— Как бы не так. Вам двоим просто нужен был предлог, чтобы проторчать целый вечер в баре.
Она могла бы выразить свои истинные чувства, искреннюю радость, одобрение их инициативы, однако это было бы нарушением правила ОКНО — Отсутствие комплиментов и неуставных отношений — соблюдаемого среди копов. Поэтому Хит заявила прямо противоположное. И таким голосом, как будто действительно верила в то, что говорила.
— Я сделал это ради Таррелла, — в тон ей ответил Каньеро. — Мой напарник — любопытный парень, от него просто так не отделаться.
Они сходили в клуб не зря: показали фото отца Графа, и один из стриптизеров его узнал. Кавбой-Ню (чье имя и его написание, как подчеркнул детектив, во избежание нарушения авторских прав было закреплено за ним за небольшую плату в виде приватного танца) сказал, что священник был в клубе неделю назад и устроил скандал с другим танцором. Ссора была такой бурной, что вышибале пришлось вытолкать отца Графа вон.
— А этот ваш «кавбой» не слышал, о чем они спорили? — спросила Хит.
— Нет. Наверное, они говорили собственно о деле еще до того, как начали кричать во все горло. Однако он все-таки расслышал одну фразу перед тем, как вмешался вышибала. Стриптизер схватил священника за горло и сказал, что убьет его.
— Вызови его на допрос. Немедленно.
— Сначала его надо найти, — возразил Каньеро. — Три дня назад он бросил работу и съехал с квартиры. Таррелл как раз сейчас им занимается.
После этого Хит позвонила Шерон Гинсбург. Она сидела рядом с миссис Борелли, когда та задержала взгляд на одном из снимков из секс-клуба, поэтому Гинсбург получила задание установить личность этого человека. Когда Никки дозвонилась до детектива Раймера, она велела ему вместе с Галлахером заняться БДСМ-версией. Хит дала им поручение составить список «доминирующих» женщин-фрилансеров, которых они упустили вчера.
— Не хочу, чтобы кто-то из них ускользнул от нас только потому, что они не работают в клубах на Данджен Эллей, — объяснила она.
— Вот это новость, — протянул Раймер. — А я-то думал, мы будем работать и над другими версиями.
— Новые указания сверху, — только и ответила Хит.
Однако, поднимая воротник пальто и выходя навстречу ветру, несущему ледяную крошку, она подумала: интересно, что же она упускает из виду, следуя приказу Монтроза? Когда Никки прошла через контрольно-пропускной пункт с просторной будкой для охранника и оказалась в вестибюле, ее телефон зазвонил. Таррелл раздобыл свежий счет за газ и электричество на имя стриптизера. Его новая квартира находилась в Бруклин-Хайтс, через мост от того места, где сейчас стояла Никки. Детектив сказала Тэрри, что закончит свои дела через пятнадцать минут, и попросила по дороге забрать ее на «тараканьей тачке».
Отыскав отдел личного состава, Никки подписала запрос на получение результатов экзаменов — по электронной почте и в бумажном виде. Несмотря на наступление Цифровой эры, иметь документы на руках казалось ей более надежным. Бумага с напечатанными на ней буквами выглядела реальнее электронного документа. Служащий вышел и вскоре вернулся с заклеенным конвертом, который подал ей. Никки расписалась в получении и ушла, делая вид, что она не из тех, кто с нетерпением вскрывает конверты тут же, в офисе. Однако, спустившись в вестибюль, она моментально отбросила показное хладнокровие и заглянула в конверт.
— Прошу прощения, детектив Хит?
Обернувшись, Никки увидела женщину — та как раз заходила в лифт, из которого только что вышла она сама. Хит не была знакома с Филлис Ярборо, но прекрасно знала ее в лицо. Она мельком видела заместителя комиссара по вопросам технологического развития на нескольких церемониях в штаб-квартире и год назад в программе «60 минут». Тогда Ярборо отмечала пятилетний юбилей Центральной базы данных, организовав в прямом эфире уникальную экскурсию по «нервному центру» хранилища информации. Она помогала разрабатывать базу и сейчас наблюдала за ее работой.
