Из приведённых выше данных видно, что наряду с крупными капиталистическими мастерскими мы встречаем всегда на данной ступени развития капитализма весьма значительное количество мелких заведений; численно эти последние обыкновенно даже преобладают, играя однако совершенно подчинённую роль в общей сумме производства. Это сохранение (и даже, как мы видели выше, развитие) мелких заведений при мануфактуре есть явление вполне естественное. При ручном производстве крупные заведения не имеют решительного преимущества перед мелкими; разделение труда, создавая простейшие детальные операции, облегчает появление мелких мастерских. Поэтому типичным для капиталистической мануфактуры является именно небольшое число сравнительно крупных заведений наряду со значительный числом мелких. Есть ли какая-либо связь между теми и другими? Вышеразобранные данные не оставляют сомнения в том, что связь между ними самая тесная, что крупные заведения вырастают именно из этих мелких, что мелкие заведения составляют иногда лишь внешние отделения мануфактуры, что в громадном большинстве случаев связью между теми и другими служит торговый капитал, принадлежащий крупным хозяевам и подчиняющий себе мелких. Хозяин крупной мастерской должен вести в широких размерах закупку сырья и сбыт изделий; чем значительнее обороты его торговли, тем меньше становятся (на единицу продукта) расходы по закупке и продаже товара, по его браковке, хранению и пр. и пр., и вот является перепродажа материала в розницу мелким хозяйчикам, скупка их изделий, которые мануфактурист перепродаёт за свои собственные.
Прибавим к вышеизложенным ещё один пример. В мебельном промысле Московской губ. (свед. 1876 г. из книги г. Исаева) крупнейшие промышленники — Зенины, которые ввели производство дорогой мебели и «воспитали целые поколения искусных ремесленников». В 1845 г. они устроили свой пильный завод (в 1894/95 г. — 12 тыс. руб., 14 рабочих, паровой двигатель). Заметим, что всего в этом промысле считали 708 заведений, 1979 рабочих, из них 846 = 42,7% наёмных, и сумма произв. 459 тыс. руб. С начала 60‑х годов Зенины переходят к закупке материала оптом в Н. -Новгороде, покупают тёс вагонами по 13 руб. сотню, продавая мелким кустарям по 18-20 руб. В 7 деревнях (имеющих 116 работников) большинство продаёт мебель Зенину, имеющему в Москве склад мебели и фанер с оборотом до 40 тыс. руб. (устроен в 1874 г.). На Зениных работает до 20 одиночек.
|
|
Если с этими операциями продажи сырья и покупки изделий соединяется (как это нередко бывает) кабала и ростовщичество, если мелкий хозяин берёт материал в долг, сдаёт изделия за долг, то крупный мануфактурист получает такую высокую прибыль на свой капитал, которую он никогда бы не мог взять с наёмных рабочих. Разделение труда даёт новый толчок развитию таких отношений зависимости мелких хозяев от крупных: последние либо раздают материал по домам на выделку (или для производства известных детальных операций), либо скупают у «кустарей» части продукта, особые сорта продукта и т. д. Одним словом, самая тесная и. неразрывная связь между торговым и промышленным капиталом есть одна из наиболее характерных особенностей мануфактуры. «Скупщик» почти всегда переплетается здесь с мануфактуристом («фабрикантом», по ходячему, неправильному словоупотреблению, относящему всякую более или менее крупную мастерскую к «фабрике»). Поэтому в громадном большинстве случаев данные о размерах производства крупных заведений не дают ещё никакого представления об их действительном значении в наших «кустарных промыслах»[109], ибо хозяева таких заведений распоряжаются не только трудом рабочих в своих заведениях, но и трудом массы домашних рабочих и даже (de facto) трудом массы quasi-самостоятельных мелких хозяйчиков, по отношению к которым они являются «скупщиками». На данных о русской мануфактуре обнаруживается, таким образом, особенно рельефно тот установленный автором «Капитала» закон, что степень развития торгового капитала обратно пропорциональна степени развития промышленного капитала («Капитал»), И действительно, мы можем охарактеризовать все описанные в § II промыслы следующим образом: чем меньше в них крупных мастерских, тем сильнее развита «скупка», и наоборот, меняется только форма капитала, главенствующего и в том и в другом случае и ставящего «самостоятельного» кустаря в положение, зачастую несравненно худшее, чем положение наёмного рабочего.
|
|
Основная ошибка народнической экономии и состоит в том, что она игнорирует или затушёвывает связь между крупными и мелкими заведениями, с одной стороны, и между торговым и промышленным капиталом, с другой стороны. «Фабрикант Павловского района не более как осложнённый вид скупщика», — говорит г. Григорьев. Это справедливо по отношению не к одному Павлову, но и к большинству промыслов, организованных по типу капиталистической мануфактуры; справедливо и обратное положение: скупщик в мануфактуре есть осложнённый вид «фабриканта»; в этом, между прочим, состоит одно из существенных отличий скупщика в мануфактуре от скупщика в мелких крестьянских промыслах. Но видеть в этом факте связи между «скупщиком» и «фабрикантом» какой-то довод в пользу мелкой промышленности (как думает г. Григорьев и многие другие народники), значит делать совершенно произвольное заключение, насилуя факты в угоду предвзятой идеи. Целый ряд данных свидетельствует, как мы видели, о том, что присоединение торгового капитала к промышленному в громадной степени ухудшает положение непосредственного производителя сравнительно с положением наёмного рабочего, удлиняет его рабочий день, понижает его заработки, задерживает экономическое и культурное развитие.