— Значит, она у тебя на ночь осталась?
— Ну да.
Кляйн неодобрительно качает головой.
— Слушай, я и без тебя знаю, какого свалял дурака. Но тогда мне казалось, что я просто оказываю помощь. Девушка напилась — с кем из нас такого в юности не бывало?
— Проблема в том, — говорит Кляйн, — что, когда ты становишься отцом, ты начинаешь воспринимать мир по-другому.
— Вот только не надо этого, а? Ты прямо как Триш, весь такой правильный-правильный. И кстати, если ты ей расскажешь, я из тебя дух вышибу. Никому ни слова.
— Ладно, прости. Ну и что дальше?
А дальше покатилось. Как снежный ком, хотя Тед об этом и не подозревал. Один раз она к нему приходила, думала, что посеяла у него дома сережку. И принесла ему подарок. Тед ее поблагодарил, но подарок не принял. Сказал, чтобы она больше не приходила, а не то у него могут быть неприятности. Она вроде все поняла. Через неделю он столкнулся с ней в магазине. Без эксцессов. Они поздоровались. Улыбнулись друг другу.
Это было в марте. А полчаса назад к нему пришли из полиции. Он и подумать не мог, что тут есть хоть какая-то связь. Тогда, в феврале, Тед пару недель поволновался, но, поскольку никаких последствий не было, он успокоился и думать об этом забыл.
— А как они узнали?
Тед смотрит на Кляйна.
— Не поверишь, — да он и сам не верит в то, что говорит, — девчонка вела дневник. Ее мамаша этот дневник нашла и прочитала.
— Черт. В Интернете? На фейсбуке?
— He-а. На бумаге. В тетрадке, я так понимаю.
— Я думал, такого уже не бывает.
— Как видишь, бывает.
— И она написала, как осталась у тебя ночевать?
Тед говорит еще тише, почти шепотом:
— Не только. Она описала, как занималась сексом. Со мной.
— Елки-палки!
— Погоди. Дальше хуже. В субботу она покончила с собой.
|
|
Вот теперь Кляйн тоже впал в ступор.
— Она умерла?
— Так они говорят. И по странному стечению обстоятельств, она мне звонила за пару часов до смерти.
— Ты с ней говорил?
— В том-то и дело. Я ей сказал, что не могу разговаривать. Она, видимо, хотела мне рассказать, что случилось. Предупредить, что мамаша нашла дневник. Но я ей и рта раскрыть не дал. Очень вежливо ее отшил. Сказал, что она замечательная девушка, и все такое, но продолжать общаться с ней я не могу. Но я был тактичен, честное слово. Тактичен, но тверд. И у меня на второй линии висел другой звонок. Я очень быстро закруглился. Кто же знал? Жеваный крот, кто мог такое предвидеть?
Кляйн молча смотрит в пол. Может, представляет, что бы он делал, если бы с ним такое случилось, думает Коган. Или решает, спал приятель с девчонкой или нет.
— Я с ней не спал. Она все выдумала. Целиком и полностью.
Кляйн поднимает голову и кивает:
— И что ты будешь делать?
— Не знаю. Надо бы адвоката найти.
— А они тебе предъявили обвинение?
— Пока нет.
— Как думаешь, дневника достаточно?
— Не знаю. Похоже, девчонка еще и подруге рассказала, что я с ней переспал. И подруга сообщила полиции, будто все видела своими глазами.
— Ох, е-мое!
— Ты не знаешь, кто был у Хансона адвокатом?
Хансона, их коллегу, обвинили в том, что он обследовал грудь пациентки без всякой на то медицинской необходимости. В конце концов его оправдали, но с работы выперли.
— Я не помню, — качает головой Кляйн. — Это ж года три назад было.
— Может, Ринхарт кого-нибудь посоветует?
— Слушай, а ты вроде с адвокатшей когда-то встречался? Она же как раз спец по криминалу.
|
|
— Это которая?
— Та, у которой «БМВ» кабриолет. Кэрен, Кэрол… Как же ее?
— Кэролин, — вспоминает Коган.
— Вот-вот. Она с домогательствами работала?
— Точно! — Тед вытаскивает из кармана «блекберри».
