ОДРИ КАРЛАН
Серия «Дом Лотоса» Книга 1
Перевод: Алла
ГЛАВА 1
 |
Поза Лотоса или Совершенная Поза (Санскрит: Сиддхасана)
Чтобы насладиться позой лотоса, сядьте на коврик, скрестив ноги. Выпрямите спину, выровняйте голову и положите руки на каждое колено, соприкасаясь большим и указательным пальцами. Это одна из самых основных поз йоги, которая успокаивает и центрирует человека с его телом, сознанием и окружением.
ТРЕНТ
- Просыпайся, ты, жалкий кусок дерьма!
Рычащий звук, сопровождаемый жгучей болью в ноге, заставил меня зажмуриться от слишком яркого света. Рот словно был забит пылью. Причмокнув, я несколько раз моргнул и ухватился за верхнюю часть здоровой ноги, чтобы не упасть. Комок, застрявший у меня в горле, запротестовал, когда я поднялся и сел.
- Росс?
Я помотал головой и посмотрел на седовласую тикающую бомбу замедленного действия, который был моим агентом. Его крупная фигура заслонила часть света, струящегося из окон позади него - окон, которые я плотно закрыл в страхе перед этим самым моментом, когда мне придется открыть их, проснувшись для еще одного дня боли, терапии и еще одной проклятой терапии.
- Что ты здесь делаешь? – сумел выдавить я, пробиваясь через пыльные комки у себя во рту.
Потянувшись за первой вещью, до которой мог, я ухватился за бутылку апельсинового энергетика и почти прыснул провинившейся жидкостью через всю комнату, как только прогорклый вкус коснулся моего языка. Я посмотрел на содержимое бутылки и закашлял. Вид черных пятен, плавающих там, заставил вчерашний алкогольный передоз неприятно закружиться в моем животе.
Еда. Вот что мне было нужно. Впиться в какое-нибудь жирное дерьмо, чтобы заглушить ночные посиделки. Похлопав по столу, я поискал стопку меню с доставкой еды.
Росс шлепнул меня по руке вместе со всем, что лежало на кофейном столике, включая апельсиновый напиток, которым я, по-видимому, воспользовался прошлой ночью, чтобы стряхнуть туда пепел с сигары. Было бы неплохо вспомнить об этом, прежде чем я сделал огромный глоток.
- Так вот до чего все дошло? Шесть недель восстановления, и вот, как обстоят дела? - он хлопнул себя по бедрам и огляделся. - Живешь в грязи. Пьешь? Куришь?
- Только сигары, Росс.
Он взял свою кепку, пригладил назад волосы, и одел ее на голову. Не очень хороший знак. Он был вне себя от разочарования и готов был сорваться с катушек. После пяти лет работы в «Окленд Портс» я знал, когда мой агент теряет голову.
- Фокс, ты лучший нападающий в команде. Черт возьми, ты входишь в тройку лучших нападающих в Американской и Национальной лигах. Да, у тебя травма. Ничего, мать твою, такого! Возьми себя в руки и возвращайся в игру.
Росс прошелся по комнате.
Я сел прямее. Сесть было плохой идеей. Стук в голове соответствовал звуку биты, раскалывающейся пополам при соприкосновении с мячом. Я ухватился за виски и сжал их, боль отдалась в голени, когда я поправил ногу, размещая ее на столе.
- Ты вообще ходил на терапию?
Ехидный сукин сын. Я стиснул зубы и сжал руки в кулаки.
- Конечно, ходил, Росс. Три раза в неделю. Еще три дня я ходил в спортзал и поднимал тяжести с Клэем.
Он широко распахнул глаза.
- А тебе полагается их поднимать? Пожав плечами, я выглянул в окно.
- Еще я пользуюсь беговой дорожкой.
Даже я слышал свой детский, оборонительный тон. Росс мог вернуть меня в то время, когда я вновь был скромным новичком, жаждущим звездного часа.
Он усмехнулся.
- А как же наращивание силы, гибкость, растяжка? С кем ты работаешь над этим? В последнем отчете, который я получил от твоего спортивного доктора, он рекомендовал тебе ежедневно посещать занятия йогой.
Он сел в кресло напротив того места, где я застелил постель на диване.
Росс снова снял кепку. На этот раз он свободно держал ее между коленями за козырек. Как только он расслабился, я избавился от напряжения, позволяя ему просочиться из моих пор. Даже мой собственный отец не мог контролировать мои эмоции так, как Росс. Если бы я не знал его лучше, я бы поклялся, что он служил в армии. То, как он строил всех своих спортсменов, доказывало, как сильно он о них заботился.
Агенты не обязаны приезжать на дом, чтобы проверить своих клиентов, но под этим спором скрывалась некоторая мягкость. Вот только я уже больше шести недель не был в строю со своей командой - с того самого дня, когда все полетело к чертям собачьим.
