Ничего оригинального в вашей картине нет, да и по сути дела ведь вы могли узнать о таких пирушках только из прошедшей цензуру книги, но даже записок кавалера Фоблаза в подлиннике вы вряд ли читали? Правда?
Н.М.Горчаков. Правда, Константин Сергеевич! Не читал!
К.С. Значит, показывать безобразия "аристократов" "в открытую" у нас нет никаких средств, да вам бы никто не разрешил это делать, если бы вы и знали, как они происходили.
В.В.Лужский. А вот Владимир Иванович сумел в "Лизистрате" многое "нецензурное" показать вполне цензурно *.
К.С. Мне об этом рассказывали, но ему это удалось потому, что он только намекал на то, что должно было быть. Этот же прием надо применить и в данном случае.
А вы раскрыли всю сцену и показываете большую, богато обставленную комнату. Чтобы заполнить ее веселящимися бездельниками, необходимо иметь втрое больше народа на сцене, чем я видел у вас.
Что такое холостяцкая пирушка аристократов XVIII века? Это довольно-таки мрачное, безобразное поведение группы морально разложившихся людей. Вы пробовали создать такие "безобразия", но, показанные при полном свете люстр, в открытой большой комнате, они производят впечатление детских шалостей. Вы не нашли ни оправданного внутреннего подхода для характеристики людей, приглашенных на такую "вечеринку", ни внешнего приема показа такого происшествия на сцене.
Позвольте вам рассказать и показать, как это делается.
Прежде всего о режиссерской композиции картины. Какой момент в ней режиссура считает главным?
____________________
* В.В.Лужский, как правило, не пропускал ни одной репетиции К.С.Станиславского, независимо от того, был ли он занят как актер в данной пьесе или нет.
|
|
Н.М.Горчаков. Сцена с Генриеттой: как ее приводят, как над ней смеются и как ее спасает Роже.
К.С. Что вы подготовили на сцене с художником для того, чтобы наиболее выразительно показать зрителю перечисленные вами моменты в сцене с Генриеттой? То есть что у вас приготовлено для наиболее выразительного исполнения актерами названных вами действий: "ее приводят... над ней смеются... ее спасают"?
Н.М.Горчаков. Отдельно мы ничего для выполнения этих действий с художником не готовили. Я думал, что если Генриетта попадет в отвратительную атмосферу этой аристократической компании, то зрителю само собой станет страшно за нее, актрисе станет страшно за себя, а Роже захочется ее спасти.
К.С. Рассуждения ваши только теоретически правильны, поэтому атмосферу "пирушки" до появления на ней Генриетты вам не удалось создать. И так может случиться с каждым режиссером. Сценическая атмосфера - это очень нежная ткань, ее трудно создавать, и она легко рвется. Надо уметь обеспечивать выразительное решение главной сцены в картине, вне зависимости от того, получится у вас общая сценическая атмосфера картины или не получится. Что вы для этого сделали с художником?
Н.М.Горчаков. Теперь я вижу, что ничего. Это, конечно, моя вина. Алексей Викторович пошел бы на любые поиски в этой области, если бы я перед ним поставил определенную задачу.
К.С. Какими способами можно, как вы говорите, "привести" Генриетту в эту комнату, конечно, имея в виду дух эпохи и зная историю нравов того времени?
Н.М.Горчаков. Признаться, я не думал, что надо заранее для этого придумать мизансцену... Я думал, что она сама собой получится.
|
|
К.С. Не надо "придумывать" мизансцену. Мизансцена всегда сама получится, если, изучая материалы, связанные с тем временем, к которому относится ваша пьеса, вы себя спросите: "Как появится у меня на вечеринке Генриетта?"
Н.М.Горчаков. Очевидно, я изучал материалы по пьесе и по эпохе с общих позиций, а не для конкретного решения ряда сцен в пьесе.
К.С. Совершенно верно. Эту ошибку повторяют почти все молодые режиссеры. Они готовы изучить тысячи книг, пользуясь пьесой как предлогом к расширению своего образования, но они не ставят перед собой тех точных задач по пьесе, для которых им нужно такое изучение. Поэтому я предложил бы актерам и режиссерам изучать материалы по эпохе в течение всего репетиционного процесса и к точным, конкретным задачам по пьесе, а не "вообще" и не только в первоначальный период разбора драматического произведения.
