Головорез, провернув сапог надавил. Женщина, впившись когтями в пыль, издала рев:
- Убери! Больно, прошу, убери свою ногу!
- Смотри, лопнешь. как спелый арбуз.
- Пощади! – борясь с ногой Гнилозубого, выдавила Алка.
Затем, ухватившись за штанину, дернула. Гнилозуб, убрав ногу, запустил пыль сапогом в глаза женщины.
- Похожэ, она нэ ответит на мой вопрос, - сказал алафар.
- Не тройгай ее ребенка, - сказал Сиранус, - Вставай!
Облокотившись на стену, Сиранус с Араком наблюдали, как женщина, корчась на полу, отхаркивала слюну. Окаменение малышки прошло, и девочка, подойдя к матери, спросила:
- Мама, тебе очень больно?
- Аааааааа, - обнимая ребенка, заревела несчастная.
- Ну не реви, не реви, – сказал Сиранус, а затем, повернувшись к малышке, произнес, - У мамы все хорошо, видишь?
-Аааааааааааааааа, – продолжала ныть женщина.
- Заткнись уже! Ты лучше скажи, что у тебя тут есть? – рыкнул Гнилозуб, – Если не скажешь, твоей девочке не поздоровится.
- Есть… Только не убивай... Есть… Есть… Господин... – подползая к Головорезу, простонала женщина, – Прошу, не трогайте мою малышку.
Девочка смотрела на обезумевшую мать. В глазах ребенка блестел страх, а кулачки сжались. Подняв Алку с пола, Гнилозубый произнес:
- Да не будь ты черепахой. Скорее показывай.
Погладив кошку, Арак прикрыл крышку сундука:
- Давай, быстрэй, а то дитятка смотрыт.
Девушка прошла в угол, очистила проход от тряпья и оголила люк. Отворив тяжелую крышку, Алка спустилась вниз.
- Ага, вот оно, значит, как. У нее все припрятано под полом, - заглянув в глаза женушки, сказал Сиранус.
- Умная дэвишка, – взглянув на девочку, сказал алафар. Ребенок, сжавшись, поглядывал на люк.
Выбравшись, Алка поставила на пол ведро репы, а подмышкой у нее расположился бочонок.
|
|
- Мама, мама! – крикнув, девочка обняла мать.
- Что у нас тут, репа? А в бочонке что? – спросил Сиранус.
- Сало, – простонала женщина, - Забирайте все, только не трогайте мою малышку.
- Моя матушка никогда не готовила мне репку, – сказал Сиранус, - А вот жена готовила, правда не долго. От соседа хворь поймала да подохла. Пусть знает теперь, сука, как впускать в себя чужие брючные змеи, – рассмеялся Гнилозубый, и Арак подхватил смех.
Алафары, вырвав у женщины бочонок с ведром, о чем-то зашептались. Алка, упав на колени, благодарила головорезов за пощаду.
Взглянув на Алку, Сиранус сказал:
- Уходим!
Покинув помещение, налетчики оседлали коней.
Когда стая отъезжала от хаты, крыша запылала.
- Что это? - спросил Арак.
- Я же говорил, – пережёвывая кусок сала, произнес Гнилозубый, - Что убивать никого не буду. Но вот с огнем поиграю.
Дом купца.
Вытащив из купеческого дома мешки с добром, Майер с Хоганом загрузили те на лошадей.
- Ха, похоже, этот купец не был рад нашему визиту, – сказал Майер.
Хоган, улыбнувшись ответил:
- Кажется, он даже обоссался со страху. Или это просто у него кровь пошла после удара моего топора.
- Думаю, он испражнился уже после, – прикрепляя мешок ремнями, ответил Волк.
До уха Майера донеслось язвительное гудение. Это небеса взрезал звук рога. В деревню влетел отряд закованных в доспехи рыцарей.
- Что за Канатриловы проделки? – воскликнул Хоган, - Ты же говорил, что здесь нет гарнизона.
- Значит, это патруль. Быстро, уходим! – закричал Майер.
- А как же остальные? Ты что, собираешся кинуть ребят?
|
|
- Ты хочешь, чтобы они нас растоптали? - запрыгивая на коня, спросил вожак.
- Ледяные проделки! – выругался Хоган, - Неужели, Эларана соврала?
- Потом об этом поговорим. Быстрее, друг.
- Ладно, - запрыгнув на коня, ответил седовласый.
Пришпорив лошадей, двое рванули из деревни. За спинами остались отряды рыцарей. Рыцари кромсали стаю.
