60-70-е годы XIX века - начало больших перемен в стране. Это было и время интенсивного старта в попытках решения "рабочего вопроса". Падение крепостничества явилось одним из величайших событий в истории России XIX века. С реформой 1861 г. были связаны коренные изменения в политической и социально-экономической жизни страны. Одним из важнейших ее итогов было образование свободного рынка наемного труда людей, лишенных средств производства и живущих исключительно продажей своей рабочей силы.
Система наемного труда стала основой развития народного хозяйства России. Быстрое развитие капитализма в пореформенный период умножало ряды наемных рабочих, превращало их в класс российского общества. Последнее было неразрывно связано и с промышленной революцией, происходившей в стране в 50-90-е годы XIX века2.
В ходе промышленной революции в России была создана и утвердилась крупная машинная индустрия, и сложился новый социальный тип постоянных рабочих, концентрировавшийся на крупных предприятиях в ведущих промышленных центрах страны (о численности рабочего класса России см. табл. 1). Шло формирование рабочего класса, основу которого составляли постоянные рабочие, лишенные средств производства, разорвавшие связь с землей и собственным хозяйством и весь год трудившиеся на фабриках и заводах.
Таблица 1. Численность рабочего класса России с 1860 по 1900 г. (в млн. человек)*
| Категории рабочих | 1860 г. | 1880 г. | 1890 г. | 1900 г. |
| Рабочие крупных капиталистических предприятий | 0,72 | 1,25 | 1,50 | 2,81 |
| В том числе: фабрично-заводские горнозаводские и горные транспортные (железнодорожники и судорабочие пароходств) | 0,49** 0,17 0,06 | 0,72 0,28 0,25 | 0,84 0,34 0,32 | 1,70 0,51*** 0,60 |
| Строительные | 0,35 | 0,70 | 1,00 | 1,40**** |
| Рабочие мелкой, кустарно-ремесленной (городской и сельской) промышленности | 0,80 | 1,50 | 2,00 | 2,75 |
| Чернорабочие, поденщики, грузчики, возчики, землекопы, лесные рабочие и пр. | 0,63 | 1,20 | 2,00 | 2,50 |
| Сельскохозяйственные | 0,70 | 2,70 | 3,50 | 4,54***** |
| Итого: | 3,20 | 7,35 | 10,00 | 14,00 |
* Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1989. С. 273.
** Включены и мануфактурные рабочие.
*** Без учета вспомогательных рабочих
**** данные за 1897 г.
***** Без учета рабочих Финляндии, общая численность которых в 1900 г. достигала 150 тыс. человек.
|
|
К началу 1860-х годов в обрабатывающей промышленности России большинство рабочих, бывших, как правило, оброчными крестьянами, принимались на фабрики на условиях вольного найма.
В горнозаводских производствах также начал применяться вольнонаемный труд. Вместе с тем в российской промышленности был еще широко распространен и принудительный труд. Так, накануне реформы 1861 г. из общего числа всех российских рабочих (800 тыс. человек) треть составляли крепостные. В первые пореформенные; годы сократилась численность рабочих на вотчинных и посессионных мануфактурах за счет ухода их в деревню3.
Предшественниками пролетариата капиталистической эпохи были как крепостные, так и вольнонаемные рабочие.
Но генетическим, непосредственным предшественником фабрично-заводского пролетариата являлись, в первую очередь, вольнонаемные рабочие, выросшие вместе с капиталистической индустрией из "купеческого заведения". Уже накануне реформы 1861 г. такие рабочие составляли подавляющее большинство на промышленных предприятиях, и, прежде всего, на текстильных фабриках центра страны.
|
|
Обычно, вплоть до 1880-х годов, наем рабочих на фабрично-заводские предприятия практиковался на основе "словесного" или письменного договора сроком! на год, чаще всего "от Пасхи до Пасхи". До истечения установленного срока у рабочих забирались в контору паспорта, и они фактически лишались свободы, не имея права требовать досрочного расчета. Произвол предпринимателей ничем не ограничивался, хотя правительство и предпринимало некоторые шаги в направлении "попечения" о рабочих4.
