***
(М а р и я)
- Ты как? – осмелилась я первая разорвать колкую тишину.
- Паршиво.
- Мне жаль… ее.
Смолчал, прожевав эмоции. Но еще миг – и сдался:
- Мария, прости меня, я сейчас не в настроении говорить. Давай, как-нибудь потом. Прости… Просто…
- Хорошо, я понимаю.
Понимаю…
Понимаю?
Ни черта не понимаю, но соглашаюсь.
Убегаешь? Убегай…
- Пока, - едва слышно прошептала ему вслед.
Ушел, растаял.
Растаял, как дым, как мираж… Сладкий мираж.
***
Зубами в подушку, одеяло сжато в кулаки. Кричу, реву, зову…
Но он не слышит. Никто не слышит.
Вернись, молю, молю…
Люблю…. ЛЮБЛЮ!
Но ты далеко. И я тебе не нужна.
***
Бессмертные звезды. Бессмертное солнце. А я? А я? Чего живу, еще живу я? Разве с такой разодранной душой живут? А главное зачем?
Я больше никому не дарю радость.
Лишь холод, ненависть, злость, презрение. Ненависть. Ненависть. НЕНАВИСТЬ!
Резкий поворот вправо, от яблони в сторону хоромов, что уже давно стали за дом родной. Попытка убежать…
Сбежать.
Резкий рывок, нелепый… Дергаюсь телом, невольно подав набок мертвыми ногами. Упала. Грохнулась! ЗАВАЛИЛАСЬ на землю, как мешок с дерьмом.
Тихий, едкий смех за спиной. Знакомый смех. Знакомое злорадство, знакомый страх…
Смейся…
ААААА!!!
Слезы кровавым фонтаном брызнули из сердца. СЛАБАЧКА! СЛАБАЧКА! Калека! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! НЕНАВИЖУ!!! ЧТОБ ТЫСДОХЛА! СДОХЛА!
Тщетные попытки встать, жадные, постыдные удары раненным хвостом по льду. Рыба, без воздуха и без воды…
Задыхаюсь. Разрываюсь на части. В клочья. Дорываю не дорванное.
Умираю… медленно, и тщетно.
Поднимаюсь на дрожащих руках. Поднимаюсь и снова падаю. Срываюсь на истерический плач. Рёв. Истерику.
Сдалась.
И снова поднимаюсь, поднимаюсь, чтобы УПАСТЬ… упасть.
Уйди, уйди. Умри. УМРИ! Молю, умри, умри…
Но воздух вновь врывается в легкие, вновь насыщается кислородом кровь, и вновь сердце делает заветный удар.
Живу…
И снова я поднимаюсь… чтобы…
… упасть,
разбиться, но жить.
Хватает, вдруг кто-то хватает меня в свои объятия, вырывая из тупого, жуткого сна отчаяния, сна наяву, дурмана, безумия. Притиснул, жадно прижал к сердцу.
- Не плач, не плач, милая моя…
«Моя» - эхом пролетело в моей голове…
***
(Л у и)
Сердце обожглось и тут же испуганно ёкнуло.
Терял рассудок, переступал через все каноны, принципы,правила. Не мог, я не мог больше себя сдерживать.
Но вдруг резкий удар. Попытка выдраться… Крик, дикий, разъяренный визг, пронзающий с головы до пят…
***
(М а р и я)
Дернулась в его объятиях, отшатнулась, как от кипятка. Пламя боли тут же сковало всю внутри, лишая права на свободные вдохи.
- Уйди!!! НЕНАВИЖУ!
(Л у и)
Слова когтями, зубами вгрызлись мне в душу. Невольно отстранился. Неуверенно разжались объятия.
(М а р и я)
Сердце вмиг покрылось полосами. Резаными ранами.
Жадно сжала в кулаках его рукава. Прогнать, но не отпустить. Пнуть, но не дать уйти…
Сжался.
- Почему? ПОЧЕМУ? Почему ты так долго не приходил ко мне?! ПОЧЕМУ?!!
Смолчал, пристыжено отведя глаза вбок.
(Л у и)
Почему?
- Калеки никому не нужны?!!
Что?! Оторопел я от заявленного. И снова выстрел. Взрыв, разрывая сознание.
- Что? - едва слышно, осипло, проигрывая эмоциям.
- ЧТО СЛЫШАЛ! – прорычала в лицо, захлебываясь слезами, захлебываясь болью, но старательно сплевывая желчь.
