«Некоторые из купеческих караванов, что проходили мимо нас за последние несколько дней, принесли известия об убийстве в Джурадоре, произошедшем примерно в то время, как мы оттуда уехали. Может быть, спустя день или два, трудно сказать наверняка. Мужчину нашли в постели с перерезанным горлом, но крови было странно мало». – Не было необходимости говорить что-то еще.
Мэт сделал большой глоток вина. Проклятый голам все еще следовал за ним. Но как только он сумел пронюхать, что Мэт путешествует вместе с шоу Люка? Но если голам был в дне или двух пути позади, при скорости, с которой движется шоу, он доберется до них довольно скоро. Он потрогал сквозь одежду лисью голову. В конце концов, он нашел оружие против этой твари, если та появится. Существо уже носило шрам, которым он его наградил. – «А что за неприятности впереди?»
«На границе с Муранди стоит шончанская армия. И как они сумели собрать там силы без моего ведома?» – Том раздул усы, расстроенный своим провалом. – «Ну да ладно, не имеет значения. Всех, кто проезжает мимо, они заставляют выпить чашку какого-то травяного чая».
«Чая?» – недоверчиво спросил Мэт. «А что такого в этом чае?»
«Время от времени, у некоторых женщин от этого чая кружится голова и слабеют ноги, а затем приходит сул`дам и надевает на нее ошейник. Но это не самое худшее. Они усиленно ищут невысокую темненькую шончанскую девушку».
«Ну, конечно же, ищут. А ты думал, не будут? Это решает мою самую большую проблему, Том. Когда мы подойдем ближе, то можем оставить шоу и пробираться лесом. Туон и Селюсия поедут с Люка. Ему понравится быть героем, который вернул им их Дочь Девяти Лун».
Том серьезно покачал головой. – «Они ищут самозванку, Мэт. Ту, что провозгласила себя Дочерью Девяти Лун. Кроме того, описание очень ей подходит. Они не говорят об этом открыто, но всегда есть люди, которые слишком много пьют, и некоторые слишком много болтают, если выпьют. Они собираются убить ее, когда найдут. Что-то связанное с позором, который она причинила и который необходимо смыть».
«Свет!» – выдохнул Мэт. «Как это возможно, Том? Какой бы генерал не командовал той армией, он должен знать ее в лицо, не так ли? И другие офицеры тоже. Там должны быть дворяне, которые ее знают».
«Если они и знают, то это не принесет ей добра. Самый последний солдат перережет ей горло или ударит по голове, как только ее найдут. У меня эти вести от трех разных купцов, Мэт. Даже если они все не правы, ты все равно готов рискнуть?»
Мэт не был готов, и над бокалами с вином они начали строить планы. Пить больше не стали. Том вообще редко напивался во время своих визитов в гостиницы и таверны, а Мэт хотел иметь ясную голову.
«Люка будет визжать, расставаясь с лошадьми, если мы хотим посадить всех верхом, сколько бы ты ему не заплатил», – высказался Том по одному пункту. «А ведь будут еще нужны вьючные лошади для припасов, если поедем лесом».
«Тогда я начну их покупать, Том. К тому времени, как надо будет уезжать, у нас будет столько лошадей, сколько нужно. Могу поспорить, что смогу найти здесь несколько хороших животных. У Ванина наметанный глаз. Не беспокойся. Я удостоверюсь, что он заплатит за них». – Том с сомнением кивнул. Он не был уверен, что Ванин настолько изменился.
«Алудра едет с нами?» – чуть позже воскликнул от удивления седой собеседник. – «Она же захочет взять с собой все свое имущество. А это означает больше вьючных лошадей».
«У нас еще есть время, Том. До границы с Муранди еще далеко. Я собираюсь направиться на север в Андор, или на восток, если Ванин знает дорогу через горы. Лучше на восток». – В любом случае, Ванин знает, существуют контрабандистские тропы или тайные дороги конокрадов. Там будет гораздо меньше вероятности напороться на неприятности наподобие этих. Шончан могут быть где угодно по всей Алтаре, а путь на север приблизил бы его к этой армии больше, чем бы он того хотел.
