Стоит отметить, что образование оказывает принципиальное влияние на характер потребностей. Вместе с ростом образования потребности перемещаются в сторону культурных благ и услуг.
Когда доходы растут, а уровень образованности - нет, это имеет определенные последствия для экономики. Вспомним классический пример: меньше водки - больше книг. Первую потребность стоит ограничивать, а вторую - культивировать, применяя с этой целью фискальные инструменты.
На вопрос о том, каким образом этого достичь, педагог ответил бы так: путем образования и воспитания.
Священник не сомневался бы, что дело в совести, формирующей привычки и личность.
Психолог порекомендовал бы культивирование соответствующих черт характера.
Социолог посоветовал бы создать привлекательные образцы общественных взаимодействий, которым можно подражать.
А что должен сделать экономист?
Неолиберал знает: оставить все как есть и дальше рассказывать разные небылицы о том, что и чистильщик обуви может стать миллионером, или о том, что в настоящее время каждый выпускник школы бизнеса будет Крезом. Зато честный экономист подойдет к делу прагматично: сначала попробует разузнать как можно больше информации обо всех упомянутых дисциплинах, чтобы затем предложить механизм действий в виде треугольника развития, главными вершинами которого будут ценности, учреждения (институты) и политика, и ни на минуту не забудет, что то, чего люди хотят, в огромной мере зависит от того, что они знают.
Уменьшить разрыв между нарастанием субъективных потребностей и объективными возможностями их удовлетворения не удастся без соответствующих переоценок в сфере индивидуальных и социальных стремлений. Не удастся также уменьшить этот разрыв без соответствующих регулирований, блокирующих экспансию «негативных, плохих» потребностей и рассудительно содействующих «хорошим» (таковым может стать стимулирование интереса к спортивной активности или к чтению книг). Все это не удастся сделать без «смычки» с конкретной политикой, где особое значение имеет недопущение чрезмерного имущественного расслоения общества.
Возьмем конкретный пример.
Пока все соседи ездили на работу на «Фиате», ни один из них не нуждался в «Мерседесе». Когда некоторые из них пересели в» Мерседес», остальные испытали острую потребность сделать то же самое. Это классический эффект демонстрации. В индивидуальном случае он может мотивировать к повышению квалификации и поиску лучше оплачиваемой работы, а в макромасштабе - ведет к тому, что, кроме национального дохода, растет и недовольство людей, хотя раньше большинство из них добирались на работу на общественном транспорте.
Хочу отметить: такие рассуждения не служат призывом к какому-либо антимотивационному эгалитаризму. Они лишь подчеркивают значение общественно уравновешенного распределения доходов (то есть такой их дифференциации, которая, принципиально отражая вклад отдельных личностей и их групп в создание национального дохода, гарантирует их справедливое и эффективное участие в его распределении).
Опять же обратимся к наглядному примеру.
Много говорится о несомненных достоинствах планшетного компьютера и о том, что он необходим большому количеству людей. Его имеют многие в США, немало - в Польше, немного меньше - в России, еще меньше - в Китае и почти совсем не имеют на Кубе. В случае исследования общественного мнения оказалось бы, что чаще всего недовольство из-за «невладения» планшетным компьютером испытывают в Польше - в несколько десятков раз больше, чем на Кубе. Главная причина этой ситуации - наличие данного устройства у меньшего количества людей, а следовательно, и недовольных меньше.
Что мы получаем в итоге?
Недостаточность эффекта демонстрации (по крайней мере, сегодня). С течением времени потребность в планшетном компьютере на Кубе тоже возникнет, но реальных перспектив ее удовлетворения пока нет и не следует ее «раздувать». Затем наступит момент, когда люди (не важно, на Кубе или в Польше) начнут покупать планшетные компьютеры, поскольку сами научатся или производить их, или с рентабельностью продавать за границу какую-либо продукцию, чтобы иметь, за что их импортировать. Такая потребность разовьется сама, без телевизионных клипов, полосных газетных реклам или больших билбордов, которые стимулируют скорее больные эмоции, чем здоровые усилия.
Да, амбиции нужны - как отдельным личностям, так и целым народам. Без амбиций трудно зайти далеко и подняться высоко. Но когда амбиции носят гипертрофированный характер и не подкреплены возможностями, человек испытывает разочарование из-за невозможности их удовлетворить, которое может перерасти в настоящую депрессию.
Избыток амбиций не содействует развитию, а препятствует ему. Есть принципиальная разница между амбициозными видениями и наивными иллюзиями. Именно первые из них должны быть присущи руководителям всех уровней, чьи стремления должны обладать реальным культурным и экономическим потенциалом, а не превращаться в пустые популистские обещания.
Естественно, что общества и народы всегда стремятся «догнать» если не сразу Японию, то, по крайней мере, более богатого соседа. Мексиканцы мечтают о том, чтобы стать вторыми Соединенными Штатами Америки, словаки хотят, чтобы у них было так же хорошо, как в Австрии, эстонцы сравнивают себя с Финляндией, а вьетнамцы намереваются обогнать Таиланд.