Заместителю комиссара было немного за пятьдесят, однако она до сих пор оставалась привлекательной, а некоторые могли счесть ее даже красивой. С точки зрения Никки, вернее было первое. Причина заключалась в ее улыбке. Это была настоящая человеческая улыбка — такую чаще увидишь у бизнес-леди, нежели у правительственного чиновника. Хит также отметила индивидуальный стиль Филлис Ярборо: в отличие от многих высокопоставленных дам, облаченных в деловые костюмы, она одевалась вполне женственно. Несмотря на то, что Ярборо владела значительным состоянием, ее одежда выглядела не очень дорогой: кардиган «Джонс Нью-Йорк» и юбка-карандаш, которую могла бы себе позволить и Никки. Увидев на женщине эту юбку, Хит подумала о том, что неплохо было бы приобрести себе такую же.
— В последнее время ваше имя здесь часто упоминают, детектив. У вас случайно не горят уши? — Протянув Никки руку, Ярборо продолжила: — Не найдется времени подняться ко мне в офис на чашку кофе?
Никки подавила желание взглянуть на часы, но собеседница угадала ее мысли и сказала:
— Разумеется, у вас полно дел.
— Так оно и есть. Уверена, вы меня понимаете.
— Понимаю. Но мне очень не хочется упускать шанс пообщаться с вами. Может, вы задержитесь хотя бы на три минутки? — Она кивнула на кресла, стоявшие в дальнем конце вестибюля.
Никки немного подумала, затем ответила:
— Конечно.
Когда они присели, Филлис Ярборо взглянула на часы.
— Постараюсь сдержать обещание, только три минуты, — сказала она. — Итак, Никки Хит, вы знаете, почему о вас говорят в штаб-квартире? Причина — вот она, в ваших руках. — Когда Никки опустила взгляд на конверт с результатами экзаменов, чиновница продолжила: — Позвольте мне объяснить. В этом году экзамен на получение звания лейтенанта сдавало свыше тысячи ста детективов. И знаете, сколько из них сдали успешно? Пятнадцать процентов. Восемьдесят пять процентов провалились. Знаете, каков самый высокий балл среди оставшихся пятнадцати? Восемьдесят восемь. — Она сделала паузу. — Кроме вас, детектив Хит. — Никки только что узнала свой балл, но, услышав, как цифру произносят вслух, испытала радостный трепет. — Вы набрали девяносто восемь. Это я называю просто исключительным случаем.
Что можно было на это ответить?
— Спасибо.
— Однако скоро вы поймете, что такие превосходные результаты приносят не только моральное удовлетворение. Вас заметили и считают восходящей звездой. Отрицательный момент заключается в том, что к вам начнут липнуть люди, желающие завести полезные связи. — Пока Никки вспоминала свой завтрак, Ярборо продолжала, словно прочитав ее мысли: — Ждите звонка от Закари Хамнера. О, я вижу по вашему лицу, что он уже звонил. «Хаммер» — неплохой парень, однако с ним надо вести себя осторожно. Он запомнит все, что вы скажете, и передаст другим. — Она рассмеялась и добавила: — Хуже всего то, что он цитирует людей дословно, так что будьте осторожны вдвойне.
Никки кивнула и подумала: «„Хаммер“, значит? Не в бровь, а в глаз».
— У меня тоже есть свои цели, только я этого не скрываю. Знаете, почему откровенность — это так замечательно? Откровенность означает отсутствие стеснения. Так что я буду говорить откровенно. У умного детектива, не только умного, но и с сердцем, в Департаменте большое будущее. Готовьтесь, — возможно, я даже буду уговаривать вас работать со мной.