Туон и Селюсия появились из дальнего конца залы. И он встал, забирая плащ Туон со спинки стула. Том тоже поднялся, подбирая плащ Селюсии. – «Мы уходим», – сказал Мэт, пытаясь надеть плащ на девушку. Селюсия выхватила его у него из рук.
«Я еще не видела ни одной драки», – громко запротестовала Туон, слишком громко. Кое-кто из купцов и служанок обернулся и уставился на них.
«Я объясню снаружи», – спокойно сказал ей Мэт. – «Подальше от любопытных ушей».
Туон безмолвно уставилась на него. Он знал, что она сильная, но в то же время такая крохотная, как симпатичная куколка. Было легко поверить в то, что она сломается от одного неверного движения. Он был готов пойти на все лишь бы быть в уверенности, что ей ничего не угрожает. Чего бы это ни стоило. В конце концов, она кивнула и позволила Селюсии накинуть на себя голубой плащ. Том попытался проделать то же самое со светловолосой женщиной, но та забрала плащ из его рук и оделась сама. Мэт не мог припомнить ни одного раза, когда она позволила помочь ей с плащом.
На кривой улочке не было ни души. Худая рыжая собака настороженно посмотрела на них и потрусила прочь за ближайший угол. Мэт почти также быстро двинулся в обратном направлении, объясняя по пути. И если бы ожидал шока или смятения, то был бы разочарован.
«Это может быть Раваши или Чимал», – задумчиво сказала маленькая женщина, словно целая шончанская армия, охотящаяся за ней, не больше, чем сущая безделица. – «Мои самые близкие по возрасту сестры. Аурана, полагаю, слишком мала – ей только восемь, по-вашему четырнадцать. Чимал тихоня и не открывает своих амбиций, но Раваши всегда полагала, что именно она должна была быть названа потому, что старше. Она могла послать кого-нибудь распространять слухи, стоило мне только исчезнуть на время. Это умно с ее стороны. Если это она». – Также равнодушно, словно рассуждала о возможности дождя.
«Этот заговор был бы с легкостью раскрыт, если бы Верховная Леди была во дворце Таразин, где и должна быть», – сказала Селюсия, и равнодушие исчезло с лица Туон.
О, ее лицо стало таким холодным, как у палача. Она яростно повернулась к своей горничной, пальцы мелькали так быстро, что казалось, высекают искры из воздуха. Селюсия побледнела, упала на колени, склонив голову и сжавшись. Ее пальцы быстро промелькнули в кратком ответе, и руки Туон опустились, она стояла, тяжело дыша, и смотрела вниз на покрытую шарфом голову Селюсии. Спустя мгновение, она наклонилась и подняла ту на ноги. Встав совсем близко, она что-то очень быстро показала на языке жестов. Селюсия молча ответила, Туон вновь повторила те же жесты, и они робко улыбнулись друг другу. Слезы заблестели в их глазах. Слезы!
«Вы расскажете мне, что здесь вообще происходит?» – поинтересовался Мэт. Обе женщины повернулись к нему с изучающим взглядом.
«Какие у тебя планы, Игрушка?», – наконец спросила Туон.
«Не Эбу Дар, если ты об этом думаешь, Драгоценная. Если одна армия готова тебя убить, тогда, наверное, они все имеют одинаковые приказы, а между этим местом и Эбу Дар слишком много солдат. Но – не волнуйся! Я найду, как доставить тебя назад в сохранности!».
«Так ты всегда…» – Её взгляд метнулся ему за спину, и он, оглянувшись через плечо, увидел семь или восемь мужчин за дальним поворотом улицы. У каждого в руке был меч. Завидев их, они ускорили шаг.
