – подойдя, Хотобуд прищелкнул языком и подкинул мех в руке.
– Неужели вино? – поднимаясь, усмехнулся Ятвиг. – Давай-ка сюда!
– Лови, вождь!
– Пейте, парни, – ловко поймав, Ятвиг перебросил сосуд Доможиру. – А я пока спущусь к реке, гляну… Хотобуд, пошли. Вы только все не вылакайте, мне тоже оставьте.
– Договорились! – Здоровяки весело переглянулись. – Конечно, оставим. Ох, Оровид, друже, вот это вино! Не какая-нибудь там брага. Что ни говори, а умеют ромеи делать! На… пробуй…
Второй здоровяк припал к меху и блаженно зажмурился. Родион покачал головой – во дают, ребята! Ромеи какие-то… чушь всякую мелят.
– Садитесь с нами, парни. – Доможир махнул рукой.
– А вдруг кто…
– А Ятвиг с Хотобудом на что? Садитесь, садитесь. Только вот вина вам больше не дадим – вождю надо оставить.
Родион, пожалуй, предпочел бы сходить к речке осмотреться, а не сидеть, но… Голова вдруг показалась тяжелой, словно чугунная гиря, ноги подкосились, перед глазами все поплыло – зеленые кусты, деревья, дом, улыбающиеся лица довольных товарищей… Нет, засыпающих… спящих…
Глава 8
Поднепровье
Яма
– Рад, братушка… А мы где?
Голос Истра доносился словно сквозь пелену, как будто сам воздух затвердел и сделался вязким и тягучим, точно липовый мед.
– Где?
Ох, как голову-то ломило… А все вино! Вино?
Родион дернулся, осмотрелся. Куда делась веселая зелень, река, солнышко? Лишь сверху издевательски сверкали звезды, а вокруг было темно, прохладно и как-то скользко.
– Мы, похоже, в яме, брат!
– Ага… – встревоженный Родион поднялся на ноги. – А то я без тебя не догадался. Фу-у… Ну, тут и вонища! Точно – в яме. А наверху, глянь, решетка… Господи ты Боже! Мы что же – к чеченам в плен угодили? Вот это блин, неприятность… мягко сказать! Слышь, Истрик… А ну-ка, заберись ко мне на плечи, сможешь?
– Запросто!
Повернувшись, Родион уперся руками в скользкую глинистую стенку, а Истр ловко запрыгнул ему на плечи и выпрямился.
– Тут точно – решетка, – послышался сверху его голос. – Кованая!
– Так я и думал… Что еще там видно?
– Добрый кузнец ковал!
– Добрый? Сомневаюсь. Эй, друг, ты там что-то не то высматриваешь. Глянь-ка, решетка заперта?
– Нет, просто камнями завалена. Ну-ка, попробую… И-йэх… Еще разок… умм… – Усилия его сдвинуть решетку Родион очень хорошо ощущал плечами. – Нет, никак! Слишком камней много.
Потный от напряжения подросток спрыгнул обратно на дно ямы и уселся, прислонившись спиной к стене.
– Ну, что еще там видел? – Родион опустился на корточки рядом.
– А что увидишь из-под решетки? Верхушки деревьев да звезды на небе.
– Да-а, дружище, угодили мы с тобой в переплет.
– Угодили так угодили… Послушай-ка, брат! – Истр вдруг подпрыгнул. – А может, готы в свое вино отвар сон-травы подлили?
– Может, и так, – задумчиво согласился Родион.
– Да, да, все вино! А наши, верно, в других ямах сидят. Мерзкие готы! Это ж надо – такое выдумать. Что, выходит, они давно за нами следили? Или уже здесь приметили?
– Ну, что тебе сказать, мой юный друг? Боюсь, круто нас подставили! Что же касается наших… Даже не знаю, что и думать.
