прагматизм доход потребность благополучие
Предлагаем другой измеритель хозяйственного прогресса, определяя его как Интегрированный Показатель Благополучия (ИПБ) [6], - как почтовый индекс, указывающий, в какую сторону направляться, чтобы не потеряться. Лишь отчасти он зависит от ВВП, поскольку ценность такого комплексного показателя определяют и другие факторы.
Детальнее ИПБ состоит из:
) уровня ВВП (40%);
) субъективной сферы самочувствия, связанной с общей степенью удовлетворенности жизнью (в том числе и уровнем социальных услуг), а также с оценками дальнейших перспектив (20%);
) оценки состояния окружающей природной среды (20%);
) оценки свободного времени и наполняющих его культурных ценностей (20%). В этом предложении - достаточно безапелляционном - речь идет не о деталях, а о направлении поисков.
Выход из нынешней сложной ситуации условный, поскольку он является императивом определения целей экономического развития. Не опираясь, следовательно, на ИПБ, который едва ли выступает общей концепцией, а служит скорее заоперационализированным измерителем, в этой фазе можно высказаться за самое широкое (если это возможно, повсеместное) применение показателя человеческого капитала - IHDI, исправленного под углом зрения неравенства в распределении доходов.
К этой задаче надо подойти очень внимательно.
Представим себе, что в ближайшем и таком желаемом для нас будущем в американской Палате представителей и британском Парламенте, в немецком Бундестаге и испанских Кортесах, в бразильском Сенате и даже в Общекитайском Собрании народных представителей депутаты дискутируют о способах увеличения ценности человеческого капитала и лимитирования неравенства в доходах. Представим себе, что идея о том, как увеличить IHDI, является главным пунктом спора между претендентами в Белый дом на выборах 2020 г. в США или обсуждения при широко открытых дверях представителей Политического офиса Коммунистической Партии Китая в 2022 г. (будет существовать и будет править). Представим себе депутатов Сейма Республики Польша и российской Думы, которые спорят не об интерпретациях исторических событий или ограничениях прав сексуальных меньшинств, а о направлениях институциональных решений, а также об инструментах макроэкономической политики в отношении IDHI, ведущих к его увеличению, хотя бы потому, что знают, что от этого будут зависеть их дальнейшие политические судьбы.
Или такое трудно представить? Или это все еще политико-экономическая научная фантастика?
Чтобы это стало реальностью (а особенно если бы за предложениями экономики как нормативной дисциплины следовали соответствующие действия экономической политики), необходим охват сущности экономики умеренности - именно об этом идет речь в концепции Нового Прагматизма.
Экономика умеренности
Экономика умеренности - это приспособление человеческих, природных, финансовых и вещественных потоков к требованию сохранения динамического равновесия.
Бурные изменения последних нескольких десятков лет вызваны как глубоким неравновесием на разных временных отрезках, так и его последствиями на каждом из них. Нас окружает экономика перманентного неравновесия, поскольку все время или чего-то слишком много, или чего-то не хватает. Что-то одно есть в избытке, что-то другое - в дефиците.
В будущем нам нужна экономика умеренности, а не эксцессов, дефицитов, неравновесия и кризисов.
Все это еще неоднократно случится с человечеством и с национальными экономиками, но это должны быть исключения, а не правила.
Правилами должны стать умеренность и приспособление к реальным возможностям экономического роста.
Правилами должны стать умеренные различия в доходах, а не крайности, истощающие большие толпы людей и приводящие к последующим революциям.
Правилом должна быть умеренность в маркетинговом безумии, образующем потребности, полностью оторванные от реалий эффективного спроса.
В конечном итоге, правилом должна стать умеренность в переработке очередных кусков матушки Земли в товары, которые должны быть выгодно проданы их производителями, хотя владение ими и их потребление уже не вызывают удовлетворения потребителей.
Не хватает сырья и бюджетных доходов, зато в избытке - мусора и всевозможных задолженностей (начиная с домашних хозяйств и фирм и заканчивая целыми государствами). Не хватает технологий изготовления чистой и возобновляемой энергии и одновременно в избытке - технологий производства оружия массового поражения. Достаточно банков со сверхликвидностью, готовых предоставлять кредиты наивным потребителям, но не хватает кредитов для малых предприятий, поскольку их контролировать труднее. Во многих странах и регионах очевиден избыток людей, которых нельзя прокормить, а где-то продолжается обезлюднивание территорий, до недавнего времени процветавших. В некоторых экономиках, на волне спекулятивного «пузыря» на рынке недвижимости, в избытке настроили домов и квартир, на данный момент пустующих, поскольку их некому продать, и в то же время там достаточно людей, живущих в палатках.
