— Прошу вас, называйте меня Сунир, — проговорил он. — И я полностью с вами согласен. — Он напряженно наклонился к ним. — Возможно, как и в политике, в академическом мире предположения часто превращаются в факты; если никто не опровергает их достаточно долго, они становятся доктриной, а затем жесткой догмой. Как в случае с Шекспиром.
— Папа, этот человек отнимает у нас время, — сказала Мелисса. — В том, что он говорит, нет ничего нового, это всего лишь спекулятивное копание в грязи.
Сунир поморщился.
— Извините меня, я вообще не должен был ничего вам говорить. Если он узнает, что я с вами встречался, он меня убьет.
«В буквальном смысле слова?» — подумал Джейк.
— Кто? Доктор Льюис? Сомневаюсь. Он хотел, чтобы я прочитал его книгу.
— Возможно, не он один, — пробормотал Бальсавар. — В любом случае, мне нужно найти книгу.
— Понятно, — проговорил Джейк. — Значит, копии у вас нет?
Сунир покачал головой.
— Нет. Он обещал дать мне копию, но, к сожалению, не дал.
— Но вы знаете, что в ней было?
— Частично, — ответил индус. — То, что я ему передал. Остальное догадки.
Джейк напряженно огляделся по сторонам.
— Но даже в этом случае вам может угрожать опасность, — сказал он. — Вам известно, что его кабинет и квартира разгромлены?
— Ты мне этого не говорил, — удивленно глядя на Джейка, проговорила Мелисса.
— Извини, не хотел тебя волновать. — Он повернулся к Суниру, который заметно побледнел.
— Я тоже об этом не знал, — с тревогой в голосе сказал тот.
Мелисса оттащила Джейка в сторону.
— Папа, откуда нам знать, что этот человек не преступник? Он же сам сказал, что заинтересован в книге.
— Как мне убедить вас в том, что это не так? — проговорил Сунир, снова оглядываясь по сторонам.
|
|
— Расскажите все, что вам известно, — потребовал Джейк.
— Мы должны отсюда уйти, здесь небезопасно, — взмолился Бальсавар.
Они направились к воротам музея, а Мелисса лишь покачала головой.
— Давайте вернемся к Шекспиру. Как, по-вашему, такое преступление могло скрываться на протяжении нескольких веков от тысяч ученых, которые за все эти годы от корки до корки изучили все документы, касающиеся его творчества?
— А сколько, по-вашему, миллионов людей продолжают думать, что землю за семь дней сотворил Бог? — спросил Сунир. — Люди верят в то, во что хотят верить, или в то, что им говорят.
— Нужно найти место, где мы могли бы поговорить, — сказал Джейк, который уже начал ощущать сырость и холод. — Предпочтительно такое, где тепло и не дует ветер.
Они вышли с музейной площади и повернули на маленькую улочку с множеством сувенирных лавок, кафе и ресторанов. Джейк оглянулся через плечо. Крупный мужчина находился в квартале от них и уходить явно не спешил.
— Черт! — выругался он. — Он все еще идет за нами.
— Быстрее, — прошептал Сунир, не осмеливаясь оглянуться. — Сюда!
Он провел их по маленькой улочке, почти проулку, которая заканчивалась крошечной чайной.
— Это же тупик, — запротестовала Мелисса.
— Нет, там есть черный ход. И я не думаю, что он осмелится последовать за нами внутрь. Заведение такое маленькое, что там не спрячешься, а нас трое против одного — если до этого дойдет.
— О господи! — возмутилась Мелисса.
Чайная, в которой, как и во многих заведениях Лондона, была воссоздана атмосфера другого времени и места, оказалась на удивление теплой и уютной. Даже огонь в камине горел. Бальсавар был прав: их преследователь, или преследователи, не стал заходить внутрь. Так что, по крайней мере, на какое-то время они остались одни и могли спокойно поговорить. Как только они согрелись, благодаря теплу от камина и горячему чаю с булочками, Сунир наконец был готов им все объяснить, а Джейк — его выслушать. Мелисса пила чай маленькими глоточками и с мрачным видом наблюдала за дверью.
|
|
— Итак, почему вы решили нам все рассказать? — спросила она. — Если Льюис угрожал вам, а эта книга — такой страшный секрет?