В материалах по изучению действительности, эпохе, быту можно и нужно искать ответ и на идеи, ради которых написана пьеса, и на характер героя, на логику событий, на общественные тенденции того времени, и в том числе на ряд физических действий, типичных для той или иной эпохи.
Н.М.Горчаков. Конечно, настолько конкретно я перед собой задачи не ставил.
В.В.Лужский. За что вам сейчас и будет дан предметный урок.
К.С. (смеясь). Я уже предупредил об этом Николая Михайловича, когда мы шли сюда вместе и обсуждали план сегодняшней репетиции...
И этой короткой репликой Константин Сергеевич, как это ни удивительно, полностью оградил мой режиссерский авторитет от критики моих ошибок актерами. "Станиславский обсуждает с ним план репетиции - значит, он доверяет ему", признался мне неделю спустя в своих мыслях один из сидевших в этот день в зале актеров.
|
|
- Итак-с, попробуем сначала создать атмосферу такого вечера на сцене, а затем подготовим то, что нам покажется нужным для появления Генриетты, - продолжал К.С. - Я попробую использовать весь заготовленный вами актерский и режиссерский материал для начала картины. Что же касается декорации... Я, кажется, видел в зале Алексея Викторовича?
А.В.Щусев. Я хожу на все ваши репетиции, Константин Сергеевич, когда мне удается удрать из своей мастерской *.
____________________
* А.В.Щусев руководил архитектурно-проектировочной мастерской.
К.С. У вас средняя часть гостиной значительно углублена. А входные двери - на первом плане слева и справа. Это нам очень подходит, если... - и тут Константин Сергеевич с самым таинственным видом стал шептаться с А.В.Щусевым. Последний только поддакивал ему, и оба весело чему-то смеялись.
— Это мы сейчас все устроим, - громко сказал Алексей Викторович и со свойственной ему подвижностью сам отправился на сцену, распорядившись на время закрыть занавес.
— Ну-с, а я пока будут готовить сцену, расскажу вам, в чем, по-моему, "зерно" взаимоотношений всех действующих лиц в этой картине, - сказал нам Станиславский.
Все присутствовавшие в зале актеры - исполнители ролей - подсели к режиссерскому столику К.С.Станиславского. - Насколько я помню по репетиции в фойе, маркиз де Прель пригласил к себе на вечер каких-то "уродов с того света". Догадываюсь почему. Режиссура хотела подчеркнуть внешним штрихом внутреннее моральное уродство представителей парижской знати.
Но разве это верно по жизни? Разве не чаще самые красивые люди, самые как будто обаятельные, от которых не ждешь ничего дурного, оказываются самыми что ни на есть подлецами.
Почему французские аристократы XVIII века должны выглядеть дегенератами? Вырождение внутреннее, моральное не обязательно должно совпадать с вырождением физическим.
Гораздо страшнее, когда внешне красивые люди делают отвратительные дела.
А у вас потуга на дешевый, плакатный гротеск. Это потому, что вы не знаете внутреннего "зерна" - сущности, природы самого процесса вырождения и морального разложения человека.
Процессу вырождения всегда предшествует процесс пресыщения.
Ваши же "аристократы", очевидно, далёко еще не пресыщены, раз они играют н карты, танцуют, забавляются с девушками. Нам надо с вами показать, что во дворце маркиза де Прель происходит черте что, а приглашенных это не трогает, не занимает, как говорится, не щекочет им нервы...
Н.М.Горчаков. Но вы же сами говорили, Константин Сергеевич, что показывать это "черте что" нельзя.
К.С. А вы не забегайте вперед. Я говорил, что нельзя показывать всяческие безобразия открыто, на виду у всего зрительного зала. А дать почувствовать зрителю, что в этом доме где-то действительно совершаются омерзительные дела, можно. Это и создаст необходимую атмосферу картине.