— У тебя ее телефон остался?
— Ищу.
Тед запускает поиск по имени, и, ура, вот она: Кэролин Дупви.
— Кэролин Дупви, — говорит он Кляйну, а тот в ответ бормочет что-то под нос. Вроде благодарит Господа за мобильные телефоны.
Коган смотрит на часы. Без четверти пять. Еще есть шанс застать ее на работе.
— А ты когда с ней последний раз разговаривал? — спрашивает Кляйн, пока Тед набирает номер.
— Года два — два с половиной назад. Приблизительно.
— И как вы разошлись?
— Трубку не бросит. Надеюсь.
В этот момент к телефону подходит секретарша адвокатской фирмы «Стивен, Кларк и Кришнер». Тед поднимает руку, чтобы Кляйн не мешал ему.
— Скажите, Кэролин Дупви у вас еще работает?
— Да, — отвечает секретарша. — Сейчас я вас переведу.
Трубку снимает другая секретарша:
— Приемная Кэролин Дупви.
— Она еще не ушла?
— А кто ее спрашивает?
— Тед Коган. Скажите, я по важному делу.
В трубке становится тихо. Наконец секретарша отвечает:
— Минуточку. Она сейчас подойдет.
— Неужто знаменитый Тед Коган собственной персоной? — спрашивает Кэролин хорошо поставленным дикторским голосом.
— Сейчас лучше подходит «печально известный».
— Чем обязана?
— Кэролин, мне нужен совет специалиста.
— Насколько я помню, я тебе это еще пару лет назад говорила.
— Я серьезно. У меня проблемы. И, кажется, большие. Мне нужен адвокат. По уголовным делам. Я надеялся, может, ты мне кого-то порекомендуешь. Ты по делам о сексуальных домогательствах еще работаешь?
|
|
Кэролин пару секунд молчит.
— Интересно, — наконец говорит она. Тед так и видит, как она улыбается. — И что у них на тебя есть?
— Это сложно объяснить, — повторяет Тед фразу Мэддена. — Смысл в том, что меня обвиняют в сексуальной связи с несовершеннолетней.
— Сколько ей было на тот момент?
— Шестнадцать.
— Только не говори, что ты не знал.
— Ничего не было. Она — моя пациентка.
— Еще интереснее. И кто работает по этому делу? К тебе уже кто-нибудь приходил?
— Да, двое полицейских. Пару часов назад. — Тед смотрит на карточку на столе. — Один — некий Хэн Мэдден.
— Хэнк Мэдден, — поправляет Кэролин. — Гордись! Сам Хэнк тобой заинтересовался. Он мелкими делами не занимается. Только серьезными. Даже убийствами иногда.
— Да, я так и понял. Я тебе еще главного не сказал: девчонка умерла. Ее нашли в субботу. Говорят, похоже на самоубийство.
— Боже мой!
Она вдруг становится серьезной.
— Ты с ним знакома? — спрашивает Тед. — С Мэдденом этим?
— Еще как. Он свое дело знает. И врачей очень не любит к тому же.
— В смысле?
— Я статью в газете читала. Примерно год назад. Попробую ее для тебя найти. Ты ему что-нибудь сказал?
— Более чем достаточно. Слушай, можно я приеду? Или порекомендуй кого-нибудь. Мне надо начинать шевелиться, и интенсивно.
— Прямо сейчас?
— Ну да. Или если не сейчас, то как можно скорее. До конца выходных мне надо кого-нибудь найти.
Кэролин молча листает страницы календаря, потом спрашивает.
— Ты завтра как? Часиков в десять утра?
Тед косится на Кляйна. В одиннадцать они договаривались играть в теннис.
— Я совершенно свободен. Куда приезжать?
— Как всегда. В твое любимое заведение.
— В кафе-мороженое?
— Ну а что такого?
— Ладно. Буду в десять.
— Жду с нетерпением.
— Верю.
Тед вешает трубку и закрывает лицо ладонями.
— Ну что? — спрашивает Кляйн.
— Нормально, — отвечает Тед и трет глаза. — Будь другом, не говори Киму, почему я играть не пришел. Ринхарту я сам вечером позвоню. Прости, старик, что так вышло.