Типичными в это время были правила внутреннего распорядка Московского металлического завода Гужона. В них было записано: "Воспрещается оставлять фабрику до истечения договорного срока без согласия на то хозяина или требовать от него до того срока какой-либо прибавки платы сверх установленной.
За стачку между работниками прекратить работу прежде истечения установленного с хозяином срока для того, чтобы принудить его к возвышению" получаемой ими платы, виновные подвергаются наказаниям, определенным "Уложением о наказаниях" (ст. 1358, изд. 1866 г.)"5.
В то же время предприниматели имели право по своему усмотрению уволить рабочего в любое время за "дурную работу" или за "дерзкое поведение".
Регламентировался не только их труд, но и личная жизнь: на многих предприятиях рабочие обязаны были в принудительном порядке покупать товары в хозяйственной лавке по завышенным ценам; проживавшие в фабричных казармах отлучались в определенные сроки.
Рабочие не были защищены от издевательств и оскорблений со стороны хозяина и его подручных. В Москве, например, даже в начале 90-х годов XIX в. на фабрике "Карл Тиль и К°" применялись розги6.
|
|
Однако уже к концу 1850-х годов в правительственных кругах среди наиболее либеральных их представителей зрело понимание того, что с освобождением крестьян уже нельзя сохранять прежние законы о рабочих, что необходимость разработки фабрично-заводского законодательства очевидна7. В периодической печати всех направлений раздавались голоса с призывами к решению "рабочего вопроса" с умеренно-либеральных позиций. С этого времени различными российскими ведомствами стали создаваться одна за другой особые комиссии. Первая из них была образована в 1859 г. в Петербурге при столичном генерал-губернаторе. В ее работе активное участие принимали петербургские предприниматели. На комиссию была возложена задача провести обследование фабрик и заводов Петербурга (и его уезда) - крупнейшего торгово-промышленного центра, где было сконцентрировано и наибольшее число рабочего населения.
Итогом работы комиссии стала подготовка "Проекта правил для фабрик и заводов в С.-Петербурге и уезде", регламентировавших условия труда рабочих и ответственность предпринимателей.
Проектом сохранялись известные нормы традиционной регламентации фабричной жизни (определение размера заработной платы, штрафов за те или иные проступки, распределение рабочих часов и т.п.).
Однако по новым правилам запрещалось применение труда детей до 12-летнего возраста, ночная работа несовершеннолетних (12-16 лет), а также ограничивалось 10 часами рабочее время детей 12-14 лет.
Проект намечал установить определенные санитарные нормы на фабриках и в жилых помещениях и впервые - ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Надзор за исполнением этих правил возлагался на фабричную инспекцию из чиновников. Ей предоставлялось право в любое время обследовать фабрики и требовать сведения о зарплате рабочих, условиях найма и пр.8
Проектируемые правила высоко оценивались российскими чиновниками. Они считали возможным распространить их действие на всю империю. Проект был разослан для ознакомления губернской администрации и предпринимателям.
Оценки и мнения о нем были неоднозначны и во многом противоречивы и в среде промышленников, и в среде местной администрации.
Большинство крупных петербургских фабрикантов признали его "удовлетворительным", а законодательное регулирование работы малолетних - выгодным для себя.
Несмотря на то, что на предприятиях С.-Петербурга, в сравнении с другими промышленными центрами страны, трудилось значительно меньше детей до 12 лет, однако и здесь нашлись открытые противники ограничения труда малолетних.
В этой части законопроект оценивался ими как "не вполне положительный".
Напротив, многие заводчики и фабриканты Центрально-промышленного района решительно выступили против его основных пунктов.
Московские предприниматели были против ограничения детского труда, введения правительственного фабричного инспектората и требовали "поставить их судьями в их собственном деле".
Они ставили под сомнение соблюдение требований техники безопасности, не соглашались нести ответственность за увечья рабочих.
Многие предприниматели выступали против правительственной инспекции фабрик.
Особенно резкой и почти единодушной была их позиция в отношении права, предоставляемого фабричному инспектору, посещать промышленные предприятия "в любое время суток".
Многие видели в этом "оскорбительное для их чести недоверие к фабрикантам" и считали, что надзор за фабриками должен быть подчинен Мануфактурному совету, соответственно его Московскому отделению и местным мануфактурным комитетам, т.е. самим фабрикантам.
