В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла,
И не было ни дня, ни ночи,
А только – тень огромных крыл;
Он дивным кругом очертил
Россию, заглянув ей в очи
Стеклянным взором колдуна;
Под умный говор сказки чудной
Уснуть красавице не трудно,
— И затуманилась она,
Заспав надежды, думы, страсти…
Но и под игом темных чар
Ланиты красил ей загар:
И у волшебника во власти
Она казалась полной сил,
Которые рукой железной
Зажаты в узел бесполезный…
Колдун одной рукой кадил,
И струйкой синей и кудрявой
Курился росный ладан… Но
— Он клал другой рукой костлявой
Живые души под сукно.
Конфигурация Власти
Александр III Правитель Единоличный Монарх Самодержавный
К.П. Победоносцев де факто правитель России (Нимфа Эгерия Анечкова Дворца) Нимфа-Эгерия Нимфа Вдохновительница- Главный идеолог Абсолютной Монархии. Обер Прокурор Святого Правительствующего Синода. Официальная зона ответственности Русская Православная Церковь в целом включая учебные заведения Русской Православной Церкви.
Великий Князь Михаил Николаевич Председатель Государственного Совета (государственный совет орган государственной власти через который проходили все официально публикуемые законы Российской империи прежде чем идти на подпись царю). Все члены государственного совета назначаются в этот орган исключительно Царем.
Министр МВД Н.П. Игнатьев (продержался на должности меньше года затем его место занял Д.А. Толстой).
Начальник Главного Управления По Делам Печати МВД Е.М. Феоктистов.
Бунге Н.Х. Министр Финансов с 1881-1887 год затем этот пост занял И.А. Вышнеградский
И. Д. Делянов Министр Просвящения официальная зона ответственности государственная политика Империи в области образования и практически все учебные заведения Российской Империи.
Исключения
Учебные Заведения Военного Министерства
Учебные заведения Русской Православной Церкви
Учебные заведения Министерства Финансов
Учебные Заведения Императрицы Марии Федоровны.
Учебные Заведения Министерства Путей Сообщения
П.С. Ванновский Военный Министр
9. Председатель Комитета Министров (эту должность после отставки с поста Министра финансов в январе 1887 года занимал Н.Х. Бунге. Через Комитет Министров проходили все неудобные и щекотливые вопросы которые по тем или иным соображениям нельзя было оформить законодательно. Все подобные документы проходили через комитет министров и утверждались императором в виде временных мер (но на деле они часто носили постоянный характер. Пример Меры по Еврейскому Вопросу проходили через комитет Министров.
М.Н. Островский Министр Государственных Имуществ
М.Н. Катков Редактор журнала Русский Вестник» и газеты «Московские Ведомости» второй государственный идеолог после К.П. Победоносцева известен своими консервативными взглядами более сорока лет он начинал писать еще во времена Николая Первого.
В.П. Мещерский Главный редактор журнала «Гражданин»
Вот эти двенадцать человек и в основном и вели Российскую Империю к другому Полюсу на основе православия самодержавия и Народности. Ценой собственных жизней и здоровья многих из них с их постов забирала только физическая смерть.
На самом деле таких значимых фикур было чуть больше около двадцати о ком то из них мы уже говорили в других томах нашего учебника о большинстве мы будем говорить в рамках правления Александра третьего поскольку дела их на благо России сейчас незаслуженно забыты либо во круг них слишком много лжи.
В 1885 г. в журнале «Русский вестник» была опубликована статья «Современное состояние России и сословный вопрос» предводителя дворянства Симбирской губернии А.Д. Пазухина, в которой прямо заявлялось о необходимости восстановления всех сословных привилегий дворянства и проведения новой реформы земских и городских учреждений на строгих сословных началах. Глава правительства граф Д.А. Толстой сразу обратил внимание на эту интересную статью.
Вскоре А.Д. Пазухин, возглавив канцелярию Министерства внутренних дел, получил поручение начать разработку проектов новых реформ, в частности, нового «Положения о земствах».