- Хоган, - крикнул Майер, - Как только выедем из деревни, разделимся. Встретимся у Элараны.
- Понял, - кивнул усатый головрез, - Если встречу выживших - передам им то же самое.
Как только деревня осталась позади, друзья, разъехавшись, полетели в стороны. Но на хвосты прицепились отряды рыцарей. Достав луки, рыцари принялись обстреливать беглецов.
Волк, направив коня к заснеженному руслу, ударил шпорами. Мощные сугробы поглотили тонкие копыта. Конь, выдыхая пар, пошел вперед.
- Ну, родной, давай, не бойся! - крикнул вожак.
Животное силой пробралась через сугробы и ступило на замерзшую воду. Копыта заскользили, послышался хруст. Отряд всадников, поднимая ор, приследовал Волка. Рядом с Майером разили снег стрелы.
- Вперед, не подведи!
Конь пошел, сначала осторожно, а потом уверенно. Под копытами расходились трещины.
Когда жеребец перешел на другую сторону, Майер, направив того между сугробов, ускорился.
Вдруг что-то острое кольнуло душу. Повернувшись, Волк увидел торчащие из спины стрелы.
- Неси меня прочь, - повиснув в седле, выдохнул мужчина.
Конь, сорвавшись с места, полетел к горизонту. На другой стороне реки слышалось фырканье лошадей и людские крики.
Жеребец мчал до тех пор, пока не закончились Силы. Выкинув седока, раненое животное, повалилось на холодный снег. Распластавшись, конь испустил дух, а Майер, ударившись о землю, потерял сознание.
|
|
Открыв глаза, Волк осмотрелся. Вокруг белел туман. Откуда-то доносилось фырканье коня. Когда черная мантия накрыла мир, эхом послышался голос:
- Ты-ты-ты-ты проиграл-проиграл-проиграл. Тебе-тебе-тебе-тебе не выжить-выжить-выжить-выжить.
- Кто ты? – спросил у пустоты Майер.
- Я-я-я-я? Я это ты-ты-ты-ты…
- Как такое может быть? Что я, это ты?
- Может-может-может-может! Единственный враг-враг-враг-враг себе-себе-себе, это ты-ты-ты-ты…
Вдруг что-то ударило Майера в голову, и он открыл глаза. Над раненым склонился мужчина. С головы незнакомца спадали пряди седых волос.
Очередное прикосновение стрельнуло в мозг, и по телу пробежал импульс. Прикладывая мазь, лекарь осматривал раны.
Мутное зрение не различало окружения. Человек с крысиновидным носом, проверяя руки раненого, что-то шептал. Язык казался незнакомым. Странное цокающее наречие.
- Кто ты? Где мой конь? Что случилось? – спросил Белый Волк.
- Твой конь погиб. Моя ручная лисица привела меня к его туше, и он поделился со мной своим мясом, – проскрипел голос неизвестного.
- Ты знахарь?
- Я бы не сказал, что я знахарь, но в этом деле знаю толк. Как и любой житель Нефритовых рощ.
Зрение стало возвращаться, и Майер огляделся. Накрытый шкурами, мужчина лежал на деревянном столе. Справа горел камин, а слева в узкое окно просачивался свет.
- Отлично, - выдохнул Майер, – Я заплачу.
- Тебе очень повезло. Не советую сейчас много болтать, а иначе быстро почишь. Деньги отдашь, как поправишься. С трупов мзды не беру.
Только через несколько недель Майер восстановился. Пройдя к окну, мужчина выглянул наружу. То, что узрел Волк, поразило. В окруженном плетнем дворе резвился огромный лис. Толстая рыжая шерсть разбрасывала снежинки, а на груди распушился белый мех. На спине лиса ремнями было привязано седло.
Дверь скрипнула. Майер повернулся. Стоящий в проходе лекарь сказал:
- Смотрю, тебе уже полегчало.
- Да, - вытянув палец, сказал Майер, - Только если это мне не мерещится.
- Ты про ездового лиса? Про фориксиса?
- Да!
- Не у многих раваров из Нефритового леса они еще остались. Я - один из таких счастливчиков, – улыбнулся мужчина.
Майер не мог оторвать взгляд от лиса. Никогда в жизни Волк не видел подобного зверя.
Ритуал Элараны.
Холодная юрта согревалась большим огнем. У костра сидела Эларана.
Из окровавленного мешка девушка достала кремневый нож, а затем произнесла:
– Итак, красавица, начнем.
Голова молодой Энни застыла на пятерне. Красноглазка принялась вырезать женские очи. Вырезать и закатывать в смолу.