«Беги, Туон!» – прокричал Мэт, поворачиваясь лицом к нападавшим. – «Том, уведи ее отсюда!» В каждой руке появился нож, скользнувший из рукавов, и он метнул их почти одновременно. Левое лезвие вошло в глаз бледному мужчине, правое – в горло тощему парню. Они упали, словно их кости внезапно размякли, но еще до того, как их мечи прогрохотали по мостовой, он уже достал вторую пару ножей из голенищ сапог и кинулся навстречу остальным.
Такая быстрая потеря двоих и тот факт, что Мэт бежал навстречу, а не удирал, удивило нападавших. Его стремительное приближение и то, что они были зажаты в узкой улочке, перекрывая друг другу обзор, лишило их большей части преимущества, которое мечи давали перед ножами. Но не всего, к сожалению. Его лезвия могли отразить удар, но он ничего не мог поделать, когда кто-то отступал для атаки. За короткий промежуток времени, он насобирал чудесную коллекцию ран, на ребрах, на левом бедре, с правой стороны челюсти, порез, который стоил бы ему распоротого горла, если бы он вовремя не отпрянул в сторону. Но попытайся он убежать, его бы попросту закололи в спину. Быть живым и истекающим кровью все-таки лучше, чем мертвым.
Руки двигались так быстро, как никогда, короткие движения, почти нежные. Небрежность убила бы его. Нож скользнул в сердце толстяка и выскользнул прежде, чем тот стал заваливаться. Он ранил в руку мужчину, сложенного как кузнец, который бросил меч и неловко вытащил поясной нож левой рукой. Мэт не обратил на него внимания; парень зашатался от потери крови еще до того, как лезвие покинуло ножны. Мужчина с квадратным лицом замер, когда Мэт сбоку прошел лезвием по его шее. Он протянул руку, чтобы зажать рану, но успел пройти лишь два шага прежде, чем упасть. Одни умирали, другие занимали их место, но Мэт все еще двигался быстрее, танцуя так, что падающее тело прикрывало его от следующего меча в то время, как он приближался к третьему. Для него мир состоял из его двух ножей и нападавших, жаждущих добраться до него, но перекрывавших друг другу путь. Его ножи искали и находили самые уязвимые места. Некоторые из тех давних воспоминаний пришли от людей, которые вовсе не были безобидными овечками.
И потом, чудо из чудес, обильно кровоточа, но кровь была слишком горяча, чтобы он почувствовал всю боль полностью, он оказался лицом к лицу с последним, которого раньше не замечал. Это была молодая и стройная девушка в поношенном платье, которую можно было бы даже назвать симпатичной, если бы она умылась, и не кривилась в злобной гримасе. Кинжал, который она перекидывала из руки в руку, был обоюдоострым и длиной в две его ладони.
«Ты же не надеешься закончить в одиночку то, что оказалось не под силу всем остальным вместе взятым», – сказал он ей. – «Беги. Я дам тебе уйти».
С криком дикой кошки, она метнулась к Мэту, один за другим нанося удары. Все, что он мог сделать, – неловко отходить назад, стараясь отогнать ее от себя. Сапог попал в лужу крови, он зашатался и понял, что скоро умрет.
Внезапно, рядом оказалась Туон, схватив запястье молодой женщины – но не то, в котором был нож, что за невезенье! – и развернула руку так, что девушке пришлось согнуться. А потом уже не имело значения, какой рукой она держала нож, потому что правая рука Туон пронеслась, жесткая как лезвие, и ударила ее в горло так сильно, что он услышал хруст сломанного хряща. Задыхаясь, девушка схватилась за шею и осела на колени, а затем и вовсе упала, с хрипом пытаясь вдохнуть воздух.
«Я приказал тебе бежать»,– сказал Мэт, неуверенный, кому из двоих он обращается.
«Ты почти дал ей убить себя, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Почему?»