В советской исторической науке (П. Зайончковский, Ю. Соловьев, В. Чернуха) в само это понятие традиционно вкладывался отрицательный смысл и вполне сознательно ставился знак равенства между понятием «контрреформы» и «реакция».
По мнению ряда современных авторов (П. Савельев), данная трактовка «контрреформ» не вполне корректна, поскольку не во всем и не всегда правительство Александра III отрицало то, что было сделано в эпоху «великих реформ».
В одних сферах (местное управление, судебная система) произошел определенный откат назад, однако в других сферах (военное строительство, государственная безопасность, экономика, финансы) наблюдались заметный прогресс и дальнейшее движение вперед.
Необходимо учесть, что это были не спонтанные шараханья из стороны в сторону, а хорошо продуманная программа консервативных реформ, имевшая под собой солидную теоретическую базу.
В частности, в основу новой реформы местного управления вместо прежней «общинной» теории была положена теория «государственного самоуправления», авторами которой были известные немецкие правоведы И. Гнейст и Г. Штейн.
В настоящее время некоторые авторы (А. Боханов), будучи откровенными панегиристами и апологетами Александра III, вообще отрицают само понятие «политика контрреформ», что, конечно, вряд ли является продуктивным.
Александр III, ставший императором после убийства его отца 1 марта 1881 г., сразу начал преобразования во многих сферах – и не избежала реформ, конечно же, и государственная безопасность, тем более что именно на её руководстве лежала часть вины за цареубийство: именно они должны были предотвращать подобное, но события 1 марта показали их служебное несоответствие. 4 мая 1881 г. Лорис-Меликов был отправлен в отставку, уехал за границу и умер в 1888 г. в Ницце, а в апреле новым директором Департамента стал Вячеслав Константинович Плеве, который до этого занимал должность прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты.
Достаточно быстро стало ясно, что один человек на посту директора Департамента не может справиться со всем кругом обязанностей, поэтому указом от 25 июня 1882 г. вводилась новая должность товарища министра внутренних дел, заведующего полицией. Этим же указом распределялись права и обязанности по руководству Департаментом полиции и Отдельным корпусом жандармов между министром внутренних дел и товарищем министра. Через три недели, 16 июля 1882 г., была высочайше утверждена и введена в действие «Инструкция товарищу министра внутренних дел, заведующему полицией», на основании которой ему были подчинены Департамент полиции, обер-полицмейстеры, губернаторы, градоначальники, ему же поручалось руководство их деятельностью по «предупреждению и пресечению преступлений». Одновременно он являлся командиром Корпуса жандармов. Одновременно товарищу министра были подчинены как жандармские чины, так и чины общей полиции – так осуществлялась дальнейшая централизация власти, руководство полицией сосредоточивалось в руках одного лица, которое оставалось в подчинении министра внутренних дел как верховного руководителя.
Помимо этого, с самого начала нового царствования стало ясно, что помимо новых методов поиска заговорщиков надо радикально менять и порядок охраны самого императора – на случай, если полиция всё же не раскрыла заговор на стадии подготовки. Первым делом 23 марта 1881 г. для несения службы при императоре была сформирована Сводно-гвардейская рота почетного конвоя, для чего были собраны солдаты из всех полков 1-й и 2-й гвардейских пехотных дивизий, гвардейских стрелковых батальонов, кадрового батальона Лейб-гвардии Резервного пехотного полка, Лейб-гвардии Сапёрного батальона и Гвардейского экипажа (17 ноября 1883 г. рота была развернута в Сводно-гвардейский батальон за счет пополнения чинами из армейских частей, где шефом состоял император, а в 1907 г. – в полк). В мае 1881 г. в ближайшем окружении Александра III стали появляться первые проекты по организации службы безопасности императора.
В эту деятельность оказались втянуты самые разные лица, подчас не имевшие никакого опыта в деле организации охраны.
