Он разыскал Ганса Хоффмана за столом в конце двора, окруженного живой изгородью. На ярко-зеленой скатерти стола стояли четыре пустых винных бокала. И мужчина уже отпил немного из пятого.
— Сколько вы уже здесь, Ганс? — присаживаясь, спросил Фишер.
Во дворе находилось еще пять человек: две пары, сидящие в нескольких столиках от них и широкоплечий мужчина с мощной шеей и в черном костюме, стоящий у деревянных ворот.
"Телохранитель", — подумал Фишер.
Это подтвердило его догадку о Гансе: парень занимал высокий пост в БНД. Однако Хоффман пришел с охраной впервые.
Хоффман улыбнулся, пожал плечами.
— Достаточно долго, чтобы опробовать четыре... нет, пять сортов вин, — ответил на английском БНДшник с небольшим акцентом. — Надегустироваться здесь не разрешат. Не хотите ли...
— Нет, спасибо — Фишер немного сдвинулся на стуле, чтобы видеть телохранителя и главный вход во дворе. — Кто ваш друг?
— Дитрих.
— Ему стоит почаще улыбаться.
Хоффман усмехнулся.
— Весьма суровый вид, не так ли?
Фишер промолчал, не отводя глаз от пристального взгляда Хоффмана. Наконец человек БНД махнул рукой.
— Волноваться не о чем, Сэм. Это не относится к нашему делу. Далеко не всем, с кем я имею дело, как вам, нравится моя персона.
Ложь. Хорошо сказанная ложь, но, тем не менее — ложь. Фишер жестко улыбнулся Хоффману.
— Кто сказал, что вы мне нравитесь?
Очередной хохот. Хоффман был квинтэссенцией веселого немца. Дитрих же наоборот, олицетворял каменное лицо на рукояти тевтонского кинжала. Его костюм был не лучшего покроя. Фишер заметил очертания полуавтоматического пистолета в кобуре на поясе.
— Мы отличные друзья, Сэм.
— Приму к сведению. Знаете, ему не стоило застегивать свой пиджак.
— Прошу прощения?
— Дитрих. Пиджак. Когда он попытается достать оружие, у него на это уйдет несколько секунд.
Хоффман посмотрел на телохранителя и слегка нахмурился.
— Приму к сведению. Расскажите мне о поездке в Люксембург.
Вместо ответа Фишер положил USB-накопитель на 4 гигабайта и толкнул его через весь стол.
— Много информации. Вам судить, за этим ли вы гонялись.
Хоффман коснулся флешки указательным пальцем и придвинул к краю стола, за свою коллекцию бокалов.
— Я подготовлю перевод вашего гонорара, как только мы здесь закончим.
Фишер кивнул.
— Ганс, давайте проясним: если меня подставили вы, я всажу две пули в ваше сердце до того, как Дитрих даже успеет коснуться пуговиц.
Улыбка сошла с лица Хоффмана. Он откашлялся. Заерзал на стуле.
— Я бы не назвал это "подставой".
— А как бы назвали?
— Приказом свыше. Поступил звонок из Пуллаха, — сказал Хоффман, ссылаясь на штаб-квартиру в Пуллахе.
— От кого именно?
— А какое это имеет значение? Кто-то позвонил кому-то. Все они хотели знать, работаю ли я с вами. Что я должен был ответить?
"Ничего", — подумал Фишер.
Разве что Хоффман лгал, и запрос пришёл не из правительства — а его мотивацией была личная выгода — Сэм принял решение раскусить его. Кроме того, Фишер дал Хоффману флешку, набитую бесполезной информации, так что они были квиты.
— Кто идет за мной? — спросил Фишер. — Кто-то из ваших?
— Нет не из моих, я не знаю кто.
— Им известно, на чем я приехал?
— Если да, то не от нас.
— Как скоро они будут здесь?
Теперь Хоффман улыбнулся.
— Ну, конечно же, к началу нашей встречи. В два часа дня.