– Ритуальные шарики. Новенькие, молодые, - Ведунья, облизнувшись, отправила глаза в серебрянную миску.
- Итак, продолжим, - впившись когтями в лоб девчушки, прошептала женщина.
Ножом Эларана соскоблила лицо и принялась долбить дырки в черепе. Затем острая пила, заливая кровью пол, заскрежетала в ушах. Когда пробка щелкнула, ведунья вынула мозги. Вынула аккуратно и омыла. Затем лакомство погрузилось на золотое блюдо.
- Вы сделаете меня умней. Скоро я буду самой умной ведуньей Талантура, - промурчала девушка.
Встав, Эларана прошла к сундуку. Над сундуком висел разбитый скол зеркала. Улыбнувшись, девушка взглянула в стеклышко. Рубиновые глаза желали наслаждений.
Открыв сундук, ведунья, достав багровую краску, растерла ту по ладоням. Намазав перед зеркалом губы и глаза, девушка, вытащив язык, засмеялась:
- Кто же на всем Талантуре самая красивая ведунья? Не ты ли, Эларана?
Достав цветочный венок, она швырнула его в костер. Юрта наполнилась приятно пахнущим дымом. Вдыхая благовония, девушка смеялась и танцевала, танцевала и смеялась.
В танце Эларана схватила скрюченную вилку и острый нож, а затем, присев у золотого блюда, облизнулась. Лезвие впилось в мягкую мозговую плоть, и на вилке оказался сочный кусок.
Отправив заветное лакомство в рот, девушка испытала оргазм, глаза закатились, соски стали твердыми.
Рубиновые глаза излучали настоящий огонь. «Это секс», – подумала она, - «Этот вкус дает мне Силу».
Дорога Спящего
1 Жоли 3856 Г.Д.
Фориксисы – это ездовые лисы. Раньше их было много. Но никто уже не помнит то время. Есть лишь легенда, что у древних королей Нефритовых рощ имелась целая армия всадников на этих прытких лисицах.
Сактар Отшельник – житель Нефритового леса.
Пугая могучим рокотом осмелевших чаек, яркие молнии вырвались из-за пелены туч. Птицы, удерживаясь на ветру, громко верещали, а ветер выл.
Вдоль скалистого обрыва стелилась дорога. По дороге на мустанге ехал всадник. Конь, фыркая, еле волочил копыта.
Взглянув вниз, Майер осмотрел песчаный берег. Монструозная высота отдавала в груди беспокойством, ветер рвал капюшон, воздух пах йодом и солью. Ураган желал сбросить всадника, но всадник крепко держался в седле.
Всю дорогу тракт говорил с Майером: пугал, смеялся, изматывал. Но Майер знал маршрут и ни разу не свернул. Закутанный в плащ, одетый в черную рубаху, Волк чувствовал холод, ежился, когда ветер пронизывал одежду.
Через час всадник, добравшись до украшенной соснами кручи, свернул. Впереди белели тонкие облака. Сквозь облачную пелену вырывалось гранатное зарево.
Пройдя несколько метров, конь, фыркнув от усталости, упал, а Белый Волк, хлопнув животное по загривку, произнес:
- Думал, ты дотерпишь до Тагара, Спящий. А нет, приклонил колено.
Спрыгнув с коня, всадник, сняв торбу, погладил мустанга. Конь лизнул обмороженное лицо хозяина.
Майер отвел жеребца к ближайшему дереву. Закинув повод на сук, сделал хороший армейский узел. Мустанг лег и закрыл глаза.
- Даже пожрать не хочешь? – завалившись на коня, спросил Белый Волк, - На тебя это не похоже. Наверное, сильно тебя этот поганый шторм измотал.
Раскрыв торбу, Волк, достав сухари, закинул парочку в рот. Майер задумался. Представил теплый камин и хорошую поджаренную курицу, кружку холодного пива и ржаной хлеб.
Потом, вдруг ощутив, что конь не дышит, ударил ладошкой по боку Спящего:
- Только попробуй сдохнуть!
Спящий тяжело вздохнул.
- Каждый раз так шуткуеш со мной, подлец.
Пока двое отдыхали, небо стало голубым. Расталкивая утреннюю дымку, солнце поднялось над миром. Лучи, насыщая природу, растеклись по скалам.
Погладив коня, Белый Волк спросил:
- Выспался? Если нет, то все равно вставай - осталось совсем немного. Там тебя ждет еда и отдых.
Накормив мустанга сухарями, Майер продолжил путь.