Толпа взревела. Стоять рядом с домашней базой, ожидая подачи, было ничем иным, как религиозным действом. Каждый. Чертов. Раз. По спине у меня побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом, будто сам Бог стоял у меня за плечом, ожидая шоу. Питчер (подающий – прим. переводчика) отвел руку, и все погрузилось в мертвую тишину. Толпа, диктор, моя команда - всё остановилось. Были только я и мяч. Я готов был поклясться, что вижу, как пальцы питчера сжимаются вокруг мяча, костяшки пальцев белеют... а потом он мчится вперед, как скоростной поезд. Шар взмыл в воздух, слегка виляя на своем пути и слегка отклоняясь в полете. Прямо посередине. Я этого не ожидал. Обычно, имея дело со мной, питчер любой ценой избегал середины. С полным основанием. Это было мое любимое место.
Я отвел обе руки, и крошечный щипок за лопаткой сказал мне, что я находился в идеальном положении. По мере приближения мяча к зоне удара, его траектория сокращалась. Расставив ноги, я скрутил всю свою верхнюю половину туловища, используя каждую каплю силы, которой обладал, и выбил этот мяч своей битой. Треск, когда мяч встретился с твердым дубом, эхом отозвался вокруг меня. Мяч мгновенно изменил направление и взлетел в воздух. Полсекунды я смотрел, как этот мяч летит, гордость наполняла мои поры силой и энергией. Потом я уронил биту, бросился бежать и подвернул ногу.
Весь ад вырвался на свободу. Боль пронзила мое подколенное сухожилие, как горячий нож масло. Я схватился за травмированную конечность, сделал несколько шагов, пробежав к первой базе, и полетел вниз, вниз, вниз. Рухнув на красную глину, моя униформа покрылась грязью, будто я был воином, поверженным в битве.
Единственным утешением было то, что я попал в хоум-ран. Даже при том, что мои мышцы лопнули, как резинка, этот единственный удар позволил парням на второй и третьей базе добежать до дома, а «Сан- Франциско Стингерс» вернулись домой проигравшими. Я уехал в машине скорой помощи и попал в операционную с разорванным подколенным сухожилием.
- Перестань, парень! - Росс схватил меня за плечо и сильно встряхнул. Он встал и принялся рыться в бутылках с таблетками и алкоголем, стоявших на столике рядом с диваном. - Вот что ты делаешь со своей жизнью. - Его рот скривился в гримасе отвращения. - Удивительно, что здесь сейчас нет фанатки, согревающей твою постель.
Сидя, с успехом предотвращая левитацию дивана, я вспоминал прошлую ночь. А? Кстати, где эта цыпочка? Тиффани, Кристи, Стефани... как ее звали? Какое-то время она ездила на моем члене, но потом я отключился прямо посередине. Я фыркнул. Может, она ушла, когда я не смог ее удовлетворить. Обычно я гордился тем, что был щедрым любовником, но вчера вечером мне едва хватило сил, чтобы составить предложение, не говоря уже о том, чтобы заставить поклонницу петь мне дифирамбы.
Росс развернулся, застонал, запустил пальцы в волосы и снова надел кепку.
- Иисусе. Таблетки, спиртное, женщины? Что еще?
- Слушай, я не обязан ничего объяснять. Я в отпуске по болезни…
- Черта с два ты не должен! - он быстро подошел ко мне, гораздо быстрее, чем мог бы сделать человек с двумя раздутыми коленями и больным сердцем, и ткнул пальцем мне в грудь. - У тебя есть два варианта. Собраться с мыслями, или потерять контракт. Ты что, не понимаешь, что с тобой хотят продлить договор? Может, за последние три года ты и не продул эти тридцать миллионов, но ты рискуешь своим пятилетним контрактом. Цифры ошеломляют, парень. С учетом того, как ты бьешь, ты смотришь на предложение свыше ста миллионов за пять лет. Все это, - его глаза вспыхнули, - исчезнет! - он щелкнул пальцами. - В мгновение ока.
Я закрыл глаза и сглотнул. Мой агент не облекал предполагаемые цифры в реальные термины. Мы надеялись на такую же сделку, по крайней мере, на тридцать миллионов в течение еще трех лет. Если Росс говорил правду, то я стоил двадцать миллионов в год.
- Господи, - прошептал я, мое сердце бешено колотилось. Во рту пересохло, как в предгорьях во время калифорнийской засухи.
Росс положил руки на спинку стула, сгорбил плечи и покачал головой.
- Ты должен вернуться в игру. Ты нужен команде. В этом году они уже потеряли право выхода в плей-офф и Вымпел. Тренер хочет, чтобы ты пришел на весеннюю тренировку. Это означает, что у тебя есть время до третьей недели февраля, чтобы восстановить силы и показать важным шишкам, из чего ты сделан. Ты должен быть готов к тренировкам через три месяца.