Н.М.Горчаков. Но кто же занимается этими "омерзительными" делами, если, как вы утверждаете, "аристократы" все пресыщены?
- Как всегда в таких, случаях, специально нанимаемые "поддужные". Это термин из коневодства, - объяснил, улыбаясь, Константин Сергеевич, видя изумленные взоры актеров. - Когда тренируют породистую лошадь для бега на приз и ей не очень хочется бежать все быстрее и быстрее, а бить и стегать ее не полагается, то рядом с ней пускают вторую лошаденку, "поддужную". Она по своим качествам породы и в подметки не годится первой, но полверсты может рядом с ней лихо промчаться, увлекая, разогревая первую, - объяснил нам Станиславский.
В.В.Лужский. Откуда это у вас, Константин Сергеевич, такие познания по тренировке рысаков?
К.С. (совершенно спокойно). У моего дяди были замечательные конные заводы, и я в детстве провел у него несколько лет...
В.В.Лужский (вполголоса). А я думал, у "бабушки..." *
К.С. (намеренно не расслышав реплики Лужского). Так было и с "аристократами". Маркиз де Прель и ему подобные приглашали, а попросту говоря, нанимали "поддужных", которые своим действительно безобразным поведением развлекали пресыщенных, скучающих, ко всему равнодушных "аристократишек".
В.В.Лужский. Значит, придется назначить еще пятнадцать человек на "поддужных"? Что ж, они в костюмах будут или так, "нюшками"? **
К.С. (смеясь). Никого назначать не придется и заказывать новых костюмов я не собираюсь. У меня есть проект начала этой картины с теми же действующими лицами, но в другой обстановке. Когда Алексей Викторович откроет занавес, я все объясню. Сейчас же мне важно, чтобы исполнители гостей - "аристократов" маркиза де Прель поняли, что их задача - не веселиться, а скучать, скучать. На языке сценического действия это значит, что человек за все берется и ни одного действия не доводит до конца. Что бы ни начал делать, сейчас же бросает и переходит к другому делу.
В.Л.Ершов. А что значит "моральное разложение"? Вы только что упомянули о нем...
К.С. Абсолютная потеря уважения к себе как к человеку и, разумеется, к окружающим. Если вы могли привести своего сына в этот вертеп, то какой же вы отец? И как вы относитесь к своему сыну, какую готовите ему участь, если знакомите его, с жизнью через салон вашего друга маркиза де Прель?
____________________
* К.С. Станиславский любил все приводимые им примеры "документировать" ссылками на живых лиц. В качестве основного свидетеля всех его примеров обычно фигурировали некие "мой дядя", "моя бабушка-француженка" и т.д.; на них-то и намекал в данном случае Лужский.
** Французское слово "ню" - голый.
В.Л.Ершов. Но были ведь среди аристократов люди, сохранившие чувство своего достоинства?
К.С. В этой пьесе мы их не видим. А исторически раз они не протестовали против безумной роскоши Людовика XIV, разорившего Францию, против разврата Людовика XV, с его "оленьим парком", и тупоумия Людовика XVI, думаю, их "чувство собственного достоинства" ничего не стоит.
П.В.Массальский. А как мог вырасти тогда у такого графа де Линьер я, Роже, молодой человек с самыми хорошими задатками характера?
К.С. А как вам объяснял это Николай Михайлович?
П.В.Массальский. Николай Михайлович говорил, что у него учителем мог быть кто-нибудь из энциклопедистов.
К.С. Почему же вы не верите Николаю Михайловичу?
П.В.Массальский. Нет, я ему верю, но мне хотелось...
К.С. Вы поступаете, как все актеры с ленцой. Вы знаете, что по наружности и по внутренним данным вы можете сыграть эту роль. И хорошо сыграть, но работать над ней как следует, глубоко вам не хочется, лень. Вот вы и задаете в о п р о с ы, вместо того чтобы самому найти ответ на поставленный перед собой вопрос.
П.В.Массальский. Я работаю, Константин Сергеевич, но вы знаете гораздо больше меня, и я...