Александр III принимал во внимание советы своего наставника, но предпочитал прислушиваться к мнению профессионалов. Граф И.И. Воронцов-Дашков, возглавлявший с марта по август 1881 г. охрану Александра III, представил царю всеподданнейший доклад «О постановке Собственной Его Величества Охраны», основные идеи которого были сформулированы жандармскими офицерами – генералом П.А. Черевиным и подполковником Е.Н. Ширинкиным. Они исходили из того, что весь «опыт прежних лет показал всю неудовлетворительность и недостаточность прежде существовавшей системы охраны». По их мнению, главные недостатки охраны сводились к ее малочисленности и отсутствию единого центра в ее организации. Авторы доклада подчеркивали, что агентурная служба была сосредоточена в руках III Отделения, а команда Дворцовых городовых подчинялась Министерству Императорского двора, и настаивали на том, чтобы во главе царской охраны стояло только одно лицо. Саму службу охраны они предлагали разделить на две части – явную охрану, несшую службу в форме на постах, и агентурную.
Александр III в целом одобрил представленные министром предложения, но выразил некоторые сомнения, наложив резолюцию: «Все это весьма разумно, но где найти способных на эту службу людей». 13 мая 1881 г. высочайшим указом гр. И.И. Воронцову-Дашкову поручено выработать проект организации подразделений охраны, отвечающих за безопасность царя и его семьи. Уже к 3 июня 1881 г. составляются проекты штатов ряда подразделений, которые легли на стол царю. Таким образом, к лету 1881 г. начала формироваться новая концепция системы безопасности.
Во-первых, вся служба государственной охраны была подчинена «Главному Начальнику Охраны Вашего Императорского Величества, назначаемому высочайшим указом Правительствующему Сенату». Главный начальник охраны непосредственно подчинялся только императору и имел право личного доклада. Все ведомства и учреждения империи должны были немедленно исполнять требования Главного начальника. Сведения о замышляемых посягательствах, собранные различными агентами, также должны были немедленно сообщаться Главному начальнику.
Во-вторых, наряду с Собственным Конвоем предлагалось сформировать особую воинскую охранную команду или гвардейский пехотный отряд, выполняющий функции непосредственного сопровождения царя. За прецедент была взята воинская команда, охранявшая Александра II во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
В-третьих, предлагалось организовать инспекцию железных дорог, в ее основу были положены штаты железнодорожного батальона, образованного в 1876 г. Главной задачей батальона было обеспечение безопасности поездок царя по железным дорогам.
В-четвертых, Дворцовая полицейская команда увеличивалась с 42 до 102 человек, и в ее составе создавалась новая структура – Секретная часть.
В июле 1881 г. штаты новых подразделений охраны были представлены на утверждение Александру III. Ознакомившись с документами, царь вернул их обратно с некоторыми замечаниями, т.к. некоторые моменты вызывали у него сомнение – в частности, необходимость назначения начальника его охраны высочайшим указом. И.И. Воронцов-Дашков пояснил царю, что «личность Главного начальника и степень его власти должны быть известны… иначе его требования могут остаться без исполнения», а ещё конфиденциальный указ мог вызвать ненужные толки. Кроме того, царь засомневался в необходимости значительного расширения агентурной части охраны и предоставлении ей значительной самостоятельности. И.И. Воронцов-Дашков, поясняя необходимость этого шага, писал: «Не решаясь взять на свою совесть ответственность уверениями, что стражники секретной части во всех случаях вне дворца могут охранить Особу Вашего Величества, я все-таки полагаю, что в общей цепи организации охраны они составляют необходимое звено, с упразднением которого явится заметный пробел». По мнению Н.И. Воронцова-Дашкова, секретные агенты, не отличающиеся внешне от прочей публики, должны были дополнить надзор наружной полиции. Предполагалось, что секретные агенты, одетые в штатское (партикулярное) платье, должны держать под постоянным наблюдением два-три первых ряда публики, окружавшей царя. В проекте задавались высокие требования для комплектации личного состава секретной агентуры: «Набирать людей близко знакомых с наружностью революционеров уже привлекавшихся… знать в лицо положительно всех лиц, состоящих или имеющих приезд ко Двору, а также большую часть высокопоставленных особ».