Эта позиция московских торгово-промышленных кругов разделялась многими промышленниками, прямо и открыто заявлявшими:
"Надзор за фабриками должен быть вверен самим фабрикантам"9. Эти требования предпринимателей были поддержаны Мануфактурным советом, а его Московское отделение выразило готовность взять на себя функции контроля за исполнением проектируемых правил в тесном контакте с полицией10.
Дальнейшая работа над проектом была продолжена Особой комиссией по пересмотру фабричного и ремесленного уставов11, известной как комиссия А.Ф.Штакельберга (член Совета министра внутренних дел), созданной в этом же году по представлению министра финансов А.М.Княжевича Александру II. В нее были переданы наработки комиссии 1859 г., отзывы на проект правил, поступившие с мест от предпринимателей, и др.
Все эти материалы были учтены комиссией Штакельберга при разработке Устава о промышленности, предполагавшего довольно широкие реформы. Центральное место в нем занимали статьи, регламентировавшие взаимоотношения предпринимателей и рабочих12.
В своей работе составители законопроекта использовали накопленный опыт западноевропейского законодательства.
Важнейшие проектируемые изменения и нововведения касались работы детей и несовершеннолетних и создания промышленных судов с выборными судьями от фабрикантов и рабочих поровну.
По проекту нового фабричного устава на работу не допускались дети, не достигшие 12-летнего возраста, продолжительность рабочего дня для несовершеннолетних (от 12 до 18 лет) устанавливалась не более 10 часов в сутки13, ночные работы для них запрещались.
Ответственность за нарушение этих правил возлагалась на предпринимателей, контроль за ними - на особую правительственную инспекцию с широкими правами и полномочиями.
По законопроекту сохранялось наказание рабочих за участие в стачках, но формально вводились взыскания с хозяев за их соглашения между собой с целью понижения заработной платы.
Провозглашалась необходимость "обеспечения" рабочих при несчастных случаях. Почти половина параграфов устава (130 из 259) отводилась созданию и регламентации деятельности нового для российского законодательства института - выборным промышленным судам14.
В фабрично-заводских центрах разбирательству последних подлежали конфликты, связанные со стачками, штрафами, нарушениями обязательных постановлений, вознаграждениями рабочих за увечья и т.п.15 Законопроект предполагал предоставление рабочим известной свободы стачек и свободы организаций.
Однако в условиях самодержавного режима либеральная идея примирительного разбирательства в органах, составленных из выборных представителей капиталистов и рабочих, была подменена казенно-бюрократическим подходом к разрешению рабочего вопроса.
В итоге рассмотрение споров, возникавших между рабочими и предпринимателями, было передано мировым судьям, которые назначались из представителей господствовавших классов.
В промышленных центрах мировыми судьями зачастую становились сами промышленники.
Разработанный закон о промышленных судах, предполагавший гласность и ведение дел в свободное для рабочих время, мог стать для них крайне важным и полезным.
Предусматривалось достаточно широкое применение будущего закона: общему фабричному надзору подлежали не только крупные промышленные предприятия, но и мелкие ремесленные и кустарные мастерские с применением наемной рабочей силы16.
Общий характер нового законопроекта, несомненно, имел либеральный характер. Однако, как и множество других аналогичных проектов, он был благополучно положен под сукно в министерских архивах.
В этот период самодержавное правительство еще могло обходиться старыми законодательными нормами и местными административно-полицейскими мерами.
Последовательное осуществление заложенных в проекте либеральных идей в "рабочем вопросе" еще не стало жизненной необходимостью.
Сказывалось и противодействие российских предпринимателей (особенно московских, последовательно выступавших против двух принципиальных пунктов: введения фабричной инспекции и ограничения применения детского труда), позицию и давление которых не могло не учитывать и, безусловно, учитывало правительство.
Но не это обстоятельство стало главной причиной не утверждения закона.
В целом, несмотря на отдельные предполагаемые ограничения (с некоторыми из них московские промышленники примирились), проект открывал им вполне реальные возможности и преимущества:
свободу создания и функционирования предпринимательских союзов и буржуазных примирительных учреждений.
