Капиталистическая работа на дому, — т. е. домашняя переработка за сдельную плату материала, полученного от предпринимателя, — встречается, как было указано в предыдущей главе, и в мелких крестьянских промыслах. Ниже мы увидим, что она встречается (и в широких размерах) также наряду с фабрикой, т. е. крупной машинной индустрией. Таким образом, капиталистическая работа на дому встречается на всех стадиях развития капитализма в промышленности, но наиболее характерна она именно для мануфактуры. И мелкие крестьянские промыслы, и крупная машинная индустрия очень легко обходятся без работы на дому. Мануфактурный же период развития капитализма, — со свойственным ему сохранением связи работника с землёй, с обилием мелких заведений вокруг крупных — трудно, почти невозможно себе представить без раздачи работы по домам[110]. И русские данные, действительно, свидетельствуют, как мы видели, о том, что в промыслах, организованных по типу капиталистической мануфактуры, раздача работы на дома практикуется в особенно широких размерах. Вот почему мы считаем наиболее правильным именно в этой главе рассмотреть характерные особенности капиталистической работы на дому, хотя некоторые из приводимых ниже примеров и не могут быть приурочены специально к мануфактуре.
Укажем прежде всего на обилие посредников между капиталистом и работником при домашней работе. Крупный предприниматель не может сам раздавать материал сотням и тысячам рабочих, разбросанных иногда в разных селениях; необходимо появление посредников (в некоторых случаях даже иерархии посредников), которые берут материал оптом и раздают по мелочам. Получается настоящая sweating system, система вышибания пота, система наиболее напряжённой эксплуатации: близко стоящий к работнику «мастерок» (или «светёлочник» или «торговка» в кружевном промысле и пр. и пр.) умеет пользоваться даже особенными случаями нужды последнего и изыскивает такие приёмы эксплуатации, которые были бы немыслимы в крупном заведении, которые абсолютно устраняют возможность какого-либо контроля и надзора[111].
Наряду с sweating system и, пожалуй, как одну из форм её, следует поставить truck-system, расплату припасами, которая преследуется на фабриках и продолжает царить в кустарных промыслах, особенно при раздаче работы на дома. Выше, при описании отдельных промыслов, приведены были примеры этого распространённого явления.
Далее, капиталистическая работа на дому неизбежно связана с чрезвычайно антигигиенической обстановкой работы. Полная нищета работника, полная невозможность регулировать какими-либо правилами условия работы, соединение жилого и рабочего помещения, — таковы те условия, которые превращают квартиры занятых на дому рабочих в очаги санитарных безобразии и профессиональных болезней. В крупных заведениях возможна ещё борьба против аналогичных явлений, домашняя же работа является в этом отношении наиболее «либеральным» видом капиталистической эксплуатации.
Непомерная длина рабочего дня — также одно из необходимых свойств домашней работы на капиталиста и мелких промыслов вообще. Выше были уже приведены некоторые примеры сравнительной длины рабочего дня на «фабриках» и у «кустарей».
Привлечение к производству женщин и детей с самого раннего возраста наблюдается почти всегда при домашней работе. Для иллюстрации приводим некоторые данные из описания женских промыслов в Московской губ. Размоткой бумаги занято 10 004 женщины; дети начинают работать с 5—6 лет (!), дневной заработок — 10 коп., годовой — 17 руб. Рабочий день в женских промыслах вообще доходит до 18 часов. В вязальном промысле начинают работать с 6 лет, дневной заработок — 10 коп.; годовой — 22 руб. Итоги женских промыслов: работниц 37 514; начинают работать с 5—6 лет (в 6 промыслах из 19, причём эти 6 промыслов дают 32 400 работниц); средний дневной заработок — 13 коп., годовой — 26 р. 20 к.
Одна из наиболее вредных сторон капиталистической работы на дому состоит в том, что она ведёт к понижению уровня потребностей работника. Предприниматель получает возможность выбирать себе рабочих в таких захолустьях, где жизненный уровень населения стоит особенно низко и где связь с землёй позволяет работать за бесценок. Напр., хозяин деревенского чулочного заведения объясняет, что в Москве дороги квартиры, да мастериц «нужно кормить белым хлебом… А у нас работают в своей же избе, едят чёрный хлеб… Ну, как же Москве с нами тягаться?» («Сборник стат. свед. по Моск. губ.»). В промысле размотки бумаги чрезвычайная дешевизна заработной платы объясняется тем, что для крестьянских жён, дочерей и т. д. это лишь подсобный заработок. «Таким образом, существующая система этого производства для лиц, живущих исключительно заработком от него, понижает заработную плату до невозможного, заставляет её для лиц, живущих исключительно фабричным трудом, спускаться ниже minimum’a потребностей, или же задерживает поднятие уровня последних. И то, и другое создаёт крайне ненормальные условия». «Фабрика ищет дешёвого ткача, — говорит г. Харизоменов, — и такого она находит в его родной деревне, вдали от центров промышленности… Понижение заработной платы от центров промышленности к периферии — факт, не подлежащий сомнению». Предприниматели, следовательно, прекрасно умеют пользоваться теми условиями, которые искусственно задерживают население в деревнях.
