этой горе с дворцом. И кликнул великан зверей, и сбежались все от мала до
велика, и задал он им этот вопрос. И ответили ему звери, что не видели
ничего подобного.
И снова сказал великан:
- Глупостей тебе наговорили! Послушай меня: возвращайся! Ведь тебе,
конечно же, не найти ту гору с дворцом, потому что их не существует на
свете. Но продолжал упорствовать первый министр, утверждая, что они
обязательно должны где-то быть, и уступил в конце концов великан, и сказал:
- Есть у меня брат, он живет в пустыне, и ему подвластны все птицы.
Вдруг они знают? Ведь они парят высоко в небе, может, и видели они эту гору
и этот дворец? Иди к нему и скажи, что это я тебя послал. И отправился
первый министр в путь, и шел по пустыне много-много лет, пока в конце концов
не повстречал великана, такого же огромного, как предыдущий; тот нес на себе
дерево, такое же большое, как то, которое нес его брат. И все повторилось
как и с первым братом: стал великан расспрашивать первого министра.
Рассказал тот ему всю историю и добавил:
- Меня послал к тебе твой брат.
Тут и второй великан отмахнулся от него: конечно же, ничего подобного
быть не может. Но упорствовал первый министр, утверждая, что гора с дворцом
существуют, и сказал тогда великан:
- Кликну-ка я всех птиц, какие только есть, - ведь все они подвластны
мне. Может, им что-нибудь известно. И созвал он всех птиц, от мала до
велика, и расспросил их, и ответили они, что ничего не знают о горе с
дворцом.
- Ну, - сказал великан, - убедился теперь, что этого в мире нет?
Послушай меня: возвращайся, потому что золотой горы и жемчужного дворца нет
на свете!
Но продолжал упорствовать первый министр и говорил, что они обязательно
|
|
существуют, и тогда сказал второй великан:
- Еще дальше в пустыне живет еще один мой брат, ему подвластны все
ветры, а они веют по всему миру может, и впрямь что-нибудь знают.
И снова отправился в путь первый министр, и снова шел по пустыне
много-много лет, пока не повстречал великана, такого же огромного, как двое
первых; и нес на себе третий великан такое же большое дерево, как и те,
которые несли его братья. Стал и этот великан расспрашивать первого
министра, и тот рассказал ему, как и первым двум, всю историю. Отмахнулся от
него и третий великан, но упросил его первый министр, и согласился тот
оказать ему милость: созвать все ветры и спросить у них. И созвал великан
все ветры, и расспросил каждого. Но ни один из них знать не знал ни про
золотую гору, ни про жемчужный дворец.
И сказал великан:
- Ну, видишь теперь, что глупостей тебе наговорили?
Разрыдался тогда первый министр:
- Я точно знаю, что эта гора и этот дворец существуют!
Тут прилетел еще один ветер. И разгневался на него повелитель ветров:
- Почему опоздал? Не приказал ли я всем ветрам явиться? Почему не
прибыл вместе со всеми?
Ответил ветер:
- Задержался я из-за того, что должен был доставить царскую дочь к
золотой горе с жемчужным дворцом.
Ох, как обрадовался первый министр - ведь ему посчастливилось услышать
то, к чему он стремился! И спросил тогда у того ветра повелитель ветров:
- Скажи-ка, что у них там больше всего ценится?
Ответил ветер:
- Все у них в большой цене.
Обратился тогда повелитель ветров к первому министру:
- Ты так долго искал и столько сил потратил, а теперь денег твоих может
|
|
тебе не хватить... Чтобы не задержался ты из-за этого, дам-ка я тебе особый
сосуд: каждый раз, когда опустишь в него руку, вытащишь оттуда деньги.
И приказал великан ветру доставить первого министра в тот край. И
поднялся ветер-ураган, и подхватил его, и перенес туда. Он опустил его у
городских ворот, но стояла там стража и не пропустила первого министра.
