В Красной Поляне встретили группу геологов. Они ведут очередные исследования, при этом еще более тщательные, чем это делали два десятка лет назад мы. С жадностью расспрашиваем о новых данных, находках. Кое-что из наших наблюдений повторено, многое расширено, дополнено. Нашлись и вопросы, в которых первенство осталось за нами,– мы видели, определили, а продолжатели не нашли... Впрочем, как же это?
– Вам известен наш отчет в фондах заповедника?
– А разве есть такой отчет?
Вот вам и на! Да, это расплата за то, что работа осталась неопубликованной. Не могут же приезжие геологи, перед тем как изучать район, обшарить рукописные фонды всех научных учреждений края!
Рассказываю о наших выводах и предположениях, геологи слушают, немного спорят, кое в чем поправляют. Им удалось понять историю многих черт рельефа, которые еще не были ясны нам. Коллеги сумели проникнуть в верховья Лауры – старая «Нахкурова тропа» шла, оказывается, правым берегом реки, там, где мы ее совсем не подозревали.
Невольно завидую их успехам. Впрочем, что же завидовать? Перед нами отряд большой, хорошо оснащенной экспедиции, с караваном вьючных лошадей, со своими автомашинами, радиоаппаратурой, буровым оборудованием. Сравнивать ли это с работой маленькой группы из трех студентов-практикантов?
Да, все геоморфологические исследования отряд геологов вел заново, не зная о результатах наших наблюдений. Можно ли это было предотвратить, даже при отсутствии публикации нашего отчета (он застрял в фондах заповедника в Майкопе)? Конечно, можно, если бы в Красной Поляне был свой краеведческий центр, сосредоточивающий в себе всю литературу о районе, сведения обо всех отчетах, где бы они ни хранились.
|
|
Ведь сейчас и мы утратили право называться настоящими краеведами: разве мы знаем обо всех экспедициях, посетивших краснополянский район за последние двадцать лет, об их отчетах, выводах, предложениях? Кто только тут за это время не перебывал? Геологи и климатологи, ботаники и почвоведы, лесоводы и чаеводы... Но их материалы осели в десятках разрозненных фондохранилищ Москвы, Ленинграда, Ростова, Краснодара, Ессентуков, Майкопа. И лишен всех этих сведений был главный их потребитель – район, ради блага которого прежде всего и следовало работать!
Геологи знакомят нас с планшетами своих маршрутов. Как это интересно!
Рельеф, когда-то глазомерно, приблизительно нами исправленный,. рельеф Кардывачского узла и пика Пришвина – он лежал наконец перед нашими глазами, изображенный четко и правдоподобно. Рисунок Верхней Мзымты, очертания гребня Ассары! Наши грубые предварительные съемки уловили, как оказалось, все основные черты показанных теперь форм, все хребты и ледники, все реки и озера. Получаем задним числом убедительный аттестат своей добросовестности и зоркости. А чего она стоила, скольких маршрутов, трудов, лишений! Как облегчена была задача авторов вновь вышедших карт могуществом фотовзгляда с самолета сразу на все пики и цирки!
Посещаем местных землеустроителей, лесохозяйственников, работников Южного отпела заповедника. Все они тоже ведут «инвентаризацию» своих территорий. Но при взгляде на их чертежи и схемы нам сразу бросается и глаза, как подчас небрежно относятся эти хозяева к своему географическому инвентарю. Сколько опечаток даже в общеизвестных названиях!
|
|
Вместо привычного мужественного «Фишт» стояло женственное «Фишта», в «девушек» превратились «Cеверная и Южная Псеашха», а старочеркесский «Оштен» звучал на немецко-еврейский лад «Оштейн»...
В заповеднике успели позабыть названия «Цындышха» и «Кутехеку», прочно привившиеся у туристов. Вместо «лагерь Исаева» стали писать «лагерь Исаев» (ведь это лагерь имени погибшего здесь профессора Исаева, а не «Исая»). На одном из чертежей позабыта гора Воробьева, в названии которой тоже увековечен погибший на ней еще в начале века геолог. Не замечена Османова поляна; вместо милого «Бзерпи» написано ядовитое «Бзерпия»...
