Происшествие, невольным свидетелем которого стал Клаэс, не пугает его и даже не беспокоит. Всё идёт своим чередом, будто бы по сценарию, который Майн уже читал.
Клаэс заходит в дом через открытую настежь заднюю дверь со двора и точно знает, в какую сторону повернуть, чтобы оказаться в детской спальне. Здесь огромное количество самых разных игрушек, на синих обоях нарисованы мультяшные космические корабли и звёздочки, лампочка под потолком имитирует форму полумесяца. Клаэс приближается к кроватке и смотрит на малыша лет пяти. Можно подумать, что мальчик спит. Родители очень любят его, он их драгоценное сокровище, но Майну чуждо это чувство и даже не в полной мере понятно. Ему знакома забота бабушки, но она несколько отличается от восторга отца, когда сын делает первые шаги навстречу к нему, от трепетного беспокойства во время наблюдения за тем, как он учится кататься на велосипеде, от гордости за похвалу учительницы. Осознавая всё это, Клаэс ощущает добрую и смиренную зависть к малышу. Ему очень жаль, что мальчик уже ничем не сможет порадовать своих родителей. Потому что он мёртв.
Открыв глаза, Клаэс долго не двигается и смотрит в потолок. По углам шуршат крысы, одна из них бегает по подушке возле головы. Через шторы пробивается слабый свет восходящего над городом солнца, знаменуя начало нового дня, и голова вновь заполняется неразборчивым шёпотом десятка голосов, к которым с каждой минутой подключаются новые. Это означает, что соседи просыпаются. Всех их слишком много на одного Клаэса. Они уже не помещаются в мыслях, теснятся там, как шпроты в консервной банке. Неумолкаемое течение чужих чувств всё ещё ведёт себя достаточно тихо, есть возможность игнорировать его, как однообразно гудящий холодильник или журчание ручья, но Клаэсу страшно, что они в любой момент могут стать настойчивее. В этом случае не помогут ни ушные затычки, ни включенная на полную громкость музыка.
На своё рабочее место Алистер является с опозданием и сильно помятый. Вчера он снова не сдержался и перебрал с алкоголем в надежде хоть немного успокоить нервы после встречи с журналистом. Неизвестно, до которого бы часа проспал следователь, забыв накануне завести будильник, если бы его не разбудил звонок секретарши. Атлера ждало новое дело.
Этой ночью достопочтенный доктор медицинских наук в области нейробиологии по фамилии Вутсштейн задушил своего спящего внука, а затем повесился. Его сын вместе с женой были на празднике в честь свадьбы друзей, а он остался в их доме, чтобы присмотреть за ребёнком. Родители мальчика обнаружили тела, вернувшись утром. Сейчас с ними невозможно провести беседу, оба доставлены в больницу, женщина не приходит в себя после обморока. Сын Вутсштейна тоже находится под присмотром врачей. Он принудительно накачен успокоительными препаратами, потому что в буквальном смысле потерял рассудок от шока. Его вменяемость в дальнейшем под большим вопросом. Вот так за одну ночь было сгублено разом четыре жизни.
Запросив всю имеющуюся информацию о Вутсштейне, Алистер уже подготовил себя к тому, что встретит знакомую пометку. «Переведён в И.Ц.Э.П.Я.». Доктор был связан с военными, он работал на них ещё задолго до перевода, а десять лет назад, в положенный срок, вышел на пенсию.
Подъезжая к месту преступления, Алистер ещё издалека видит неподвижно стоящего человека через дорогу от дома Вутсштейнов. Припарковавшись и выйдя из машины, следователь снимает тёмные очки и не без удивления узнаёт Клаэса Майна. Тот просто стоит и смотрит на окна, не предприняв попытки по-быстрому удалиться даже в тот момент, когда замечает идущего к нему следователя.
— Майн, ты что здесь забыл, а?
— Гуляю.