В его тоне слышалась неуверенность.
- Хочешь сказать, что если я не смогу играть на полную мощность к весенней тренировке, меня могут исключить из команды?
Росс несколько раз провел рукой под подбородком. Я почти слышал звук его ладони, скребущей по щетине.
- Даже не знаю. Зависит от того, насколько хорошо ты оправишься. А пока, какой у нас план?
С потенциальной потерей моего контракта, включая потерю большего количества денег, чем я потратил бы в своей жизни, я долго и медленно выдохнул, пока весь воздух не исчез, и осталось только ощущение жжения.
- Я откажусь от выпивки и ночных кутежей.
- А занятия терапией и йогой? - он склонил голову набок.
Я покачал головой и потянулся, ослабляя напряжение. Что мне сейчас было нужно, так это мой боксерский мешок.
- Йога? Правда? Слушай, мне не нужна способность дотягиваться до пальцев ног, чтобы спасти свою жизнь, а все эти прогибы и скручивания звучат откровенно скучно. Нет, я оставлю хрустящие мюсли веганам, с которыми встречаюсь, и что-нибудь придумаю.
Росс мгновенно оказался рядом со мной. Он ударил меня по голове, как это делал мой старик. Мой старик делал это в шутку. Росс хотел, чтобы у меня было сотрясение.
Раздражение наполнило меня, обжигая добела. Я стиснул зубы, удерживая свой гнев на волоске. Если я ударю его, то разорву нашу связь. Он мог быть мудаком, но он хотел только добра и заботился обо мне. Вроде как. Ладно, наверное. Либо это, либо ему нравилась толстая пачка денег, которую он огреб, представляя одного из лучших игроков в Высшей лиге бейсбола.
- Хватит трепаться, парень. Ты пойдешь на эти занятия, или, клянусь всем святым, я затащу тебя туда, как мешок с картошкой, и брошу к ногам этих пластилиновых людей, оболью медом, и пусть «Стингеры» делают, что хотят!
Черт. Он имел в виду «Сан-Франциско Стингерс». Тренер соперника уже сделал несколько звонков на дом, пытаясь привлечь мое внимание. Они охотились за моей шкурой, потому что, даже если бы я сейчас был не в лучшей форме, я бы излечился. Типичный разрыв подколенного сухожилия зажил через шесть недель после операции, а затем еще пару месяцев физиотерапии и реабилитации. Я пропустил большую часть своей терапии и не делал дополнительных упражнений, думая, что смогу исцелиться с помощью ходьбы, поднятия тяжестей и беговой дорожки. К сожалению, все, что я делал, это сидел в горячей ванне, разбираясь со своей проблемой.
- Хорошо, я пойду.
- Когда?
Глубоко вздохнув, я огляделся по сторонам. От пятна в углу исходил кислый, вонючий запах. Там стояла засаленная коробка из-под пиццы, окруженная другими коробками с едой. Я даже не мог вспомнить, когда в последний раз ел пиццу. Может, несколько дней назад? Кстати, когда должна была прийти уборщица? Я покачал головой и потер подбородок. Росс ждал меня, уперев руки в бока.
- Завтра! - я взмахнул рукой. - Я пойду завтра.
- Обещаешь? - он сделал несколько шагов к двери.
- Я человек слова.
- Да, ты всегда был таким. - Его плечи опустились, и он посмотрел вниз. – Докажи это.
Он захлопнул дверь с такой силой, что большой стакан, стоявший в опасной близости от края стола, опрокинулся, расплескав вишневого цвета жидкость.
Я закрыл глаза и потер ноющий лоб.
- Что дальше?
ЖЕНЕВЬЕВА
- Этому не бывать, Роу. Я сказала «нет», и я серьезно.
Мой голос приобрел пугающий тембр, который жутко напомнил мне о маме. Если бы она была здесь, то знала бы, что делать.
Роуэн попятился, скрестил руки на своей широкой груди и искоса на меня взглянул.
- Серьезно? Мне шестнадцать, а не пять. - Он взглянул на нашу младшую сестренку Мэри, которая с удовольствием жевала свои хлопья.
Вздохнув, я намазала арахисовым маслом два куска хлеба.
- Мне очень жаль. Я не знаю этих ребят, и кроме того, мне нужно, чтобы в пятницу вечером ты отвез Мэри на урок танцев и забрал ее. У меня есть два клиента, которые придут для стрижки и покраски.
Голос Роуэна поднялся почти до крика.
- К тебе всегда приходят клиенты. Каждый чертов уик-энд!
Нож для масла лязгнул, когда я стукнула им по кухонному столу.