Правда… правда. Ей нельзя знать правду. Луи…
- Ты сама этого хотела. Сама просила…
Вру, вру, ищу глупые отговорки, чтобы замазать истину.
- И ты послушал…
Не послушал! НЕ ПОСЛУШАЛ! бы…
Но есть что-то гораздо важнее, тяжелее.
И это что-то на кон ставит твою жизнь.
- Послушал.
И еще не раз послушаю…
Но сердце вдруг предательски ёкнуло, сжалось, выпуская вместе с кровью, вместе с болью, неистовую мольбу, нужду, потребность… бОльшую, намного большую, чем кислород в крови, чем существование... здесь и сейчас.
(М а р и я)
Вдруг приблизился ко мне… жаркое, сладкое дыхание обдало мои губы...
Задыхаюсь! Я ЗАДЫХАЮСЬ!!!
- Что здесь происходит? – выстрел. Взрыв. Разорванные нити.
Испуганно дернулись, обернулись, все еще не выпуская друг друга из объятий.
Лили…
- Ничего, – тяжело вздохнул, прогоняя наваждение чувств.- Отвезите, пожалуйста, коляску в палату, - голос дрогнул, от волнения просел, окатив волной отчаяния… и презрения.
Цирк.
Постыдство наших чувств.
Искренних чувств…
на арене…
на виду у всех, как представление,
как глупая пьеса для гнилых людей.
Скривился от отвращения.
Спешно выровнялся на своих двоих на месте…
Вмиг подхватил меня себе на руки.
Короткие, торопливые шаги.
Десяток пытливых взглядов вслед. Жадные завистливые взоры. Томные вздохи.
Испуганно обняла за шею, жадно прижалась щекой к его шее… Замерла, не дыша.
Мир пошел ко дну.
Остались только я… и мой Луи,
И если…
…если ЭТО - сон, то уж лучше вколите мне яду. До рассвета. До пробуждения.
Я БОЛЬШЕ не хочу просыпаться! Оставьте мне эту реальность навсегда!
До боли зажмурилась. Ничего не видеть. Ничего не слышать… кроме как тихое, едва заметное, ускоренное биение его сердца… Тяжелые, болезненные вдохи-выдохи.
Толкнул ногой дверь в палату.
Бережно положил на кровать. Стянул куртку со своего плеча, укрыл одеялом.
(Л у и)
Руки машинально плясали, выполняя нехитрые действия. А мысли, сердце, душа сошли с ума, растерзав в клочья рассудок.
Несмело присел на край кровати.
- Прости меня…
Прости за все… что было, и что будет. Мне нельзя здесь быть, нельзя.
Не так…
Я не должен терять рассудок. Нужно набраться сил, встать и уйти…
Уйти.
(М а р и я)
Прогнала? Прогнала? Я уже прокляла себя за те слова. Прокляла…
Мы сидели молча…
Глаза обижено, пристыжено, опущены вниз.
Тяжелые, шумные вдохи.
- Ты завтра придешь ко мне?
(Л у и)
…Нет.
- Да.
…Слабак, СЛАБАК! Соберись, соберись, молю! Луи! Соберись!
Не ломай всё то, что едва и так держится…
(М а р и я)
Несмело скрипнула дверь.
Лили.
А с ней и мой вечный мучитель, тот, образ кого тяжелым камнем висит на шее, кто неумолимо тянет ко дну. Брюзжа своими железными трубками-костями, скрипя расшатанными колесами, обижено закатился ОН. Мой… вечный спутник? Суженый-ряженый?!
- Я пойду, - смущенный, вскочил с места.
В сердце кольнул страх. Едва сдержалась от крика.
Несмелый взгляд в глаза… на прощание.
Робкие, короткие шаги на выход…
До боли сжал ручку двери, до гневной белизны костяшек кулака… резкий рывок – и вышел прочь.
(Л у и)
Я мчал, летел, едва не сбивая с ног изумленных зевак на своем пути, едва не кроша все вокруг. Сегодня я прилюдно сделал ОГРОМНУЮ, РОКОВУЮ ошибку.
Я выдал врагам ту, которая мне не безразлична.
Теперь у Поверенного есть слабое место.
Место, в которое выстрелят, и если не враги, то – свои…
У таких как я, нет и никогда не будет любимых.
Не бывает привязанностей.
НЕ ДОЛЖНО быть привязанностей.
Ведь даже Мигель – это лишь короткий эпизод моей жизни.
Как бы не звучало это грубо, печально.
Мигель…
Но не Мария.
Не могу ее отпустить, не могу…
Но ОТТАЛКИВАЮ.