— Правда, что ли? И ты, конечно же, ничего не знаешь о том, что случилось в этом доме?
Клаэс отвечает не сразу. Он выглядит чересчур спокойным, и Алистеру от этого становится не по себе.
— А вы как думаете?
— Думаю, что ты какой-то шибко мутный.
— Вы тоже догадались, — не спрашивает, а утверждает Майн после очередной паузы.
— О чём?
Алистер напрягается. Ему делается жутко, и по коже пробегает холодок, будто от встречи с призраком, потому что точно так же, как сейчас смотрит Клаэс, на него когда-то смотрел Нэми. Словно он сам стоит теперь перед следователем, а не его младший брат.
— Можете даже не заходить, вы там всё равно ничего не найдёте. Вы же и сами это понимаете.
— Ты знаешь, что убило этих людей? — осторожно интересуется Алистер.
— Знаю только, что вы правы, говоря «убило». Они не хотели умирать, их… — Клаэс пытается подобрать наиболее подходящее слово, но Алистер его опережает.
— Заставили?
— Да.
— Как такое возможно?
— Если попрошу разузнать об одном человеке - вы это сделаете? — Алистер неуверенно кивает. — Его зовут Ноэ.
— Ноэ? Ноэ Мейер? – Атлер славился хорошей памятью, потому и имя одного из школьников, с которым гуляла Клора накануне самоубийства, отложилось в его голове.
— Да, он из той же школы, что и спрыгнувшая с крыши девчонка. Они вроде как дружили.
— Ноэ причастен к её смерти?
— Больше я ничего вам сказать не могу, простите. Я и сам не уверен. Мне пора.
Клаэс разворачивается и неторопливо уходит, а Алистер остаётся на месте и с изумлением смотрит ему вслед, но не смеет окрикнуть, чтобы задать другие вопросы. У следователя сложилось впечатление, что Майн намеренно ждал его.
И это действительно было так. Идя к дому Вутсштейнов, Клаэс уже точно знал наперёд, что встретит там кого-то, кому сможет довериться. Хватило лишь одного взгляда на Атлера для распознания всех его подозрений, и Клаэс убедился, что найдёт у следователя понимание. В одиночку ни тот, ни другой ничего не могли сделать, значит, стоило попытаться объединить усилия.
Бредя по улице, Клаэс едва ли не шарахается от каждого встречного человека, не переставая поражаться и ужасаться тому, что творится в их головах. Не каждую отдельную мысль получалось выхватывать, в основном поступали лишь общие смутные образы внутреннего состояния и обрывочные фразы, звучащие особенно громко. Злоба, ненависть, зависть, презрение, боль, радость, смятение, стыд – чужие хаотичные эмоции заполняли сознание, роились в ушах, как надоедливые мушки, которых на уровне рефлекса хотелось отогнать. Клаэс несколько раз уже приподнимал руку, но тут же останавливал себя, представив, как странно это будет смотреться. «Прыгну в речку, вода сейчас холодная и течение быстрое, я и выплыть не смогу, даже если захочу, а что, чем не вариант, перелезу через ограду моста и…». Клаэс видит всё это, но в последний момент перед падением успевает схватить женщину за запястье и удержать её. Вернувшись в реальность, он осознаёт, что остановился и в самом деле кого-то держит за руку. Это произошло случайно, как-то само собой. Проходившая мимо женщина была полностью погружена в свои мысли и случайно столкнулась с Клаэсом плечом, а он резко затормозил и вцепился в неё мёртвой хваткой. Женщина испуганно смотрит на Майна и несколько секунд не двигается, не пытаясь высвободить запястье. Должно быть, и для неё удивительно, что он схватил её именно в тот момент, когда она думала о падении с моста. Клаэс таращится на неё почти с тем же страхом и хочет сказать «не делайте этого», но не говорит, а женщина будто бы того и ждёт, потому не вырывается.
— Простите, я обознался.