- Да, а как ты думаешь, откуда у меня деньги на твою бейсбольную форму? Думаешь, деньги растут на деревьях? Потому что если бы это было так, не думай, что я не развела бы из них целый сад на заднем дворе! - я поморщилась. Теперь это определенно звучало как мама. - Чтобы накопить на одну только форму у меня ушло два месяца!
Роуэн втянул и опустил плечи, глубоко вздохнув. Он покачал головой.
- Прекрасно! Я просто буду посмешищем для всех юниоров!
Он демонстративно отодвинул стул и схватил пакет с обедом, который я ему приготовила. Я взяла его за запястья и подождала, пока он поднимет на меня взгляд.
- Мне очень жаль. Нам нужны деньги, - прошептала я достаточно тихо, чтобы Мэри оставалась в блаженном неведении.
Мой младший брат закрыл глаза и вдохнул. Когда он снова открыл глаза, весь гнев покинул его тело.
- Нет, это мне жаль. Все равно это глупая вечеринка.
Мне показалось странным, что он вообще спросил об этом. Обычно по выходным он держался поближе к дому и приглашал друзей поиграть в видеоигры на приставке Xbox, на которую я накопила. Подарить ему Xbox и две игры, о которых он мечтал месяцами, стоило всех дополнительных занятий йогой, которые я вела, и всех причесок, которые я делала за полцены. Поскольку я стригла волосы в своем гараже, я не могла взимать ту же плату, что взимал средний салон, тем более что у меня не было лицензии на косметологические услуги. Возможно, когда-нибудь. Хотя с учетом того, как накапливались счета, эта мечта оставалась на втором плане намного дольше, чем я планировала.
- Не глупо хотеть тусоваться с друзьями. Может, на этой неделе я могла бы перенести прием на более позднее время, чтобы мы не потеряли деньги…
Он остановил меня, притянув к себе и крепко обняв. Мой брат был хорош в своих больших медвежьих объятиях, особенно когда знал, что
я волнуюсь или нуждаюсь в этой связи с другим человеком, который понимал нашу ситуацию так же глубоко, как и я.
Только на этот раз все было по-другому.
- Спасибо, Вивви, но нет.
Сколько я себя помню, моя семья сокращала Женевьеву до Вив или Вивви. Я проклинала мать за то, что она назвала нас с Мэри в честь наших бабушек. Вот она я, двадцатичетырехлетняя женщина с именем, которое подходит женщине на пятьдесят лет старше меня.
- Не беспокойся об этом, - добавил Роуэн. - Честно говоря, это не так уж и важно. Мне виднее. Кроме того, я тоже устраиваюсь на работу в этом районе. Ну, знаешь, чтобы помочь.
Я покачала головой и замахала руками в воздухе, как сумасшедшая, отгоняющая невидимых мух.
- Нет. Нет, не устраиваешься, сосредоточься на учебе и бейсболе. Твоя задача - сохранить средний балл и поступить в хороший колледж со стипендией, потому что ты знаешь, я не смогу себе этого позволить.
Если я даже не смогу закончить косметологическую школу, то будь я проклята, если мой брат упустит возможность поступить в хороший колледж. Наши родители хотели бы этого и я должна сделать так, чтобы он это получил. Острая боль наполнила мое сердце, когда оно болезненно сжалось. Это пройдет... в конце концов. Всегда проходит. Если бы мама и папа были рядом, наша жизнь была бы совершенно другой. Легче. Более спокойной.
Несмотря на это, я делала все возможное, чтобы сохранить семью вместе и под той крышей, где мы прожили всю нашу жизнь.
- Вивви, я должен. Ты не можешь продолжать работать до изнеможения, как сейчас.
- Я в порядке. - Я приготовила Мэри обед и добавила еще одно печенье, чтобы скрасить ей день. - Мы оставались сильными в течение трех лет. Зачем что-то менять?
- Может, затем, что ты не встречаешься с подругами и не ходишь на свидания.… - Он поднял взгляд к потолку кухни и постучал пальцем по подбородку. - Я даже не помню, когда в последний раз видел тебя с парнем.
Я прислонилась к кафельному столу.
- Это не твое дело. К тому же, я постоянно вижусь с парнями. Он фыркнул.
- Да, в своем классе йоги. И стричь их тоже не считается.
Я нахмурилась. Насильно развернув его, я повела его к передней части дома. Наш семейный дом был расположен в самом сердце Беркли, штат Калифорния. Этот дом был гордостью и радостью моих родителей. Мама всегда была домохозяйкой, а папа - адвокатом и работал в центре Окленда. Слава Богу, дом был выкуплен, иначе я бы никогда не смогла его сохранить. Тем не менее, налоги на недвижимость и ремонт дома накапливались. Стряхнув с себя беспокойство, которое всегда приходило с вопросом, что сломается дальше и заберет немного дополнительных денег, я подтолкнула Роуэна к его рюкзаку.