Фишер посмотрел на часы. Пятнадцать минут второго.
— Спасибо, Ганс.
— За что? Я пришел пораньше, насладиться вином, а вы уже были здесь.
— Что-нибудь еще, о чем вы можете мне сказать?
— Нет, извините. Тем не менее, по моим предположениям, я бы сказал, что они уже могли вылететь.
— Значит Аэропорт Кёльн-Бонн.
— Да.
От аэропорта до Хаммерштайна было час езды в южном направлении по шоссе 42. По крайней мере, известно, откуда придет опасность, разве что они были уже здесь.
— Франкфурт всего в девяноста минутах к югу. Большой город. Много мест, чтобы затеряться.
Фишер встал и протянул руку.
— Сделайте мне одно одолжение.
— Конечно.
— Через пять минут позвоните в местное отделение полиции. Скажите им, что сумасшедший на "БМВ" врезался в автомобили на стоянке, южнее винодельни. И что он направился на юг по 42.
Хоффман поджал губы, но кивнул в замешательстве.
— Пять минут.
— Спасибо, — Фишер повернулся, чтобы уйти.
Хоффман сказал.
— Скажите мне одну вещь: если бы вам не понравился мой ответ, вы бы пристрелили меня?
— Да. Но мне бы это не понравилось.
Он повернулся и направился к задним воротам, оставив Хоффман усмехаться за столом.
* * *
ФИШЕР обошел винодельню вокруг и пробрался сквозь деревья. Он остановился возле кустов и осмотрелся. Через дорогу, на стоянке возле пристани, было припарковано несколько десятков машин. Для буднего дня было достаточно оживленно: машины с прицепами для перевозки лодок сновали друг перед другом, ожидая возможности спустить лодку на воду или покинуть парковку.
Фишер наблюдал, ища что-либо необычное. Долго искать не пришлось. Два мужчины и две женщины, одетые не совсем как местные жители, пересекали стоянку, останавливаясь у машин и заглядывая в окна, и не упускали друг друга из виду. Эймс, Валентина, Нобору и Кимберли Гиллеспи. Стоило догадаться, что сорока пяти им минут было предостаточно. Подобно любому отличному оперативнику, Хэнсен вывел свою команду на позиции задолго до появления жертвы.
Говоря о Хэнсене... Фишер заметил, как он появился между машинами на стоянке, перемахнул через перила на обочину дороги. Выждал, пока проедут машины, и направился к винодельне.
Не раздумывая, Фишер вышел из кустов и направился в сторону "БМВ". Хэнсен заметил его и ускорил шаг.
" Не успеешь", — не останавливаясь, подумал Фишер.
Когда Сэм был в трех метрах от "БМВ" Хэнсен окликнул его:
— Не стоит, Сэм, мы поймали тебя.
Фишер не ответил, не взглянул на него.
Хэнсен замешкался; запнулся.
— Фишер!
Он почти кричал.
Фишер был уже в полутора метрах от машины. Он направил брелок для ключей на "БМВ" и открыл дверь. Краем глаза Сэм заметил, как правая рука Хэнсена потянулась в складки своей черной кожаной куртки. Фишер взялся за дверную ручку, потянул, и открыл дверь, после чего перевел взгляд на Хэнсена, который к этому моменту достиг края стоянки винодельни. Фишер кратко кивнул ему и сел в машину. Сэм хлопнул дверью, и Хэнсен пробормотал: "Проклятье!", затем повернулся и побежал обратно через дорогу. Фишер завел двигатель, сделал на стоянке У-образный разворот и выехал на шоссе, направляясь на юг.
"Молодость и нерешительность", — мрачно подумал он.
* * *
Порождались ли его подозрения их заданием, спасением Нобору у линии Зигфрида, или чем-то совершенно иным, Фишер не знал, однако было очевидно, что Хэнсен все еще не переступил порог.