Опечатки опечаткам рознь. Одни – результат невнимательности, неряшливости издателей. Такие могут вкрасться в любое слово – и на картах, и в книгах. Конечно, такие опечатки тоже непростительны, но не о них речь.
Хуже, когда с искажением местных названий послушно мирятся местные же работники, словно не дорожащие традициями, безразличные к прошлому, «не помнящие родства».
Но, может быть, и не стоит дорожить такой стариной,. как ничего не говорящие сегодняшнему населению «Кутехеку» и «Цындышхи»? Нужно ли нам соблюдать традиции по нормам английского консерватизма?
Нет, дело не в консервативности. Чехарда с наименованиями бывает вредна и для науки, и для хозяйства, а устойчивость названий может иметь и воспитательное значение.
Утрата старых имен, безалаберные самовольные клички – все это страшно затрудняет работу исследователей, мешает им преемственно использовать находки и наблюдения предшественников. Ведь позабыв, что называлось «Рудной речкою», нельзя понять, где – еще в конце прошлого века – обнаружил железорудные выходы инженер Сергеев.
|
|
Путаница с названиями может стоить и жизни! Не верно опознан пик или цирк – заблудились, а то и погибли альпинисты, потерявшие ориентировку...
Значит, и землеустроители, и лесники должны более ревниво хранить географическое наследство своих мест. Не знают, не помнят – спрашивать!
У кого можно было расспросить обо всем этом, предотвратить ошибки? У краеведов? Но где они, кто они, краеведы!
Местность без старожила, в нее влюбленного и знающего ее до тонкостей, сиротеет, становится беззащитной – ее никто не знает, не охватывает в целом, не охраняет как целое. Ведь нередко партийные руководители, представители власти, плановики оказываются людьми пришлыми, района в деталях не знающими, им нужны годы на изучение края.
Краевед–знаток местности, источник любых справок; краевед – советчик властей, друг местных плановиков и экономистов, искусствоведов и природоведов; краевед – рыцарь охраны своей природы – он нужен каждому городу и поселку, старому – чтобы хранить, беречь наследство столетий и тысячелетий, новому – чтобы вести летопись его на глазах складывающейся жизни, но и там и там – чтобы активно участвовать в разумном планировании его будущего.
Краеведы нужны, краеведы! Нужно возродить это племя людей, влюбленных в свою землю, знающих ее в целом и способных быть не только ее пропагандистами, прославителями, но и первыми помощниками, советчиками тех, кто ее перестраивает. А в сущности – не пора ли и самим хозяевам городов становиться краеведами?
*
Всего одно свидание с Поляной – и сколько впечатлений! Дело не только в трогающих встречах со старыми друзьями. Сколько новых пластов удалось поднять, сколько интересных людей встретить! Наташа провела наблюдения по теме своей экспедиции. Я пополнил и обновил старый багаж краеведа...
Сделано далеко не все, что можно. Именно на месте, от живых очевидцев нужно многое узнать о годах революции и гражданской войны на Кавказе. Целой эпопеи заслуживают и годы Великой Отечественной войны. Конечно, такое непосильно одному человеку. Но все это могут сделать и сделают краснополянские краеведы.
Мы ищем, ждем их – одного, двух, десятки молодых людей, которые бы тоже полюбили Поляну, связали с ней на долгие годы свою жизнь и приняли бы от старожилов, словно эстафету, результаты их наблюдений, находок, объяснений. И пусть эти наследники еще полнее и глубже прославят свой чудо-край, защитят и украсят его.
Мы готовы им всемерно помочь. Для чего же им повторять наши поиски, наши ошибки, вновь открывать уже открытое и отысканное? И если эта книга поможет еще кому-то осознать себя друзьями Красной Поляны и борцами за ее красоту и счастье, автор почувствует истинное удовлетворение.