Деревянные полы во всем доме знавали лучшие времена, но я старалась держать их в чистоте и натирала воском так часто, как только могла. Дети, конечно, помогали. У всех нас были свои дела. За три года, прошедших после смерти мамы и папы, дом почти не изменился. Мы держали в нем столько живых воспоминаний, сколько могли, как в нашем личном святилище для них. Все картины, которые они развесили, их книги, даже статуэтки, которыми они дорожили - все это оставалось там, где они были любовно расставлены на протяжении многих лет. Это было единственным, что я была полна решимости сохранить. Мой брат и сестра всегда будут иметь этот дом, чтобы возвращать сюда каждый день.
Роуэн поднял рюкзак и перекинул его через плечо. Его лохматые темно-русые волосы падали на карие глаза. Я подняла руку и убрала упрямую прядь, прежде чем погладить его по щеке. У всех троих были
отцовские карие глаза, хотя у Роу и Мэри они были скорее карамельно- карими, а у меня - такими темными, что казались почти черными.
- Береги себя, ладно? Возвращайся домой целым и невредимым, - сказала я.
- Можешь на это рассчитывать.
Роуэн улыбнулся и отдал честь, прежде чем выйти за дверь. Мэри прошаркала в гостиную, натянув рубашку задом наперед. Я рассмеялась.
- Дорогая, твоя рубашка неправильно надета. Она подняла руку.
- Я знаю! В школе день задом наперед. Каждый должен носить так свою одежду. - Она отвернула пояс юбки. - Видишь, бирка спереди. - Ее глаза сверкнули, а белокурые волосы ровным покрывалом упали на спину.
- Что же, это глупо, но ладно. Ты взяла щетку?
Мэри подняла старую мамину расческу. Краска вокруг ручки облупилась и отслаивалась крошечными крапинками. Я ничего не сказала. Если бы Мэри захотела пользоваться маминой щеткой до тех пор, пока не останется ни одной щетинки, она бы так и сделала. Я далека от того, чтобы отнимать у нее то, что доставляло ей удовольствие. У нас с Мэри был свой маленький утренний ритуал. Она сидела на пуфике, а я на мягком шезлонге, который был любимым местом папы для чтения, и расчесывала ей волосы каждое утро и каждый вечер, так же, как мама делала это для меня.
- Заплести сегодня косу или сделать конский хвост? - спросила я. Ее розовые губки сжались.
- Две косы, соединенные сзади.
- Оооо, я смотрю, у нас сегодня причуды. Ты опять смотрела мои книги?
Я приобрела книги с прическами, когда записалась в школу косметологии, прежде чем родители попали в аварию. Когда их не стало, мне оставалось всего три месяца до окончания. Единственная проблема - помимо того, что я скорбела - заключалась в том, что мне исполнился двадцать один год, и я внезапно стала главой семьи. Страховка выкупила дом и помогла нам пережить первый год, но с тех пор мы боролись изо всех сил.
Она улыбнулась и кивнула.
- Да. Ты ведь можешь так сделать, правда?
- Конечно, могу. Я же парикмахер, помнишь? - я пощекотала ей ребра.
Мэри хихикала и извивалась, широко улыбаясь. Этой улыбки и румянца на ее щеках было достаточно, чтобы сделать любой день хорошим.
Учитывая все обстоятельства, у нас все было в порядке.
Как только я закончила ее причесывать, я побежала в свою комнату и натянула чистые штаны для йоги, спортивный бюстгальтер и черную майку. Каждый день я меняла крутые брюки для йоги - единственная маленькая трата, которую я позволяла себе каждые пару месяцев. Сегодняшние были в ярко-розовую и черную крапинку, заканчивающиеся чуть выше колена. Я добавила ожерелье из кварцевых кристаллов, которое подарила мне моя гуру йоги Кристал - дама с очень удачным именем. После того, как я засунула его под майку, чтобы отогнать любой негатив, я надела простые шлепанцы.
Я собрала свои платиново-светлые волосы до плеч в тугой пучок на затылке. Затем нанесла слой ярко-розовой помады и добавила на глаза тонкую черную линию жидкой подводки, чтобы создать кошачий взгляд, который лучше всего подходил к моим чертам лица. Закончив несколькими мазками туши, я была готова принять на себя весь день и научить множество клиентов, как найти покой на коврике.
ГЛАВА 2
 |
Корневая чакра часто описывается как вращающийся вихрь энергии, созданный внутри нас посредством соединения физического тела и сознания. Объединяясь, чакры становятся центром активности нашей внутренней жизненной силы или «праны». Когда основные семь чакр согласованы и открыты, вы ощущаете самого себя.