В одних отраслях не хватает рабочих рук, в других - их в избытке. В одних местах расточаются излишки продовольствия, а где-то его не хватает даже для удовлетворения элементарных потребностей в нем. В некоторых больницах врачи скучают от безделья из-за того, что не хватает пациентов, а в других они не успевают спасти человеческие жизни.
Если брать в целом, то в развитых странах на рынке существуют избыток предложения потребительских товаров и одновременно - дефицит покупательной способности.
В потребленческих обществах бесспорна гипертрофия потребностей и очевиден дефицит экономических возможностей их удовлетворения. Тогда как подавляющему большинству людей все время не хватает денег, чтобы купить необходимое, многих предпринимателей «обременяет» избыток производительных сил, которые они не могут выгодно эксплуатировать, поскольку некому продавать товары, которые, возможно, будут произведены. Из всего этого можно сделать вывод, что в зависимости от той или иной точки зрения всего или слишком много, или слишком мало.
С этим согласятся даже экономисты.
В современной экономике наибольший дефицит дает о себе знать там, где нужно сохранять умеренность. Повсеместно не хватает умеренности. И именно ее в перспективе должно быть больше всего. Это и есть один из фундаментальных канонов политической экономии будущего. Необходимо создать механизмы уравновешивания потоков и хозяйственных запасов. «Не изобретайте велосипед! - может сказать кто-то из вас, - здесь нет никакой новизны». На самом деле в предлагаемом здесь подходе много нового, поскольку он ни в коей мере не исходит из иллюзорных принципов, присущих некоторым другим течениям в экономике и заключающихся в том, что рыночные денежные механизмы способны решать проблемы дефицитов и излишков, то есть динамически уравновесить экономику. Если бы это было так, то мы бы не погрузились в тот хаос и замешательство, в которых находимся, а давно добились бы эпохи благосостояния.
Когда-то - в другой фазе цивилизации и при намного более низком уровне общего развития - в некоторых странах пытались преодолеть этот синдром путем применения централизованного приказного планирования, для чего требовались национализация средств производства и бюрократический контроль хозяйственных процессов.
Теоретически такие шаги должны были исключить расточительные кризисы перепроизводства, свойственные плохо урегулированной капиталистической экономике, а на практике привели к возникновению социалистической экономики, которая характеризовалась структурными дефицитами. Выдающийся венгерский экономист Я. Корнай трактовал дефицит как главный, конституирующий признак этой системы и назвал ее «экономикой дефицита» [7]. Из такой неэффективной системы удалось выйти почти везде - кроме Кубы и Северной Кореи, и на сегодня нет опасений относительно того, что кого-то соблазнит повторное испытание государственным капитализмом и приказным планированием как инструментами уравновешивания экономики.
Однако само преодоление синдрома дефицита путем постсоциалистической трансформации уклада от плана к рынку никоим образом не решило проблему недостаточности общего равновесия. Даже в странах, которые никогда не испытывали дефицитов реального социализма, дают о себе знать многочисленные дефициты: как минимум, или экспорта, или бюджетных доходов, или каких-то специалистов, или определенных материалов и т.д. При этом, не говоря уже о здравом смысле, всегда не хватает времени, хотя в общественном масштабе его расточительство весьма существенно. Вместе с тем все время чего-то слишком много. Мало что в этом мире пребывает в состоянии такого перманентного неравновесия, как экономика.
Следует сразу сказать, что, судя по сущности экономики, то же самое будет происходить и в будущем. Лучше или хуже, но механизмы уравновешивания потоков спроса и предложения действуют недолго даже в больших временных промежутках определенных типов потребностей и возможностей их удовлетворения, а равновесие может быть только переходным периодом. Нормальное состояние экономики - это перманентное неравновесие с кратковременными эпизодами, когда линии предложения и спроса, производства и продажи, доходов и расходов пересекаются. В этом вся ее реальность. Только в теоретических моделях достичь равновесия очень легко, ведь то, что должно пересекаться на наглядных диаграммах, всегда пересекается в нужном месте.
Не стоит драматизировать по этому поводу, ведь экономика имеет в своем распоряжении и имманентные корректирующие механизмы. Когда доходит до слишком большого отклонения от состояния равновесия, начинают действовать силы, корректирующие диспропорции. Но, к сожалению, в реальности нередко это происходит слишком поздно или с недостаточной силой, или упускается момент равновесия в том смысле, что из состояния недостаточности определенная категория переходит в состояние избытка, или наоборот. Понятно, что в таком случае повышаются издержки хозяйствования и снижается его эффективность. Рыночные корректировки необходимо то провоцировать, то ускорять, иногда укрепляя или тормозя. Одним словом, они нуждаются в регулировании.
Кто должен этим заниматься, если не государство?