— Потому что он исчез! Разве не это вы сами только что сказали? — вскричал он в отчаянии. — Правда о Шекспире была доступна на протяжении нескольких веков для того, кто смотрел внимательно, — добавил он. — И многим она уже известна. Если книгу не удастся вернуть, если что-то случилось с моим коллегой, тогда, по крайней мере, кто-то еще должен узнать правду. Я убежден, что, если вы, сэр, как журналист изучите известные факты, вы сразу увидите, что Шекспир был вором, укравшим работу другого человека.
Мелисса сердито фыркнула, а Джейк кивнул.
— Это справедливо, — сказал он. — Поэтому давайте начнем с Марка Твена. У меня есть основания полагать, что Льюис изучал не только произведения Роберта Грина, но и его работы тоже. — Он пока не собирался раскрывать Бальсавару содержимое всего списка Льюиса. Как и у Мелиссы, у него не было причин доверять этому человеку.
— Очень хорошо. Значит, вам и о нем известно.
«Ничего нам не известно», — подумал Джейк.
|
|
— Расскажите нам.
— Начнем с того, — проговорил Сунир, — что вам следует почитать Марка Твена, чтобы узнать основные факты о Шекспире. Он написал целую книгу на эту тему.
— Марк Твен написал книгу о Шекспире? — удивленно спросил Джейк. — А почему я о ней не слышал?
— Я об этом и говорю. Возможно, кое-кто не хотел, чтобы вы о ней узнали. Она внутри его автобиографии.
— У меня есть эта книга, но в оглавлении о Шекспире ни слова. Правда, дальше оглавления я пока не продвинулся.
Сунир покачал головой.
— Она либо там, либо ее изъяли. Некоторые издатели по собственной инициативе подвергли цензуре кое-какие скандальные высказывания Марка Твена, особенно по данной теме. Но дело в том, что это не просто голословные высказывания. Они основаны на фактах, известных в его время, равно как и в наше.
— Ну, в моей книге ничего о Шекспире нет, к сожалению.
— Вы уверены? Вы прочитали названия всех глав?
— Да.
— Там упоминается сэр Сидни Ли? Он был знаменитым биографом Шекспира.
Джейк задумался.
— Мне нужно проверить. Имя кажется мне знакомым, но я не уверен.
— Прошу вас, посмотрите. Книга у вас здесь, в Лондоне?
— По правде говоря, да.
Во время их разговора Мелисса как-то странно на него смотрела.
— Папа, ты же не собираешься верить во всю эту чушь собачью?
— Я журналист. Моя работа заключается в том, чтобы собирать факты, представлять их на суд читателя и давать ему возможность самому делать выводы, — раздраженно ответил он.
— Ты попусту тратишь время, — проворчала она, глядя в свою чашку так, словно пыталась прочитать по ней предсказание судьбы.
— Марк Твен расскажет вам основные вещи, — продолжал Сунир. — Поэтому я не стану их повторять. Но есть еще несколько фактов, неизвестных широкой публике.
— Например? — сердито поинтересовалась Мелисса, которую такой поворот событий совершенно не обрадовал.
— Отец Шекспира был контрабандистом и мелким политиком, отсидевшим срок в тюрьме. Это подтвержденные документами факты. Однако если вы отправитесь в Стратфорд, вас попытаются убедить в том, что он был уважаемым общественным деятелем, образованным человеком и гражданином, удостоенным рыцарского звания.
Мелисса нахмурилась и откусила кусок булочки.
— Так и было, именно по этой причине у него был собственный герб, — заявила она.
— Герб можно купить. Родители Шекспира были неграмотными людьми, но он, возможно, ходил в стратфордскую начальную школу и доучился до третьего класса, — сказал Бальсавар.
— Шекспир учился в школе в Стратфорде и получил там прекрасное образование, и это всем известный и не вызывающий сомнений факт, — заявила Мелисса.
— Установленный авторитарно, а не при помощи доказательств, — возразил Бальсавар, который наконец понял, что она не на его стороне.
— Три класса? — переспросил Джейк.
— Деревенская школа была начальной, и в то время в ней было только три класса.
— Которые, да будет вам известно, эквивалентны шести нынешним, — сердито сказала Мелисса.
— Понимаете, моя дочь изучает Елизаветинскую эпоху и пишет докторскую диссертацию.
Сунир удивленно на нее взглянул и пожал плечами.