Достал он тогда из сосуда деньги и подкупил стражу. И вошел он в город, и
оказался тот город прекрасным. Пошел первый министр к одному богачу, снял у
него угол и заплатил за стол: знал он, что потребуется ему в этом городе
задержаться, потому что придется применить всю свою мудрость и смекалку,
чтобы вызволить царскую дочь.
А как это ему удалось, раби Нахман не рассказывал, да только известно,
что в конце концов удалось.
Амен. Сэла.
Комментарий к рассказу
"О том, как пропала царская дочь"
Эта история повествует об усилиях еврейского народа, направленных на
освобождение Шхины из изгнания.
Внешняя фабула истории широко распространена и известна на нескольких
языках. Среди версий, обладающих наибольшим сходством, можно назвать сказку
братьев Гримм, а также некоторые русские и украинские народные сказки.
Воспользовавшись бродячим сюжетом, раби Нахман внес в него ряд изменений,
придавших его истории новый, общечеловеческий смысл. Это дало ему основания
предварить свою первую сказку словами: "Довелось мне как-то в дороге
рассказывать сказку, и всякий, кто ее слышал, задумывался о возвращении к
Б-гу".
Поиск пропавшей царевны раби Нахман уподобляет поиску Шхины, томящейся
|
|
в плену клипот - оболочек, изолирующих от святости мир, в котором правит
зло. Первый министр (в оригинале библейское "второй в царстве". - Прим.
пер.) олицетворяет еврейский народ, а царская дочь, которую он повсюду
разыскивает, - Шхину. История борьбы и поражений поэтично символизирует
борьбу полную трагизма, которую еврейский народ ведет со злом в самом себе и
во всем мире на протяжении всей своей истории.
Исчезновение царской дочери
Как и в большинстве других историй раби Нахмана, в этой истории царь
символизирует Царя мира, Всевышнего. У царя есть единственная дочь - Шхина
(и в то же время Кнесет Исраэль, единая душа всего Израиля), к которой он
питает исключительную любовь (16).
Шесть братьев принцессы символизируют кабалистические сфирот. Сфира
Шхины, седьмая, называемая Малхут, - царская дочь, а шесть ее братьев -
царские сыновья (17). Царь сильно привязан к единственной дочери. Он очень
любит ее, и эту любовь выражает поэтичная, библейская по своей образности
метафора Шхины, пребывающей в своем гнезде, в Храме. Это символ постоянной
близости между Б-гом и Кнесет Исраэль. Но вот в их отношениях разразился
кризис. Царь перестает оберегать дочь от зла. И поскольку он больше не
беспокоится о ее судьбе (о судьбе Кнесет Исраэль, сокровенной душе всего
Израиля, которая является одной из граней Б-жественного откровения в мире),
то силы зла похищают царскую дочь и используют ее для своих целей. Однако
царь тотчас же раскаивается и хочет вернуть царевну. Он пытается призвать ее
к себе, старается отыскать ее. Эти призывы напоминают заверения пророка: "На
малое мгновение оставил Я тебя и с милосердием великим соберу тебя. В пылу
гнева сокрыл Я на мгновение лик Свой от тебя - и милостью вечною помилую
тебя, - сказал Избавитель твой, Г-сподь" (Йешаяhу, 54:7,8). При всем том,
страдания и беды все же приходят как следствие "сокрытия лика". Всевышний
полон сожаления и стремится возвратить к Себе Кнесет Исраэль, ибо сказано в
трактате "Брахот": "Что (осталось) ему, отцу, изгнавшему сыновей, или
сыновьям, изгнанным из-за стола отца своего?" (3б). Но поскольку Б-г изгнал
Шхину, или Кнесет Исраэль, то и народ Израиля должен отправиться в изгнание.
Образ первого министра символизирует еврейский народ (по крайней мере, его
лучшую часть - законоучителей и праведников) (18).