Однако обстановка в стране была такова, что в условиях реформирования 60-х годов главное внимание правительственных кругов, и настроения в обществе сосредоточивались на других реформах, и прежде всего по крестьянскому вопросу.
Вместе с тем к 1866 г., когда происходило окончательное рассмотрение законопроекта, предложенного комиссией Штакельберга, правительство по существу свертывало курс на прогрессивные реформы в стране и брало курс на усиление реакции.
В 60-70-е годы XIX в. положение рабочих оставалось бесправным и характеризовалось жестокими формами труда.
Зачастую на фабрично-заводских предприятиях действовали правила внутреннего распорядка, составленные самими владельцами и вводимые без всяких объяснений рабочим17.
Один из первых фабричных инспекторов Московской губернии, профессор Московского университета И.И.Янжул констатировал: "Хозяин фабрики - неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он чисто ими распоряжается по-своему, рабочие ему обязаны "беспрекословным повиновением", как гласят правила одной фабрики" 18.
В Московской губернии наиболее типичным был 12-часовой рабочий день, но на ряде предприятий он продолжался 14, 15, 16 часов и больше. На большинстве фабрик велико было число рабочих дней в году, а воскресные работы - обычным явлением. Рабочие подвергались крайнему произволу со стороны хозяев.
Последние включали в рабочий договор такие пункты, которые лишали рабочего всякой свободы. Система штрафов была развита до виртуозности. Нередко размер штрафов совсем не определялся заранее. И.И.Янжул неоднократно находил в правилах многих фабрик лаконичную запись: "Замеченные в нарушении фабричных правил штрафуются по усмотрению хозяина"19.
Штрафы с рабочих, взимавшиеся по самым разнообразным поводам и без повода, без указания причины, поступали в полное распоряжение предпринимателя.
Они доходили иногда до половины заработка, т.е. рабочий из заработанного рубля отдавал хозяину 50 коп. Бывали случаи, когда сверх штрафов назначалась еще неустойка, например, 10 рублей за уход с фабрики. Общая сумма штрафов достигала на некоторых фабриках нескольких тысяч рублей в год и являлась немаловажным источником дохода20.
Фабриканты считали себя вправе, вопреки закону, запрещавшему им самовольно понижать заработную плату, до истечения срока договора, уменьшать ее в любое время по своему усмотрению.
Как свидетельствовал И.И.Янжул, рабочие страдали от крайней неопределенности сроков выплаты зарплаты. Как правило, они не оговаривались в рабочем договоре, и хозяин выдавал деньги рабочим или два раза - на Пасху и Рождество, или три, четыре раза (иногда чаще) в год. Все зависело от воли хозяина.
Рабочие должны были выпрашивать у фабриканта заработанные ими деньги как особую милость.
На некоторых фабриках практиковался и такой порядок: они совсем не выдавались рабочему на руки в течение года (до окончания срока по найму).
Деньги, необходимые ему для податей, отсылались прямо волостным старшинам или старостам21.
При таких порядках рабочий вынужден был кредитоваться в фабричных лавках, неоплатным должником которых он зачастую был весь год.
Фабричные лавки давали такой доход фабрикантам, что некоторые их владельцы ставили в условие найма рабочих обязательство брать продовольствие только у хозяина.
По словам Янжула, большая доля барыша некоторых фабрикантов была именно от продажи товаров из фабричных лавок, а не от фабричного производства. При этом санитарные и гигиенические условия работы и жизни рабочих на фабриках были ужасны22.
Конец 1860 - начало 1870-х годов ознаменовались нарастанием недовольства рабочих и усилением рабочего движения.
Особенно обостряются отношения между рабочими и предпринимателями в текстильной, прежде всего хлопчатобумажной, промышленности - ведущей отрасли в стране.
Широкий резонанс получила стачка на Невской бумагопрядильне в Петербурге в мае 1870 г., в которой приняло участие 800 ткачей и прядильщиков. Их требование - увеличение сдельной оплаты труда.
Суд над ее организаторами сделал достоянием гласности дикий произвол на фабрике. Присяжные заседатели осудили зачинщиков всего на несколько дней ареста, а вышестоящая судебная инстанция вообще всех оправдала.