Достаточное основание
3 апреля 2007 года, 10.06
Назавтра Коган встает совершенно разбитым и перевозбужденным. Он почти не спал. Лег он рано, около одиннадцати. Физически-то он очень устал, но мозг продолжал работать, несмотря на то что организм уже отказывался функционировать. В какой-то момент Теду показалось, будто он проспал несколько часов кряду. Оказалось, впрочем, что спал он минут двадцать. В конце концов Коган сдался и в районе двух включил телевизор. Рассуждения умников о политическом кризисе его убаюкали, но в шесть тридцать он проснулся окончательно.
В восемь начинается дождь. Серая слякоть очень подходит нынешнему состоянию Теда. Ему только и остается, что глядеть в окно, качать головой и повторять: «Здорово, блин! Просто отлично!» Но есть и положительные стороны. Из-за непогоды обычно переполненный зал кафе-мороженого в Пало-Альто наполовину пуст. И Теду удается захватить любимый столик у окна. Хороший знак, думает он.
Пало-Альто всегда старался сберечь свою старомодность, будучи при этом городом абсолютно современным. Центр тут небольшой, одиннадцать кварталов в длину и пять в ширину. Здесь есть все — от скорожраловок до дорогих французских и итальянских ресторанов. Есть бутики и галереи. Вдоль улиц растут деревья, и место для парковки найти непросто, особенно по выходным. Тогда Университетская авеню, главная артерия города, заполняется приезжими, останавливающимися на пути в торговый центр Стенфорда (и обратно), Мекку для тех, кто решил пройтись по магазинам.
Кэролин приезжает минут через пятнадцать после Теда. Он поднимает голову, отрывается от чашки кофе и газеты, и вот она — стоит у его столика, улыбается и старается держать мокрый зонтик подальше от себя, чтобы не намочить джинсы.
— Привет!
Они смотрят друг на друга, оценивают, насколько каждый постарел за прошедшие два года.
— Привет! — Тед встает и целует Кэролин в щеку.
Каждый раз, встречаясь с какой-нибудь из бывших подружек, он спрашивает себя, почему они расстались. Девушки эти всегда кажутся ему очень привлекательными, даже более привлекательными, чем они сохранились в его памяти. На секунду Тед забывает обо всех прошлых разногласиях и возвращается к тому, самому первому впечатлению, первому влечению, послужившему началом романа.
Кэролин и вправду красива. Стройная фигура, темные волосы — она их обычно собирает в пучок на затылке, — пара небрежных локонов на висках и челка. Средиземноморский тип красавицы. Карие глаза чуть-чуть маловаты для такого широкого лица. Загар чуть темнее, чем надо. И все же Когану всегда нравился имидж Кэролин. Она создавала образ женщины сдержанной, даже консервативной, с легким намеком на страстность натуры. Эта ее сторона проглядывает наиболее явственно после пары стаканов вина. Коган находил ее особенно сексуальной, когда Кэролин была подшофе. Всегда застегнутые пуговички расстегивались, а волосы распускались по плечам. И тогда Кэролин не было равных.
Разошлись они по вполне обычной причине: Когану не хотелось переходить на следующий уровень. Каким бы этот уровень ни был. Она его бросила, хотя он убедил себя, что это все ерунда, что Кэролин просто блефовала и он мог бы вернуть ее в любой момент, если бы только постарался. Он бы и постарался, но вот момент для разговора она выбрала крайне неподходящий.
Они встречались уже месяца четыре. Кэролин позвонила ему на работу и сказала, что им надо увидеться сегодня вечером и «поговорить». Коган сразу понял: ей нужны перемены. Их отношения развивались по сценарию, который ее не устраивал, и она решила, что пора либо исправлять положение дел, либо закругляться. А у Теда была тяжелая неделя. Он почти не спал: пациент с раком легких пытался отбросить коньки, несмотря на проведенную операцию, да и в травму поступило очень много пострадавших. Тед попросил Кэролин потерпеть пару дней. Аврал закончится, он вздохнет свободнее и сможет все обдумать. Но, раз приняв решение, Кэролин уже не могла отступить, и в итоге они расстались по телефону.