Ясно – в плену оказались все. Подпоили, сунули в трейлер, увезли… В Чечню, Ингушетию, Дагестан – где у нас еще рабовладение? В Москве тоже, конечно, есть, но там больше таджиков держат и всяких прочих нелегалов. Хотя, очень может быть, что и в тех криминальных станицах. Почему бы и нет? Тут же беспредел цветет пышным цветом: бандиты станицами владеют в открытую, при полном попустительстве местной власти. Они сами и есть власть – достаточно недавние события вспомнить. Весь Интернет взорвался, даже по телевидению говорили, хотя обычно такие новости у нас замалчиваются.
– Слышь, Истр… Мы, может, и не в Чечне вовсе, а тут, у «станичников», чтоб им пусто было. Здесь же, как я понял, бандиты повсюду – у власти, в полиции… То-то и на ваше побоище не приехал никто! Отморозки кругом полные – другого объяснения у меня просто нет! Одно радует – если нас не убили сразу, а взяли в плен, значит, мы им зачем-то нужны. Олигархам разным мы не родственники, взять с нас нечего. Значит, рабами будем. С чем вас и поздравляю, господин Истр!
– Рабами? – подросток вздохнул и тут же упрямо мотнул головой. – Ну, это мы еще посмотрим!
Некоторое время пленники сидели молча: говорить больше было не о чем. Откинувшись на глинистую стенку, Родион дремал вполглаза, а мысли лезли в голову одна мрачнее другой. Что там говорить, плен – дело гнусное. Выкуп никто не заплатит, придется вкалывать: навоз разгребать, со скотом возиться, чай, тяжелой работы на селе вдоволь. Остается одна надежда – побег.
– Истр, спишь? Нет? Про жизнь свою рассказал бы.
– Так я рассказывал уже.
– А ты не про селение да охоту-рыбалку рассказывай и на древнюю историю не налегай, я уже этим сыт по горло. Зато до сих пор так и не понял – ты в школе учишься или в ПТУ? В техникуме?
– Ромей Василий немного обучал меня своей речи. Когда бывал у нас.
Ромей Василий, да-а-а… Вот и поговорили!
– Так ты что, в школе-то не учился?
– Не понимаю тебя, брат. Опять говоришь как-то невнятно.
– О Боже!
– И постоянно поминаешь какого-то бога, никак его не называя. Что это за бог такой?
– Иисус Христос – надеюсь, понятно? – с издевкой пояснил молодой человек.
– Иисус?! – с неожиданной радостью отозвался Истр. – О да, я знаю этого бога! Ромей Василий и готы…
– Господи-и-и-и… – Родион обхватил голову руками и застонал. – Когда же все это кончится-то, а? Все эти ромеи, готы… Ты нормально-то говорить можешь? Вроде ведь не дурак… Извини, если обидел.
Оба ненадолго замолкли.
– Ты очень странный человек, брат, – первым нарушил тишину Истр. – Что я о тебе знаю?
– И что?
– Ты – изгой с севера, спас меня от верной гибели на болоте, доблестно бился с готами и пошел сюда с нами, чтобы мстить. А мог бы и не ходить, ты ведь нам не родич. Но я тебя уважаю, брат! – Подросток шумно вздохнул. – Что еще? Да ничего… Роду-племени твоего я не ведаю, знаю только, что ты честный парень. Нет, не знаю – просто чувствую!
– Сколько тебе лет, Истр?
– Лет?
– Ну, зим… Годов то есть.
– Я скоро встречу свою шестнадцатую весну! – заявил Истр, но поправился: – Встретил бы. Если б не готы, не эта подлая засада! Нет, брат, не обольщайся – не будем мы рабами, не для этого нас захватили. Принесут в жертву в какой-нибудь священной роще или на берегу озера – таких мест у готов множество!
– Опять готы! Кстати, а они разве не христиане? Я где-то что-то такое читал.
– Христиане? Иисус Христос? Ах, да, да… Многие готы уже давно предпочитают Иисуса прочим богам, но не забывают и старых.
– А у тебя еще близкие родственники остались? Кроме Радонеги был кто-то?
– Да полселения! – Истр удивился вопросу. – Сам же видел, сколько нас, Доброгастовых! А Межамир, Витенег, Сдислав – наши соседи, да и с ними мы уже породнились.