ТРЕНТ
Я припарковал свой «Maserati GranTurismo Sport» - любовно именуемый «серебряной пулей» - у тротуара перед йога-центром «Дом Лотоса». Мой спортивный доктор записал меня на «хатха-йогу». У меня было около десяти минут до начала занятия, так что, после внесения платы за парковку, достаточной для двух часов, я осмотрелся.
Эта конкретная улица пришла прямиком из семидесятых, с ее диким набором психоделических цветов и текстур посреди старого скучного района. Район создавал чувство гостеприимства с его висящими цветочными корзинами, красочными флагами и причудливыми лавочками.
Делая небольшие шаги, я схватился за верхнюю часть мышц ноги, ожидая, пока боль рассеется, чтобы пройти дальше по причудливой территории. Передо мной было кафе «Дождливый день». Люди, толпившиеся на тротуарах и в кафе, щеголяли заплетенными косами, афро, футболками-варёнками, сандалиями и удобными шмотками. На местной сцене царила определенная атмосфера хиппи.
Я прошел мимо букинистического магазина «Потрепанные страницы», определенно не большого заурядного книжного магазина. Нет, этот скорее походил на давно забытую гробницу с фасадом из темного дерева и минимум убранства. Я остановился и заглянул в одно из больших окон. Вдоль стен от пола до потолка тянулись полки с подержанными книгами, а также узкие шкафы, где книги были небрежно расставлены. Как и кафе, это место было переполнено. Люди неторопливо входили и выходили из магазина, неся охапки и пакеты с книгами. Табличка на двери гласила: «Спаси дерево - принеси свой пакет».
Я продолжал идти по этой улице, затерявшейся в искривлении времени. Рядом с книжным магазином находилась пекарня
«Подсолнух». Я закатил глаза, увидев это дурацкое название, но это не помешало моему рту наполниться слюной от потока сладко-коричной сдобы, хлынувшей из двери, когда из нее вышел водитель доставки. После занятия по гибкости «сломай-себе-спину», я буду посещать эту пекарню. Этот запах... черт, он преследовал меня, пока я уходил.
Фасад йога-центра был белым с бирюзовой отделкой. Тяжелые стеклянные двойные двери были высокими и манящими. На поверхности каждой двери был выгравирован цветок с человеком в центре, принявшим какую-то из поз йоги.
Когда я вошел, меня окутал запах шалфея и эвкалипта. Мой нос защекотало от чужеродного запаха. Возле длинной стойки регистратора стояли несколько женщин с ковриками для йоги, пристегнутыми к спине, и одетые в толстовки на молнии и длинные брюки. Я уставился на их задницы.
- Чем могу помочь, сэр? - спросила огненно-рыжая девушка с большими голубыми глазами. Ее кожа была бледной и, казалось, светилась на фоне бирюзово-голубой майки с логотипом центра спереди. Пара дерзких грудей подпрыгивала, когда она обходила стойку, помогая завсегдатаям, и ожидая моего ответа.
- Да. Я Трент Фокс, и, думаю, у меня запланировано занятие, которое скоро начнется.
Рыжеволосая женщина ввела несколько слов в компьютер и кивнула.
- Да, у вас трехмесячное членство с неограниченным количеством посещений.
Быстро и умело она вытащила карточку в форме цветка. Ни хрена себе. Цветок. На обороте был штрих-код. Она провела им перед сканером, который был идентичен тем, что, как я видел, посетители использовали для входа в другие двери, которые, должно быть, вели вглубь здания.
- Используйте эту карту, просто проведите штрих-кодом напротив сканера. - Она указала на другие двери. - Она впустит вас в здание в обычное рабочее время. Поскольку у вас есть неограниченный доступ, вам не нужно регистрироваться. Через три месяца вы можете возобновить или прекратить свое членство. - Она понизила голос, заставляя меня наклониться ближе, чтобы услышать ее. Это также дало мне отличный вид на ее сладкие буфера. - Мы здесь не напористы, так что, если решите, что йога – это не ваше, мы не станем вас выслеживать.
Я улыбнулся своей плавящей трусики улыбкой.
- Рад слышать. Занятия будете вести вы?
Ее щеки порозовели в прекрасном румянце. Этот цвет ей шел. Она покачала головой.
- Нет. Сейчас проходят два занятия. Виньяса-флоу с Милой, которое уже идет, и хатха-йога, предназначенная больше для йогов начинающего и среднего уровня. Ее каждое утро в девять преподает Женевьева Харпер.
- Подходит. А как тебя зовут, милая?
- Луна Мэриголд, дочь одного из владельцев. Конечно.
- С нетерпением жду встречи.
Я постучал по стойке и подмигнул.
Она покраснела прекрасным малиновым румянцем.