Замаячившие внизу, на берегу, развалины рыбацкой деревни обмывали волны. Рядами из воды вздымались носы разбитых лодок, а гнилые пирсы давно опустились в воду.
Найдя безопасный спуск, Майер повел Спящего вниз. Галька опасно сыпалась, но конь справился. Спустившись, двое вьехали в деревню.
Деревня прогнившими ликами взирала на человека и животное. Дырявые, висевшие на петлях, ставни и сожранные временем двери качались на ветру.
- Знаю, тебе тут не нравится, - погладив коня, сказал Волк, а конь заржал в ответ.
Дух позабытого мирка отдавал ужасающим смрадом. Спящему не нравился этот умерший мир. Конь, расталкивая гальку, шел неуверенно.
В северной части, где на вышке отвратительно скрипел поломанный флюгер, вздымался двухэтажный дом. Направив коня к хижине, Майер осмотрел строение.
Дом отличался от остальных. Плотно заколоченные окна не пропускали холод, в залатаных щелях торчала глина, на крыше не было дыр.
В расположенном у дома стойле размахивали хвостами пара лошадей.
- Все, как я и рассчитал, - произнес Волк, - Тагар на месте.
Оставив Спящего в стойле, Майер, поднявшись на вернанду, постучал. Заглянув в окно, головорез свистнул. Внутри разгоняла тьму свеча.
Почти сразу послышался скрип, и дверь открылась. На бывшего вожака уставилось лицо сорокалетнего мужчины. Мужчины с острыми, как стрелки часов, усами. Сонные глаза Тагара отдавали холодом.
- Ха, кого я вижу! Неушто вожак вернулся? - выдохнул мужчина.
Обняв друга и похлопав того по спине, Майер сказал:
- Скорее, впускай меня, и я поведаю, что со мной приключилось.
- Проходи, – мужчина впустил Майера, - Долго же тебя не было. Так долго, что Тагар уж думал, и не вернется вовсе заблудший Волк.
Внутри пахло морем, пол скрипел, а по углам вздымалась старая мебель. У треснувшей печи расположился стол со стульями.
- Присядь, я налью горячего, – указав на стол, сказал Тагар.
Майер, пройдя к столу, уселся. От липкой поверхности пахло рыбьим жиром. Между досками торчали скорлупки мидий.
Тагар поднес Волку тарелку с пахучим супом, а затем, принеся две кружки с чаем, сказал:
- Вот, чабрец вчера насобирал, попей.
- Давай, с удовольствием, – улыбнулся Майер.
Присев напротив, Тагар спросил:
- Так что случилось? Не вижу твоей стаи. Неужто, один пришел?
- Стая? Их нет. Они попали в засаду, а я еле ушел. Целых три стрелы меня укусили. Думал, не выкарабкаюсь.
- Ничегошеньки! Похоже, тебя боги, Майер, хорошо хранят. А как твой друг, Хоган? Он хоть уцелел?
- Про Хогана слышал. Хогана поймали и повесили, в Вердоре.
- Вот беда то, надо же! Ты ко мне надолго хоть? Аль нет?
- Побуду пару дней, а потом вновь двину в путь. Я решил на север податься, хочу скрыться в Бафиндоре. Туда весь вольный народ стягивается, что от святошь бежит.
- А холодов диких не боишься? Говорят, там ледышкой стать можно.
- Лучше холод, чем кострище или виселица.
- Это да.
После трапезы хозяин отвел Майера в комнату. Теплая комната располжилась на втором этаже. Из окон открывался вид на море.
- Вот здесь ложись, – указав на набитый соломой и накрытый шкурами ящик, сказал хозяин, – Пойдет?
- Пойдет. Я готов сейчас даже в воде спать. Ты, главное, моего коня накорми.
- Конечно, накормлю, когда свою кобылку кормить вечером пойду.
Скинув одежду в угол, Волк, завалился на ящик.
- Ах, как же хорошо! Ветер - поганец всю прошлую ночь мне спать не давал.
- Сейчас одеяло дам.
- Давай.
Тагар приволок шерстяное одеяло и швырнул его Майеру.
- Тебя разбудить вечером?
- Нет, не надо. Посплю до утра.
- Ладно, друг, хорошего отдыха тебе, – хозяин вышел из комнаты.
Спустившись вниз, Тагар, пройдя к старому шкафу, достал переплетенный том. Наполнив кружку чаем, мужчина, усевшись за стол, открыл страницы.
Каждое утро доставал он свой дневник. Дневник, который не ведет уже десять лет, но не забывает перечитывать, чтобы не забывать, кто он.