Такое описание изгнания у раби Нахмана опрокидывает привычные
представления. Галут вызван не делами земными, не объективными
материально-историческими причинами, приведшими к изгнанию еврейского народа
с его родины. Создается впечатление, что не Шхина сопровождает еврейский
народ в его изгнании, а напротив - сыны Израиля отправляются в изгнание
вслед за Шхиной, чтобы найти и возвратить ее.
Таким образом, по мнению раби Нахмана, галут не навязан еврейскому
народу внешними обстоятельствами. Это добровольное изгнание. Народ Израиля
отправляется на поиски Шхины, то есть своей собственной души, и на этом пути
претерпевает муки. Ради чего он принимает страдания? Из любви к обожаемому
Царю, которому хочет возвратить любимую дочь, ради "воссоединения Святого
Творца, Благословен Он, с Его Шхиной ". Эта благородная цель побуждает
первого министра отправиться в странствия, которые закончатся не раньше, чем
он найдет и освободит царскую дочь.
Первый этап поисков царской дочери
Итак, первый министр отправляется на поиски царской дочери. Он берет с
собой лишь самое необходимое (галут!): слугу, олицетворяющего простой народ
Израиля, неискушенных людей, отправляющихся на поиски Избавления вслед за
вождями. После долгих изнурительных поисков первый министр находит царскую
дочь в укрепленном замке среди пустыни. Пустыня служит прибежищем нечистой
силе, Азазелю. Среди запустения могут гнездиться только злые силы (19).
Первый министр находит в пустыне дворец, войско, стражу - все атрибуты
истинного царя, ибо "...одно в противовес другому сделал Б-г..." ("Коhелет"
- "Екклесиаст", 7:14) и зло является взору подобием добра. Злые силы пугают
первого министра, поскольку он поддается иллюзии и принимает мнимую
реальность за подлинную. Но, преодолев страх, он входит во дворец и
убеждается, что силы зла не более чем тени и их метания не в состоянии
помешать человеку сделать то, что должно. Зло распоряжается лишь там, где
человек поддается его власти. Первый министр проникает вглубь дворца, в
самое логово зла, добирается до его сердцевины и видит все происходящее там.
Он полон веры и надежды, и потому нечистая сила не может ему
воспрепятствовать и бессильна повредить.
Веселье на балу Азазеля достигает апогея, когда вводят царицу, в
которой верный министр узнает царскую дочь. Она служит злу, и в этом
глубинный смысл изгнания Шхины. Когда проявление Б-жественных сил в мире не
оказывает благотворного и оживляющего влияния на Кнесет Исраэль (ибо связь
между Б-гом, Шхиной и Израилем в каком-то смысле расторгнута), оно
поддерживает зло, питая его жизненность.
Момент узнавания чрезвычайно важен, ибо именно в нем начало Избавления.
Не признав дочь царя в одеяниях скверны, в нечистом облачении и окружении,
первый министр никогда не смог бы освободить ее. Именно этот момент -
опознание внутри зла действующей там Б-жественной силы - дед раби Нахмана,
Бааль-Шем-Тов, считал решающим в победе над злом. И потому освобождение
царской дочери начинается в тот момент, когда первый министр узнает ее в
царице сатанинского бала. Что же он может сделать? Чем помочь пленной
царевне? В какой помощи она нуждается? Ясно, что узы зла, удерживающие ее,
можно разорвать лишь духовным усилием. Именно в такой помощи нуждается
царская дочь, чтобы освободиться. И потому первая попытка помочь ей включает
описание усилий тех, кто первыми в истории пытались привести мир к Геуле:
пост, аскеза, молитва, а главное - непрестанная тоска и страстная жажда
Избавления. Эта тоска - главное средство приближения Шхины, способ избавить
ее из плена, выкупить из неволи.
Первый министр (символизирующий, как было сказано, законоучителей и
праведников Израиля всех поколений) дает суровые обеты и подвергает себя
жестоким лишениям, чтобы сосредоточить все телесные и духовные силы на одной
возвышенной цели: освобождении Шхины. Однако именно в момент аскетического
подвига злое начало в человеке особенно усиливается. Понятно, что это не
случайно. Хасидизм полагает, что такова естественная и неизбежная реакция на
попытки подавить дурное начало путем изнурения плоти.