К.С. Не увиливайте, не играйте в прятки со своей художественной совестью. Ответ Николая Михайловича вы не проверили на подлинных фактах из того времени, на примерах, описанных в литературе. Вы не прочли, наверное, "Сентиментального путешествия" Стерна и даже "Манон Леско"... И поэтому обратились за проверкой ко мне. Любые ответы любого режиссера ничего не скажут актеру, если он их сейчас же не проверит сам для себя, практически, на тексте ли роли или на материале по пьесе, по эпохе. Вы это сделать ленитесь... Вам же будет хуже. Ваши данные актера сыграют за вас эту роль, но не вы сами, художник и человек...
А.В.Щусев (появляясь из-за занавеса). Все готово, Константин Сергеевич. Можно открывать занавес?
К.С. Удалось сделать, как мы условились?
А.В.Щусев. Как будто, Константин Сергеевич.
К.С. Тогда тушите свет в зале и открывайте занавес.
Через минуту мы с изумлением увидели совершенно незнакомую нам декорацию.
Судя по разбросанным по всей сцене колоннам, она изображала в несколько вольном архитектурном стиле большой зал. Как нам показалось, бесчисленное количество занавесок отделяло разные "уголки" на сцене; занавеска побольше других закрывала всю середину зала. Занавески "играли" на просвет, и этим создавалось на сцене своеобразное сочетание света и цветных пятен. Все занавески шевелились, двигались, открывались и закрывались, что придавало им динамичность, а всей картине - некоторую таинственность. Мебель была расставлена повсюду с намеренной небрежностью.
- Превосходно сделали, Алексей Викторович! Это больше, чем я ожидал! - с восхищением отозвался Станиславский.*
А теперь прошу прислушаться всех участвующих в картине. Репетируем начало картины до появления Генриетты. Попробуем в новой обстановке найти необходимую нам сценическую атмосферу.
Все, кто участвовал в первых эпизодах, должны будут сейчас их сыграть, устроившись в разных местах этой декорации за занавесками.
Те, кто приходит у нас на "вечер", в промежутках между этими эпизодами... если не ошибаюсь, у вас есть и такая группа лиц?
Н.М.Горчаков. У нас три таких группы.
К.С. Пусть приходят, как приходили, сократив только интервалы между своими "приходами" - выходами, так как все эпизоды у нас будут идти одновременно. Это понятно?
Н.М.Горчаков Это понятно, но вы не услышите текста, если все будут говорить одновременно и... за занавесками не все будет видно на просвет.
К.С. Мне кажется, что это как раз то, что нам надо: не все видеть и не все слышать. Воображение зрителя дорисует остальное. Но предупреждаю участвующих, в этих эпизодах актеров, когда вы будете за занавесками, и ваш текст пойдет одновременно, если вы позволите себе играть спустя рукава, я сейчас же встану и уйду с репетиции. Я ищу с вами сложнейший момент в спектакле, и у меня нет ни времени, ни желания тратить свои силы на борьбу с мелким актерским самолюбием, которое может появиться у занятых в этих эпизодах актеров.
Как вовремя было произнесено это предупреждение. Нельзя было не заметить, какое разочарование выразилось на лицах наших актеров, когда Станиславский сказал, что они будут играть все эпизоды одновременно и за занавесями.
____________________
* А. В. Щусев, как я догадался, велел убрать все простенки павильона-гостиной в нашей прежней декорации. Расставил пилястры в виде колонн по всей сцене, соединив их занавесями, какие нашлись в театре, и изменил совершенно освещение. Об этом он, очевидно, и шептался с К.С. перед тем, как идти на сцену.
К.С. Теперь о тех, кто приходит, включая графа де Линьера с сыном, и наблюдает эти сцены-эпизоды. Во-первых, я попрошу их изменить свою наружность. Это должны быть красивые люди среднего и молодого возраста. Больше даже молодых. Что старики бывают пресыщены жизнью, - это понятное явление. Поэтому ваша ставка на стариков нелогична, неоправданна и делает поверхностной характеристику морального и социального разложения французской аристократии и плутократии XVIII века. А вот если вы покажете, что молодежь, здоровая, внешне импозантная, в восемнадцать - двадцать лет уже пресыщена всем и морально растлена, - это будет выразительно и, по-моему, даже политически верно.