Тед уговорил ее объясниться немедленно.
— По-моему, нам не стоит больше встречаться, — сказала Кэролин. — Мы с тобой зашли в тупик. Ты согласен?
— Хорошо, давай разойдемся, — ответил он. — Чего кота за хвост тянуть?
Конечно, они еще увиделись пару раз. И даже переспали. Но Тед так и не смог простить ей, что она вывалила ему все это на голову в такой день. Предлог, конечно. Это ему Триш сказала. Что он просто воспользовался предлогом. Пусть так. Удачный был предлог.
Тед смотрит на Кэролин. Предлог-то был удачный, но вот основной причины их разрыва он вспомнить не может. Сколько ей сейчас? Они расстались два с половиной года назад, значит, ей где-то тридцать четыре — тридцать пять. До чего же хороша, думает Тед. Ему хочется сказать ей об этом, но вдруг она неправильно поймет? И Тед произносит нейтральное:
— Отлично выглядишь. Как всегда.
Кэролин отвечает ему тем же:
— Спасибо! — Потом садится на диванчик напротив. — Вон наша официантка. Умираю хочу кофе.
Они делают заказ. Кэролин просит омлет, а он — бублик с лососем. Им подливают кофе из старого серебряного кофейника. В этом кафе царствует стиль пятидесятых: ар деко тесно переплетается с новейшими технологиями. Тут все либо металлического, либо черного цвета. Только футболки официантов и салфетки на столах белые. Пустой зал мог бы показаться холодным и стерильным, как операционная в отделении травматологии, но здесь полно людей, и от того атмосфера скорее расслабленная и очень современная. Создается впечатление, что тут можно коротко и ясно сформулировать любую умную мысль. Тед как-то сказал об этом Ринхарту. И правда, в другой день, при других обстоятельствах Коган легко бы изложил суть дела. Но сегодня он мямлит и мается, стараясь связно рассказать Кэролин о событиях, которые заставили его вспомнить ее номер.
Тед начинает с самого начала, с того момента, как девчонка поступила в травму. И заканчивает визитом полицейских. Кэролин слушает его молча, практически не вставляя комментариев. Иногда просит что-то прояснить. Поначалу она с трудом различает Керри и Кристен, особенно потому, что Тед употребляет чересчур много местоимений. Однако ведет себя Кэролин сдержанно и никаких суждений не высказывает даже тогда, когда Тед сообщает, что оставил у себя дома девчонку на ночь. Просто кивает, отхлебывает апельсиновый сок и жует омлет.
Тед заканчивает.
— А зачем она написала, что занималась с тобой сексом, если ничего не было? — спрашивает Кэролин после секундной паузы. — И почему подруга сказала, что все видела?
Тед никак не может понять, верит она ему или нет, и это его ужасно расстраивает.
— Ума не приложу, — отвечает он.
— Ладно. Вот ты с ней общался. Как она тебе показалась? Нормальная милая шестнадцатилетняя девочка?
— Только невезучая, а так — да.
— Говоришь, симпатичная?
— Да.
— Очень?
Тед задумывается. Надо постараться забыть его раздражение из-за поведения Кристен и его сожаление по поводу случившегося.
— По десятибалльной шкале — примерно восемь. Только она об этом не подозревала. А если бы задумалась, то все парни у ее ног лежали бы на выпускном. — Тед впервые за весь разговор оживляется. — Это точно. Тут уж я знаток.
К их столу подходит официантка. Пока она убирает со стола, Кэролин молчит. Просто сидит и смотрит на Теда. Трудно сказать, о чем она думает. Но на лице знакомая усмешка: «Гляди-ка, а ты совсем не изменился. Все тот же старый добрый Тед». И похоже, Кэролин этому рада. А потом она вспоминает, зачем они встретились. Или ему только так кажется? Во всяком случае, Кэролин перестает улыбаться и говорит:
— Совсем забыла. Я тебе газету принесла. На, взгляни.
Она вытаскивает из заднего кармана джинсов клочок бумаги.