Но хочется и большего, главного. Ведь таких Красных Полян на свете много тысяч, и, верно, каждая из них исполнена своей неповторимой прелести, знает свои были, предчувствует свои пути расцвета... Так пусть в каждой из них рождаются и вырастают собственные краелюбы, защитники, патриоты, такие, что способны будут в могучем единстве возродить бескорыстное, беззаветно преданное землям своим племя краеведов.
ЛЕТОПИСЬ БЕЗ КОНЦА
Пока пишется и печатается книга, проходят еще какие-то сроки, и – хочет автор или не хочет,– а они сами обязывают его продолжить повествование. Настоящая краеведческая летопись не может иметь конца: местность существует, живет, меняется, и каждый год, каждое пятилетие вносят в ее историю всё новые параграфы и главы.
Поздняя осень 1962 года. Словно серыми волчьими шкурами укрыты горные склоны – так выглядят сбросившие листву леса. Но сквозь серый «мех» просвечивает рыже-бурый подшерсток – это виден через кружево голых ветвей ковер опавших листьев. На сером фоне вырисовались черно-зеленые столбики, заостренные кверху, – пирамидальные, словно кипарисы, пихты; такие отчетливые, что, кажется, их все можно пересчитать по деревцу. А над серым и черно-зеленым молодые осенние снега...
На несколько дней заезжаем из Адлера в родные горы и узнаем новости, на этот раз больше радующие. Новый водопровод... Вторая турбаза, открывшаяся в Охотничьем дворце,– именно она стала главным организатором экскурсий на Кардывач и Рицу. Было приятно узнать, что большинство групп идет теперь через Ацетукские озера.
«Москвич» везет нас к Пслухскому нарзану, а оттуда под Коготь, где идут рубки на незаповедных склонах массива Бзерпи. Выезжаем на ту дорогу, что поднималась на Псекохо от Лауры. Получилась автомобильная петля – теперь только благоустроить ее – и можно тысячами возить по ней курортников и туристов. На другой день едем вверх по Пслуху с пслушонком, под самый Второй Аишха. Отсюда меньше тридцати километров пешеходной тропы до Кардывача. Более того, остается проложить меньше сорока километров трассы, чтобы мзымтинская дорога сомкнулась с аватхарско-рицынской. Так легко осуществить давнюю нашу мечту о единой Кардывач-Рицынской кольцевой дороге! Говорят, по Мзимне уже проходят автомашины... Еще немного, и возникнет замечательная автотрасса поистине международного значения!
Поднимаемся с Наташей на Ачишхо. На месте старого домика метеостанции стоит незнакомое двухэтажное здание, нескладное, в чем-то романтичное. Метеоролог, узнав, что мы недавно из Адлера, говорит нам:
– Зря вы старались лезть сюда пешком. Завтра с адлерского аэродрома на Ачишхо пойдет вертолет с продуктами для зимы. Вот бы и прихватил вас.
Вертолет на Ачишхо! Кажется, чему удивляться в эпоху космических полетов? Конечно, давно пора было технике встать на службу краснополянцам, и хорошо, что это, наконец, совершилось. И все-таки не могу побороть чувства, что вертолет на Ачишхо – это некое удивительное событие – то ли в истории хребта, то ли в моей биографии. Смешно, но внутренне ощущаю этот факт, как что-то равнозначное всему изобретению авиации – ведь столькими годами, столькими тысячами метров восхождений воспитано представление об удаленности и вечной дикости черноморских высокогорий, сознание, как трудно в них проникнуть.
А сколько нового в самом поселке. В школе висят плакаты с фотографиями походов, озаглавленные «Краснополянский следопыт». Это дела юных краеведов. Руководят ими увлекшиеся краеведением учителя – брат и сестра Цхомария, коренные краснополянцы. Борис Дмитриевич Цхомария только что выпустил новый путеводитель пo нашим местам. Старшеклассники краснополянской школы даже специализируются в области краеведения – сопровождение туристов в горы будет их первой профессией – для этого им преподают и геологию, и ботанику, и основы альпинизма...