- И я тоже, мистер Фокс. Спасибо, что пришли в «Дом Лотоса». Намасте.
Используя свою новую пластиковую карточку-ключ в форме цветка, я вошел в чрево переоборудованного склада. Прямо передо мной был длинный коридор. Справа на двух табличках было написано «Убежище йогини» и «Убежище йога». Судя по окончанию, я решил, что слева - мужская раздевалка, а справа - женская, и направился по центральному коридору. Стены были выкрашены в непрерывную фреску с изображением луга. Когда я добрался до конца коридора, где находилась открытая дверь, высокая трава на стенах, казалось, покачивалась, двигаясь вместе со мной. Я знал, что это невозможно, но это было так похоже на правду, что обманывало глаз. На самом деле, чертовски хороший художник.
Слева была дверь, через которую я слышал, как гудят «Битлы». Странно, ведь это была студия йоги. На двери было окно, так что посетители могли видеть зал и занятия. По меньшей мере тридцать человек стояли на своих ковриках, опираясь на руки и ноги, приподняв зады в воздух. Вместе они представляли собой море треугольных фигур, а затем все они, словно в постановке, подняли ногу высоко вверх.
Некоторые из них дрожали немного больше, чем другие, а у некоторых, казалось, ноги сами по себе разъединялись в области бедер.
Испанка с горячим миниатюрным телом и вьющимися волосами, подпрыгивающими на плечах, выкрикнула что-то, что я поклялся, было: «перевернитесь из позы собаки». И весь зал опустил поднятую ногу. Они скрутили свои тела так, что теперь их лица были обращены к потолку, нога, которая была поднята, стояла на полу, смотря в другую сторону, а рука была в воздухе.
- Срань господня. - Я сделал себе мысленную заметку никогда не ходить на то, что они называют виньяса-флоу.
Когда инструктор хлопнула в ладоши, вся комната снова развернулась, так что ноги снова оказалась в воздухе, и все снова приняли форму треугольника. Если это йога, то я в заднице.
Боясь увидеть что-либо еще, я сделал успокаивающий вдох, повернул голову и посмотрел на открытую дверь в трех метрах впереди. Из комнаты доносилась тихая классическая музыка. Когда я приблизился, свет был приглушен до тусклого свечения.
На темном ковре маты перекрещивались, как разноцветные кусочки мозаики.
В углу, сбившись в кучку, болтали несколько женщин. Внезапно все четыре женщины замолчали, и четыре пары глаз уставились на меня. В обществе множества женщин я привык к неприкрытому восхищению и позволял ему окутывать меня.
В комнате не было ни картин, ни произведений искусства, потому что вся она, от пола до потолка, сама была искусством. На этот раз - лес. Деревья украшали каждую массивную стену. В дальнем конце комнаты были нарисованы горы, такие живые, что мне хотелось продолжить туда идти, возможно, подняться по их остроконечной поверхности. Другая стена могла похвастаться безмятежным стремительным водопадом, так тщательно нарисованным, что я мог представить брызги, падающие на зубчатые скалы внизу.
Когда я встал в центре дверного проема, несколько женщин проскользнули мимо. Я отшатнулся в сторону и прислонился к стене, ожидая, что же мне делать дальше. Может, мне стоило взять коврик для йоги? Все женщины и несколько мужчин рассыпавшихся вокруг, расстилали свои коврики. В передней части комнаты стояла приподнятая платформа. Рядом суетилась хрупкая женщина, поправляя вещи и обустраивая свое пространство.
Ее светлые волосы были туго стянуты в пучок. Верхний свет отражался от ее головы, заставляя волосы сиять, как золото. Она грациозно поднялась с колен. Судя по ее движениям, женщине было явно комфортно в ее теле... и, черт возьми, какое это было тело. Я считал, что испанка и та девушка администратор были привлекательными.
Они были ничто по сравнению с этой женщиной. Когда она обернулась, у меня перехватило дыхание - совершенно новое для меня ощущение. Необычное тепло зародилось в моей груди и распространилось, когда я увидел ее профиль, пока она болтала с другим клиентом. На фоне алебастровой кожи ее губы казались ярко- розовыми, как жевательная резинка. Она уперла руки в бока, кивнула и улыбнулась, обнажив красивые ровные зубы.
Я стоял, как плющ прильнув к стене, и смотрел на нее, мой взгляд был прикован к единственной женщине, своей красотой укравшей мое дыхание. Женщина была невысокого роста, вероятно, едва доставала мне до подбородка - примерно метр шестьдесят пять. То, чего ей не хватало в росте, она компенсировала гармоничными изгибами в форме песочных часов. Ее бедра выделялись на фоне крошечной узкой талии. Черная майка, обтягивала невероятную грудь. Наверняка заполнит всю мою ладонь, а у меня были довольно большие руки. Я сжимал и разжимал их, представляя, как обеими руками беру ее грудь и крепко сжимаю.