— Но это же прекрасно. Если мне удастся убедить одного ученого в правдивости моих выводов, она сможет заручиться поддержкой остальных.
— И не мечтайте, — заявила Мелисса. — Шекспир занимает прочное место в истории литературы, как никто другой.
— Если забыть о реальных фактах, — со вздохом проговорил Бальсавар. — Именно об этом и должна была рассказать миру наша книга.
Мелисса энергично покачала головой.
— Установлено и не вызывает сомнений, что в стратфордской школе прекрасно преподавали латынь, и этого было достаточно, чтобы дать ему серьезную основу для написания его пьес.
— Латынь на уровне третьего класса? — недоверчиво спросил Джейк.
— Которая соответствовала шестому классу, — настаивала на своем Мелисса. — Это была превосходная школа.
— И вы действительно в это верите? — спросил Сунир. — В сельском городке, да еще в те времена? Вы, выпускница университета и будущий доктор философии, на самом деле верите, что такое возможно? Что простой деревенский парень мог писать пьесы о Греции и Риме, об Италии, и Франции, и Шотландии, о любви, медицине, истории, человек, проучившийся на двадцать лет меньше вас, не имевший никакого доступа к профессорам, библиотекам, человек, который никогда не путешествовал и не имел никаких источников информации?
Мелисса сердито тряхнула головой.
— Мне кажется, что в ваших словах слишком много предположений.
— Дорогая моя, — проговорил Сунир, — вся биография Шекспира представляет собой одно сплошное предположение.
— Так-так, — вмешался Джейк. — Давайте слегка притормозим. Вы утверждаете, что у него не было книг?
— Он не оставил после себя ни одной книги. Однако он был состоятельным человеком, — продолжал Сунир.
— Минутку, — перебил его Джейк. — Я изучал Шекспира в колледже. Насколько я помню, в «Буре» у него есть строчка о том, что его библиотека — это целое графство. Я отказываюсь верить в то, что он мог сказать такое, не имея ни одной книги.
Сунир развел руками.
— Именно это я и пытаюсь вам сказать. — Он немного помолчал. — Почитайте Твена. Почитайте «Последнюю волю и завещание Шекспира».
Джейк пару мгновений не сводил с него глаз, пытаясь сообразить, почему эти слова вызвали у него беспокойство.
— Последняя воля и завещание. — И тут он сообразил. — Разумеется: ПВЗ. Последняя воля и завещание.
Он сделал мысленную заметку: проверить Твена, а также завещание Шекспира, потом бросил короткий взгляд на Мелиссу, которая только покачала головой и отвернулась.
— То, что в его завещании не упомянуто ни одной книги, еще не означает… — начала она.
— Послушайте, он был писателем. Скольких писателей, у которых нет книг, вы знаете? А вот актер Эдвард Аллейн[22]оставил целую библиотеку. По завещанию.
— Может, Шекспир читал книги Эдварда Аллейна.
— Только не в Стратфорде. Что же касается предположительного образования на уровне шестого класса, полученного им в стратфордской школе, не существует документальных подтверждений того, что он туда вообще ходил, как и в какую-либо другую школу, — добавил Сунир. — Что на самом деле очень странно, потому что школы вели тщательный учет своих учеников. Правительство Елизаветинской эпохи уделяло огромное внимание ведению документации и сохранению ее для истории. Они записывали все. Вы будете удивлены, узнав, сколько в архивах существует томов, где зарегистрированы самые незначительные события, тогда происходившие.
— Значит, вот почему возникли сомнения в том, что Шекспир получил образование, — сказал Джейк.
— Это только начало. И конец, потому что он никогда не учился ни в колледже, ни в университете, а также не существует его переписки. Кроме того, он никогда и нигде не бывал.
— Неправда, — яростно возразила Мелисса. — В нескольких книгах имеются свидетельства о том, что он побывал в Ланкастере и, возможно, даже в Шотландии. И не вызывает сомнений, что он был в Лондоне, а это уже путешествие.
— Прекрасно. Но на континенте он не бывал, хотя действие большинства его пьес происходит именно там. Подумайте также о том, что Просперо дал своей дочери образование, невзирая на сложности, с этим связанные, в то время как сам Шекспир не озаботился тем, чтобы хотя бы кто-нибудь из его детей учился грамоте, несмотря на вполне приличные средства, которыми он располагал. Можно предположить, что, поскольку он был великим писателем, он мог бы, по крайней мере, об этом подумать.