Необходимо разобраться в корнях проблемы, а не только попытаться
выкорчевать ее последствия с помощью аскетического подвига. Подобную ошибку
совершает первый министр - и, как следствие поражения, погружается в спячку.
Сон напоминает смерть (как сказано в Талмуде: "Сон - шестидесятая часть
смерти"). Глубокий сон изгнания наполнен суетой, дни проходят впустую, в
стороне от происходящего в мире. Сокрушительная неудача аскетического
подвига неожиданно обернулась спячкой!
Слуга, не имевший столь возвышенных притязаний, не погружается в сон
вслед за господином. Пока министр бездействует, пока элита болезненно
переживает постигшее ее разочарование, простой народ ведет обычную жизнь,
заботясь о повседневных материальных нуждах. Здесь, разумеется, нашли
отражение неудачи различных мессианских попыток, поражения всех
лжемессианских движений. Движения эти, будившие великие надежды и вызывавшие
пламенное воодушевление, порождали разочарование и бездействие, когда
надежды развеивались.
Второй этап поисков царской дочери
Очнувшись, наконец, первый министр не может прийти в себя от изумления:
"На каком я свете?" Кажется, что великое испытание до основания потрясло
устои его жизни. Министр должен услышать о том, что произошло, из уст своего
слуги, а после этого он вновь отправляется на поиски. Никаких перемен
положение не претерпело, изгнание царской дочери не является окончательным.
И испытание на сей раз легче: не спать, когда настанет великое мгновение, и
не пить вина, чтобы не уснуть пьяным сном, ибо этот сон не позволяет
отличить галут от Геулы. Надо постоянно сохранять духовное бодрствование,
чтобы, когда придет Избавление, быть готовым к нему! (20)
В первый раз соблазн был явным и недвусмысленным. На сей раз соблазн
более изощренный - по крайней мере, он дает министру формальный повод
сказать слуге: "Ты видишь? Это ручей". Тем самым министр как бы берет его в
свидетели, решая проверить, что стоит за удивительным явлением: почему вода
пахнет вином. Однако, как и следовало ожидать, вином пахло именно вино, и
безобидный, казалось бы, опыт оборачивается великим падением. Министр
напивается допьяна и на семьдесят лет - срок Вавилонского изгнания -
засыпает мертвым сном. В Талмуде рассказывается о раби Хони hа-Меагеле,
который удивлялся словам псалма "были мы как во сне", пророчески
предсказывавшего вавилонский галут. Ответ на свой недоуменный вопрос он
получил, когда сам погрузился в сон длиною в жизнь.
Пьянство заставляет забыть об изгнании. Семь десятилетий прошли в
тяжелом сне, без единого проблеска, без малейшей надежды на Избавление,
когда не видно даже пути к нему. Эти семь десятилетий видятся раби Нахману
как глубочайшее падение, падение с точки зрения всех "семидесяти ликов"
Торы. Правда, слуга и на сей раз бодрствовал. Но что в том толку, если
действовать способен лишь господин, а он уснул!
Царская дочь оказывается в новой ситуации (соответствующей последнему
галут у, когда иссякла надежда на то, что народ Израиля вскоре отстроит Храм
на своей земле): теперь ее изгоняют в дальние дали, и, отправляясь в далекое
изгнание, она оставляет первому министру душераздирающее письмо, написанное
слезами (21). Это письмо исполнено страдания, в нем говорится о муках,
которые ждут еврейский народ. Но в письме также сказано, что у Израиля еще
осталась надежда и Избавление все же придет. Увы, оно бесконечно далеко и
существует лишь в воображении, поэтому кажется совершенно лишенным связи с
действительностью, нереальным: "на золотой горе, в жемчужном дворце".