«Я пообещал себе, что больше не убью ни одну женщину», – сказал он устало. Кровь начала холодеть, и о Свет, стало больно! – «Похоже, я испортил плащ», – прошептал он, дотрагиваясь до одного из кровоточащих порезов. От этого движения он вздрогнул. И когда он успел заработать рану в левую руку?
Ее взгляд, казалось, проникал в мозг, и она кивнула, будто пришла к какому-то выводу.
Том и Селюсия стояли чуть поодаль, рядом с более чем полудюжиной тел, распростертых на мостовой, наглядной причиной того, почему Туон все еще была здесь. У Тома в каждой руке было по ножу, а Селюсия осматривала его раны сквозь прорехи плаща. Странно, но, несмотря на потемневшие от крови порезы на кафтане, он, казалось, был ранен не так сильно, как Мэт. Мэту стало интересно, принимала ли во всем этом участие Туон, но на ней не было ни пятнышка. У Селюсии на левой руке был кровоточащий порез, который, казалось, ее вовсе не беспокоил.
«Я – старый человек», – внезапно сказал Том, – «и иногда мое воображение рисует мне картины, которых не может быть, но, к счастью, я их быстро забываю».
Селюсия приостановила осмотр и взглянула на него с прохладцей. Она, может, и была служанкой леди, но вид крови ее совсем не смущал. – «И что ты сейчас пытаешься забыть?»
«Не могу припомнить», – ответил Том. Селюсия кивнула и вернулась к осмотру его ран.
Мэт потряс головой. Иногда он не был уверен, сохранил ли Том разум. Что касается этого, то Селюсия решила не забивать себе этим голову ни сейчас, ни впредь.
«Эта не доживет до расспросов», – проговорила Туон, растягивая слова, и хмуро посмотрела на женщину, корчащуюся с хрипом в ее ногах, – «вряд ли она сможет говорить, даже если постарается». – Мягко нагнувшись, она подобрала кинжал девушки и вонзила его глубоко под грудную кость. Хриплое дыхание прекратилось, остекленевшие глаза уставились на узкую полоску неба. – «Милосердие, которого она не заслуживала, но я не вижу необходимости в ненужном страдании. Я выиграла, Игрушка».
«Ты выиграла? О чем ты говоришь?»
«Ты назвал меня по имени раньше, чем я назвала твое».
Мэт слабо присвистнул сквозь зубы. Стоило ему подумать, будто он ее понимает, она вновь показывала, что он не знает и половины. Если бы кто-то выглянул из окна и увидел драку, то это, могло бы, привести к ненужным вопросам от магистрата города, или даже от самого лорда Натина. Но ни в одном из окон не было ни души. Люди стараются по возможности избегать неприятностей. По своему опыту он знал, что во время схватки сюда могли забрести носильщики или уличные торговцы. Но с уверенностью можно было сказать, что, увидев происходящее, они тут же развернулись бы и со всех ног убрались подальше. Мог ли кто-либо отправиться за стражей лорда Натина, это другой вопрос. Хотя в принципе он не боялся ни лорда Натина, ни его магистрата. Двое мужчин, сопровождающие двух дам, не решатся нападать на дюжину вооруженных людей. Скорее всего, эти парни и несчастная девушка были хорошо известны страже.
Прихрамывая, Мэт пошел искать свои ножи. Он остановился, вынимая лезвие из глаза бледного мужчины. До этого, он не всматривался в лицо этого человека. Все произошло слишком быстро, чтобы все внимательно разглядеть. Аккуратно вытерев нож о плащ мужчины, он убрал его в рукав, и выпрямился. – «Наши планы изменились, Том. Мы покидаем Мадерин и цирк как можно быстрее. Люка будет настолько рад избавиться от нас, что даст нам столько лошадей, сколько нужно».
«Об этом надо доложить, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Не сделать этого такое же преступление, как и их нападение».
«Ты знаешь этого парня?» – поинтересовался Том.