Однажды даже в PNG University в Порт-Морсби спросили, когда в Папуа-Новой Гвинее будет такой же уровень жизни, как в Австралии, а каирская журналистка хотела узнать, что думают о политиках Египта, объявляющих о том, что смогут «догнать» Турцию на протяжении семи лет. Это и есть мегаломания, ведь в таком случае за обозначенный период потребовалось бы удвоить ВВП на 1 жителя Египта (нереалистичное основание), при условии (также нереалистичном), что в Турции одновременно будет наблюдаться полная стагнация, - тогда как там из года в год очень хорошо развивается конъюнктура.
5.
Новый прагматизм сквозь призму целей общественно-экономического развития
Желание подняться вверх служит одной из важнейших движущих сил нивелирования развивающихся отличий. Но когда на определенный промежуток времени формулируются неосуществимые задачи, люди могут потерять вдохновение. В своих амбициях важно всегда оставаться реалистом, то есть прагматиком. Польша способна когда-нибудь достичь ВВП на 1 жителя на уровне Германии - так же, как это удалось ирландцам по сравнению с британцами. Но этого не может произойти в течение жизни одного поколения, и даже при самой лучшей политике последних нескольких лет жизни двух и трех поколений может не хватить. Все познается в сравнении. Так, Испании удалось приблизиться к уровню ВВП на 1 жителя, которым довольствуются французы (35600 дол.), а португальцам (соответственно, 23700 дол.) не удалось достичь этого показателя относительно Испании (31000 дол.).
Отсюда следует постулат для политики экономического развития: умейте оценить свои силы. Главное - не переоценить свой потенциал, в противном случае не сумеете найти возможности для реализации собственных целей.
Речь идет не о том, чтобы ограничивать человеческие потребности. Следует всяческими способами добиваться удерживания необходимой, с точки зрения их удовлетворения, общественной гармонии между нарастанием старых и появлением новых потребностей и реальными возможностями их удовлетворения.
Поскольку в самом широком измерении вещь сводится к длительной максимизации степени общественного удовлетворения от экономической активности, то следует посмотреть на Новый Прагматизм сквозь призму целей общественно-экономического развития, определив его сущность и методы.
Удовлетворение потребностей людей при их полной «удовлетворенности жизнью» - это цели развития согласно ценностям Нового Прагматизма. Рост ВВП - это средство достижения цели, а не цель. Самое время высокоразвитым странам уходить от максимизации дохода, и прежде всего - от взвинчивания ВВП. Если увеличивающиеся в течение полувека доходы не повлияли на рост степени удовлетворенности жизнью богатых американцев, то зачем так мучиться и нести дополнительные расходы (также в виде увеличения продолжительности рабочего времени), еще больше уничтожая окружающую природную среду? [4].
Кстати, кое-что интересное в этом направлении уже происходит.
Даже во время президентской избирательной кампании в США в 2012 г. уже меньше говорилось о количестве, а больше - о качестве, меньше - о самом росте производства, а больше - о других аспектах разумного ведения хозяйства (например, о финансовом и торговом равновесии, публичных услугах, трудоустройстве), хотя и по-прежнему слишком мало - о культуре и среде. Взгляды трансформировались под влиянием кризиса, но отчасти и путем эволюции образа мышления. Это хорошо, ведь мы становимся свидетелями принципиального переформулирования целей общественно-экономического развития. В будущем главными приоритетами будут не сама максимизация доходов, а увеличивающаяся удовлетворенность от сбора и распределения плодов этого роста, а также нематериальные ценности.
Допускается мысль: если бы в США пропорции доходов складывались так, как в Скандинавских государствах (что я считаю абсолютно невозможным с учетом американских ценностей), то ощущение взаимного доверия между людьми могло бы вырасти на 75%, а количество случаев психических расстройств - уменьшиться на 2/3. Количество подростков, у которых рождаются дети, сократилось бы на половину, а количество заключенных - на 3/4. Как результат, люди жили бы не только дольше, но и счастливее, поскольку их рабочее время могло бы сократиться на 1 /6, то есть в сумме - на 2 месяца в году [5].
США - не пуп Земли и уже никогда не получат такую способность навязывать свои ценности другим, как непосредственно после окончания «холодной войны».
Но изменения, совершаемые там, имеют значение не только для американцев, но и для других людей, которые все время равняются на эту страну и мечтают достичь уровня жизни ее граждан. Кроме того, подавляющее большинство влиятельных книг по экономике и другим общественным наукам появляется на английском языке именно в США.
В таком контексте позитивным является тот факт, что количественная экспансия в виде традиционно понимаемого экономического роста ослабевает при превышении показателем ВВП порога около 20 тыс. дол. на 1 чел. Даже если окажется, что в условиях нынешней научно-технической революции динамика гаснет на высшем количественном уровне (скажем, 30 тыс. дол. в нынешних ценах), то нужно будет радоваться, поскольку вырастут шансы на выживание окружающей природной среды и больше времени будет посвящаться дальнейшему технологическому прогрессу, уменьшающему чрезмерное потребление невозобновляемых запасов.
Следовательно, стоит радоваться еще и потому, что при более свободном количественном росте экономисты и политики обратят больше внимания на другие аспекты, которые решат вопрос качества жизни и соответствующей степени удовлетворенности ею?