Эта женщина, несмотря на свое могущество и занятость, умела создать впечатление того, что она озабочена только твоим будущим. Хит не была наивной; разумеется, заместитель комиссара преследовала свои цели, так же как и Хамнер, но сейчас Никки не думала об осторожности, она почувствовала оптимизм, прилив сил. Филлис Ярборо умела вдохновлять людей, она была настоящим лидером; в свое время эти качества помогли ей заработать состояние в частном секторе: она владела интернет-компанией. Хит ответила:
— Разумеется, я понимаю, к чему все это ведет. Но спасибо за лестное мнение обо мне.
— Я интересуюсь вами не только потому, что вы набрали девяносто восемь баллов. Я заметила вас в тот момент, когда вышла та статья. Ведь у нас с вами много общего. — Она снова прочла мысли Никки по ее лицу и продолжила: — Знаю-знаю, вы коп, а я гражданское лицо, администратор. Но на самом деле я поняла, что мы похожи, когда прочитала в статье, что вы, как и я, страдаете от потери близкого человека.
Хит обратила внимание, что Ярборо сказала об этом в настоящем времени — как тот, кто знает, что боль не проходит.
Глядя на Филлис Ярборо, Никки обнаружила, что видит свое отражение: лицо, носящее отпечаток страдания. Те, кому довелось пережить насильственную смерть родных, всегда различают на лице другого человека след трагедии, невидимое клеймо, означающее конец прежней жизни. Для Никки та жизнь закончилась десять лет назад, когда ее мать была убита в собственном доме. Ярборо в 2002 году потеряла единственную дочь: девушка проводила весенние каникулы на Бермудских островах, ее накачали наркотиками, изнасиловали, избили и бросили умирать на пляже. Эту историю знали все. Несколько лет назад она мелькала на первых страницах газет, но даже после того, как убийца студентки сознался и получил пожизненный срок, таблоиды время от времени продолжали ее вспоминать.
Первой молчание нарушила Никки. Она улыбнулась и твердо сказала:
— Но мы продолжаем жить дальше.
Лицо заместителя комиссара просветлело.
— Да, это так. — А затем она пристально взглянула в глаза Никки, словно желая проникнуть к ней в душу. — Это придает вам сил, разве не так? Мысли об убийце?
— Я часто думаю о нем, если вы это имеете в виду, — ответила Хит. — Хочу понять: кто это был? Почему он сделал это?
— А у вас не возникает желания отомстить?
— Раньше — да. — За десять лет Никки множество раз думала об этом. — Но сейчас я хочу не столько мести, сколько правосудия. А может, просто исцеления. А вы?
— Теоретически, я должна быть довольна. Ведь убийца получил свое. Но позвольте мне поделиться с вами тем, что я узнала в итоге. Надеюсь, это поможет вам. — Она наклонилась ближе к Никки и сказала: — Правосудие существует. Однако нет такой вещи, как исцеление. — Затем она демонстративно взглянула на часы. — Ну что ж. Еще десять секунд — и я нарушу свое обещание. — Она поднялась, Никки — за ней, и женщины обменялись рукопожатием. — Задайте им сегодня жару, Никки Хит.
— Обязательно. Приятно было с вами познакомиться, мэм.
— Филлис. Очень надеюсь, что это была лишь первая наша встреча.
Хит вышла из здания штаб-квартиры со второй визитной карточкой, полученной за последние полчаса. Ей казалось, что именно эту, вторую, действительно следует держать под рукой.
Человек в спецодежде вышел из здания пожарной части № 205 на Миддоу-стрит в Бруклин-Хайтс и, согнувшись под градом ледяной крошки, побежал к машине, припаркованной у тротуара. Детектив Таррелл заметил:
— Эй, эй, берегись, похоже, тот парень собирается отчаливать.
Детектив Каньеро слегка притормозил «тараканью тачку» и повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть сидевшую сзади Никки.
— Вот что мне приходится терпеть целыми днями! «Поворачивай сюда, остановись там, внимание, бездомный на дороге…» Как будто у меня вместо говорящего навигатора тот парень, как его, Феликс Унгер.[40]
— Давай тормози, пока никто не занял место, — велел Таррелл, когда пожарная машина отъехала.