Мэт кивнул. – «Его зовут Вейн, и я не думаю, что в этом городе хоть кто-то поверит, что уважаемый купец напал на нас на улице. Люка даст нам лошадей, лишь бы от нас избавиться». Очень странно. Человек не проиграл ему ни монеты, и даже и не ставил против него. Так почему? В самом деле, очень странно. И это уже достаточная причина, чтобы быстро покинуть это место.
Глава 12
Фактория
Полуденное солнце Амадиции грело голову Перрина, скачущего на Ходоке по направлению к крышам Алмизара под высокими, рваными, белыми облаками в ста милях к юго-западу от Амадора. В нетерпении он гнал гнедого рысью. Насколько хватало глаз, по обеим сторонам дороги был виден один и тот же пейзаж: фермы, каменные здания под соломенными крышами с сизым дымом, идущим из дымоходов, и цыплята, копошащиеся возле сараев. Овцы с жирными курдюками и пятнистые коровы паслись на огороженных каменными стенами пастбищах. Мужчины и мальчишки пахали поля, или сеяли на тех, что уже вспаханы. Похоже сегодня был день стирки: позади домов повсюду виднелись большие бадьи, поставленные на огонь. Женщины с девочками развешивали на длинных верёвках белье для просушки. Нетронутой природы было немного, только редкие заросли, большей частью тщательно прореженные в поисках дров.
Он попытался дотянуться до волков, и не почувствовал ничего. Не удивительно. Волки держались подальше от скопления людей и подобного изобилия домашнего скота. Ветер усиливался, и Перрин подобрал плащ. Несмотря на необходимость произвести эффект, коричневый плащ был из простой шерсти. Его единственный шелковый плащ был оторочен мехом, поэтому в нем было бы слишком жарко днем. На его статус указывала зеленая шелковая куртка, расшитая серебром. Особенно в сочетании с фибулой в виде голов двух волков из золота и серебра. Это был подарок от Фэйли, который всегда казался слишком вычурным чтобы его носить постоянно, но сегодняшним утром Перрин достал его со дна сундука. Мелочь, чтобы скрасить простоту плаща.
Что его удивило, так это количество рассеянных вокруг города караванов Лудильщиков, разбивших лагерь на окрестных полях. Пять из них лежали в пределах его взгляда. Если верить Илайасу, встреча двух караванов была праздником, если встречались три, то празднование могло продолжаться долгие дни. Но большие сборы редко случались кроме как летом, в День Солнца, но тогда они встречались на своих традиционных местах. Перрину было почти жаль, что он не привел Айрама, несмотря на риск, что Масиме слишком многое станет известно. Возможно, если бы Айраму удалось провести немного времени среди своего народа, он решился бы выбросить свой меч. Это было лучшим решением, которое Перрин мог представить для этой сложной проблемы, хотя – вряд ли это сработает. Айрам полюбил меч, возможно, даже слишком. Но он не мог просто так прогнать парня. Он сам вложил меч в его руку, и теперь он нес ответственность и за Айрама и за его меч. Только Свету ведомо, что случится с парнем, если он действительно решит уйти к Масиме.
«Милорд, вы хмуритесь, рассматривая Туата’ан», – растягивая слова, сказала Генерал Кирган. Проведя много времени вместе, он стал немного лучше понимать ее речь. – «В ваших землях с ними были проблемы? У нас дома нет никого похожего на них, но единственной неприятностью, связанной с ними, о которой мне известно, были местные жители, пытавшиеся их прогнать. Очевидно, их считают большими ворами».