Наконец-то начата подготовка профессионалов-гидов из местных жителей! Юноши и девушки – русские и эстонки, греки и гречанки – ходят в дальние походы и уже успешно выступают в роли инструкторов туризма. Вот только с названиями продолжается путаница: в брошюре о Кардываче Верхняя Мзымта названа Азмычом, а настоящий Азмыч превратился в Бзыч..
На здании бывшего правления «Эдази» новая вывеска. Земли колхоза, в свое время укрупненного, слитого с краснополянским и медовеевским в единый колхоз имени Мичурина, переданы теперь Адлерскому совхозу. Отныне и Поляна, и Медовеевка, и все три Эстонки, и даже Аибга – совхозные бригады. Совхоз плодоовощной, поэтому скотоводство и выпасы на альпийских лугах прекращены. К тому же в интересах Большого Сочи запрещены выпасы и в предгорьях – в лесопарковой и санитарной зонах курорта – значит, горный скот остался без зимних пастбищ. Вот и сочтено, что рентабельнее завозить молочные продукты в Поляну из Сочи, чем возиться с горными фермами. Трудно привыкнуть к тому, что луга над Поляной опустели и что ферма на Энгельмановой поляне теперь стала «бывшей». Задумываюсь, все ли тут верно учли экономисты...
«Большое Сочи» объединило все побережье от Лазаревки до Адлера, значит, теперь городу Сочи подчинен и весь Адлерский район, а с ним и Красная Поляна. Скоро ли проектировщики Большого Сочи займутся Поляной?
Беседую с архитекторами и агрономами Сочинского горсовета. Спрашиваю, почему курорты не растут в сторону гор, не развиваются как горно-морские?
Отвечают, что главным богатством считается море. «Ради гор сюда никто не поедет».
– Как никто? Оглянитесь на Швейцарию. Там совсем нет моря, а прибыли от горных курортов составляют огромную долю в бюджете целой страны!
...В географии есть хорошее понятие «хинтерланд», в переводе с немецкого – «сзади лежащая страна». Хинтерландом порта называют территорию, с которой к этому порту направлены грузопотоки.
Можно ли говорить о хинтерланде курорта? Не только можно, но и нужно. Горный: хинтерланд с его пышными лесами и снежными вершинами питает Сочи водой и воздухом. Море зелени и красот пейзажа нужно курорту но меньше, чем море синевы и соленой воды. Но хинтерланд может участвовать и в хозяйстве курорта. С гор, славившихся еще в старочеркесские времена своими фруктами и медом, должны литься и в санаторные столовые и на лотки разносчиков водопады фруктов, ручьи молодого вина и меда. А не с горных ли лугов могли бы течь сюда и молочные реки, катиться мячами острые сыры и брынзы?
*
Вертолет Адлер – Аибга. Пять минут полета над предгорьями. Вот и нижний раструб ущелья. Как ярко белеет карниз дороги! Это свежие отвалы известняков – дорогу уже строят, расширяют, спрямляют. Кручи с воздуха совсем не такие грозные, как при взгляде снизу, из теснин Псоу. Еще пять минут полета – и ущелье позади. Нам видны и снега Турьих гор, и обнятые лесистыми склонами ласковые поляны, и белые домики в садах. На двенадцатой минуте приземляемся на бетонированном пятачке в центре поселка.
Что ж, а для аибгинцев открытие вертолетного сообщения и вправду было событием, равнозначным изобретению авиации!
Маленькая внучка Нарожного, никогда не видавшая поезда, рассказывает, как о вполне естественном:
– А нас в воскресенье всем классом на вертолете катали. Аж туда, по-над перевалами. Балаганы наши видать было. И ничего не страшно...
*
Жизнь продолжается, и все больше радующих новостей приходит из горного Черноморья. Газеты сообщили о предстоящей реконструкции Рицы – там решено убрать портящий озеро отель и заменить его сооружениями, естественнее вписывающимися в ландшафт...
Верим, что и у Красной Поляны недалека пора преображения – подлинного украшения и благоустройства. Географы и краеведы должны помочь приближению этой поры. Горное Черноморье будет чудесной страной счастья и радости и для коренных жителей и для миллионов гостей.