Пока для двоих это еще не поздно.
Глава 18. Тайна
***
(М а р и я)
- Та-а-к, красавица, - врастяжку пропела Лили, - признавайся. Что это было? Сам Матуа! Ты же понимаешь, что просто так от тебя не отстану!
- Ничего особенного.
- Это как ничего? Издеваешься? Да? НЕТ!!! Я от тебя не отстану. Прошу, молю! Расскажи!
Молчу.
- Ну, Мария, котик, зайчик, пирожок, расскажи!
- Да что тут рассказывать?! – злобно рявкнула я, но осеклась. Глубоко вздохнула. – Просто, он мне помог подняться с земли. И все.
- Судя по крикам, я бы не сказала, что все там «просто» и «всё»…
- Лили, нечего придумывать там, где ничего нет, – увы, нет … - Мы просто до этого как-то раз виделись. Он вместе со мной ехал в поезде. В одном вагоне. Тогда, при крушении. Вот и всё…
- Прости…
- Да ничего. Ты же не знала.
Не знала… И, надеюсь, не узнаешь все гадкие, сладкие, СЛАДКИЕ подробности того безумного вечера.
А-а-а!!! И зачем ты только напомнила? ЗАЧЕМ?
Пристыжено отвернулась, пряча в подушку слезы…
***
Стоило ли удивляться, стоило ли расстраиваться, стоило ли так МЕЧТАТЬ?!!
Он не пришел.
Ждала почти до рассвета. Ждала…
И вот уже скоро пять вечера, а его снова нет.
Соврал.
***
- Мария? Мария Бронс? – окликнул меня незнакомый женский голос.
Обернулась.
- Да.
- Можно с вами поговорить… наедине, где-нибудь?
- В палате?
- Если можно…
- Да, - приветливо улыбнулась, пряча за растянутыми губами любопытство и волнение. Отчего предчувствие недоброго?
***
Дверь неспешно захлопнулась.
Я живо проехалась к самому окну, обогнув свою кровать, и застыла спиной к подоконнику, лицом к гостье.
- Слушаю, - первая нарушила тишину.
Но внезапно вместо милой улыбки навстречу выпорхнула ядовитая, узкая змейка, немного изогнутая тонким хвостом в ухмылке.
- Это хорошо, что слушаешь, - насмешливый хмык. Уверенный шаг ближе.
Тумблерок. Эта женщина своей надменностью вмиг сорвала во мне рубильник. Бессознательно выпрямила спину, гордо задрала нос.
Значит, не зря…
Не зря, чувствовалось лихое. Что же, воевать мы умеем, дамочка. Умеем. И уж желчи у нас нынче столько, что мало не покажется. Дерзайте, первый ход за вами.
Вызывающий, требовательный взгляд ей навстречу.
И снова ухмылка. Думает, я блефую? Испугаюсь ее?
Мечтай, и не таких видали.
- Давно знаешь Матуа?
Первый выстрел. Прямое попадание в сердце.
Ойкнуло и болезненно сжалась.
Искусственное равнодушие насильно натянула на лицо.
- Разве это важно?
- А можно не отвечать вопросами на вопросы?
- Смотря, какой вопрос.
Нервно вздернула подбородком та вверх.
- Ясно. Значит, будем по-грубому? В штыки? Язвительно?
- Беру пример с вас.
- Не стоит. Не стоит, не ровня ты мне, чтобы пытаться соревноваться.
- Посмотрим.
Но не успела я договорить, как эта девушка, женщина, в момент оказалась передо мной, пролетев, не знаю, промчав, промелькнув несколько метров за долю секунды.
Уцепилась пальцами в мои руки, до боли прижав к подлокотникам кресла.
Тяжело сглотнула.
Не сдаваться.
Спрячь страх!
Глаза в глаза. Попытка выдержать назойливый, бурящий взгляд черных, каменных глаз.
- Я сейчас, глупая, пришла к тебе, больше как друг, чем враг.
- Неужели? – черт! Черт! Чего мой голос дрожит?!!
Ехидная ухмылка.
- Пусть, пусть тебе будет больно, но в итоге скажешь мне спасибо. Спасибо за правду.
- А, может, она мне не нужна. Ваша правда.
Удивленно вздернула бровью. И снова язва-змея на губах:
- Тебе, может, и нет. А Мигелю, да и остальным бедолагам, которыми пользуется Матуа, это понадобится.
Дернулось. Кольнуло.
Не верю, уродина!