Это обстоятельство вызвало правительственный запрет на публикацию в прессе сведений о стачках и издание секретного циркуляра, но которому губернаторам рекомендовалось не допускать "дела" о стачках до судебного разбирательства и высылать их зачинщиков в административном порядке23.
В августе 1872 г. произошла громадная стачка на Кренгольмской мануфактуре с числом рабочих 7 тыс. человек. Характер требований и настойчивость, с какой рабочие их отстаивали, сделали ее выдающимся событием рабочего движения своего времени24.
Стачки на Невской бумагопрядильне и на Кренгольмской мануфактуре дали основание для публикации в печати заявлений о появлении в России "рабочего вопроса"52. События па Невской бумагопрядильне в мае 1870 г. оцениваются исследователями как поворотный пункт в политике правительства в "рабочем вопросе"26.
В правительственных кругах России вновь возникли давние разногласия по коренному вопросу - о двух возможных путях предотвращения революционной угрозы.
По мере того, как становилась очевидной несостоятельность политики репрессий, усиливались голоса сторонников дальнейших реформ.
В связи с выступлениями рабочих Невской бумагопрядильни МВД издало циркуляр от 6 июля 1870 г., в котором признавалось, что эта стачка "явление совершенно новое, до сего времени еще не проявлявшееся".
Циркуляр был разослан на места губернаторам с требованием, "чтобы они имели самое строгое и неослабное наблюдение за фабричным и заводским населением"27.
Вслед за этим, в октябре, министр внутренних дел А.Е.Тимашев в докладе Александру II поставил вопрос о необходимости разработки закона, регламентирующего "взаимоотношения фабрикантов и рабочих, а также нанимателей и нанимающихся вообще"28.
А.Е.Тимашев считал необходимым установить известные пределы эксплуатации рабочих предпринимателями (потенциально опасной в социальном аспекте) и создать для них гарантированную правовую основу, обеспечивающую неукоснительное выполнение рабочими соглашений о найме
. Необходимость такого подхода звучала и в словах министра юстиции гр. К.И.Палена, делавшего акцент на "повсеместно замечаемую распущенность в рабочем сословии и совершенное неуважение к договорам"; зачастую рабочие нарушают договор, заключенный с предпринимателем, бросают работу, в итоге хозяева очень часто остаются без работников.
В октябре 1870 г. была создана под председательством генерал-адъютанта Н.П.Игнатьева, члена Государственного Совета, в прошлом петербургского генерал-губернатора, "Комиссия по урегулированию отношений найма".
На нее возлагалась задача разработать меры по "улучшению быта рабочих". Комиссия оказалась в сложном положении, ибо ей предстояло в своей деятельности руководствоваться "высочайшей волей относительно наилучшего обеспечения рабочего класса и установления прочных отношений между нанимателями и нанимающимися", что соответствовало попечительному курсу правительственной политики в "рабочем вопросе".
Однако такое направление, определявшее деятельность комиссии, вступало в явное противоречие с представлениями ее членов по вопросу, которым предстояло заниматься.
Изначально он расценивался как имевший "некоторые исключительные свойства" и касался "таких отношений, которые в существе весьма мало зависят от регламентации закона, требования его в этом случае по преимуществу формальны"29.
С началом работы "Комиссии по урегулированию найма" значительно возросло внимание к "рабочему вопросу" и в обществе, и в печати различных направлений.
Оно усиливалось под влиянием событий европейского рабочего движения, ознаменовавшегося попыткой создания первого пролетарского государства - "Парижской Коммуны".
"Глубокими переворотами в Европе не можем быть не затронуты и мы в наших делах - какой бы домашний характер они ни носили", - констатировал В.П.Безобразов30.
По наблюдениям П.Парадизова, никогда "русская печать всех направлений не уделяла столько внимания "рабочему вопросу", как в этот период" 31.
Обсуждение проекта выявило различные подходы и мнения, зачастую весьма противоречивые.
Отзыв министра финансов (1872 г.), содержавший довольно много замечаний по отдельным положениям, в целом высказывал полное удовлетворение подготовленным законопроектом32.