— Он не дал образования своим детям? — удивленно уставившись на Сунира, спросил Джейк и снова посмотрел на Мелиссу, которая в очередной раз пожала плечами и отвернулась.
— Для того времени это нормально, — фыркнула она. — Мало кто из англичан, живших за пределами больших городов, учил своих детей грамоте.
— И мало кто из англичан, живших за пределами больших городов, написал «Гамлета», — заметил Сунир. — То, что предположительно великий мыслитель и писатель, а также воспитатель не позаботился о том, чтобы его собственная семья получила образование, не только непонятно и возмутительно, но и абсурдно.
Джейк виновато посмотрел на Мелиссу. Он и без того многое в ее жизни пропустил. А что, если бы он не отправил ее в школу или не стал платить за колледж? Что, если бы не покупал ей книг или не читал на ночь Лонгфелло и Эмили Дикинсон? Его пробрала дрожь, хотя разговор становился все более горячим.
Мелисса поставила свою чашку на стол.
— Знаете, кто вы такой? Вы настоящий сноб. Вы думаете, что, если человек не учился в Оксфорде, он не в состоянии написать пьесу.
Сунир пожал плечами.
— Понятно. Возможно, нужно поблагодарить за это Голливуд. Ваш американский антиинтеллектуализм с радостью выдает подобные заявления, хотя я совершенно точно знаю, что вас никто не станет принимать всерьез, не говоря уже о том, чтобы напечатать какое-нибудь научное исследование, сделанное вами, если у вас не будет степени. Впрочем, это не важно. Чтобы написать те произведения, требовалось если не первоклассное образование, то, по крайней мере, личный опыт плюс умение его записать.
— Вы хотите сказать, что нужно было там бывать, — произнес Джейк.
Мелисса достала мобильный телефон и отвернулась.
— Это просто смешно.
Сунир с извиняющимся видом посмотрел на Джейка.
— Мне очень жаль, что я огорчил вашу дочь, мистер Флеминг. Но правду необходимо сказать.
— Ха! — фыркнула Мелисса.
— Не обращайте на нее внимания, — проговорил Джейк, пожав плечами. — Просто вы поставили под вопрос всю систему ее образования и все то, во что она верит.
— Знаете, все эти предположения заставляют задуматься над тем, умел ли Шекспир читать вообще, учитывая то, как он подписал шесть существующих в природе документов, не говоря уже о том, что он поставил под своим брачным свидетельством крестик.
— Хммм. Об этом никто и никогда не упоминал.
Мелисса больше не слушала их, а увлеченно что-то делала со своим телефоном.
«Интересно, что? — задумался Джейк. — Посылает электронное письмо? Проверяет, сколько у нее денег на счету? Смотрит видеозапись?»
Свой мобильный он оставил в бардачке машины в Беркли, потому что тот годился только для звонков и был устаревшей моделью, которая не работала за пределами Америки. В «Рейтере» ему выдали телефон для рабочих целей, но он отдал его, когда собрался вернуться в Штаты.
Они вышли из кафе через кухню и с радостью обнаружили, что на улице никого нет. Все трое находились в задумчивом (а в случае Мелиссы еще и мрачном) настроении и почти ничего не сказали друг другу на прощание.
— Будьте осторожны, — предупредил Джейк индуса, когда садился в такси. — Если то, что вы рассказали, правда и Льюис пострадал из-за своей книги, вам тоже угрожает опасность.
— Думаете, я этого не знаю? — сердито спросил Бальсавар и быстро зашагал прочь.
Когда они с Мелиссой вернулись в квартиру, она холодно проговорила:
— Я ему не доверяю.
Мысли Джейка путались. Какие еще тайны и сюрпризы приготовил для них этот древний современный город контрастов? И как объясняют эти глубинные литературные споры исчезновение Десмонда Льюиса? Неужели чье-то эго настолько уязвимо, что он — или она — не смогли выстоять перед этой угрозой? Или происходит что-то более изощренное?
Глава 15
К нам идет дурной скиталец…
У. Шекспир. Макбет
(Перевод М. Лозинского)
Блумсбери, Лондон, 7.35 вечера
Вернувшись в квартиру, Мелисса молча подошла к компьютеру и включила его. Вздохнув, Джейк уселся в гостиной и снова взял в руки автобиографию Марка Твена. По крайней мере, теперь он знал, что искать.