Сегодня они с Мишимой были в изысканных синих плащах с красно-желтой отделкой, и в красных куртках с синими манжетами и отворотами с желтой каймой. Три маленьких синих вставки проходящих вертикально на левой стороне ее куртки в виде тонких перьев плюмажа на шлемах Шончан указывали на ее ранг, а так же два у Мишимы. На дюжине солдат, едущих позади, были полосатые нагрудники и раскрашенные шлемы, кроме того, они несли окованные сталью копья, держа их под точным одинаковым углом. За Шончан следовала группа подхалимов Фэйли, числом также двенадцать, представляя собой занятное зрелище в тайренских куртках с полосатыми атласными рукавами-буфами и в темных кайриэнских нарядах с цветными полосами Домов поперек груди. Несмотря на свои мечи, они выглядели куда безобиднее солдат, и, кажется, это понимали. Всякий раз, когда ветер налетал сзади, он приносил с собой запах раздражения, который, по мнению Перина, вряд ли исходил от Шончан. От солдат веяло спокойствием и ожиданием, как от волков, которые знали, что зубы могут пригодиться скоро, но не сейчас. Пока нет.
«А! Время от времени они могут украсть цыплят, Генерал», – сказал со смехом Неалд, подкручивая тонкий навощенный ус, – «но я не стал бы называть их большими ворами».
Он наслаждался удивлением Шончан от врат, которые перенесли их всех сюда, и все еще важничал по этому поводу, пытаясь принять напыщенный вид, сидя в седле. Трудно было представить, что не заработай он черной куртки, то до сих пор бы работал на ферме своего отца и, возможно, через год или два решил бы жениться на какой-нибудь соседской девушке.
«Для большого воровства требуется храбрость, а у Лудильщиков она отсутствует».
Балвер, закутанный в свой темный плащ, поморщился, или, возможно, улыбнулся. Иногда в этом высушенном маленьком человечке трудно было уловить различия, если Перрин не мог почувствовать его запах. Эта пара – Балвер и Неалд – сопровождала Перрина, чтобы уравновесить силы в противовес седой сул’дам, сопровождавшей Кирган и Мишиму, связанной с дамани, у которой были холодные глаза и седые пряди в темных волосах. Для Шончан сул’дам и дамани, связанные сегментированным металлическим поводком, считались одним целым. Он скорее бы отправился с одним Неалдом, или, в конце концов, не стал бы брать никого больше, кроме Неалда и Балвера, но Талланвор был прав на счет Шончан и их протокола. Переговоры затянулись на три дня – и хотя часть усилий была потрачена на обсуждение следовать ли плану Перрина, или сделать его частью замысла Тайли, но так или иначе, она согласилась только потому, что не смогла придумать ничего лучшего. Добрая часть времени была потрачена впустую на переговоры о том, сколько людей может взять с собой каждая из сторон. Следовало иметь равное число человек с каждой стороны, а Генерал Знамени хотела привести сотню солдат и пару дамани. Ради большей чести. Она сильно изумилась оттого, что он желал идти с меньшим числом, и приняла это лишь после того, как он указал, что каждый из людей Фэйли был благородного происхождения. Ему казалось, что ее честь уязвлена тем, что она не может составить эскорт, соответствующий ее рангу. Странный народ, эти Шончан. О, уже были случаи убедиться. Этот союз был просто временным, не говоря уже о том, что весьма непрочным, и Генерал Знамени знала об этом, также как и он сам.
«Дважды они давали мне убежище, когда я в нем нуждался. Мне и моим друзьям, при этом, не требуя ничего взамен», – сказал Перрин спокойно. – «А лучшее, из того, что я помню, случилось тогда, когда Троллоки окружили Эмондов Луг. Туата’ан оставались на лугу с детьми, теми немногими, что выжили и с нашими, заслонив их собой. Они не стали бы сражаться – это не их путь – но если бы Троллоки нас опрокинули, они попытались бы увести детей в безопасное место. Наши дети связывали им руки и делали бегство менее вероятным, но они все равно хотели помочь».
Неалд беспокойно закашлялся и отвернулся. Румянец окрасил его щеки. Несмотря на все, что он видел и делал, он все еще был юнцом. Ему было лишь семнадцать. На этот раз без сомнения Балвер улыбнулся.
«Думаю, что ваша жизнь могла бы стать предметом целого повествования», – сказала Генерал. Судя по ее тону, она приглашала продолжать рассказ.