Я не удержался и спросил Станиславского, но так, чтобы не слышали окружающие:
- Значит, те, кто приходит, - это настоящие "аристократы", а те, кто будет за занавесками, - "поддужные"?
- Да, - также негромко ответил мне Станиславский. - Но ни тем, ни другим говорить об этом пока не надо. А то "аристократы" возгордятся и станут втрое наигрывать свой аристократизм, а "поддужные" совсем падут духом. Мы их всех объединим в моменте появления Генриетты, и тогда они забудут свои актерские "убытки" в начале картины...
- А что делать, Константин Сергеевич, "приходящим" на вечер, - спросил один из наших "аристократов".
- Скучать, - последовал краткий точный ответ. - Отчаянно скучать, пока маркиз де Прель не преподнесет вам Генриетту.
Прошу закрыть занавес, актерам занять свои места на сцене. Николай Михайлович поможет вам расположиться за занавесками. Он лучше меня знает, из каких сцен состоит первая часть картины.
Все участвующие, кроме Генриетты, поднялись на сцену. Мы довольно быстро распределили места за занавесками для отдельных эпизодов. Зная по предыдущим работам вкусы и привычки Станиславского в таких случаях, я попросил наших исполнителей свои сцены за занавесками проходить один-два-три раза подряд, не останавливаясь, до сигнала Станиславского из зала. То же я просил сделать и приходящих: приходить и уходить по несколько раз. Станиславский требовал всегда непрерывности действия, несмотря на рамки текста. Велел и электрикам давать свет за занавесками "волнами" - то притемнять, то делать вспышки, но делать все очень мягко, помня, что источник света - восковая свеча, а не современные электроосветительные приборы.
Затем я сошел в зал к Станиславскому и сказал ему о своих предложениях актерам и осветителям.
Под звуки музыки, напоминающей гавоты Рамо, снова открылся занавес. В мерцающем свете, за колыхающимися занавесями, творилось на этот раз действительно что-то "таинственное" и не очень благообразное.
В одном углу раздавался говор спорящих, ссорившихся голосов, а затем происходило что-то вроде легкой потасовки. В другом слышались смех и восклицания мужчин и жалобные протесты девушек. Шум, беготня, женские возгласы в третьем месте напоминали игру взрослых в "кошки-мышки". Где-то пели песенки чрезмерно веселыми голосами. Все вместе взятое в сочетании с музыкой, тенями на занавесках, общим полумраком создавало мрачное, довольно непривлекательное, сумбурное впечатление. Входы и проходы "аристократов" трудна было уловить в общей суматохе.
Через две-три минуты созерцания этого зрелища Константин Сергеевич захлопал в ладоши, что было сигналом остановить действие на сцене.
- Прошу всех выйти к рампе, - сказал Станиславский, сам направляясь в первый ряд партера. - Это еще совсем не то, что нам надо. Мы видели и слышали больше базарного шума, чем той псевдотаинственной атмосферы, которая должна окутывать такие ночные сборища. Пропадают все появления и проходы "аристократов".
Но все это можно исправить. Слушайте меня внимательно. Мы повторим сейчас этот эпизод еще раз со следующими изменениями: первое - все сцены за занавесками ведите на приглушенных голосах. Давайте проверим, не сходя с места, звук и регистр голосов всех вас, одновременно ведущих свои сцены в третьем номере.
Все исполнители начали вести свои сцены здесь же, у рампы, в третьем номере.
- Переходите на второй номер, - командовал Станиславский, перекрывая общий гул своим сильным голосом.
- На первый, - раздается через двадцать - тридцать секунд его новое распоряжение.
- Возвращайтесь на третий.
- Поднимитесь на несколько секунд до четвертого и вернитесь сами ко второму.
- Хорошо! Так и установим. От четвертого до первого. Преимущественно на втором и третьем. Изредка всплеск до четвертого номера и падение до первого. Каждая сцена устанавливает свой рисунок - последовательность номеров.
____________________
* Для знаменитой в истории постановки "Горя от ума" в МХАТ сцены сбора гостей в третьем акте Станиславский установил десять, номеров звучности общего говора этой массовой сцены.