Однако, это видение, хотя и выглядит далеким от всякой логики, побуждает
первого министра к новым - последним поискам.
Последний этап поисков
Последние испытания - самые тяжкие. Герою предстоит найти то, что
представляется плодом воображения: "золотую гору", Геулу Израиля. На сей раз
первый министр оставляет слугу и отправляется в долгие странствия один.
Слугу тяготят лишь материальные лишения, связанные с изгнанием, тогда как
господина приводит в отчаяние безнадежность самих поисков. Особенность
последнего Изгнания в том, что инициировать Геулу обязаны великие праведники
(такие, как первый министр). Именно на их плечи ложится бремя духовного
труда, но не только оно праведников гнет груз отчаяния, когда руки сами
собой опускаются перед неисполнимостью труда. Итак, первый министр в третий
раз отправляется на поиски. Он покидает населенные места и углубляется в
пустыню. Последнее обстоятельство весьма многозначно. С одной стороны,
пустыня - это "пустыня народов" (22), еще более отдаленный и мрачный галут,
своего рода падение еврейского народа в духовную пропасть.
Однако у пустыни есть и другой смысл (ср. с историей о Бааль Тфила):
трансцендентальный. Герой покидает этот мир и устремляется на поиски в иные,
тайные миры. Быть может, удастся найти разгадку в пустыне, которой нет на
глобусе. Странствия первого министра в пустыне и встреча с тремя великанами
символизируют поиски в высших мирах. Три великана - ангелы трех духовных
миров: Асия, Йецира и Брия. Каждый из великанов властвует над целым миром
творений: животными в Асия, птицами в Йецира и ветрами (или духами) в Брия.
По этим мирам скитается герой, однако изгнание Шхины настолько
безоговорочно, что и в высших мирах он не находит помощи. Даже ангелы,
князья высших миров, не в силах изменить положение вещей, ибо Всевышний
никому не раскрыл тайны Избавления, даже ангелам, и потому сказано: "Ибо
день мщения - в сердце Моем..." (24) - сердце не доверило этой тайны устам.
Само пребывание человека в высших мирах внушает изумление: что делает
здесь это крохотное существо? Однако вопреки своей незначительности человек
способен продолжить подъем. Ангел приставлен к определенному месту, тогда
как человек может "ходить между стоящими здесь" (25). Вера возвышает цадика
и дает ему высшее знание, которого лишены даже ангелы.
В поисках царской дочери герой ведет жизнь, полную страданий.
Самоистязания, на которые он обрекает себя, не сводятся к постам и ночным
бдениям, как у первых "плакальщиков Сиона". Это двухтысячелетние духовные
муки, когда все говорят: иссякла ваша надежда. И даже когда собственные
ощущения убеждают, что все кончено, когда, казалось бы, растаяла последняя
надежда, он все еще верит, что найдет ту, которую ищет.
Путь к Избавлению
Момент, когда рушится мир, но его разрушение не приводит к крушению
веры (26), - это и есть начало Избавления. Многие мидраши говорят об этом
дне - когда отстроенный Иерусалим будет разрушен, Машиах бен Йосеф (27)
убит, а остатки верных Богу развеяны в пустыне. Таково последнее, самое
грозное испытание, когда кажется, что потеряна всякая надежда. Те, кто
устоит в этом испытании, будут достойны Избавления.
Геула начинается с узнавания: в сердцевине зла вдруг проглядывает
добро, ибо зло есть скрытое добро. Именно потому весть о "золотой горе"
приносит тот же дух-ветер, который забросил туда царскую дочь. Более того:
сам повелитель духов, убеждавший героя отказаться от бесплодных поисков,
теперь помогает ему. Великан, символизирующий мир, вызывается служить
освобождению Шхины, путь к чему теперь совершенно ясен.