В нем отмечалось, что в проекте достигнуто сочетание "высочайшей воли" с поставленной комиссией перед собой задачей "всемерно избегать регламентации отношений между нанимателями и нанимающимися с ограничением касающихся сего предмета правил закона пределами самой строгой необходимости и предоставлением полного простора взаимному добровольному соглашению сторон"33.
Проект комиссии Игнатьева отвечал, по оценке петербургского градоначальника Д.Ф.Трепова, стоявшим перед правительством задачам, так как "по возможности уравновешивает перед лицом закона нрава обеих сторон, как нанимателей, так и нанимающихся, допуская лишь те отступления от безусловного начала правомерности, которые вызываются и оправдываются практической необходимостью"34.
В среде российских промышленников игнатьевский проект подвергся критике в основном по вопросам, касавшимся продолжительности рабочего времени и возрастного ценза малолетних.
Выступая в комиссии Общества для содействия русской промышленности и торговле (далее - ОДСРПИТ) в Петербурге, предприниматели высказались за применение труда детей с 10-летнего возраста.
Московский биржевой комитет подтвердил заключение Московского отделения Мануфактурного совета, по которому запрещался труд детей до 11-летнего возраста и ограничивалось рабочее время малолетних (11-15 лет) 10-ю часами в сутки; в случае круглосуточных работ - в течение суток не более 8 часов35.
На первом Всероссийском торгово-промышленном съезде, состоявшемся в 1870 г. в Петербурге, была принята резолюция о том, чтобы "в новом уставе о фабричной и заводской промышленности ограничение числа рабочих часов для взрослых и малолетних и самое допущение последних к работе было бы согласовано с узаконениями, составленными в последнее время по этому предмету в других государствах"36.
Вместе с тем против законодательной охраны рабочих выступил крупный чиновник, известный общественный деятель, секретарь ОДСРПИТ К.А.Скальковский, заявивший, что "на Западе возможно ограничить работу малолетних, у нас же нет...
В России подобная мера была бы стеснительна и отразилась бы тяжело на самом рабочем классе, который чрезвычайно беден".
Горячую тираду в защиту "свободного народного труда" произнес фабрикант Сыромятников.
Но большинство участников съезда, состоявшее из представителей профессуры, чиновников и др., всецело поддержало законодательное оформление охраны труда рабочих37.
При всем разнообразии высказанных мнений и оценок по отдельным пунктам38 в целом "Устав о личном найме рабочих и прислуги" официальными кругами (в том числе и в Министерстве финансов) был признан слишком "прорабочим", недостаточно учитывавшим интересы предпринимателей и промышленности, что главным образом и предрешило его судьбу.
В основе своей проект фактически представлял попытку эклектического соединения несовместимых идей и тенденций.
Законопроектом предполагалось допускать при строжайшей регламентации организацию артелей (какое-то развитие инициативы рабочих) и вместе с тем введение рабочих книжек, являвшихся средством ограничения свободы рабочих, удушения их элементарной "самодеятельности"39.
В январе 1872 г. проект был передан в Госсовет, но его обсуждение не состоялось.
В этом же году он был переработан в Министерстве внутренних дел. Затем направлен на отзыв в соответствующие ведомства, вновь были получены разнообразные отзывы, и на этом работы прервались.
Они возобновились в созданной в 1874 г. междуведомственной комиссии под председательством П. А Валуева40.
Для более эффективной и результативной работы ей предоставлялось право подготовленный проект внести в Госсовет без предварительных заключений различных ведомств. В нее были переданы все материалы комиссии Игнатьева.
П.А.Валуев непосредственно сам занимался сведением в единый документ наработок предыдущих проектов.
При этом он целенаправленно исключал статьи, которые или содержали либеральные настроения его предшественников, или допускали развитие "самодеятельности" рабочих.
Из законопроекта были исключены положения об артелях, а статьи о рабочих книжках стали центральными в работе комиссии41.
В марте 1875 г. работы комиссии были завершены.
В итоге были разработаны три законопроекта: "
Положение о найме рабочих"42
"Правила о найме прислуги"
"Правила об отдаче и приеме в обучение ремеслам, мастерствам и техническим производствам".