Газета «Сан-Хосе ньюз» напечатала статью о полицейском, который приходил к Теду, Хэнке Мэддене. Заголовок: «Увечье не помешало инспектору полиции настигнуть преступников». Кэролин принесла ксерокопию газеты, не какую-нибудь там распечатку из Интернета.
— Вторая страница, — говорит Кэролин.
Она даже обвела фломастером нужный абзац.
Коган, запинаясь, читает:
— Почему вы решили пойти работать в полицию? — спросила я его.
Мэдден признался, что у него для этого были личные причины. В детстве он болел полиомиелитом, и лечащий врач изнасиловал его. Мэдден долго не мог решиться даже осознать произошедшее. И лишь спустя много лет он рассказал о случившемся коллеге, который работал над похожим делом. Мэдден и сейчас сожалеет, что не поговорил с родителями, ведь это могло бы спасти других мальчиков. Врача призвали к ответу, лишь когда Хэнк уже учился в колледже.
— С ума сойти! — говорит Коган, пробежав глазами всю статью. — Этот парень занимается психоанализом прямо на страницах газеты. Интересно, что о нем люди подумали, когда это вышло?
— В моей конторе?
— Нет, вообще.
— Не знаю. Похоже, полиция просто решила продемонстрировать, что ее сотрудники тоже люди. Статья вышла через несколько месяцев после того, как в Редвуде избили тех мексиканских мальчишек. Поэтому все цинично решили, что это копы так грехи замаливают. Но Мэдден — нормальный мужик. Он в такие игры играть не станет. Его все уважают.
Тед взволнованно качает головой.
— Ну все, мне конец, — говорит он. — Ясное дело, этот парень врачей, как звездочки на фюзеляже, собирает. Я уже вчера это заметил, пока он вопросы задавал. Он меня уже осудил и вынес приговор.
Кэролин сочувственно смотрит на Теда, впервые за всю их сегодняшнюю встречу, и берет его за руку:
— Подожди. В таких делах очень трудно с доказательной базой. Плохо, конечно, что у них есть свидетель. Но это еще не стопроцентный проигрыш.
— Да ладно! — Тед нервничает и сердится, хотя надо бы взять себя в руки и сменить тон. — Вот если бы ты была врачом… Что бы ты мне сказала? Каков прогноз?
Кэролин убирает руку и смущенно смеется.
— Я не шучу, — говорит Тед.
— Прости. Мне медицинским языком выражаться?
— Как хочешь.
Она на секунду задумывается, собираясь с мыслями. Похоже, Кэролин примерно так же не хочется отвечать на этот вопрос, как Теду не хотелось его задавать.
— Судя по тому, что ты мне рассказал, у них есть достаточное основание.
— То есть?
— Тебя могут в любой момент арестовать.
— Так чего ж не арестовали?
Кэролин объясняет ему, что могли, вполне могли. И, раз они этого не сделали, значит, собирают весомые улики для предварительного слушания в суде, того, где определяют меру пресечения. Если им удастся убедить суд предъявить ему официальное обвинение, они одним махом убьют двух зайцев: и обвинение предъявят, и арестуют. В таких непростых делах прокуроры обычно стараются сначала убедиться, что судья готов предъявить обвинение, а уж потом выписывать ордер на арест. Если им этот фокус удается, то обвиняемый уже не имеет права давать показания на предварительном слушании.
Во всяком случае, Кэролин так бы и поступила, когда работала в прокуратуре.
— Зачем мне надо, чтобы ты выступал в суде? Ты уважаемый добропорядочный гражданин, ты спас многим людям жизнь, зачем же мне так рисковать?
— И что мне теперь делать? — спрашивает Коган, уже не понимая, на чьей она стороне.
— В ближайшие пару дней тебя вряд ли арестуют. Иначе все будет выглядеть так, будто они знали, что арестуют тебя, когда приходили к тебе в больницу. А им этого не хочется.
По словам Кэролин, если бы они пришли, задали вопросы, а потом арестовали его, то все, что он тогда сказал, не могло быть рассмотрено в качестве показаний в суде.
— И я бы сразу прицепилась к ним: раз они знали, что будут тебя брать, должны были там же зачитать тебе твои права.
— А теперь?