Замечание великана "там все дорого" отсылает нас к одному из признаков
приближения Геулы, "всеобщему подорожанию" (28). Учителя хасидизма
истолковали это в том смысле, что с приближением Геулы все станет даваться с
огромным трудом и исполнение заповедей потребует самопожертвования и
напряжения всех сил. Волшебный сосуд, в котором не иссякают деньги, - также
один из признаков Геулы, аллюзия на сказанное в трактате "Санhедрин": "Пока
не иссякнет последняя монета в сосуде". Смысл этого изречения таков: простая
и искренняя вера питает саму себя, и даже великий человек ищет в ней
поддержку, без которой ему не устоять в испытаниях.
Что же дорого и что важно, что ценится там, на золотой горе? Ответ
гласит: герою могут не позволить войти в город. "Достал он тогда из сосуда
деньги и подкупил стражу. И вошел он в город, и оказался тот город
прекрасным. Пошел первый министр к одному богачу, снял у него угол и
заплатил за стол: знал он, что потребуется ему в этом городе задержаться,
потому что придется применить всю свою мудрость и смекалку, чтобы вызволить
царскую дочь".
"А как ему это удалось, раби Нахман не рассказывал, да только известно,
что в конце концов удалось".
Рассказ 2
МУДРЕЦ И ПРОСТАК
Жили некогда в одном городе два богача, и каждый из них владел большим
домом. У обоих было по сыну, и учились их дети вместе в школе, причем один
из них был умницей, а другой ничем особенным не выделялся. Несмотря на
разницу в способностях, мальчики любили друг друга. Спустя какое-то время
обеднели их отцы, обнищали до такой степени, что остались у них лишь дома,
которыми они владели. А дети тем временем выросли, и сказали им отцы: "Нам
нечем за вас платить, содержать вас мы больше не можем. Теперь вы сами себе
хозяева". Простак пошел учиться на сапожника, а его умному и смышленому
другу такое нехитрое ремесло было не по нутру, и решил он отправиться
бродить по свету, чтобы подыскать себе достойное занятие. Пошел умник на
базар и увидел там большой фургон, запряженный четверкой лошадей в полной
упряжи. Спросил он купцов:
- Откуда вы?
Те ответили:
- Из Варшавы.
- Куда путь держите?
- Назад, в Варшаву.
Спросил он их:
- Не нужен ли вам слуга? - Увидели купцы, что парень он смышленый и
крепкий; приглянулся он им, и взяли они его с собой. Поехал умник с ними и
был им в дороге хорошим слугой. Но поскольку был он очень умен, то решил по
приезде в Варшаву: "Если я уже попал сюда, не стоит мне оставаться с этими
купцами. Может, найдется здесь для меня местечко получше; пойду-ка поищу".
Отправился он на базар, стал наводить там справки о людях, которые
привезли его с собой, и попытался выяснить, не найдется ли для него в городе
еще лучшее место. Ответили ему, что те, кто привез его сюда, люди честные и
слугам их хорошо живется, но работать у этих купцов очень нелегко, поскольку
ездят они по своим торговым делам в места весьма отдаленные.
Пошел он дальше, и стали попадаться ему по дороге приказчики из разных
мануфактурных лавок; вышагивали они по базару во всем своем великолепии: как
и заведено у людей их профессии, носили они особенные шляпы, на ногах их
красовались остроносые башмаки; и наряд их, и осанка отличались большим
изяществом.
Восхитил утонченного и смышленого юношу внешний вид этих людей, и
понравилось ему их ремесло тем более, что оно не требует от человека никаких
разъездов. Отправился он к купцам, которые доставили его в этот город,
поблагодарил их и сказал:
- Работа у вас мне не подходит, а за то, что вы меня подвезли, я
расплатился тем, что прислуживал вам в пути.
Ушел он от них и нанялся к хозяину одной из мануфактурных лавок. А тот,
кто работает по найму, как известно, начинает свою службу с самых простых,
тяжелых работ и получает за свой труд гроши и лишь затем начинает
продвигаться все выше и выше.