Размышляя над этим, Фишер ускорился в сторону пристани в четырехстах метрах от винодельни, свернул на парковку, задел десяток припаркованных машин, вновь выехал на шоссе, направляясь на юг. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Несколько машин стояло на выезде со стоянки, однако ни одной не появилось с того момента, как он покинул винодельню.
Он не стремился смешаться с движением, и никуда не сворачивая, направлялся на юг, выжимая из "БМВ" максимально возможную скорость, объезжая машины, едущие более медленно, пока через несколько минут он не заметил окрестности Нойвида. Сэм посмотрел в зеркало заднего вида. В трех километрах позади, два седана свернули на центральную полосу, играя в чехарду вокруг медленных машин; далеко позади них Фишер заметил мигающие синие фары.
Его не прельщала мысль затягивать преследование. Вопреки голливудскому представлению, городские погони на большой скорости всегда привлекают внимание полиции, и в конце полиция всегда одерживает победу. Вдобавок, в глубине души Фишер понимал, что в последние дни ему довольно часто везло. Средь бела дня, Хэнсен, имея в своем распоряжении две машины против одной Фишера, рано или поздно перехватит инициативу. Сэму требовалось быстро и драматично завершить погоню, и таким способом, чтобы не только скрыться самому, но и осложнить положение Хэнсена.
Сидя за столиком с Хоффманом, Фишер мысленно представлял себе карту местности и выбрал место.
* * *
Проезжая мимо знаков городской черты Нойвида, трафик заметно поредел, и Фишер замедлился до шестидесяти километров в час. Шоссе 42 поворачивало на запад, обходя вокруг города, и переходило в L258. Очередные четыреста метров привели его к развязке типа "клеверный лист". Сэм последовал к выезду по шоссе 256, которое уходило на юг, а затем на восток, обратно к Нойвиду. Вновь показались воды Рейна, Фишер взглянул в зеркало заднего вида и никого не заметил. Однако они были где-то там, двигались в траффике с его же скоростью, стараясь не привлекать внимание. Полиции Хаммерштайна так же не было видно, однако свидетели с пристани, наверняка укажут направление "БМВ". В настоящий момент полиция Нойвида была начеку.
Фишер миновал знак с надписью "МОСТ РАЙФФАЙЗЕН 3 КМ". Он нажал педаль газа и мощный двигатель "БМВ" мгновенно отозвался. Стрелка спидометра прошла отметку 100 км/ч, затем 120 км/ч, Фишер объезжал машины впереди, сигналя и мигая им фарами и бурно жестикулируя. В семистах метрах позади "Мерседес" проделал то же самое, выехал на полосу обгона и ускорился.
А вот и... "МОСТ РАЙФФАЙЗЕН 2 КМ".
Теперь он уже был виден: двухполосный мост Райффайзен возвышался из реки, его центральный пилон А-образной формы выдавался на сорок шесть метров в небо, а поддерживающие ванты раскинулись как нити паутины. В боковое зеркало со стороны пассажира, Сэм заметил синие мигалки. Он оглянулся через плечо. Несколько полицейских машин резво въехали на шоссе с улицы Зандкаулер и пристроились позади "Мерседеса" Хэнсена.
Еще один километр и два поворота привели Фишера на мост. Он надавил на тормоз, рванул "БМВ" влево, объезжая неторопливый грузовик, и оказался на пролете подвесного моста над водой. Слева от себя, за перилами, прямо посреди канала, напоминая изогнутый кинжал, раскинулся Herbstliche Insel (Осенний остров).
Фишера почувствовал, как участился его пульс. Он намеревался сделать нечто, способное либо убить его, либо бесследно ускользнуть.
Он выждал момент, когда "Мерседес" Хэнсена покажется на мосту в нескольких сотнях метров позади него, затем надавил газ в пол, разрывая дистанцию между своей машиной и следующими сзади. Фишер ударил по тормозам и с заносом остановился посреди центральной полосы. Послышался скрежет шин. Засигналили клаксоны. Напротив центральных перил, движение в восточном направлении замедлилось.