Он перечитал предисловие и содержание книги, и, конечно же, там было имя сэра Сидни Ли. А это привело его к тому, что он упускал раньше, — к целой серии глав под названием «Умер ли Шекспир?». Как раз то, о чем говорил Бальсавар. Разумеется, раньше Джейк знал недостаточно, чтобы искать упоминание имени Шекспира, спрятанное среди сочинений на тысячи всевозможных тем, интересовавших разностороннего американского писателя.
— Я нашел записи Марка Твена, посвященные Шекспиру, — крикнул он Мелиссе. — Ты их читала раньше? Называется «Умер ли Шекспир?».
— Нет, не читала.
Твен начал с пояснения того, кого именно он называет «обманщиками»: людей, которые либо сами выдавали себя за тех, кем не являлись, либо кто-то другой выдавал их за таковых.
— Он пишет, что Шекспир был «обманщиком».
— Хорошо ему.
Джейк продолжил читать и наткнулся на упоминание Сатаны, которое привлекло его внимание, и он сделал для себя заметку.
— Он сравнивает Шекспира с Сатаной, — сообщил он дочери.
— Вполне понятно.
«Сатана и Бард?» — удивленно подумал Джейк и стал читать дальше.
Какая любопытная параллель между Сатаной и Шекспиром, учитывая скудость биографических деталей. Это удивительно, уникально, абсолютно неожиданно, нет ничего похожего в истории, в литературе, ничего даже близкого в традиционной трактовке этих фигур. Какое высокое положение они занимают, настоящие небожители — два Великих Незнакомца, две Знаменитые Загадки. Они самые известные неизвестные личности на планете.
Что заставило Марка Твена выступить против Уильяма Шекспира? Да и Десмонда Льюиса? Джейк проглотил конфетку и стал читать дальше: «Я не думаю, что Шекспиру придется освободить пьедестал до 2209 года. Сомнения в нем не могут возникнуть быстро, нужно много времени, чтобы укрепилось недоверие к здоровому и нежно любимому смоляному чучелку… Следовало бы объяснить, что он… всего лишь псевдоним, за которым прятался другой человек…»
— Марк Твен считал, что Шекспир — это псевдоним, — громко сказал Джейк.
— И что с того? Марк Твен — тоже псевдоним.
— Нет, он говорит, что за этим именем прятался кто-то другой.
Мелиссе было явно не интересно, и Джейк вернулся к книге.
Твен продолжал перечислять известные факты: «Для тех, кто не знает, я составлю список событий из жизни Шекспира, которые являются подтвержденными данными — точными, установленными фактами, не вызывающими сомнений.
ФАКТЫ:
Он родился 23 апреля 1564 года.
Его родители были простыми крестьянами, которые не умели читать, писать и даже поставить свое имя на документе.
В Стратфорде, маленьком поселке, который в те времена был захудалым, грязным и глубоко невежественным. Из девятнадцати человек, управлявших городком, тринадцать „ставили пометку“ на важных документах, потому что не могли написать свое имя.
О первых восемнадцати годах его жизни нет никаких сведений. Они представляют собой чистый лист».
Дальше Твен рассказал о женитьбе на Энн Хатауэй, которая была на тот момент уже беременна. Затем: «Дальше идут три очень наполненных года. Занятых актерской игрой. Потом в 1597 году он купил „Нью-Плейс“ в Стратфорде. Прошло тринадцать или четырнадцать лет, в течение которых он составил себе состояние и репутацию актера и управляющего.
Тем временем его имя, написанное и произносимое в самых различных вариациях, часто появляется в связи с рядом великих пьес и стихов — ему приписывается авторство некоторых из них.
Часть их в те годы и позже была украдена другими людьми, но он не возражал.
Затем в 1610–1611 годах он вернулся в Стратфорд и осел там навсегда, занимался ростовщичеством, торговал сначала мелочами, потом землей и домами; не пожелал выплатить долг в сорок один шиллинг, который жена взяла во время его длительного отсутствия; подавал в суд на должников из-за шиллингов и медных монет; на него подавали в суд по той же причине; вместе со своим соседом попытался ограбить город, отобрав у него права на кусок общественной земли, но потерпел неудачу.