Когда Каньеро припарковался, трое детективов какое-то время сидели в «краун виктории», включив стеклоочистители на прерывистый режим, чтобы понаблюдать за многоквартирным домом, в который только что переехал стриптизер. Восьмиэтажное кирпичное здание, построенное в двадцатые годы, окружали леса — очевидно, шел ремонт. Однако ни одного рабочего не было видно; Таррелл предположил, что они испугались плохой погоды.
— Стриптизер поселился в доме напротив пожарной части. Разумно. Вдруг ему понадобится шест, чтобы потренироваться, — заметил Каньеро.
— Как, ты сказал, его имя? — спросила Хит.
Таррелл заглянул в свой блокнот.
— Хорст Мюллер. Он из Германии, из Гамбурга. Мой свидетель в стриптиз-клубе сказал, что вначале Мюллер танцевал в наряде летчика времен Первой мировой войны под именем Ас Без Прикрас. Сейчас он исполняет номер под европейскую попсу, в серебряной парче, и называет себя Пушистик Ханс. — Он обернулся к Никки. — Понимаешь, у каждого из этих парней свой номер.
— Скажи ей имя того стриптизера, с которым мы вчера разговаривали, — хихикнул Каньеро. — Тебе это понравится.
— Марти Питон, — сообщил Таррелл.
— Даже не буду спрашивать, — покачала головой Никки.
Они попросили управляющего впустить их в подъезд, чтобы не звонить Мюллеру в домофон и не спугнуть. Поднявшись на нужный этаж, детективы заняли места по сторонам от входной двери, Каньеро постучал.
— Кто там? — донесся из-за двери голос с европейским акцентом.
Таррелл поднес свой жетон к глазку.
— Полиция Нью-Йорка, нам нужно поговорить с Хорстом Мюллером.
— Конечно. Подождите минуту, пожалуйста.
Никки сразу поняла, что он тянет время, и бросилась вниз; преодолев половину пролета, она услышала лязг дверного засова и грохот — это Тараканы колотили ногами в дверь. Она пронеслась через вестибюль и выскочила на тротуар, оглядывая здание в поисках пожарной лестницы.
— Вон он! — крикнул Каньеро, высунувшись из открытого окна на третьем этаже.
Взглянув в сторону, указанную Каньеро, Хит заметила стриптизера: обхватив угловой столб, поддерживавший леса, он скользил вниз, к тротуару. Детектив крикнула, приказывая ему остановиться, но он спрыгнул с лесов и, перекувырнувшись в воздухе, приземлился на обе ноги. При этом он поскользнулся на обледенелом тротуаре и чуть не упал, но быстро выпрямился и бросился бежать, только мелькали длинные светлые волосы, делавшие его похожим на Фабио.[41]
Детектив Хит пустилась в погоню, Таррелл выскочил из парадной и последовал за ней; он вызывал по рации подкрепление, выкрикивая на всю улицу адрес дома.
Бежать было нелегко: тротуар был покрыт пятнадцатисантиметровым слоем льда, с неба сыпалась снежная крупа. Когда Мюллер перебежал перекресток на Генри-стрит, сбоку возник фургон с запчастями; водитель резко затормозил, чтобы не сбить человека, машину занесло, и она врезалась в припаркованный автомобиль. Хит не стала пересекать улицу. На ее стороне располагались многочисленные рестораны и магазины с навесами, поэтому у нее было преимущество: она бежала по асфальту, а Мюллер — по льду.
После следующего перекрестка она догнала стриптизера и теперь бежала параллельно ему. Оглянувшись через плечо, Хит быстро осмотрела улицу: проезжая часть была пуста — лишь в конце квартала из-за угла выруливала «тараканья тачка» с включенной мигалкой. Замедлив бег, чтобы не поскользнуться, Хит пересекла улицу и крикнула:
— Мюллер, ни с места, полиция!