Инициатором расширения функций Секретной части Дворцовой полиции выступил подполковник Евгений Никифорович Ширинкин. В своей записке «Об Охранной Его Величества страже» (май 1881 г.) он подчеркивал, что ранее «стражники совершенно были чужды сыскного дела. Они только случайно имели сведения о лицах разыскиваемых, в редких случаях видели фотокарточки государственных преступников и потому в действительности могли лишь исполнять службу подвижных городовых». Констатируя слабость агентурной охраны царя, он предлагал резко увеличить ей жалованье, поскольку «привлечение в Охранную стражу полезных сыскных агентов не могло быть достигнуто при неимоверно ничтожных окладах содержания, а без агентов сыщиков Охранная стража не достигнет цели». Подполковник Ширинкин, не дожидаясь утверждения штатов и новых окладов, провел «инвентаризацию» Дворцовой стражи и начал переподготовку 17 человек из числа стражи, пригодных для сыскного дела, 9 человек он признал ограниченно годными к сыскной деятельности, а 19 человек оказались «почти непригодны к таковой».
Для кардинального изменения ситуации Ширинкин первоначально предлагал, во-первых, увеличить число Охранной стражи до 70 чел. Во-вторых, разделить этот состав на два отряда. Первый отряд должен был выполнять агентурные сыскные обязанности в местах высочайшего присутствия, собирая сведения обо всех живущих и приезжающих в резиденцию и окрестности. Второй занимался непосредственно личной охраной царя, вел открытое наружное наблюдение, отслеживая лиц «разыскиваемых, обвиняющихся и обвиненных по политическим целям, поднадзорных и подозреваемых». На всех этих лиц должны были быть фотографии. В-третьих, Ширинкин предлагал увеличить оклады «сыскарям» до 80 руб. в месяц, «наблюдателям» до 60 руб. Подбору агентуры Ширинкин уделял большое внимание, предлагая набирать в Охранную стражу людей, которые бы по внешнему виду не походили бы на агентов и «изображали бы собой публику, и которых бы не знала, по возможности, даже полиция».
В целях эффективной организации охраны он предлагал «раскинуть» «сыскарей» по дворцовым резиденциям и окрестностям небольшими группами по 2–4 человека. «Наблюдатели» должны были нести службу на ключевых постах, используя метод «цепного хождения» на путях возможного следования царя. Этот метод предполагал, что агентура передвигается постепенно на всем протяжении один за другим на близком расстоянии от царя.
Видимо, предложения Ширинкина активно обсуждались, и, спустя месяц, в июне 1881 г., он уже предлагал увеличить жалованье агентам до 100-200 руб. в месяц, но при этом сократить их число до 15–20 человек, «из которых бы два-три были бы хорошими ездоками для прогулки (отнюдь не для сопровождения и преследования экипажа Его Величества)». Также Ширинкин предлагал ввести градацию среди секретной агентуры. Должность старшего секретного агента предполагала возможность самостоятельной деятельности. Их не должно было быть более 10 человек, и они должны были быть способными играть роль дачников или путешественников. Эта должность должна была соответственно оплачиваться – от 100 до 250 руб. в месяц. Младшие секретные агенты выполняли вспомогательные функции под видом прислуги, дворников, посыльных, наемной прислуги (швейцаров и лакеев). Наряду со штатной секретной агентурой он предлагал привлекать для сбора информации прислугу гостиниц и ресторанов и даже слуг «в частных домах». Секретная агентура должна была располагать своими извозчиками, несколькими хорошими верховыми лошадьми. Вооружить секретных агентов предполагалось револьверами и кастетами, но оговаривалось, что их употребление возможно только в исключительных случаях. При этом агентам категорически запрещалось «раскрываться», они должны были играть частных лиц, защищающих государя.
После выяснения всех нюансов Александр III согласился с доводами И.И. Воронцова-Дашкова, и 11 августа 1881 г. проекты штатов охранных структур были утверждены в рамках «Положения об охране Его Величества». 3 сентября 1881 г. именным указом состоялось назначение на должность «Главного Начальника Охраны генерал-майора Свиты Его Величества» Петра Александровича Черевина.