Он прожил пять или шесть лет — до 1616-го, — наслаждаясь этими возвышенными радостями. А затем составил завещание и подписал каждую из трех страниц собственным именем.
Это было завещание настоящего бизнесмена. В мельчайших подробностях в нем описывался каждый предмет, находившийся в его собственности, — дома, земли, меч, позолоченная серебряная чаша и тому подобное — вплоть до „второй по качеству кровати со всеми принадлежностями“.
В нем состояние Шекспира было тщательно и расчетливо распределено между членами его семьи, причем он никого не забыл. Даже жену; ту самую, на которой поспешно женился по специальному разрешению еще до того, как ему исполнилось девятнадцать; жену, которая прожила без мужа много лет; жену, которой пришлось одолжить сорок один шиллинг, настолько она нуждалась, хотя ее богатый муж так и не отдал этот долг. Да, даже жена была упомянута в завещании Шекспира.
Он оставил ей ту самую „вторую по качеству кровать“.
И больше ничего: ни пенни, чтобы благословить ее счастливое вдовство.
Это самое настоящее завещание делового человека, но никак не поэта.
В нем не говорится ни об одной книге».
Джейк, пораженный прочитанным, опустил книгу.
— Значит, Сунир прав, — сказал он. — В завещании Шекспира не упомянуты книги.
Мелисса что-то проворчала, продолжая печатать письмо, или что там она делала.
Джейк сделал кое-какие записи и стал читать дальше: «Книги были гораздо ценнее, чем мечи, позолоченные чаши из серебра и кровати „вторые по качеству“, и, когда человек составлял завещание, он выделял им почетное место.
В завещании Шекспира не говорится ни о стихах, ни о пьесах, ни о незаконченных литературных произведениях, иными словами, ни о каких манускриптах.
Многие поэты умирали в нищете. Но этот, единственный в истории, умер богатым; все другие оставили после себя литературные следы. А также книгу. Или две.
Если бы у Шекспира была собака — но мы не будем в это вдаваться…»
Джейк раздраженно отложил книгу. Будучи весьма посредственным читателем и учеником в средней школе и колледже, он все же посещал лекции, видел кое-какие пьесы, другие читал, вроде обязательных «Ромео и Джульетты» и «Гамлета». Как могло получиться, что такие сильные альтернативные факты, касающиеся Шекспира, нигде не упоминались? Не говоря уже о том, что их не развеяли в прах в средней школе и колледже?
— Мелисса, — снова позвал он дочь. — Если преподаватели высказывают различные мнения относительно глобального потепления или эволюции, почему они не могут сделать того же, когда речь идет о Шекспире?
— А кто говорит, что они не могут?
— Тогда почему они этого не делают?
— Потому что в этом нет никакого смысла, вот почему.
— Понятно. Решение принято и записано, и все? Марк Твен утверждает совсем другое.
— Я иду спать.
Она ушла, причем ее настроение не стало лучше после их короткого разговора.
Джейк не смог бы сказать, что его разбудило через пять часов. Какой-то звук на улице, наверное? А может, в коридоре или в квартире наверху? При обычных обстоятельствах он бы перевернулся на другой бок и снова уснул, но сейчас он окончательно проснулся и заволновался. На востоке появились проблески света, на мгновение напомнив ему «Ромео и Джульетту». Человек, которого описал Марк Твен, вне всякого сомнения, не мог сочинить такую трогательную историю. Неужели Десмонд Льюис откусил слишком большой кусок и подавился? А как насчет Бальсавара? У них не было никаких доказательств, подтверждающих, что он сказал правду о своих предположительных отношениях с Льюисом. Что у него на уме на самом деле?
Джейк взял Марка Твена и прочитал о том, как шекспироведам пришлось двигаться назад, взяв за отправную точку единственное и весьма сомнительное свидетельство (имя на первой странице), чтобы сотворить из Уильяма Шекспира канонического автора великих произведений. Твен писал:
«Как он получил свою славу? Самым обычным способом: при помощи предположений».
Твен подвел итог общепринятым выводам: имя Шекспира стояло на больших и малых произведениях. Значит, он их написал. Не вызывало сомнений, что автор обладал огромными знаниями, связями, образованием, талантом и мудростью, позволившими ему сочинить эти вещи. Таким образом, выходило, что Шекспир должен был получить прекрасное образование. А поскольку доказанным являлся тот факт, что он не посещал никакую школу, кроме начальной (но даже и это предположительно), значит, он учился самостоятельно. В таком случае у него должны были быть книги. Но в завещании, подробно описывающем его огромное богатство, накопленное на протяжении всей жизни, нет даже намека на книги или другие литературные источники.