Теперь об "аристократах". Я видел, у вас бегали по сцене кто-то вроде арапчат? Или это я кого-нибудь из "развратников" принял за арапчонка?
Н.М.Горчаков. Нет, вы угадали, Константин Сергеевич. Это предполагаемые арапчата *.
К.С. В таком случае необходимо, чтобы каждый приход "аристократов" сопровождал арапчонок с зажженным канделябром в руках. Это возможно?
Н.М.Горчаков. Возможно.
К.С. А впереди графа де Линьер идут два арапчонка и несут два канделябра. Зритель сразу поймет, что это пришел особенно важный гость. Прошу снова повторить начало картины.
Указания Константина Сергеевича сыграли большую роль. На притушенных голосах отдельные эпизоды потеряли сейчас же свой "базарный" тон, как выразился К.С. Полузвуки, полушепот, прорывавшиеся восклицания, шорохи, шумы, звук опрокинувшегося стула, жалобный вскрик сразу органически соединились с мечущимися по занавескам тенями и неровным, то угасающим, то вспыхивающим где-то светом свечей.
Обрывки песенки, общий фон музыкального сопровождения, случайно пробежавший между занавесками арапчонок - все это создало ту атмосферу, которую мы так долго и бесплодно искали до сих пор. Арапчата со свечами отлично обозначили и выделили приходы "аристократов". Но когда внимание зала сосредоточилось теперь на них, оказалось, что актеры не знали, что им делать. Как ни удивительно, но и первая, и вторая, и третья группы приходивших на оргию "аристократов", дойдя До середины сцены, беспомощно и уныло оглядывались, зевали во весь рот (!!) и... проходили дальше, исчезая за занавесками. Третьего "зевка" Константин Сергеевич, конечно, не выдержал.
- В чем дело? Что вы делаете? - раздался его грозный крик из зала.
- Скучаю, как вы установили... - последовал робкий ответ со сцены.
- Неправда, вы не скучаете, а зеваете. Я установил: скучать, а не бороться со сном. Нечего сказать, свеженькое "приспособление" нашли для выражения скуки. Значит, вы пропустили мимо ушей ту характеристику скуки, как физического и психического действия, которую я вам подсказал.
- Мы помним ваши слова, Константин Сергеевич. Скучать - это за все браться и ничего не доводить до конца. Но мы не знаем, как применить эту характеристику к нашему положению на сцене, - раздался более смелый ответ со сцены другого " аристократа".
____________________
* Репетиция происходила без костюмов.
К.С. В таком случае пусть половина "аристократов" сойдет со сцены и сядет в зрительный зал. Другая половина будет считать, что уже пришла и расположилась на сцене, где кто хочет. Я попытаюсь вам подсказать, что значит скучать на сцене в образе какого-нибудь герцога.
Наступил один из интереснейших на репетициях с К.С. моментов. Станиславский сейчас будет сам действовать, играть, или, как он сказал, "подсказывать" схему действий актерам. В зрительном зале все насторожились. Василий Васильевич из режиссерского ряда пересел в первый.
Снова начали играть первый эпизод картины - и через несколько секунд на сцене появилась великолепная фигура Станиславского. В том, как он все время ставил ноги в "третью позицию", как он нес' гордо поднятую голову, опирался на высокую трость с бантом, обмахиваясь неизвестно откуда взятым веером, была такая надменность, пренебрежение ко всему окружающему, даже брезгливость, что он еще ничего не успел фактически сделать, а мы уже всецело поверили его "герцогу".
Увидев в креслах "аристократов", пришедших раньше, как было условлено, очевидно знакомых ему лиц, он поклонился им с величайшей учтивостью и грацией, послав каждому такую "дежурную" улыбку, мгновенно сменявшуюся полным безразличием к тому, кому он улыбался, что и по этому штриху можно было судить о том, как они все ему надоели. Думая, что он хочет заглянуть за одну из занавесок, где шептались, шушукались и повизгивали больше, чем в других местах, сопровождавший его арапчонок приподнял край ее. В ту же минуту он получил веером удар по руке.