К осени 1881 г. организационное становление новых охранных структур, главной задачей которых было обеспечение безопасности царя от террористически актов, завершилось. С этого времени дело охраны получило совершенно отдельное и самостоятельное значение. Начальник охраны П.А. Черевин, пользовавшийся личным доверием Александра III и императрицы Марии Федоровны, быстро превратился в одну из ключевых фигур при новом Дворе. Личное подчинение царю, право личного доклада у царя, безусловная преданность, отсутствие определенных границ его деятельности, требование ко всем ведомствам и учреждениям империи немедленно выполнять его распоряжения и сообщать ему всю информацию о возможных покушениях делали его влияние весьма значительным. Под его непосредственным началом в 1881 г. находились: Гвардейский пехотный отряд Почетного конвоя; Дворцовая полицейская команда под командованием полковника П.В. Зиновьева, включавшая Секретную часть во главе с подполковником Е.Н. Ширинкиным, и Железнодорожная инспекция во главе с полковником Альбертовым. Собственный конвой был подчинен Императорской Главной квартире, а Дворцовая рота замыкались на министра Императорского двора.
Поскольку П.А. Черевин выполнял секретарские и представительские функции, сопровождая царя, то постепенно реальная черновая работа по охране сосредоточилась в руках подполковника Ширинкина. Усиление влияния подполковника Ширинкина проявилось в том, что 8 сентября 1884 г. по представлению П.А. Черевина высочайшим повелением должность начальника Дворцовой полицейской команды упразднялась и полковника П.В. Зиновьева уволили (23 сентября 1884 г.). Должности начальников Секретной части и Полицейской команды объединили и возложили на начальника Секретной части, уже полковника, Ширинкина с наименованием его начальником Дворцовой полиции. Отдельную агентурную команду от Департамента полиции также подчинили полковнику Ширинкину. Эта агентурная команда ведала регистрацией лиц, приезжавших в царские резиденции вне черты дворцовых зданий, и наименовалась «Охранная агентура, подведомственная Дворцовому коменданту». В конечном счете, по замечанию видного чиновника Министерства Императорского двора B.C. Кривенко, «все нити охраны сосредоточились в руках Ширинкина» - замечание, в целом, верное, ибо Ширинкин руководил охраной двух царей до 1905 г.
В 1880–1890-х годах Дворцовая полиция не только охраняла императорские резиденции, но и в случае необходимости осуществляла сопровождение императора и лиц, близких ко двору.
Последним подразделением С.Е.И.В. охраны стала образованная 11 августа 1881 года Военная инспекция железных дорог во главе с военным инспектором, которому был подчинен 1-й Железнодорожный батальон.
В конце 1881 года совершенно по-новому перестроили систему охраны на железных дорогах. Было решено стягивать войска к полотну железной дороги во время следования императорского поезда с таким расчетом, чтобы под их контролем находилась буквально каждая сажень железнодорожного пути. Главной целью столь жесткой системы охраны являлось предотвращение минирования железнодорожного полотна, к чему неоднократно прибегали народовольцы в 1879 году.
В 1909 году Железнодорожный батальон развернули до численности полка.
| Циркуляр О сокращении гимназического образования |
Вследствие предположения, состоявшегося в совещании при моем участии, из министров: внутренних дел, государственных имуществ, управляющего министерством финансов и обер-прокурора святейшего синода, я имел счастие испрашивать соизволение в. и. в. на внесение в Комитет министров представления о допущении впред в гимназии и в прогимназии детей лишь некоторых сословий не ниже купцов 2-й гильдии.
В. и. в., всесторонне обсудив это предположение, изволили на всеподданнейшем докладе моем 23 мая выразить мысль, что, признавая эту меру несвоевременною и неудобною, вы полагали бы за лучшее достигнуть цели отвращения наплыва в гимназии и прогимназии детей лиц, не соответствующих по домашней их обстановке среднему образованию, другими какими-либо способами, и изволили всемилостивейше повелеть мне войти в новые по этому вопросу соображения.
Проникаясь мыслью в. в., я счел нужным посоветоваться с означенными выше лицами, за исключением находящегося ныне в отсутствии действительного тайного советника графа Толстого, и мы, ввиду замечания в. в., предположили, что независимо от возвышения платы за учение, было бы, по крайней мере, нужно разъяснить начальствам гимназий и прогимназий, чтобы они принимали в эти учебные заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства.
Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию. С тем вместе, не находя полезным облегчать на казенные средства приготовление детей в гимназии и прогимназии, совещание высказало, что было бы необходимо закрыть приготовительные при них классы, прекратив ныне же прием в оные.
На приведение сей последней меры в исполнение уже последовало, по всеподданнейшему докладу моему 11 апреля, предварительное высочайшее в. и. в. соизволение.
Если в. в. соизволите окончательно одобрить вышеизложенные предположения, то теперь предстоит только войти в Комитет министров с представлением:
1) об ограничении известным процентом приема в гимназии и прогимназии детей евреев, к которым может быть с пользою применена и предположенная особою комиссией под председательством статс-секретаря графа Палена мера о недопущении в гимназии и прогимназии детей евреев из низших сословий, и
2) о предоставлении министру народного просвещения, в изменение ст. 129 устава университетов 23 августа 1884 г., права определять плату за слушание лекций, не стесняясь ныне установленной 50-рублевой нормой.
На приведений сих предположений в исполнение приемлю долг всеподданнейше испрашивать высочайшее в. и. в. соизволение.
Что же касается до сокращения числа гимназий и прогимназии, с преобразованием некоторых из них в реальные и промышленные училища, то имею счастие всеподданнейше доложить, что, ввиду выраженного на докладе моем 29 марта в. и, в. повеления, мною собраны уже сравнительные статистические данные о числе учеников, количестве параллельных классов и средствах содержания гимназий и прогимназий, а также сделано соображение о возможности закрытия или преобразования оных, смотря по местным условиям и средствам, на них отпускаемым из казны или от земств и городских обществ; но дальнейшие по сему предположения ныне приостановлены впредь до разрешения вопроса о преобразовании реальных и открытия промышленных училищ, так как без сего невозможно ни преобразовывать гимназии и прогимназии, ни закрывать оные, потому что ученики сих заведений, по закрытии гимназии или прогимназии в какой-либо местности, были бы лишены возможности продолжать свое образование за неимением соответственного учебного заведения, что поставило бы местные общества в крайне затруднительное положение.
Впрочем, можно надеяться, что с приведением вышеизложенных мер в исполнение значительно сократится число учеников в гимназиях и прогимназиях и улучшится состав их, что особенно важно потому, что дурное направление учащихся зависит не от количества гимназий и прогимназий, а от качества учеников и переполнения каждой из них в отдельности.
18.06.1887 Министр Просвещения И.Д. Делянов
| Опубл.: 1887. Источник: Хрестоматия по истории педагогики. Под ред. С.А.Каменева, сост. Н.А.Желваков, М., 1936 г. Текст был приведен там с небольшими сокращениями по Сборн. постановл. по мин. нар. проcв., т. X, стр 880—883. |
10 июля 1887 года, с согласия царя, издал циркуляр о процентных нормах для приема евреев в средние учебные заведения, не во всем согласившись с мнением Комитета министров.
Поэтому циркуляру ”признано нужным ограничить число учеников из детей евреев в местностях, входящих в черту постоянной оседлости, 10%, в других местностях, вне этой черты, 5%, а в Санкт-Петербурге и Москве 3% всего числа учеников, подлежащих приему в начале каждого учебного года; расчет процентов должен производиться относительно общего числа как вновь поступающих учеников, так и переходящих из одного заведения в другое или из прогимназии в гимназию.
Впоследствии, когда настоящие ученики <…> последовательно будут оканчивать курс или оставлять заведения, число учеников-евреев, вновь принимаемых при соблюдении указанных процентов, уменьшится, тогда можно будет сообразоваться с тем, чтобы и общее число учеников-евреев не превышало [нужных процентов] всего числа учеников в каждом заведении, смотря по местности, в которой таковое находится” [12].
Нормы вводились с начала 1887/1888 учебного года.
Одновременно министр выпустил циркуляр о приеме евреев в вузы с такими же нормами.