Заставлял хозяин юношу трудиться в поте лица, посылал его с товаром в
дома сановников; таскал тот вороха разной одежды, перекинув ее через руку,
как делают все разносчики, и сгибался под непосильной ношей, поднимаясь с
ней зачастую под самые крыши высоких домов.
Тяжел был для него этот труд, и, будучи философом и умницей, задумался
он: "Какая польза мне от этой работы? Ведь каждый трудится во имя какой-то
цели. А моя цель - жениться, завести семью и содержать ее. Но думать об этом
мне пока рановато, время мое еще не пришло. Похожу-ка я покуда по свету,
погляжу на разные страны".
Пришел юноша на базар и увидел там большой фургон, в котором сидели
купцы. Спросил он их:
- Куда вы направляетесь?
Ответили те:
- В Ливорно.
- Возьмите меня с собой!
Согласились они, и отправился он с ними в те края.
Попал он в Италию, оттуда перебрался в Испанию, и длилось его
путешествие несколько лет. Повидав мир, стал он еще умнее и решил: "Пришла
мне пора идти к своей цели". Призвал он на помощь весь свой разум, чтобы не
ошибиться в выборе занятия, и привлекла его мысль стать золотых дел
мастером, потому что нравилось ему это ремесло: было оно почетным и
интересным, требовало от человека немалого ума и к тому же приносило большой
доход.
Так как был юноша философом и умницей, ему не понадобились годы для
того, чтобы научиться этому делу, - уже через три месяца стал он в нем
величайшим мастером, превзойдя своим искусством собственного учителя.
Тут подумал он: "Хоть и овладел я этим ремеслом, не стоит мне на нем
останавливаться: сегодня в почете оно, а завтра, возможно, будет цениться
иной род занятий". И пошел он в ученики к резчику по драгоценным камням.
Благодаря своему уму изучил он и это ремесло всего за три месяца, но
продолжал философствовать: "Хоть и овладел я двумя ремеслами, оба они могут
утратить свое значение. Хорошо бы мне научиться такому делу, которое никогда
не перестанет быть важным".
Рассудил юноша, что следует ему стать лекарем, ведь в этой профессии
постоянно есть нужда, и она всегда в почете.
Тому, кто хотел быть лекарем, следовало сначала научиться читать и
писать по-латыни и постичь философские науки; благодаря своим способностям
осилил парень в короткое время всю эту премудрость и стал через три месяца
превосходным лекарем, выдающимся философом и великим ученым, постигшим все
науки.
После этого стал юноша презирать весь мир: решил он, что все люди
вокруг него - круглые дураки и невежды: ведь благодаря своей мудрости стал
он таким великим мастером, ученым и лекарем, что каждый человек по сравнению
с ним был просто пустым местом.
Решил он тут, что пришло ему время осуществить свою цель и подыскать
себе жену, и сказал себе: "Если останусь я в этом городе и женюсь здесь,
никто в моих родных краях не узнает, кем я стал. Вернусь-ка я лучше домой,
чтобы все там увидели, чего я в жизни добился. Ушел я от них совсем
мальчишкой - а теперь вон каких высот достиг!"
Собрался юноша и отправился домой, но обратный путь был для него сущим
мучением: из-за великой мудрости своей не находил он себе в дороге
собеседников, и ни один постоялый двор не казался ему достаточно приличным
для себя; постоянные терзания испытывал он в пути...
А теперь оставим на время нашего умника и расскажем о том, что
случилось с простаком.
Наш простак учился сапожному делу; и так как был он совсем уж
простецким парнем, пришлось ему долго учиться, покуда наконец освоил он это
ремесло, но совершенства в нем так и не добился. Женился простак и
сапожничал, зарабатывая себе на жизнь. А поскольку был он простаком и
мастерства в своем деле так и не достиг, заработки его были весьма скудны. У
него не хватало времени даже на то, чтобы поесть, - так много приходилось
ему трудиться: ведь дела-то своего он полностью так и не освоил. Лишь во