Вместе с полученными отзывами от заводчиков и фабрикантов законопроекты были направлены в Госсовет. С января 1876 г. началось их обсуждение, выявившее серьезные разногласия, в конечном итоге было решено ограничиться изданием правил только для основных категорий рабочих:
фабричных,
строительных
сельских,
снизив при этом уровень требований но охране труда; принцип обязательности рабочей книжки не был поддержан.
Такое решение в одной из записок Госсовета мотивировалось тем, что предполагавшаяся отмена паспортов не была проведена в жизнь, следовательно, отпадала и необходимость в рабочих книжках.
Позднее, в феврале 1880 г., Госсовет уже более категорично констатировал - в том числе и за подписью Валуева, - что "нельзя не опасаться, чтобы новый закон о рабочих, построенный на вышеуказанном начале (имелось в виду введение рабочих книжек. - Л.К.), в случае его утверждения не послужил поводом и средством к усилению, а может быть, к более успешным, нежели до сих пор, преступным попыткам означенного рода", т.е. ниспровержения существующего строя43.
Министерству юстиции поручалось разработать в законодательном порядке правила о карательных мерах и о нормах их применения к возможным нарушителям готовившихся законов.
К весне 1879 г. такие правила были подготовлены. Некоторое время работы комиссии над законопроектом еще продолжались. Она оставила после себя обширный законопроект и большое делопроизводство.
Но многолетняя деятельность Валуевской комиссии, равно как и ее предшественниц, закончилась также безрезультатно.
В обстановке все более нараставшего социального напряжения, роста стачечного движения в стране царским указом от 4 февраля 1880 г. Госсовету предписывалось рассмотреть вопрос о целесообразности утверждения законопроекта.
Одновременно подчеркивалась предпочтительность издания отдельных правил о найме по представлениям министров в случае возникавшей необходимости44.
Исходя из сложившейся ситуации, Госсовет признал принятие подготовленных законов несвоевременным.
* * *
Комплекс буржуазных реформ 1860-1870-х годов, осуществленных вслед за отменой крепостного права в России, мало затронул рабочих.
Попытки рабочего законодательства, предпринимавшиеся в это время, не принесли результатов.
При неустойчиво проводившейся внутренней политике правительства и непоследовательно осуществлявшихся им реформах отсутствовал и сколько-нибудь определенный план в реформах по "рабочему вопросу".
В действительности решающее значение имели реальные условия социально-экономической и политической жизни, переживаемые страной в этот период, в прямой зависимости от которых не раз менялась судьба готовившихся реформ.
Тем не менее, основные элементы охранительно-попечительской рабочей политики правительства складывались именно в эти годы, в процессе начавшейся разработки рабочего законодательства различными правительственными комиссиями (А.Ф.Штакельберга, Н.П.Игнатьева, П.А.Валуева).
Уже тогда наметился отказ от либерально-буржуазного принципа свободы отношений между трудом и капиталом и связанной с ней свободы стачек и рабочих организаций, рабочего представительства в выборных органах (в частности - в промышленных судах по проекту комиссии Штакельберга), что оказалось несовместимым с самодержавным строем.
Признавая свободу между предпринимателями и рабочими в сфере трудового договора, царское правительство, тем не менее, неизбежно становилось на путь казенного попечительства, вмешательства сверху в их трудовые взаимоотношения, их мелочной регламентации в целях предупреждения трудовых конфликтов.
Элементы казенной "опеки" и "попечительства" над рабочими, обнаружившиеся еще в 60-е годы XIX в., в 70-е годы постепенно оформлялись как официальная государственная политика. В этот период исполнительные функции проводившейся политики по рабочему вопросу в основном лежали на МВД45.
В ходе стачечного движения 1870-х годов правительство и его местные органы, полиция и жандармерия принимали все меры для подавления рабочих выступлений, преследуя активных их участников, преимущественно в административном порядке на основе циркуляров МВД 1870, 1878-1879 гг., а затем и Положений об усиленной и чрезвычайной охране 1881 г., разрешавших высылку стачечников в места их приписки.
В отдельных случаях участники рабочего движения привлекались к уголовной ответственности по суду на основании сохранившейся с 1845 г. в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных ст. 1358, предусматривавшей кратковременное тюремное заключение для нарушителей трудового договора.