Принятие этих документов было осуществлено не как принятие законодательных актов с предшествовавшим прохождением через Государственный совет, а методом, до того времени не применявшимся даже при существовавшем в то время хаосе рассмотрения постановлений, имевших силу закона.
Циркуляры о процентных нормах, как и все положения о евреях, считались ”временными”.
В тексте некоторых законов даже указывался срок – впредь до пересмотра в законодательном порядке постановлений о евреях. С.Ю. Витте в ”Воспоминаниях” писал: ”Все наиболее существенные законы, ограничивающие права евреев, пошли в последние десятилетия не в законодательном порядке, а через Комитет министров как законы временные”.
Он делал акцент на том, что ”всегда употреблялась одна фарисейская формула: впредь до пересмотра всех законов о евреях” [13].
Хотя в циркулярах Делянова указания на их ”временный” характер не было, возможно, он предполагался, так как правительство даже не потрудилось изъять из 9-го тома Свода законов статью 966, по которой ”дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого различия от других детей, в общих казенных учебных заведениях <…> тех мест, в коих жительство отцам их дозволено”.
Эта статья в издании Свода законов 1876 года полностью повторяется статьей 787 того же 9-го тома Свода законов издания 1899 года – через 12 лет после опубликования циркуляров Делянова.
В 1906 году Николай II по поводу ”Мемории” Совета министров, где предлагалось отменить процентные нормы в вузах, написал: ”Еврейский вопрос должен быть рассмотрен <…>, когда я признаю это благовременным”.
После такой царской резолюции иллюзия о пересмотре в законодательном порядке всех постановлений о евреях рассеялась. Только в 1908-1909 годах министр народного просвещения А.Н. Шварц оформил процентные нормы в виде законов, но опять же не законодательным порядком, а помимо Государственной думы и Государственного совета как высочайше утвержденные положения Совета Министров.
И уже тогда эти законы нашли отражение в статье 787 продолжения 1912 года (часть 5-я) Свода законов [14].
Ограничение доступа в учебные заведения больно ударило по евреям. Стремление обучать детей становилось все более общим, в том числе и по причинам экономическим.
Ремесленный труд уже не находил для себя свободного места. После введения ”Временных правил” 3 мая 1882 года, запретивших евреям жить в сельской местности черты оседлости, их торговая деятельность была ограничена только городами и местечками. Поэтому чаяния евреев обратились к свободным профессиям.
В общие учебные заведения устремились экономически слабые слои еврейского населения. У христиан среднее, а тем более высшее образование стремились получить, в основном, буржуазия и дворянство. У евреев же как среднее, так и высшее образование стремились получить дети низших сословий, все, кто только мог позволить себе это по экономическим соображениям.
Процесс демократизации не устраивал власти и побуждал их к противодействию образованию евреев, что, в конечном счете, революционизировало еврейскую молодежь.
На практике, чтобы поступить в вуз, для евреев установилась необходимость получения золотой медали в гимназии. Однако считалось, что вследствие недостатка государственных финансовых ресурсов, медали на всех изготовить невозможно, а поэтому их присуждали, но не выдавали, лишь делая соответствующую отметку в аттестатах. Медалистов оказывалось слишком много, и они не все могли поступить в вузы.
На первый взгляд это было странным. Если гимназии принимали лишь определенный процент евреев от общего количества поступающих, то почему же окончившие их не могли попасть в университеты, где, за редким исключением, применялась та же норма? Такое явление объясняется тем, что поступившие в гимназии евреи практически все заканчивали их, тогда как неевреи часто не доучивались и по разным причинам выбывали из числа учащихся.
Поэтому в старших классах количество евреев почти всегда превышало норму, и среди выпускников их оказывалось больше. Вот именно для образовавшегося излишка доступ к высшему образованию был закрыт [15].
Делянов, возможно, считал, что строгое применение процентной нормы в средних учебных заведениях является достаточной гарантией против наплыва евреев в вузы, хотя сам пользовался правом министра допускать в них евреев сверх нормы.
Однако либерализм Делянова распространялся только на провинциальные университеты, испытавшие недобор студентов.