И это не интересовало "герцога" - Станиславского!
Он подошел к столику, на котором лежала колода карт, и поманил знаком одного из "аристократов". Тот с радостью откликнулся было на жест Станиславского и тут же, не успев дойти до места, где стоял Константин Сергеевич, услышал "нейтральным", но из образа "герцога" тоном сказанное предупреждение: "Вы скучаете так же, как и я. Идете ко мне нехотя, еле-еле передвигая ноги, хотя вы молодой и красивый".
Наш "аристократ" в буквальном смысле слова "на ходу" изменил ритм своих движений и отношение к К.С.
С полнейшим равнодушием подошел он к столику, у которого стоял Станиславский. Последний бросил на стол горсть "золота"*, снял колоду и показал ему карту. Наш исполнитель, вынув какой-то "банкнот", бросил его на стол и, не дождавшись своей карты, отошел в другой угол сцены. "Молодец", - услышал он вслед в том же тоне произнесенную К.С. оценку своего поведения.
____________________
* Для этих случаев К.С. всегда держал в карманах пиджака "звонкую" монету.
К.С. тоже не стал доигрывать, а, подбросив карты вверх, отошел к какому-то дремавшему в кресле другому "аристократу". Что-то хотел ему, очевидно, оказать, секунду постоял над ним, потом раздумал, пошел дальше. Тут как раз побежал через сцену тот арапчонок с подносом, проход которого Станиславский велел зафиксировать полчаса назад. Когда он пробегал мимо Станиславского, последний с полным равнодушием подставил ему в виде "подножки" свою трость. Полетел арапчонок, полетел поднос с апельсинами, оживились на секунду "аристократы" в креслах, выглянули на шум несколько лиц из-за занавесок.
Только Станиславский без тени улыбки смотрел, как по-настоящему испуганный этой неожиданностью актер подбирал свои "фрукты", поглядывая на стоявшую перед ним внушительную фигуру "герцога". Выглянувшая из-за занавески одна из исполнительниц "легкомысленных созданий" вздумала обыграть это происшествие и хихикнула возле Станиславского, стоявшего вполоборота к пей. Не глядя на девушку и не меняя позы, Константин Сергеевич отмахнулся, слегка ударив ее сложенным веером по лицу.
Если бывают "скучающие" жесты, как пишется в ремарках некоторых пьес, то это был именно такой жест, полностью выражающий с к у к у как действие на сцене. Затем Станиславский неожиданно и сильно ударил своей тростью по другой занавеске, но, не дождавшись последовавшего за этим ударом эффекта выскочившей группы наших "поддужных" обоего пола, отправился к столику, уставленному бутылками, и стал себе готовить какую-то смесь из разных вин. Но, приготовив бокал, он, даже не испробовав его, повалился в стоявшее рядом кресло и стал швырять орехами в стоявшего близ него арапчонка с канделябром. Как будто он хотел потушить пламя свечи удачным попаданием орешка по фитилю.
А через пять секунд, мурлыкая про себя что-то очень веселое, он исчез за одной из занавесок и сейчас же появился с другой стороны занавески, танцуя нечто вроде вальса с одним из "милых" созданий, а доведя ее до середины сцены, вдруг наградил ее с предельным изяществом легким шлепком и, насвистывая, исчез за кулисами.
— Двенадцать начатых и брошенных действий за полторы минуты!! - мгновенно раздался из партера голос В.В.Лужского.
— А понятно было, что я скучал? - раздался вопрос вновь появившегося на сцене, но без атрибутов "герцога" - Станиславского.
В.В.Лужский. Что вы скучали, это было понятно. Но мы, глядя на вас, не скучали ни секунды.
К.С. (сходя со сцены). Так и должно быть. Скука, как действие на сцене, не должна вызывать настоящую, натуральную скуку в зале. Наблюдать в жизни скучающую дамочку или какого-нибудь балбеса так же интересно, как пьяного. Никогда не знаешь, что он сделает в следующую секунду. Понятны действия, которые должны проделывать наши исполнители - "аристократы", чтобы их поведение создало для зрителя картину бессмысленного, тупого времяпрепровождения?