Он обернулся — видимо, не ожидал услышать ее голос так близко, — и потерял равновесие. Мюллер едва не рухнул на тротуар, но успел схватиться за перила лестницы, ведущей на террасу дома, и упал только на одно колено. Не успел он подняться, как на него налетела Хит; она ухватилась за перила, перепрыгнула через них и повалила Мюллера на землю.
Детектив услышала треск, затем возглас «Scheiss!» [42]и стон. Пока Хит надевала на немца наручники, он извивался на бетонных ступеньках и стонал. Подбежавший Таррелл помог Хит поднять пленника на ноги.
— Осторожно, — предупредила Никки. — По-моему, я слышала, как треснула кость.
— Ja,[43]это была моя ключица! Что вы вытворяете?
Каньеро уже пристроил «краун викторию» во второй ряд и открыл заднюю дверцу; они повели беглеца к машине.
— А почему вы бежали от нас?
Но Хорст Мюллер не успел ответить. Пуля пробила воротник его рубашки, Хит и Таррелла забрызгало кровью. Немец снова упал на асфальт, но на этот раз не застонал. Он вообще не издал никаких звуков.
Хит крикнула: «На землю, все на землю!» — и бросилась на пол салона, прикрывая собой тело Мюллера. Она вытащила пистолет, одновременно осматривая террасу, окна многоэтажки, крышу здания напротив. Таррелл, выхватив оружие, тоже озирался по сторонам и вызывал по рации помощь. Раздались выстрелы.
Со стороны Генри-стрит донесся рев двигателя и визг шин, скользящих по обледеневшему асфальту. Хит, пригнувшись, бросилась к Каньеро, укрывшемуся за «тараканьей тачкой», но было уже поздно. Джип развернулся и рванул прочь; переехал через тротуар, свернул на Оранж-стрит и скрылся из виду.
Хит узнала этот джип. Она сообщила патрульным приметы машины: темно-серая, с широкими шинами. Более подробного описания она дать не смогла. На этот раз у автомобиля не было номеров.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Два врача в машине «скорой помощи» еще пытались вернуть Хорста Мюллера к жизни, когда патрульный офицер захлопнул задние дверцы, и «скорая» укатила с места происшествия. Никки Хит, задержав дыхание, стояла в облаке выхлопных газов и смотрела вслед машине, тяжело переваливавшейся по ледяным колдобинам. Всего полчаса назад джип с убийцей скрылся в том же направлении. Проехав квартал по Оранж-стрит и миновав полицейское ограждение, водитель включил сирену — знак того, что в теле пострадавшего еще теплится жизнь.
Детектив Феллер протянул Хит и Тарреллу по чашке кофе.
— Не знаю, что за кофе, купил вон там, в китайском ресторане. Но хоть согреетесь.
После вызова Таррелла на место происшествия съехалась куча народу. Первой прибыла команда пожарных из 205-й части, расположенной в квартале от перекрестка. Никки подумала, что если немец-танцор выкарабкается, то он будет обязан жизнью своим соседям-пожарным, которые помогли остановить кровотечение за несколько минут. Первыми копами оказались патрульные из Восемьдесят четвертого участка и соседнего Семьдесят шестого, сразу же за ними приехали Феллер и ван Метер в своем полицейском такси. Обычно «Таксокопы», патрулирующие улицы, первыми откликались на просьбы о помощи, так что Каньеро подпустил шпильку, заметив, что сегодня парочка позволила сине-белым машинам себя опередить.
Голландец ван Метер с хитрым видом подмигнул напарнику и отозвался:
— Кстати, детектив, вы уже арестовали преступников?
Каньеро вернулся с пустыми руками. Погоня была простой формальностью: у убийцы имелось преимущество, и все это понимали. Но детектив старался изо всех сил, мчась за джипом по свежим следам на снегу; однако на более оживленной Олд-Фултон-стрит он потерял его. Какое-то время Каньеро еще петлял на «тараканьей тачке» по соседним улочкам, просто на всякий случай, но джипа так и не нашел.