В 1889 году Делянов издал циркуляр, несколько смягчавший правила. В нем официально признавалась возможность приема евреев в вузы сверх нормы, но это было обставлено бюрократическими рогатками.
Еврей-абитуриент должен был подать прошение о приеме попечителю учебного округа, где находился желаемый для него университет или гимназия, которую он закончил, ибо здесь он ”лучше известен”. Если гимназия находилась в округе, не имеющем университета, он направлялся в вуз соседнего округа. Принимать евреев сверх нормы разрешалось только при их ”отличном поведении” и ”очень хороших успехах в науках”.
В иных случаях попечитель должен был представлять дело для решения в Министерство народного просвещения [16]. Вслед за Министерством просвещения и другие ведомства, имеющие учебные заведения, установили процентные нормы приема в них, а некоторые вовсе закрыли их для евреев.
В 90-х годах Министерство просвещения дало указание, чтобы число всех учащихся в заведении евреев вместе с вновь принятыми не превышало нормы.
Вследствие этого многие учебные заведения вообще прекратили принимать евреев. Процентные нормы распространили и на прием в вузы вольнослушателей. А так как таковых из невреев было мало, то для евреев это фактически означало запрет на подобную форму обучения.
Естественно, что перечисленные антисемитские меры, принятые в царствование Александра III, в годы политической реакции, вызвали у евреев резкое неприятие. По этому поводу граф И.И. Толстой, бывший министром проcвещения в составе кабинета Витте в 1905-1906 годах, уже после своей отставки, в 1907 году писал: ”вузы периодически хотя и избавлялись от наплыва еврейской молодежи, но <…> неудовольствие, порожденное этими мерами (ограничительными постановлениями. – А.М.), неоднократно служило поводом к студенческим волнениям <…>. Еврейская молодежь <…> вступает в жизнь с чувством несмываемой обиды и вражды к ограничивающей ее права государственной власти. Этими озлобленными элементами пополнялись и поддерживались революционные партии <…>, вузы, огражденные от наплыва евреев <…>, оказались совершенно не огражденными от пропаганды этих же революционных партий” [17].
Делянов пробыл на посту министра более 15 лет (1882-1897 годы). После его кончины в 1898 году министром назначили попечителя Московского учебного округа, бывшего ректора Московского университета, профессора Н.П. Боголепова. В отличие от Делянова, он требовал не отступать от нормы ни при каких обстоятельствах и принимал меры к ее сокращению. Боголепов приказал исчислять процентную норму при приеме в вузы не по общему количеству ежегодно поступающих абитуриентов, а по каждому факультету университета отдельно, тем самым ужесточая правила приема, так как евреи стремились преимущественно на медицинский и юридический факультеты. Историко-филологический и физико-математический факультеты не были привлекательны, ибо после их окончания евреи не могли обеспечить себе заработок вследствие недопущения к учительским и научным должностям.
В конце 90-х годов в вузах происходили беспорядки, в которых участвовали и студенты-евреи. Боголепов пытался усмирить бунтующих студентов отдачей их в солдаты, и бывший студент, эсер П.В. Карпович в начале 1901 года совершил покушение на министра; тот вскоре скончался. Историк С.М. Дубнов назвал Боголепова ”жандармом просвещения” [18].
В марте 1901 года проходила Всероссийская студенческая стачка, парализовавшая всю систему высшего образования. Николай II посчитал необходимым назначить министром сильного человека с опытом государственной службы, который мог бы стабилизировать положение в высшей школе. Был выбран бывший военный министр, генерал от инфантерии П.С. Ванновский, который в 1899 году по повелению царя производил расследование студенческих беспорядков, начавшихся в Петербургском университете и распространившихся затем на другие вузы. Он рассматривался как временная фигура для выполнения конкретного поручения [19]. В мае 1901 года, вскоре после назначения, Ванновский издал циркуляр, где писал: ”виновниками беспорядков в значительной мере являлись лица нерусского происхождения”, под которыми, конечно, подразумевались евреи. В связи с фактическим превышением процентных норм во всех университетах Ванновский приказал временно сократить прием евреев, ус<