Раздроблённость рабочих на дому — не менее вредная сторона этой системы. Вот рельефная характеристика этой стороны дела, исходящая от самих скупщиков: «Операции тех и других» (мелких и крупных скупщиков гвоздей у тверских кузнецов) «построены на одних началах — при заборе гвоздей расплачиваться частью деньгами, частью железом и всегда иметь кузнецов для большей сговорчивости у себя на дому». В этих словах заключается нехитрая разгадка «жизненности» нашей «кустарной» промышленности!
Раздроблённость рабочих на дому и обилие посредников естественно ведёт к процветанию кабалы, ко всяким формам личной зависимости, сопровождающим обыкновенно «патриархальные» отношения в деревенских захолустьях. Долги рабочих хозяевам — самое распространённое явление в «кустарных» промыслах вообще, и при домашней работе в частности[112]. Работник обыкновенно не только Lohnsklave (наёмный раб. Ред.), но и Schuldsklave (долговой раб. Ред.). Выше были указаны некоторые примеры того положения, в которое ставит рабочего «патриархальность» деревенских отношений.
Переходя от характеристики капиталистической работы на дому к условиям её распространения, необходимо отметить прежде всего связь этой системы с прикреплением крестьян к наделу. Отсутствие свободы передвижения, необходимость нести иногда денежные потери для того, чтобы развязаться с землёй (именно, когда платежи за землю превышают доходность с неё, так что сдающий надел в аренду приплачивает от себя арендатору), сословная замкнутость крестьянской общины — всё это искусственно расширяет область применения капиталистической домашней работы, искусственно привязывает крестьянина к этим худшим формам эксплуатации. Устарелые учреждения и насквозь пропитанные сословностью аграрные порядки оказывают, таким образом, самое вредное влияние и в земледелии, и в промышленности, задерживая технически отсталые формы производства, связанные с наибольшим развитием кабалы и личной зависимости, с наиболее тяжёлым и наиболее беспомощным положением трудящихся[113].
Далее, несомненна также связь домашней работы на капиталистов с разложением крестьянства. Широкое распространение домашней работы предполагает два условия: 1) наличность массового сельского пролетариата, который должен продавать свою рабочую силу и притом дёшево продавать; 2) наличность хорошо знакомых с местными условиями зажиточных крестьян, которые бы могли взять на себя роль агентов при раздаче работы. Присланный торговцем приказчик далеко не всегда сумеет исполнить эту роль (особенно в более или менее сложных промыслах) и вряд ли когда-либо в состоянии исполнить её так «артистически», как местный крестьянин, «свой брат». Крупные предприниматели, вероятно, не могли бы осуществить и половинной части своих операций по раздаче работы на дома, если бы они не имели в своём распоряжении целую армию мелких предпринимателей, которым можно доверить товар в долг или сдать на комиссию и которые жадно хватаются за всякий случай расширить свои маленькие торговые операции.
Наконец, в высшей степени важно указать значение капиталистической работы на дому в теории избыточного населения, создаваемого капитализмом. Никто не разговаривал так много об «освобождении» рабочих русским капитализмом, как гг. В. В., Н. —он и прочие народники, и никто из них не потрудился, однако, проанализировать те конкретные формы «резервной армии» рабочих, которые создавались и создаются в России в пореформенную эпоху. Никто из народников и не заметил той мелочи, что домашние рабочие составляют едва ли не самую крупную часть нашей «резервной армии» капитализма[114]. Посредством раздачи работы на дома предприниматели получают возможность немедленно увеличивать размеры производства до желаемых размеров, не затрачивая значительных капиталов и значительного времени на постройку мастерских и т. п.[115] А такое немедленное расширение производства очень часто предписывается условиями рынка, когда усиленный спрос является вследствие оживления какой-либо крупной отрасли промышленности (напр., железнодорожного строительства) или вследствие таких обстоятельств, как война и т. п. Поэтому другую сторону того процесса, который мы охарактеризовали во II главе как образование миллионов сельскохозяйственного пролетариата, представляет из себя, между прочим, громадное развитие в пореформенную эпоху капиталистической работы на дому. «Куда же делись руки, освобождённые от занятий домашнего, в строгом смысле натурального, хозяйства, имевшего в виду свою семью и немногочисленных потребителей соседнего базара? Фабрики, переполненные рабочими, быстрое расширение крупного домашнего производства дают ясный ответ». Как велико должно быть в настоящее время в России число рабочих, занятых на дому предпринимателями в промышленности, это будет видно из цифр, приводимых в следующем параграфе.