Фишер на мгновение прикрыл глаза, сделал вдох, стараясь не замечать сигналящие машины, приближающиеся трели полицейских сирен, крики... Он посмотрел в зеркало заднего вида. Люди стали выходить из машин и разглядывать одинокую "БМВ", неподвижно стоящую посреди моста. Фишер наклонился, поднял рюкзак с пола со стороны пассажира, бросил его на заднее сидение, и по очереди закрыл вентиляционные отдушины на приборной панели.
"Все пройдет как по маслу, Сэм", — твердил он сам себе.
Он включил заднюю передачу, вывернул руль, и сдал назад, пока задний бампер "БМВ" не стукнулся о центральные перила, капот был направлен в сторону противоположных перил. Сэм отстегнул ремень безопасности.
Он переключился в режим драйв, сделал последний вдох и вдавил газ в пол.
Попытка побега Фишера могла бы закончиться в тот момент, когда передний бампер машины протаранил перила, если бы не 6-литровый двигатель "БМВ" мощностью 537 лошадиных сил. Однако тягаться с двигателем германского мастерства было не под силу невысоким перилам и проволочному ограждению для предотвращения попыток самоубийств — ирония, не избежавшая внимания Фишера, когда "БМВ" разорвала ограждение и погрузилась в реку пятью метрами ниже. Оказавшись в западне внутри машины, он слышал душераздирающий рев двигателя и наблюдал за горизонтом, небом, и водой, которая превращала обзор в неразборчивое пятно, глубина реки в этом месте может достигать тридцати метров.
Как и сотни раз до этого, подготовка Фишера взяла верх, когда каждый мускул его тела не желал двигаться. Он перевернулся, перелез через сиденья и опустился на пол возле заднего сиденья на свой рюкзак. Большинство жертв падений с моста погибают на переднем сиденье, упершись руками в руль или приборную панель, в ужасе замерев от приближающейся на них воды. Спасется ли Сэм на заднем сиденье, вскоре он это выяснит. Он сделал глубокий вдох, выдохнул и приказал телу расслабиться.
"БМВ" остановилась, будто врезавшись в кирпичную стену, которая такой являлась по законам физики — падая с пятнадцати метровой высоты, машина набрала необходимую движущую силу, и относительная плотность воды стала эквивалентна бетону. Фишера швырнуло на сиденья, которые вырвались из своих креплений в полу и врезались в приборную панель и лобовое стекло. Он почувствовал как "БМВ" дельфинирует — капот погрузился под поверхность воды, а затем вновь разорвал ее, когда приводнилась задняя часть машины. После продолжительного фырканья двигатель затих.
Фишер застонал и попытался приподняться на заднем сиденье. Острая боль пронзила его грудь, и он стал задыхаться. Бывалый Фишер знал: ушиблено ребро, возможно не одно. Он выгнул шею и выглянул между сидений, лобовое стекло было целым. Сэм чувствовал, как машина погружается, увидел пузырящуюся воду по лобовому стеклу и боковым окнам. Он слышал бульканье воды, просачивающейся в труднодоступные места и зазоры отсека двигателя. Вода потекла через вентиляционные отдушины. Фишер ощутил прилив паники. Слова и обрывки изображений промелькнули в его голове: капкан, утопление, могила, медленная смерть... Он отогнал панику и сосредоточился. Фишер погружался на дно, однако это был не совсем капкан, по крайней мере, не сейчас, и будь он проклят, если погибнет взаперти в "БМВ" 7-й серии на дне Рейна.
Люди, пережившие падение с моста и утонувшие в своих машинах, неизбежно совершали одну и ту же роковую ошибку: они старались не впустить воду внутрь, поздно осознавая, что давление воды не позволяет им открыть двери и опустить окна. Начинается паника, разум перестает мыслить, и люди тонут.