«Я предпочел бы, чтобы моя жизнь была более обыденной», – сказал он. Но в сказаниях не было места для людей, которые хотели спокойствия.
«Когда-нибудь я хотел бы увидеть хоть одного из этих Троллоков, о которых я часто слышу», – сказал Мишима, когда пауза стала затягиваться. Задор окрасил его запах, и он погладил рукоять своего меча, возможно, неосознанно.
«Нет, вам бы не захотелось», – ответил Перрин. – «Но рано или поздно у вас будет шанс, и вам это не понравится». – Мгновение спустя, мужчина со шрамами понимающе кивнул, его задор растаял. По крайней мере, он начал верить, что Троллоки и Мурдраалы нечто большее, чем причудливые рассказы путешественников. Если в нем еще оставались подобные сомнения, пришло время стереть их навсегда.
При въезде в Алмизар, когда они направили лошадей к северной стене города по узкой дороге между повозок, Балвер ускользнул от них. Медора, высокая женщина, почти столь же смуглая как Тайли, но с глубокими синими глазами, в темных штанах и мужской куртке с пышными красно-полосатыми рукавами, и с мечом на боку ушла с ним. Балвер ехал сутулясь, словно птица неуклюже взгромоздившаяся на лошадь, Медора – сидя прямо и гордо, до кончиков волос – дочь Благородного Лорда и предводитель людей Фэйли. Хотя скорее она следовала за Балвером, чем ехала рядом. Удивительно, но подхалимы Фэйли, кажется, приняли над собой руководство этого маленького суетливого человечка. Это сделало их менее назойливыми, и даже до некоторой степени полезными, что раньше казалось Перину вообще невозможным. Генерал Знамени никак не возразила против отъезда, хотя и пристально поглядела им вслед.
«Это мило со стороны Леди навестить подругу слуги», – сказала она задумчиво. Этот слух распространял Балвер, о том, что некогда он знал женщину, которая жила в Алмизаре, и Медора хотела бы встретиться с ней, если она все еще жива.
«Медора – добрая женщина», – ответил Перрин. – «Это так по-нашему, быть добрым со слугами». – Тайли ответила лишь взглядом, что еще раз напомнило ему о том, что не стоит принимать ее за дурочку. Плохо, что он ничего не знает о способах Шончан выражать свои мысли, тогда они, возможно, придумали бы другую историю. Просто Балвером овладело настоящее безумие – неопасное, но все же безумие – воспользовавшись этим шансом собрать информацию о том, что происходит в Амадиции под властью Шончан. Что до Перрина, то ему это было абсолютно все равно. Теперь только Фэйли имела значение. Об остальном он побеспокоится позже.
Точно к северу от Алмизара каменные стены, разделявшие семь или восемь фермерских полей, были разобраны, создавая длинную полосу пустой земли, которая казалась одновременно истоптанной и перепаханной. Громадное странное создание с парой закутанных людей, сидящих на его спине, неуклюже бежало вдоль полосы земли на двух лапах, которые казались слишком тонкими для существа подобного размера. Даже слово «странное» не могло в полной мере передать весь его вид. Оно было морщинистое, серое, крупнее лошади, не принимая во внимание его длинную змеевидную шею и тонкий хвост, даже длиннее шеи, который существо держало вытянутым позади. Во время бега оно било крыльями как у летучей мыши, которые в размахе могли сравниться с речной баржей. Он видел подобных животных прежде, только в воздухе и на расстоянии. Tайли сказала ему, что их называют ракен. Создание медленно поднялось в воздух, почти задев верхушки деревьев. Он повернул голову, чтобы проследить, как ракен медленно поднялся в небо. В полете неуклюжесть существа исчезла без следа. Было бы здорово полетать на одном из них. Он подавил эту мысль, стыдясь и возмущаясь тем, что позволил себе отвлечься.