По другую сторону желтой ленты первые тележурналисты уже устанавливали свои камеры. Никки заметила объектив, направленный на нее из-под синего дождевого чехла, и услышала собственное имя. Она повернулась к репортерам спиной и в очередной раз мысленно прокляла ненавистный журнал со своей фотографией на обложке.
Феллер глотнул кофе и поморщился.
— Итак, никто из вас не видел стрелявшего? — С этими словами он вылил дымящуюся жидкость в сточную канаву.
Хит, Таррелл и Каньеро обменялись взглядами и покачали головой.
— Все произошло за пару секунд, как в кино, — заговорил Таррелл. — Мы смотрели только на задержанного, ну, ты понимаешь, и вдруг, откуда ни возьмись — бац!
— Скорее не «бац», а «бабах», — заметил Каньеро. Все закивали. — Думаю, это была винтовка.
— Бабах, значит, — повторил ван Метер. — Маловато для начала.
— Я знаю эту машину, — сказала Хит, и все обернулись к ней. — Я видела ее вчера. Дважды. Один раз днем на Коламбус-авеню, когда шла к «Энди», второй — уже вечером, около своего дома.
— Что это значит, детектив?
Хит развернулась: за спиной стоял капитан Монтроз. Должно быть, он заметил изумленное выражение у нее на лице, потому что объяснил:
— Я ехал в штаб-квартиру на совещание, когда услышал сигнал с просьбой о помощи. Хотите сказать, что за вами следили и вы не сообщили об этом? — Ответа он не ждал. — Я обеспечил бы охрану.
— Я не была уверена в том, что за мной действительно «хвост». Незачем из-за одних подозрений отнимать у офицеров время. — Хит, естественно, промолчала о том, что истинной причиной тому были напряженные отношения с капитаном.
Прежний Монтроз отозвал бы ее в сторону для разговора. Но новый капитан наорал на Хит прямо при подчиненных.
— А это не вам решать, стоит тратить время офицеров или нет! Я пока еще ваш начальник. Это моя работа, а не ваша… пока.
С этими словами капитан развернулся и зашагал по тротуару к криминалистам, собравшимся около пулевого отверстия в служебной двери многоэтажки.
Когда в твоем присутствии кто-то получает выволочку от начальства, это всегда неприятно, и в наступившей гробовой тишине детективы отвели глаза, избегая взгляда Никки. Она подняла лицо к небу, с которого по-прежнему сыпался снег, и зажмурилась, чувствуя, как сотни крошечных иголок впиваются в кожу.
Вернувшись в участок, Никки на несколько минут остановилась за дверью отдела убийств, под яркой лампой, и взглянула на свое отражение в окне темного кабинета Монтроза. Ее волновала не собственная внешность, а пятна засохшей крови. На месте стрельбы в Бруклин-Хайтс она кое-как обтерла лицо и шею салфетками, которые ей дали медики, но с одеждой была проблема. Запасная блузка и брюки, которые она обычно держала в ящике стола, еще были в химчистке после небольшой неприятности с латте. Приходилось смириться с тем, что грудь и воротник блузки в вырезе пальто были покрыты мелкими брызгами цвета ржавчины. Осматривая себя, Никки расслышала тягучий голос детектива Раймера, доносившийся из-за угла.
Хит не могла разобрать всего, до нее долетали только отдельные фразы, потому что он говорил чуть ли не шепотом. Она уловила нечто вроде: «…Напрасная трата времени, какие-то дурацкие задания…» и «Он сказал: „Пошло оно все к такой-то матери, жизнь слишком коротка…“» Затем: «…Хит больше всего волнует ее собственное чертово повышение…»
Никки охватил соблазн подслушать, но в то же время она почувствовала себя отвратительно, как будто наступила в дерьмо. Как там сказала сегодня утром Филлис Ярборо? Что-то вроде «откровенность означает отсутствие стеснения»? И Хит завернула за угол, готовая встретить лицом к лицу то, что ждало ее там.