Большинство современных машин оснащены толстыми и качественно установленными уплотнениями, и "БМВ" Фишера не было исключением. Вода просачивалась через вентиляционные отдушины, а уплотнения на дверях не пропускали воду, за исключением десятка ручейков, сбегающих по стеклу. Ситуация ухудшится, если давление воды увеличится, однако у Сэма время еще было. Стиснув зубы, и не обращая внимания на боль в груди, он перевернулся и посмотрел в заднее окно. Свет быстро угасал; он предположил, что машина погрузилась уже на четыре с половиной метра. Течение реки, примерно средняя скорость ходьбы — шесть км/ч, взяло свое. Пройдет около десяти минут, и на место происшествия приедет спасательная команда. К тому времени, если глубина Рейна будет такой, как он предполагал, Фишер и "БМВ" окажутся в километре ниже по течению.
* * *
Девяносто секунд спустя он преодолел отметку десять метров, и "БМВ" скользнула в кромешную тьму. Фишер выловил из кармана куртки светодиодный фонарик, надел на голову и включил. Заднее сиденье окунулось в холодный, бело-голубой свет. Льющаяся через отдушину вода уже достигла края покореженного руля. Все вокруг щелкало и хлюпало — возрастало внешнее давление воды. Случайные карманы воздуха в отсеке двигателя находили лазейки, и мимо окон проскакивал пузырек, исчезающий во мраке.
"Время на походе, — подумал Фишер. — Снаряжение проверено".
Работая в свете фонарика, Фишер расстегнул рюкзак и вынул черный алюминиевый цилиндр, размером с контейнер для чипсов "Принглз". Разработанный по рекламной версии "Спейр Эйр" и модифицированный "ДАРПА" миниакваланг был назван каким-то давно забытым техно-гиковским черным юмором "ОмегаО". Омега означает "последний", "О" как символ кислорода — последний вздох. Невзирая на крохотный размер, миниакваланг "ОмегаО" был настоящим чудом, способным удерживать 2,5 кубических фута, или 70 литров, воздуха, что равносильно 45-50 глубоким вдохам. Для опытных ныряльщиков это означало 5-6 минут нахождения под водой, и сильный пловец преодолеет дистанцию в четыреста метров и более. Фишер был сильным пловцом.
Вода, подпитываемая весенним таянием снегов, была ужасно холодной, однако о гипотермии беспокоиться не стоило. По крайней мере, не сейчас, а в следующие полчаса, пока он не выберется из воды. Фишер размышлял, как бы отреагировал Хэнсен. Шанс, что они поверят в его смерть, были сомнительны, однако Фишер сделал ставку на суматоху: погоня на высокой скорости, оканчивающаяся падением автомобиля с моста в Рейн. И весь следующий час его преследователям будет, чем заняться.
Теперь вода, поступающая в машину под постоянно увеличивающимся давлением, стала ему мешать. Вода достигала уже до груди. В последний раз он проверил висящий на шее ремешок с миниаквалангом "ОмегаО".
"БМВ" резко врезалось в дно русла реки; машину протянуло еще три метра, и она остановилась, погрязнув колесами в иле. Он ощущал течение реки по бортам машины. Вода пузырилась у его подбородка. Он встал на колени и уткнулся головой в крышу машины, надел рюкзак. Сэм взял регулятор и нажал кнопку, проверяя подачу воздуха, и был вознагражден коротким шипением. Он сделал вдох; воздух был прохладен и имел металлический привкус. Фишер закрыл глаза, и вода окутала его.
Тишина.
Какое-то время он неподвижно сидел, слушая стуки и звоны мусора, несущегося вокруг "БМВ", и открыл глаза. Луч фонарика белым конусом освещал машину. Сэм проверил окна, однако увидел лишь беспорядочно кружащиеся во тьме осадочные лохмотья и кусочки растительности. Где же осела машина? Он прижал свою руку к пассажирскому окну, затем к водительскому; здесь он ощутил более сильное давление на стекло. Фишер вернулся на заднее сиденье, поднял ручку, приложившись плечом к двери. Она распахнулась. Фишер вывалился наружу и погрузился до ключицы в грязь. От удара фонарик слетел с головы и ускользнул прочь. Он поймал его, одел на голову, затянув ремешки.
