В 1859 году выходит роман «Обломов», вызвавший множество самых разных мнений и оценок. Значительное явление в истории критического осмысления романа – статья Добролюбова «Что такое обломовщина?». В своем понимании таланта Гончарова Добролюбов исходил из наблюдений, сделанных Белинским. «Г-н Гончаров рисует свои фигуры, характеры, сцены прежде всего для того, чтобы удовлетворить свои потребности рисовать, говорить и судить, и извлекать из них нравственные следствия ему надо предоставить своим читателям». Развивая точку зрения Белинского, Добролюбов подметил три характерных признака писательской манеры Гончарова:
1. Гончаров доверяет читателю и не дает от себя никаких готовых выводов: он изображает жизнь такою, какой ее видит как художник, и не пускается в отвлеченную философию и нравоучения.
2. Умение создавать полный образ предмета. Писатель «вертит предмет со всех сторон, выжидает совершения всех моментов явления". Гончаровский стиль характеризуется чрезвычайным обилием бытописи, вниманием художника к мелочам повседневного обихода.
3. Своеобразное неторопливое повествование, стремящееся к максимально возможной объективности, к полноте непосредственного изображения жизни.
Анализируя содержание романа, Добролюбов отмечает, что в романе «отразилась русская жизнь, предстает перед нами живой русский тип, отчеканенный с беспощадной строгостью и правильностью», «сказалось новое слово нашего общественного развития», слово это – обломовщина. Оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни, и оно придает роману Гончарова гораздо больше общественного значения, нежели сколько имеют его все обличительные повести. Обломов есть лицо не совсем новое в нашей литературе, но прежде оно не выставлялось так просто и естественно, как в романе Гончарова. И причиной такого образа жизни, миропонимания русских людей считает Добролюбов жестокую крепостническую систему, широко процветавшую в нашем государстве.
Следует заметить, что Добролюбова интересует «обломовщина» как социальное явление, и поэтому в анализе романа происходит смещение акцентов с эстетических на социальные и социально-исторические моменты. Отвечая на вопрос, поставленный в названии статьи, критик дает отчетливое объяснение социальной психологии героя – Обломов понят прежде всего как барин. Барское в герое рассматривается как результат воздействия на человека особых условий жизни. Возможность Ильи Ильича жить за счет других, подчеркивал критик, оборачивается его собственным «рабством», такой герой бездеятелен и беспомощен.
Принципиально иной взгляд на роман Гончарова «Обломов» изложен в работе критика эстетического направления Дружинина «Обломов, роман г. Гончарова». Как и Добролюбов, Дружинин отмечает, что многое в Илье Ильиче действительно объясняется его зависимостью от обломовщины. Но Дружинин рассматривает обломовщину в национальном аспекте и видит в ней и «злую и противную сторону» и «поэзию и комическую грацию». Критик видит заслугу романиста в том, что «он крепко сцепил корни обломовщины с почвой народной жизни и поэзии – проявил нам ее мирные и незлобивые стороны, не скрыв ни одного из ее недостатков». Дружинин: «Обломов и обломовщина: эти слова недаром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи. Они разъяснили нам целый круг явлений современного нам общества, они поставили перед нами целый мир идей, образов и подробностей».
Писарев в статье «Обломов» говорит об Илье Ильиче Обломове как о человеке переходной эпохи. Такие герои «стоят на рубеже двух жизней: старорусской и европейской и не могут шагнуть решительно из одной в другую».
Вопрос о национальных началах русской жизни в романе «Обломов» был поставлен в работе представителя органической критики Григорьева. По его мнению, у Гончарова «отношение к почве, к жизни, к вопросам жизни стоит на первом плане. Бедная обиженная Обломовка заговорит в вас самих, если только вы живой человек, органический продукт почвы и народности».
Белинский: «Главная сила таланта г. Гончарова – всегда в изящности и тонкости кисти, верности рисунка; он неожиданно впадает в поэзию даже в изображении мелочных и посторонних обстоятельств».
Лощиц: «Бытовое непротивленчество Обломова причудливо, но вполне узнаваемо отразится в русской действительности второй половины прошлого века – мы имеем в виду прежде всего толстовскую теорию и практику непротивления злу насилием. Обломов умирает, но “проблема Обломова” удивительно живуча. Обломовская мечта о “полном”, “целом” человеке ранит, тревожит, требует ответа. Проблема Обломова остросовременна. Неполнота и несовершенство человека в этой проблеме обескураживающе наглядны».