Никки увидела детектива Раймера, который, небрежно облокотившись на стол Шерон Гинсбург, делился с той последними сплетнями. При виде начальницы они оба выпрямились в своих креслах.
— Черт, только посмотри на себя! — воскликнула Гинсбург, вскакивая на ноги. — В кого все-таки попали, в тебя или в стриптизера? — Она говорила излишне громко, как обычно делают люди, тщетно пытающиеся скрыть неловкость.
Никки, не обращая на нее внимания, в недоумении посмотрела на Раймера:
— Вы с Галлахером уже закончили с «госпожами»?
Он тоже поднялся на ноги, было видно, что он растерян.
— Не совсем. Я вернулся сюда, чтобы подбросить Галлахера.
Никки, оглядев помещение, нигде не заметила его напарника.
— Что с ним, заболел?
— Галлахер, он… э-э… Он попросил перевести его обратно в отдел краж.
Детектив повернулся к Гинсбург, словно ожидал от нее помощи, но Шерон оставила его разбираться самостоятельно. Однако услышанных только что фраз было для Никки вполне достаточно. Очередной день разговоров с «госпожами» показался Галлахеру бессмысленной тратой времени, и он решил бросить отдел убийств, очевидно высказав предварительно мнение о детективе Хит и причинах своего ухода.
— Ну, ты понимаешь, — продолжал Раймер, — у нас там было несколько нераскрытых дел, нужно и им уделять внимание, и, должно быть, он почувствовал, что обязан ими заняться.
Хит понимала, что это вранье, но она и не ждала от Опи того, что он выдаст напарника. Это происшествие, причиной которого, видимо, послужило повышение Никки, вызвало у нее неприятное чувство, но она постаралась об этом не думать. Больше всего ее волновало то, что внезапно она лишилась одного из своих помощников.
— В таком случае я рада, что ты остался, Опи.
— Я остаюсь, детектив. — Но тут же добавил ложку дегтя в бочку меда: — То есть пока смогу.
Подойдя к Доске Убийств, Хит выбрала маркер другого цвета и в верхнем левом углу, где оставалось много свободного места, крупными буквами написала имя стриптизера.
— Возможно, Хорсту Мюллеру так не кажется, однако сегодня у него удачный день, — заявила она, обращаясь к своим детективам. — Из двери вытащили пулю «Магнум».[44]
— Гильзу не нашли? — спросил Таррелл.
Она покачала головой.
— Думаю, он не передернул затвор, потому что стрелял только один раз; а если все-таки сделал это, то гильза упала на пол машины.
Каньеро негромко присвистнул:
— Ничего себе дела… Да с такими патронами на гризли охотятся.
— А также, очевидно, на стриптизеров, — добавила Хит. — И я хочу узнать, почему в него стреляли. Детектив Раймер, нужно плотнее заняться Хорстом Мюллером.
— А я думал, ты хотела, чтобы я общался с «госпожами», — отозвался он.
Никки промолчала и в сотый раз подумала о своем неприятном разговоре с капитаном и всех тех линиях расследования, которые он прикрыл. Она скрипнула зубами и поправилась, несмотря на то, что язык не поворачивался произносить эти слова:
— Занимайся пока версией БДСМ. Когда закончишь, дай мне знать. Тогда посмотрим, что можно сделать с Мюллером.
— А ты уверена, что целью их был именно Мюллер? — спросил Таррелл. — Джип следовал за тобой, и мне кажется, что сегодня утром повезло скорее тебе.
— Поскольку я сыщик бывалый, эта вероятность не ускользнула от моего внимания, — ответила Никки, подергав за свой окровавленный воротник под смех детективов. Затем она повернулась к доске и нарисовала дугу, ведущую от имени Мюллера к имени отца Графа. — На самом деле я хочу знать, какова связь между этими двумя, если она вообще существует. Надеюсь, наш танцор выживет и сможет пролить свет на дело. А пока будем расследовать убийство и покушение как связанные между собой.