– Знаешь что, дружище Истрик? – немного подумав, оживился Родион. – Давай-ка мы так с тобой поступим: я тебе буду вопросы задавать, а ты отвечай быстро. Если не понял – значит, не понял.
– Мы вроде бы так и делали.
– Нет, давай теперь на удивление времени не тратить, а попросту: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Ты когда-нибудь куда-нибудь из своего села выезжал?
– Пару раз, на торг, в низовые земли.
– Город ближайший назови, хоть какой-нибудь.
– Город? Они есть на юге, у моря. Я там не был.
– Жаль… В Ростове-на-Дону тоже не был?
– Не понял.
– Ясно, проехали, идем далее. У вас точно – музей?
– Не понял.
– Почему я у вас ни компьютеров, ни телевизоров не видел? Даже мобильников?
– Не знаю таких слов.
– Тогда давай так: я буду просто называть слова, а ты отвечай, знаешь их или нет.
– Давай, – охотно согласился подросток. – Забавная у нас с тобой игра получается.
– Да уж, куда забавней. Особенно если учесть трупы в селе и то, что сами мы в яме. Итак, готов?
– Угу. Начинай!
– Железная дорога.
– Железо – знаю, дорогу – тоже. Вместе – не понимаю! Как дорога может быть железной? Продолжай – очень любопытно! Никогда в такую игру не играл!
– А в какие играл? Бродилки-стрелялки?
– По лесу бродил, из лука стрелял. Я метко стреляю.
– Кто бы спорил… Компьютер!
– Не понимаю. Ты уже говорил это слово.
– М-м-м… Санкт-Петербург!
– Не понял.
– Москва.
– Не понял.
– Господи-и-и! Откуда ж ты такой взялся, парень?!
– Сам ты откуда взялся? – не выдержав, заорал Истр. – А я – из рода Доброгастова! Говоришь, я ничего не понимаю, а сам-то ты хоть что-нибудь понимаешь? Прости… – добавил он, сникнув. – Не сдержался я, брат.
– Это ты прости… – Родион вздохнул. – Послушай, как ты думаешь, а какой сейчас на дворе год? Лето? Не знаешь?
– Очень даже хорошо знаю. Восемнадцатый год идет, как мой батюшка Доброгаст старейшиной был выбран.
– Э… Ну, а если оставить твоего батюшку в покое – вообще какой сейчас год?
– А как год может быть вообще? – с явным недоумением спросил Истр. – Года отсчитывают ведь от чего-нибудь, не просто так. Или ты сам скажи, от чего считать?
– От… – начал Родион и запнулся. От Рождества Христова? От сотворения мира?
– Ромеи обычно считают лета по индиктам, – обстоятельно пояснил образованный парень Истр. – Готы – по правлению своих вождей, гунны… эти я не знаю как. А ты с чего считаешь?
– Со дня рождения Иисуса Христа обычно…
– Откуда я знаю, когда он родился? – Истр пожал плечами. – И кто вообще может знать – когда родились боги? Это бы у Влекумера спросить, может, он знает? Или у Василия. А я думаю, что боги вообще никогда не родились, они всегда были и будут.
Больше вопросов у Родиона не нашлось. Где же этот парень жил все свои пятнадцать весен? В сумасшедшем дома? В секте? В каменном веке? На умственно отсталого, что характерно, не похож – мальчик шустрый и сообразительный, даже в логике ему не откажешь. Вот только логика у него странная донельзя. Дикарская какая-то. И в селе все такие же дикари. А что, известны подобные случай – находили разные заимки староверческие, где до сих пор семнадцатый век на дворе. Да то все где-нибудь в Сибири, в тайге бескрайней, но чтобы в Ростовской области, населенной и цивилизованной! Разве такое может быть? Не может, а вот ведь есть! Или одно остается – что сам он, Родион, оказался вдруг в ином времени, в далеком прошлом. Правда, это еще труднее представить. Однако ничего другого не остается…