Фишер начал плыть.
Течение, совместно с гребками Фишера, удвоило его скорость под водой. Его обзор сужался до конуса света фонарика, у Сэма было такое ощущение, что он стоит на горизонтальном эскалаторе аэропорта. Не имея возможности зафиксироваться на каком-либо объекте, разум подсказывал Фишеру, что он плывет в нормальном темпе, однако тело было иного мнения. Мысленно ведя отсчет времени, Фишер, не сбавляя темпа, плыл целую минуту, затем повернул влево по диагонали, стремясь к западному берегу Рейна. Спустя две минуты сила течения резко уменьшилась: он выплыл из главного канала. Что-то мягкое скользнуло по его груди и животу, секундой позже Сэм понял, что это был ил. Дно реки начинало подниматься.
"Шесть метров", — прикинул он.
Фишер находился от берега примерно в десяти метрах. Четкий план отсутствовал, однако он понимал, что необходимо скорее выбраться на сушу и найти укрытие, прежде чем его заметят спасательные катера или случайный свидетель.
Течение вновь переменилось, и Фишер ощутил, как его тело закручивает влево. Ноги коснулись ила, вода стала успокаиваться. Он направился вверх. Свет усиливался. Сэм увидел поверхность воды. Руками, подобно ластам, он начал замедляться, пока он не завис в полуметре от поверхности воды. Над собой он видел деревья: нечеткие силуэты на фоне неба напоминали брокколи. Между деревьями была брешь. Залив. Он нырнул на дно, и поплыл, используя только ноги, он широко раскинул руки, пока не коснулся пальцами земляных стен. Залив сужался и мелел, Сэм теранулся грудью о дно. Он перевернулся на спину, встал на пятки и подался вперед, пока его голова не разорвала поверхность воды. Сэм проморгал и увидел ветви деревьев, нависшие так низко, что до них можно дотянуться, стоит лишь вытянуть руку. Он оказался прав насчет залива: вытянутый в форме "V", он врезался как минимум на шестьдесят метров вглубь суши. В центре залива находился деревянный мостик. Кто-то стоял на нем. Нет, два человека. Мужчина и женщина стояли спиной к нему.
"Смотрят "шоу", — предположил он.
Чрезвычайно медленно Фишер поднял руку и снял маску "ОмегаО".
Прошли долгие десять минут, прежде чем парочка ушла, перешла на южный берег залива и скрылась из вида. Фишер вновь перевернулся на живот и пополз.
Тупик залива оказался усыпан упавшими ветками и поваленными бревнами, покрытыми низко свисающими ветвями с деревьев. По другую сторону дамбы природного происхождения протекал ручей по колено глубиной, заключенный в туннель зарослей подлеска и деревьев. Около семисот метров он следовал вдоль ручья, продираясь вглубь территории, изредка сквозь деревья проскакивали дома и тупики улиц, и спустя сорок минут утомительной ходьбы по воде, он увидел возвышающийся впереди бетонный мост. Сэм услышал шум достаточно плотного трафика, он понял, что оказался возле автострады.
Он направился к берегу и отыскал подходящее место для отдыха. Сэм сбросил с плеч рюкзак, выудил из него гермопакет с айфоном, вытащил его и включил. После того, как Фишер подключился к беспроводной сети, он вывел на экран карту и определил свое местоположение. Он оказался на северных окраинах Вайсентурма, городок по другую сторону моста Райффайзен от Нойвида. Мост напротив него был частью автострады L121 — Коблензер Штрассе. Если провести прямую линию, то Фишер был всего в полутора километрах от места своего прыжка с моста Райффайзен, но вдвое больше, если перемещаться по воде и пешком.
Он проверил часы. Было почти четыре часа. Оставалось около трех часов до наступления темноты.