- Им и говорите. – И хоть имя мальчика мне обожгло все внутри, я пыталась гнуть свою идиотскую линию равнодушия.
- И тебе совершенно плевать? Ты будешь и дальше кормить собой этого ублюдка? Отдашь ему свою жизнь ради глупого упрямства?
- Что? – смысл… я не могла собрать пазл сказанного до кучи.
- Тебе же все равно? – язвительно переспросила та и тут же выпустила меня из своей хватки. Небрежно оттолкнула, так что я с метр проехалась назад и тут же, болезненным ударом стукнулась об подоконник.
Молчу.
Едкая улыбка.
- Я делаю вам, людишки, одолжение, выкрывая такого паразита, как Матуа. И если ты, Мария, еще не совсем лишена рассудка, то сможешь спасти других, или хотя бы кого успеешь, от глупой смерти.
Не верю! Не верю!
Матуа не такой.
- Ты веришь в вампиров? – и вдруг ее улыбка исчезла. Исчезла. И тут я должна поверить в серьезность этих слов? Этого вопроса?
- Нет, конечно.
Рассмеялась.
- «Нет, конечно», - и последнее слово едко перекривила. – А вот мы, почему-то, безукоризненно верим в ваше существование, глупые людишки. – Ухмыльнулась: - Ах, ну да. Наверно все из-за того, что кровь вашу сосем. Сосем и паразитируем на вас, мелкие, гадостные червячки. Вы, а не – мы, - презрительно прищурилась. – Ненавижу таких, как ты.
Тяжело сглотнула. Мария, не молчи же! Больная! И ты - больная! Чем не ровня?
- Боюсь, расстроить, дамочка. Простите, не знаю вашего имени, но…
- Морена, Морена де Голь. Можешь, своему Матуа так и передать.
- Но… - насильно продолжила я, строя вид, что не заметила сказанное, - стоит вам раскрыть правду. Вы такой же червяк, как и я. Все мы – люди.
- Проверим? – ехидно улыбнулась.
- Это не проверять нужно, а… лечить.
Хмыкнула. Неспешный взгляд по сторонам, по потолку.
Резкий рывок – и тут же оказалась возле меня. Дикое, жадное шипение… сковывая колким льдом мою душу. До тошноты…
Острые, длинные клыки вдруг похотливо подались вперед, требуя мою жизнь.
Поежилась. Нервно дернулась я в оковах, кандалах - …прикованная. Никуда не убежать. Страх кошкой взобрался по позвоночнику, сдирая заживо кожу… Заледенели вмиг руки. Онемели пальцы.
Глаза горели, пылали… Яростью, жадностью, голодом.
Вдруг отвернулась, звонко сглотнув. Но мгновение – и снова глаза в глаза. Едкая ухмылка.
- Продолжим, или и этого пока хватит?
Смолчала.
- Вижу, что хватит, - неспешно отстранилась. Шаг назад. – Я обещала Матуа, что жизнь его испорчу. Исполняю. Раскрыть тайну. Перекрыть кислород. Он еще пожалеет о своем решении меня воспитывать. А вас мне, попросту, жалко. Такие доверчивые, хрупкие, едва дышащие от болезни и отчаяния. А он…
Вдруг схватила меня за руку, вывернула локоть. Неспешно провела пальцем по двум красным пятнам.
- Вот как можно вот так себя вести? Неужели мало уродов на улице? Я понимаю, что так легче. Невероятно легче. И даже, когда умрете, никто не заподозрит истинную причину. Больные… Отчаянные…
Нервно дернулась я, вырывав свою руку из ее хватки – поддалась.
И вновь колючая ухмылка:
- Не всем дано узнать истину. Тайну о нашем существовании. Ибо она несет с собой смерть. Думаю, будешь благоразумной и воспользуешься информацией правильно. Судя по моим наблюдениям, ты хорошая девочка. И хоть обижена на всех, тяга к справедливости все же будет сильнее злости.
- Он не такой… - едва слышно прошептала я, отчаянно, искренне моля, чтобы она врала.
Вздрогнули губы. Скривился нос, словно учуяла зловоние:
- Ты права, права… Он гораздо хуже. Но всего тебе знать не стоит. Иначе не сносить головы до утра.
Тяжелый вдох. Ее. Мой.
Короткие, неспешные шаги на выход.
- Малому не стоит говорить правду. Он вряд ли поймет и не поступит правильно, - прощальный косой взор – и хлопок. Белое, подобно мраморной плите саркофага, дверное полотно закрыло за собой остатки моего привычного мира.