- Господи Иисусе! - пробормотал я, благоговея перед стоящей передо мной женщиной. К майке, которая ничего не оставляла воображению, она надела пару пятнистых ярко-розовых с черным брюк до колен, с которых можно было картины писать, так хорошо они сидели. Облизнув губы, я не сводил с нее глаз, молча надеясь, что она посмотрит в мою сторону.
Наконец, глаза блондинки прищурились от яркого верхнего света, и ее черные, как ночь, глаза встретились с моими.
Когда я увидел ее в анфас, у меня задрожали колени и дернулся член. Она повернулась к мужчине, с которым разговаривала, и положила ладонь на его руку, прежде чем показать на открытый участок пола. Он схватился за коврик и поплелся на свое место. Затем она обратилась к классу:
- Занятия начинаются через несколько минут. Не стесняйтесь войти в позу ребенка и начать глубоко дышать.
После того, как она это сказала, она направилась ко мне. Я наблюдал за едва заметным покачиванием ее бедер, будто это было последнее, что я вижу в своей жизни. Она подошла ко мне босиком и остановилась передо мной. Пальцы ног соответствовали ее губной помаде - ярко- розового цвета, который предполагал, что эти губы могут быть такими же сладкими, какими и выглядели.
Она подняла голову, с ног до головы оценивая меня взглядом. Ее макушка едва доставала мне до плеча.
- Я Женевьева, или Вив. - Ее карие глаза идеально вписывались в овал лица. Каждое моргание, казалось, гипнотизировало меня. - Вы здесь недавно? Это ваш первый раз?
Я стряхнул с себя оцепенение похоти и протянул руку.
- Трент Фокс.
Ее глаза расширились, но не настолько, чтобы вызвать тревогу, а просто чтобы показать, что она узнала это имя. Моя рука поглотила ее маленькую ладонь, и ей там было хорошо, в безопасности моей большой ладони.
- Я здесь для реабилитационных упражнений, - сказал я неуверенно.
Брови Женевьевы нахмурились, она наклонила голову и убрала руку. Мне сразу же стало не хватать ее веса. Для меня это была новая реакция на женщин. На любых женщин.
- Ваше подколенное сухожилие, верно? - сказала она.
Моя голова вскинулась, будто она не была соединена с моей шеей.
- Разрыв. Как вы узнали?
Она приятно рассмеялась, и этот звук вызвал приятное ощущение сдавливания в моей груди. По какой-то причине у меня возникло нелепое желание сказать что-нибудь смешное, чтобы услышать его снова и снова.
- Мой младший брат - большой поклонник «Портс». - Она покачала головой. - Не могу поверить, что вы здесь. Роуэн бы с ума сошел.
Звук имени другого мужчины, слетевший с губ, на которые я намеревался заявить права, заставил меня выпрямиться и стиснуть зубы.
- Кто такой Роуэн, Мармеладка?
Ее голова дернулась от моего резкого тона.
- А? О, это мой брат... фанат «Портс». Я что-то проворчал.
- Извини. - Широко раскинув руки, я указал на зал. - Что мне делать? Женевьева быстро заморгала, будто только что проснулась.
- О! Да. Устроим вас с ковриком вот здесь.
Когда она повернулась и представила моему взору самую идеальную задницу, я стиснул зубы и последовал за ней. Это была такая задница, о которой мужчины писали любовные стихи – в форме сердца и более полная в нижней части, которая дала бы мужчине возможность хорошенько прихватить ее, когда будет врываться в ее глубины с любого направления. Она повела меня в правую часть зала, где я мог легко видеть платформу, но все еще имел место для маневров своего ста восьмидесяти двух сантиметрового тела. Деловито двигаясь, она зацепила коврик из ближайшей корзины. Она снова облизала свои розовые губы, отчего у меня мгновенно перехватило дыхание.
Пока она расставляла какие-то предметы на моем месте, я скинул толстовку, снял обувь и носки и стал ждать, когда она заговорит. В конце концов, она закончила расставлять для меня какие-то реквизиты для йоги, повернулась и посмотрела на меня от кончиков босых ног, спортивных штанов, до белой майки, где задержала свой взгляд дольше, чем это было уместно, прежде чем переключиться на мое лицо. Я усмехнулся, приподняв одну бровь. Женевьева расстелила ярко-оранжевый коврик длиной не менее двух метров.
- Я прихватила более длинный, раз уж вы такой... - она снова обвела взглядом мою фигуру, - твердый. - Она прикусила губу, а потом вытаращила глаза. - Я имею в виду большой! Высокий!
Она раздраженно выдохнула.
- Думаю, это значит, что тебе нравится то, что ты <