МАДРИД, ИСПАНИЯ
Фишер выиграл куда больше времени, чем предполагалось, он приземлился в Международном аэропорту Мадрид-Барахас, поймал такси и направился в центр города к первой, которая пришла ему в голову, туристической достопримечательности — Монастырь Дескальсас Реалес на одноименной площади Дескальсас. Сорокаминутная поездка позволила ему переодеться. Водитель, которому, в чем Фишер был абсолютно уверен, отказали в участии испанского шоу гонок на выживание, совершал исключающие преследование маневры: вилял в потоке машин, игнорировал скоростные ограничения, демонстрировал любовь к импровизированным поворотам и узким улочкам с односторонним движением. Прибыв на площадь Дескальсас, Фишер был более чем уверен, что по дороге он не подцепил хвост.
Прошлой ночью, проведя пять часов в укрытии на берегу, он вышел под мостом Коблензер Штрассе, затем направился на север через фермерские поля, следуя походным маршрутом вдоль течения реки в Андернах, расположенный в трех километрах от Вайсентурма. Сэм отыскал подходящий неприметный отель "Мартинсберг", его одежда уже высохла, и он выглядел подобающим образом, чтобы не вызвать подозрений у клерка, работающего в ночную смену. Оказавшись в номере гостиницы, он первым делом набрал номер офиса "Иберии" в аэропорту Франкфурта и забронировал авиабилет на поздний ночной рейс в Мадрид; затем позвонил в местную компанию и заказал себе лимузин. Заказы были оформлены на чистые паспорта и кредитные карты Эммануэля. Если его не опознают в дороге от Андернаха до аэропорта, то после себя Фишер оставил лишь холодный как лед след.
После горячего душа и позднего ужина Фишер десять минут осматривал свою грудную клетку, пока не удостоверился, что ничего не сломано, затем выпил четыре таблетки ибупрофена по 200 мг и отправился спать. Проснувшись следующим утром в восемь, Фишер нашел местное отделение "DHL"[37] и поймал такси, уже через тридцать минут он вновь вернулся к офису с коробкой и упаковочными материалами. Сэм упаковал своё "не-любящее-аэропорты" снаряжение и оружие, запечатал коробку и направил в офис "DHL" в Мадриде, оставив коробку на столе регистрации.
Сейчас, незадолго до полудня по мадридскому времени, он стоял перед монастырём Дескальсас Реалес. Фишер расплатился с водителем, дождался, пока машина с визгом скроется за углом, а затем прошёл четыре квартала на юго-восток до интернет-кафе на улице Монтера.
Фишер расписался, оставил свой паспорт у стойки регистрации, как просили, и прошёл в открытую компьютерную кабинку. На почтовом ящике "Ликос" в черновике было сообщение. Оно было простым:
"Улица Консепсьон Херонима, 21.
Квартира 3Б
Ключ, плинтус".
Еще одна конспиративная квартира. Фишер запомнил адрес, удалил сообщение, и спустя две минуты уже сидел в такси. Когда машина выехала на узкую улицу, Фишер понял, что квартира выходила на здание Министерства иностранных дел и сотрудничества Испании.
"Прекрасно", — подумал он, выходя из машины.
Как было написано в сообщении, рядом с дверью квартиры 3Б Фишер обнаружил неплотно прикрепленный плинтус и ключ за ним. Внутри было пусто. По сравнению с германской конспиративной квартирой, которая имела все прелести отеля, эта однокомнатная квартира была практически пустой, кроме знакомой кодовой панели на двери спальни. Он ввел необходимый код и толкнул дверь. Внутри находились лишь ЖК-телевизор и красный "бобовый пуф"[38] перед ним, возле пуфа на полу стоял спикерфон. Фишер набрал код из "решеток" и "звездочек", и спустя шестьдесят секунд на экране телевизора появилась Гримсдоттир.
— Ты жив, — просто сказала она.
— Кажется. Их кто-то предупредил, Грим.
— Что?