— А для этого нужно беседовать с попадающимися под руку «госпожами»? — спросил детектив Раймер.
Инстинкт копа подсказывал Раймеру, что это занятие напрасно; Хит дала ему бессмысленный приказ и сама это понимала. Но она следовала указанию свыше.
— Пока занимаешься «госпожами», Опи. Это понятно?
— А что с деньгами в коробках из-под печенья? — заговорил Таррелл. — Хочешь, я съезжу к архиепископу, расспрошу, нет ли у них подозрений насчет отца Графа?
И снова Хит уперлась в кирпичную стену, которую возвел перед ней Монтроз. Было очевидно, что появление денег требовало расследования; почему же капитан запретил ей?
— Пока оставь это мне, — сказала она.
Гинсбург сообщила, что ей не удалось установить личность человека на фото, на котором остановилась экономка отца Графа.
— А это означает только то, что он никогда не совершал ничего противозаконного.
Никки ответила:
— Я загляну к миссис Борелли и надавлю на нее. А ты продолжай работать над этим снимком и над остальными тоже.
Хит открыла папку с распечатанными кадрами и взяла одно фото: мужчина и молодая женщина спускались по ступенькам в холл «Опасных связей», женщина смеялась, повернувшись к своему спутнику, но его лицо скрывала кепка с логотипом «Нью-Йорк Джетс».[45]Никки при помощи магнита прикрепила фото на доску.
— У меня есть одна мысль насчет этого снимка. Видите его руку, на ней татуировка.
Таррелл и остальные, поднявшись, подошли к доске, чтобы взглянуть поближе. Вокруг левого предплечья мужчины извивалась вытатуированная змея.
— В Центральной базе данных имеется каталог шрамов и татуировок. Почему бы тебе не поискать там змею, Шерон. Посмотрим, может, найдется что-то похожее.
— Детектив! — воскликнул Каньеро. — Я знаю эту женщину.
Таррелл откликнулся:
— Прошу прощения, ты ничего не хочешь нам рассказать? Ты у нас, оказывается, ведешь двойную жизнь?
— Да нет, я серьезно. Я с ней вчера разговаривал. Помнишь ту «госпожу», которая сейчас в Амстердаме? Как ее там… Андреа Боум? — Он постучал ручкой по фотографии. — Это ее соседка по квартире.
— Навести ее еще раз, — велела Никки. — Посмотрим, что эта дамочка знает о заклинании змей.
Хит пришлось прослушать десяток сообщений, пришедших на голосовую почту от людей, видевших ее сегодня утром в новостях на месте преступления и надеявшихся, что с ней все в порядке. Одно было от Рука; он настаивал на том, чтобы пообедать с ней «в настоящем ресторане, как респектабельные люди». Зак Хамнер и Филлис Ярборо также звонили. Никки была очень благодарна всем им внимание, однако прекрасно понимала, что за разговорами с людьми из штаб-квартиры можно провести целый день и так и не продвинуться в расследовании ни на шаг. Она сохранила сообщения и решила ответить позднее. Однако Лорен Пэрри из офиса судмедэкспертизы Никки перезвонила немедленно.
— Я просто не хочу прийти однажды утром на работу и увидеть на столе тебя, — сказала Лорен.
— Мне бы тоже этого очень не хотелось, — согласилась Никки. — Прежде мне нужно неделю посидеть на диете.
— Диета, ха-ха, — рассмеялась подруга. — Как будто тебе еще нужны какие-то диеты, стальная женщина.
Никки услышала щелканье клавиатуры и представила себе судмедэксперта в тесном офисе за письменным столом у окна в прозекторскую.
— Так вот, у меня есть интересные сведения относительно того ногтя, который попал в пылесос в комнате пыток. Это оказался вовсе не ноготь, а кусочек твердого полиэфира.