— Ну, я по-прежнему могу требовать, чтобы твои первые показания судом не учитывались. Но копы наверняка будут стоять на том, что не собирались тебя арестовывать, просто хотели вопросы задать. Меня больше беспокоит другое: они на тебя убийство хотят повесить.
Тед не верит своим ушам.
— Убийство? Откуда? Из-за того, что я отшил ее по телефону?
— Нет. Само по себе это не преступление. Очень трудно доказать виновность человека по статье «доведение до самоубийства». Они бы не смогли ничего тебе предъявить даже в том случае, если бы ты ей сообщил, что она толстая, некрасивая и ей вообще незачем жить.
— Отлично. А в чем же тогда дело?
— Единственное исключение — это если ты перед этим совершил преступление, которое привело к ее самоубийству. То есть нанес так называемый «прогнозируемый ущерб» ее психике. Может, ты и не хотел доводить ее до самоубийства, но, переспав с несовершеннолетней девочкой, ты нанес ей эмоциональную травму. Так сказано в законе. И если удастся доказать, что эта травма привела к самоубийству, то все, ты попался. Тебя тут же обвиняют в доведении до самоубийства. От двух до пяти.
— Ты серьезно?
Кэролин кивает:
— Скорее всего, у Мэддена именно такой план.
— Ты сказала «могу требовать». То есть ты согласна быть моим адвокатом?
Кэролин огорченно откидывается на спинку диванчика. Поначалу она явно собирается отказаться, но внезапно прикусывает губу, и Тед понимает, что победил.
— Если хочешь, я возьмусь, — говорит Кэролин. — Хотя бы начну работать. Попробую разузнать, как у нас обстоят дела. Помогу по-дружески. Но только если ты сам этого хочешь.
— Нет, правда, ты согласна?
Она, кажется, смущается.
— А что такого?
— Ничего. Просто я не ожидал. Ты меня приятно удивила.
— Дело-то интересное. Любой адвокат с удовольствием за него бы взялся.
— Мне незачем знать, почему ты берешься.
— Если бы у меня вдруг обнаружилась какая-нибудь странная болячка по твоему профилю, ты бы мне помог?
— Я бы сделал все возможное. А если бы считал, что сам не справлюсь, направил бы тебя к самому лучшему специалисту.
— Вот-вот.
Тед не отвечает. Он смотрит на чек, который положила перед ним официантка, и размышляет над тем, сколько все это будет стоить. Не завтрак, а гонорар адвоката. Ну, по крайней мере, если его интересы будет представлять Кэролин, эти деньги пойдут кому-то знакомому. Два с половиной года назад он стоял в магазине «Блумингдейл» и никак не мог решить, что ей подарить на день рождения — духи за двести долларов или золотое ожерелье за четыреста. Теперь ему предстоит отдать ей пятьдесят штук, а может, и больше. Кто бы мог подумать!
Тед поднимает голову. Кэролин отхлебывает кофе маленькими глотками и разглядывает своего собеседника. Кружку она держит двумя руками, как ребенок. Теду не нравится ее уверенность в себе. Значит, она точно знает, что ему без нее не выкрутиться.
— У тебя кто-нибудь есть? — спрашивает он.
— Да.
— И как он? Хороший парень?
— По-моему, хороший.
— А что он ска… — Тед заставляет себя остановиться.
— Что?
— Да нет, ничего.
Тед собирался спросить, как отреагирует ее парень, если узнает, кого она защищает. Нет, не стоит. Не надо делать ей такой подарок. Ответ на этот вопрос доставит ей удовольствие.
— Мне надо тебе еще одну вещь сказать.
— Что?
— Я собирался сменить работу.
— Правда? — Похоже, она слегка удивлена. — И в какую больницу пойдешь?
— Я не в больницу ухожу. В большую компанию. Биотехнологии. Мы как раз начали обсуждать деньги.
Вот теперь она и вправду удивляется.
— Господи! Я помню, ты говорил про консалтинг. В смысле, собирался… Я не думала…
— Ну вот, у меня такой план и был, пощупать, что и как. А уж потом нырять с головой. Но им нужен человек на полную загрузку.
— И тут как раз ты подвернулся?
— Они сделали мне предложение. И хорошее.