В таком случае напрашивается вывод: они были ему не нужны. Более того, только благодаря книгам он не мог так прекрасно владеть языками, а также так досконально знать Европу, Шотландию, Англию и Кент, как это описывается в его пьесах. Он должен был там бывать. А поскольку не имелось никаких свидетельств, доказывающих это, получается, что он переписывался или разговаривал с людьми, которые много путешествовали. Однако известно, что не сохранилось никаких доказательств того, что он общался или находился в переписке с кем-нибудь по вопросам, не касающимся деловых отношений. Вывод: нужные нам доказательства утеряны. И все это заставляет нас прийти к неоспоримому выводу, что именно Шекспир — автор знаменитых пьес.
Несмотря на раздражение и досаду, Джейк рассмеялся. Ему даже думать не хотелось о том, что, скажем, Джонни Кохрейн сделал бы в суде с такими доводами. Да и сам он порубил бы их в капусту. Марк Твен написал, что шекспироведы превратили в надежные факты то, что, по их представлениям, «должно было быть» правдой. А приняв эту «правду», они поддерживали ее почти четыре века, заключив в крепость идеологии, которую не смогла бы победить даже самая огромная армия.
Он стал читать дальше:
«Никто не имеет доказательств того, что Шекспир из Стратфорда-на-Эйвоне за всю свою жизнь написал хотя бы одну пьесу.
Никто не имеет доказательств того, что за всю свою жизнь он написал хотя бы одно письмо.
Все знают, что за всю свою жизнь он получил только одно письмо. Все знают, и это можно доказать, что Шекспир из Стратфорда за всю свою жизнь написал только одно стихотворение. Оно настоящее. Он его действительно сочинил — это не вызывает никаких сомнений; он написал его целиком, от начала и до конца, сам. Он распорядился, чтобы эти строчки были выгравированы на его надгробном камне, и его воля была исполнена. Там они находятся и по сей день»:
Друг, ради Господа, не рой
Останков, взятых сей землей;
Нетронувший блажен в веках,
И проклят — тронувший мой прах.
Теперь понятно, что означала загадочная цитата в записке, которая так испугала Сунира в «Глобусе». Джейк был потрясен. И это все? Последнее заявление человека, написавшего «Отелло» и «Макбета»? Как трагично. По крайней мере, он мог бы добавить: «Быть или не быть». И тут мрачный смысл стишков ударил в него, точно мчащийся на полной скорости автобус. Это совсем не смешно. Какие жалкие вирши. Такие слова мог написать только неграмотный, невежественный, суеверный человек. Человек вроде Актера из памфлета Роберта Грина. Как такое могло произойти и оставаться незамеченным на протяжении четырех веков? И снова он осознал всю важность открытий Десмонда Льюиса.
Джейк все больше убеждался в том, что Льюис шел по следу чего-то очень важного и вовсе не был отступником, как назвала его Мелисса. Но если так, тогда его исчезновение приобретает новый, пугающий смысл. Слишком многие влиятельные люди заинтересованы в том, чтобы поддерживать статус-кво. И опять же, какое отношение ко всему происходящему имеет Бальсавар?
Он решил, что пришло время кое-что проверить. А также нанести новый визит Роберту Грину.
Глава 16
Но я боюсь, что нрав твой…
У. Шекспир. Макбет
(Перевод М. Лозинского)
Четверг, 10.00 утра
На следующее утро Джейк решил поговорить с Блоджеттом и отправился в книжный магазин, расстроившись из-за того, что Мелисса не продемонстрировала ни малейшего желания ему помочь. Напротив, она упрямо твердила, что затея Льюиса совершенно бессмысленна.
— Прежде всего, — недоумевала она чуть раньше, когда они пили кофе и ели совершенно безвкусный рис, который она ему навязала, — почему тебя так волнует книга, которую якобы написал Десмонд Льюис? Хорошо, замечательно, он твой друг, и что с того? Ты собираешься опубликовать ее за него? Или вовсе переписать? Начнем с того, что я не понимаю, какой у тебя в этом интерес?