— Ты слышала. Если Ганс Хоффман не обзавелся совестью, то они вышли на меня в тот момент, когда я покинул винодельню.
— Поясни.
Фишер все объяснил, и Грим сказала:
— Итак, звонок поступил Хоффману от третьего лица с самого верха, а значит, изначально запрос пришел от кого-то с недюжинными связями.
— Подозреваю, что не из БНД. От того, "кто стоит в стороне и не вмешивается в цепь событий".
— Ковач?
— Это первое, что пришло мне в голову. Что может быть лучше, чем схватить меня и подставить тебя? Он делает несколько звонков в союзные агентства, удачно обменивается несколькими услугами...
— Доказательств нет, — ответила Грим. — Никто в БНД или германском правительстве не пересекался с Ковачем.
— Согласен.
Фишер не останавливался.
— А что думают Хэнсен со своей командой?
— О твоем трюке? Настроены скептически, спасательная команда еще даже не нашла машину, не говоря уже о теле. На самом деле я считаю, что они шокированы. Вся команда полагает, что ты сделал это специально; большая часть команды считает, что ты рассчитывал выжить и просчитался.
Фишер кивнул. Это был один из предполагаемых исходов, на который рассчитывал Фишер, другой заключался в привлечении полиции Нойвида. Он спросил об этом Грим.
— Второй "Мерседес", где находились Валентина, Эймс и Нобору, успел скрыться до приезда копов к мосту. Хэнсен и Гиллеспи доложили, как выкрутились из этой ситуации. Они рассказали полиции, как заметили опасного водителя и старались не упускать его из виду до приезда полиции. Очевидно, кроме твоей "БМВ", копы Хаммерштайна не смогли установить марки других машин, задействованных в погоне.
Грим спросила:
— Как ты все это провернул?
Фишер рассказал обо всем, от столкновения машины с водой до прибытия в Мадрид.
— Почему лимузин?
— Антоним анонимности это...
— Публичность, — докончила Грим. — Скрываться на виду.
— Вроде того. Они хотя бы проверили аэропорты?
— Нет, направились прямиком в Аэропорт Кёльн/Бонн. Я отозвала их в Люксембург и разместила их в зоне ожидания. Полагаю, в Мадриде ты навестишь местного сплетника?
— Верно предполагаешь, — ответил Фишер.
Карл-Хайнц ван дер Путтен, известный как Спок, проживал в Чинчоне, в сорока километрах к юго-востоку от Мадрида. Якобы Эймс, воспользовавшись связями Нобору из мира наемников, оставил след, который привел команду в Вианден. Фишер желал знать: на самом ли деле ван дер Путтен был тем самым источником информации? Во время предыдущей видеоконференции с Грим она сказала, что таков поворот вероятен, однако здесь было что-то неладное, и Фишер чувствовал это нутром. Единственное, что не укладывалось в голову — было ли это подозрение вызвано инстинктом или неприязнью к Эймсу.
— Сколько ты пробудешь у ван дер Путтена? — спросила Грим.
— Если он дома, тогда нужный мне ответ будет к утру.
— Хорошо, потому как следующая остановка по соседству — Португалия.
Мэйнфрейм "Третьего Эшелона" до сих пор "пережевывал" массу данных, украденных Фишером с сервера Эрнсдорффа, но Гримсдоттир сказала, что весьма любопытная вещь находилась прямо на поверхности: имя Чарльз Зам, известный как Чакки Зи. Фишер корпел над романом Зама — 250-страничным "Ужасом Бирмы", повествующем о невероятно везучем секретном агенте, который при помощи приемов карате, пробивает себе дорогу сквозь орды злодеев в водолазках, по пути перетрахивая нереальные толпы пышногрудых женщин с прическами "улей"[39]. По последним подсчетам, серия романов Зама выросла до тринадцати книг, а издательские контракты оценивались миллионами, и этому предшествовал тот факт, что семью годами ранее Чарльз Зам состоял на Специальной воздушной службе[40] антитеррористических сил Великобритании.