Генерал Знамени замедлила своего гнедого и, нахмурившись, посмотрела на поле. На дальнем конце поля люди кормили еще четырех этих странных животных, поддерживая большие корзины, чтобы им было удобнее есть, пока рогатые морды существ стремительно выхватывали пищу из корзин и тут же глотали. Перрин испытывал крайне неприятное чувство от мысли о том, чем могло питаться подобное создание.
«У них должны быть еще ракены помимо этих», – пробормотала она. – «Если это – все, что есть…»
«Мы берем то, что можем получить и уезжаем», – сказал он. – «Даже ни одного, если дойдет до этого. Мы уже знаем, где Шайдо».
«Я люблю знать, что происходит у меня за спиной», – сказала она ему сухо, снова набирая ход.
На близлежащей ферме, которая была занята Шончан, приблизительно дюжина солдат играла в кости на столах, установленных как попало перед зданием с соломенной крышей. Еще больше солдат входило и выходило из каменного сарая, хотя он не видел никаких признаков присутствия лошадей, не считая одинокой упряжки с фургоном, с которой пара мужчин в одежде из грубого шерстяного сукна сгружали корзины, бочки и джутовые мешки. Перрин предположил, что остальные были солдатами. Почти половину из них составляли женщины. Мужчины были почти такого же роста, как и женщины – а если и высокими, то худыми. И хотя ни у одного из них не было меча, они все носили плотно подогнанные куртки небесно лазоревого цвета, и у каждого имелась пара ножей в ножнах, нашитых на их ладные сапоги. Судя по униформе подразумевалось, что это солдаты.
Мэт был бы тут как дома, подумал Перрин, слыша их смех при удачных бросках и стоны при неудачных. Цветная радуга возникла в его голове, и на мгновение он увидел съезжающего с дороги в лес Мэта в сопровождении верховых людей и вьючных лошадей. Всего на мгновение, потому что он отодвинул видение в сторону, даже не подумав о том, с чего это Мэт подался в леса, или что за люди с ним. Только Фэйли имеет значение. Утром он завязал пятьдесят первый узел на кожаном шнуре, который носил в кармане. Пятьдесят один день она была в плену. Он надеялся, что она была до сих пор в плену. Это значило бы, что она все еще жива, и ее можно спасти. Но если она мертва… Его рука сжалась на рукояти молота, висящего на ремне, сжалась до боли в суставах.
Он осознал, что Генерал Знамени и Мишима наблюдают за ним. Мишима осторожно, положив руку рядом с эфесом меча, а Тайли глубокомысленно. Непрочный союз, мало доверия с обеих сторон.
«На мгновение я подумала, что Вы готовы убить летунов», – сказала она спокойно. – «У Вас есть мое слово. Мы освободим Вашу жену. Или отомстим за нее».
Перрин судорожно втянул воздух, и понял, что держит молот. Фэйли должна быть жива. Элис сказала, что она под ее защитой. Но сколько защиты могла обеспечить Айз Седай, если она сама носила белые одежды гай’шайн?
«Давайте закончим здесь. Время бежит». – Сколько еще узлов ему нужно будет завязать на том шнуре? Свет, помоги, чтобы не много.
Спешившись, он вручил узды Ходока Карлону Белцелоне, чисто выбритому тайренцу с длинным носом и слишком узким подбородком. Карлон имел привычку щупать пальцем свой подбородок, словно задаваясь вопросом, куда делась его борода, или поглаживать рукой по волосам как бы в удивлении, почему это они связаны в доходящий до плеч хвост лентой на затылке. Но он не проявлял не малейшего желания отказываться от своей глупой затеи следовать обычаям Айил, впрочем, как и остальные. Балвер отдавал им приказания, и, по крайней мере, они повиновались. Большинство из них уже направилось к столам, оставив лошадей на попечении остальных, некоторые, достав деньги, другие, предлагая фляги с вином. От чего солдаты к удивлению отказались, но люди с деньгами в карманах были встречены более приветливо.