— Прости, даже не соображу, что сказать.
Он улыбается и качает головой:
— Знаешь, забавная штука. Бизнес — это игра. В ней можно выиграть, а можно все проиграть. А в медицине важно выбрать самый безопасный путь. Совсем разные миры. Бизнесмен просчитывает риски, он знает, что у него все поставлено на карту. В медицине, если возникают проблемы или осложнения, коллеги часто спрашивают тебя: «Зачем ты это сделал? Ты же выбрал самый рискованный вариант!» Мышление абсолютно разное. В медицине тебя за рискованное решение склоняют во всех кабинетах. А в бизнесе риск — это единственный способ подняться.
— Или провалиться, — говорит Кэролин.
— Ну… да. Но на тебя не будут так косо смотреть. Особенно если ты уже чего-то добился.
Тед замолкает и смотрит на Кэролин сердито, почти с вызовом. Он ждет, когда она спросит, зачем он впустил к себе в дом детей. Чего он хотел добиться? Надо бы объяснить, что тогда ему казалось: терять-то все равно нечего. Не было предложения о работе. Ничего не было.
Она улыбается и смотрит на него. Нет, Теду эта улыбка совсем не нравится. Это улыбка умудренной опытом женщины, которая смотрит на юного мальчика и умиляется его невинности. В двадцать лет и даже в тридцать Тед был не против, чтобы на него так смотрели. Но сейчас его это раздражает.
— Как думаешь, когда они меня арестуют?
— Не знаю. Самое главное, сохранять при этом спокойствие. Особенно если они придут за тобой в больницу. Ничего не говори. Я дам тебе все мои телефоны. И номер пейджера. Если я не смогу приехать сама, то пошлю кого-нибудь еще.
Тед кивает, сжав зубы. Ему вдруг вспоминается китайский доктор Лю. «Вы умираете». Коган потерянно смотрит в окно. Снаружи по-прежнему льет дождь, на перекрестке стоит «БМВ», дворники работают на полную мощность. С каждым движением щеток Коган слышит приснопамятную фразу Лю. Рак легких. Вы умрете. Вжик. Рак легких. Вы умрете. Вжик. Словно метроном работает.
Синий «форд»
11 апреля 2007 года, 18.03
Проходит две недели. Среда. Тед стоит у окна на кухне. Мимо дома едет патрульная машина. Она замедляет ход, и у Теда сжимается сердце. Машина не останавливается. Тед выдыхает и ругает себя за чрезмерную мнительность. Совсем параноиком стал. Патруль проезжает по их району дважды в день, утром и вечером. Через двадцать минут рядом с его домом останавливается синий «форд», и душа Теда снова уходит в пятки. Все-таки он не параноик. Это за ним.
Тед наблюдает, как Мэдден и его напарник выходят из машины. Они никуда не спешат. Останавливаются, поправляют галстуки. Медленно идут по дорожке к его дому.
Звонок в дверь. Вроде бы Тед успел подготовиться, но все равно ошарашенно смотрит на копов, словно никогда их прежде в глаза не видел, словно они вообще с другой планеты прилетели.
— Доктор Коган, простите, что мы вас побеспокоили, но вам придется проехать с нами. У нас есть ордер на ваш арест. Вы обвиняетесь в изнасиловании. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…
Все точно так, как Тед себе и представлял, только зрителей нет. Он почему-то ожидал, что народ соберется поглазеть. Или что врачи и сестры будут провожать его изумленными взглядами, когда его поведут по коридорам больницы. Единственный свидетель ареста — маленькая девочка на новеньком велосипеде. Она даже и не понимает ничего.
— Здрасьте, доктор Коган! — радостно кричит она ему, как обычно.
— Привет, Кейти! — кричит он в ответ.
И только через несколько кварталов ему приходит в голову, что в последний раз он ездил на заднем сиденье полицейской машины лет тридцать назад. Ему как раз было столько же, сколько и Кейти.
Тед тогда ужасно ревел, представляя себе гнев отца, когда тот узнает, что сын стянул в магазине игрушку.
Дорого бы он дал теперь за то, чтобы папа был жив и мог отругать его.
Часть третья
Открытие