Уже в 1870-е годы становилось все более очевидным, что рабочий класс и рабочий вопрос именно в западноевропейском смысле существовали в России.
* * *
На исходе первого двадцатилетия развития пореформенной России ведущей формой промышленности становится фабрично-заводское производство, основанное на машинной технике.
Лицо российской индустрии в период становления промышленного капитализма определяла легкая промышленность.
За первое пореформенное 20-летие, с 1861 по 1881 гг., хлопчатобумажное производство возросло втрое, закрепив за собой ведущие позиции в обрабатывающей промышленности. Московский, Петербургский и Прибалтийский промышленные районы занимали лидирующее положение в этой отрасли промышленности, сконцентрировав до 75% всех механических станков, около 80% мощности паровых машин и 85% общей численности рабочих.
Здесь сосуществовали многочисленные мануфактурные предприятия и самые мощные хлопчатобумажные комбинаты России: Товарищество Кренгольмской мануфактуры (290,7 тыс. веретен), Компания Невской бумагопрядильной мануфактуры (165,5 тыс. веретен), Товарищество Никольской мануфактуры "Саввы Морозова, сын и Ко" (104 тыс. веретен), Товарищество Ярославской бумагопрядильной и ткацкой фабрики.
Особенностью развития этих предприятий было то, что в фабричный машинный комплекс, как правило, входили и мелкие мануфактуры с широко распространенной кабальной системой труда домашних рабочих46.
Рост крупной машинной индустрии ускорял формирование промышленного пролетариата России. За 15 лет, с 1865 г. по 1879 г., в обрабатывающей и горнозаводской промышленности рабочий класс вырос более чем в 1,5 раза - с 670 тыс. до 1 млн. человек. К началу 1880-х годов численность железнодорожных рабочих достигала 200 тыс., текстильщиков - до 335 тыс., в том числе на ведущих хлопчатобумажных фабриках работало 165 тыс. человек, или почти половина текстильных рабочих47.
Значительное число фабрично-заводских рабочих трудилось на многочисленных пищевых предприятиях (более 126 тыс. человек).
В конце 1870-х годов общая численность рабочих на предприятиях легкой и пищевой промышленности России почти в 1,7 раза превосходила занятых в отраслях тяжелой индустрии, где было сосредоточено более трети всех фабрично-заводских рабочих страны48.
Кроме фабрично-заводского пролетариата, в состав наемных рабочих входили строительные, транспортные, лесопромышленные, ремесленные, сельскохозяйственные и прочие категории, численность которых в пореформенную эпоху интенсивно росла.
В 70-х годах XIX в. наблюдались высокие темпы формирования городского фабрично-заводского пролетариата. В 1879 г, в Европейской части России насчитывалось до 40 крупных промышленных городов, на фабрично-заводских предприятиях которых было занято свыше 35% всех индустриальных рабочих. Ведущие позиции в становлении машинной индустрии принадлежали крупным городам России - Петербургу, Москве, Риге, Одессе, Харькову, Ростову-на-Дону, где были сконцентрированы основные кадры промышленного пролетариата страны.
Особенно выделялись главные индустриальные центры России - Петербург и Москва, где трудилось более 1/3 всех фабрично-заводских рабочих страны. В становлении крупной машинной индустрии лидерство принадлежало Петербургу, являвшемуся одновременно и ведущим торговым портом.
Только за 1867-1879 гг. численность фабрично-заводского пролетариата столицы возросла вдвое, достигнув более 81 тыс. человек, что составляло до 12% всего числа промышленных рабочих России.
В начале 1880-х годов в промышленном комплексе Петербурга на первое место вышли металлообрабатывающие предприятия и заводы транспортного машиностроения, на долю которых приходилось свыше 50% общей мощности паровой энергетики промышленности столицы и 35% фабрично-заводских рабочих49.
Москва в пореформенный период стала центром текстильной, пищевой и металлообрабатывающей промышленности страны.
В отличие от передовой петербургской индустрии, в ней к концу 1870-х годов еще окончательно не была завершена перестройка мануфактурного производства в механическую обработку. Из 607 цензовых промышленных предприятий Москвы паровые машины применялись лишь на 172 фабриках и заводах, что составляло 25% общей их численности.