- Ох, - выдыхаю я, слишком громко, дыхание настолько затрудненное, что я боюсь свалиться в обморок. Инстинктивно, моя рука скользит к его затылку, удерживая его около себя, и Боже, так грязно, видеть его так, голова опущена, окутанная неоновым светом, пока он лижет и стонет прямо в мою кожу.
Я стараюсь не дергаться, не раскачивать бедрами или не быть требующей, но каждый нерв на моем языке сосредоточен на его языке, и на том как он орудует им по моему клитору.
- Пальцы, - задыхаюсь я.
Он ругается, скользя двумя пальцами глубоко в меня, его язык движется опытно, чередуя быстрые движения с медленным облизыванием.
- О, Боже... - Шепчу я, зависнув на краю чего-то, что зарождается в животе, и скользит по позвоночнику. Сжимаю его волосы рукой, бедрами подмахивая ему, пока это что-то нарастает. Смотрю вниз и наблюдаю, почти задохнувшись от того, что вижу, его рука прямо перед его штанами. Работает словно поршень.
- Иди сюда, - шепчу я. - Пожалуйста. - Я так близка - настолько близка - но я хочу кончить вместе с ним.
- Господи, да. - Говорит он, вскакивает, приспуская штаны на бедра. Волосы в полном беспорядке, румянец тянется прямо от скул к его шее. Ощущаю головку его члена, которая скользит по мне, я настолько влажная, что один крошечный шаг, и он во мне.
Со вздохом, он прячет голову в моей шее, оставаясь все еще глубоко во мне, при этом пытаясь немного успокоиться.
- Секунду. - Говорит он, удерживая мои бедра. - S’il te plaît 1.
Когда он снова выпрямляется, он тянется позади меня к зеркалу, упираясь в него.
- Так офигенно. - Говорит он, медленно выходя, и снова толкаясь вглубь. - Настолько охуенно.
S’il te plaît 1 – пер. Пожалуйста
Он устанавливает ритм, раскачивая бедрами напротив моих. Звук его ремня ударяющегося о стойку разносится по помещению, вместе с тем, как он вдалбливается в меня. Оборачиваю ноги вокруг его талии, а он наклоняется, удерживая мое лицо одной рукой, проталкивая большой палец между моих губ. Мой вкус на его пальцах, губах, но он не может долго концентрироваться на поцелуе.
|
|
- Хочу видеть, как ты кончишь. - Шепчет он, глазами сканируя мое лицо. Он вынимает палец изо рта и оставляет влажную дорожку на моей нижней губе. - Хочу почувствовать, как ты сжимаешь меня, хочу поглотить твои тихие звуки.
Вздыхаю, сжимая кулаком край его рубашки, притягивая еще ближе к себе.
- Скажи, чего ты хочешь.
- Хочу грубее.
- Грязнее. - Говорит он, облизывая мои губы. - Ты можешь претвориться, что никогда не увидишь меня снова. Какая самая постыдная твоя мысль?
Мой взгляд падает на его рот, когда я говорю ему:
- Хочу, чтобы кто-нибудь услышал, как мы трахаемся.
Его зрачки расширяются, отражая в себе неон, он хватает мои бедра сильнее, прежде чем начинает жестко вбиваться в меня, при этом наша кожа начинает издавать хлопающие и хлюпающие звуки. Он рычит при каждом соприкосновении наших бедер.
Кто-то стучится в дверь, подобрав идеальное время. Она закрыта, но если они войдут, то услышат удары нашей кожи, увидят мои ноги на бедрах Анселя, и мое платье, свисающее на мне, пока он трахает меня.
- Быстрее. - Вскрикиваю я - громче, чем вероятно должна - откидываясь назад и хватаю кран. Моя кожа ощущает холод металла, моя кожа раскраснелась, и стала влажной.
Я так наполнена, тянусь и опускаю ноги. Его тело идеально подходит моему, как внутри, так и снаружи, выступ его таза задевает мой клитор при каждом толчке. Ощущение тяжести возрастает в животе, становясь, все горячее и горячее, пока я не откидываю голову назад, громко издаю стон и кончаю, теряясь во всем, но мой организм пытается втянуть его, пока я рассыпаюсь на кусочки вокруг него. Спустя мгновение, он следует за мной, его движения становятся хаотичными и неистовыми, затем потихоньку затихают, а он кончает с глухим стоном в мою кожу.
|
|
***
Вечерний ветерок треплет мои волосы за спиной, а их кончики щекочут мой подбородок, в то время как запах хлеба и сигарет долетает до нас с кафе, мимо которого мы проходим по пути к метро.
Оглядываюсь через плечо на ряды припаркованных мотоциклов у тротуара.
- Где твой байк? - Интересуюсь я.
- Оставил его дома, - просто отвечает он. - До того, как отправился к тебе. Хотел, прогуляться с тобой. - И он говорит это не для того, чтобы увидеть мою реакцию, поскольку, когда я резко перевожу глаза на него, он даже не смотрит на меня. Мы не говорили об аварии сегодняшним вечером. И он ясно показал мне, что никогда не будет давить, так как делала мой отец, который подарил мне велосипед на мой первый день рождение после того, как я выписалась из больницы, и неоднократно предлагал мне снова сесть "на коня". Искренность Анселя по-прежнему застает меня врасплох. Как правило, я мучаюсь, пытаясь сказать что-либо - беспокоясь, смогу ли я вообще произнести это вслух - в то время как Ансель никогда не фильтрует свою речь. Слова сыплются из его рта-цвета-леденца без каких-либо раздумий. И мне интересно, всегда ли он такой неосторожный, со всеми ли он такой?
|
|
Самая оживленная часть дня пришла и ушла, но нам все еще посчастливилось найти сиденья рядом друг с другом. Мы сидим бок о бок в переполненном поезде, и я наблюдаю за своим отражением в окне напротив нас. Даже в отражении грязного стекла и под резко мелькающими флуоресцентными лампами невозможно не заметить то, насколько он прекрасен. Это не то прилагательное, которое я обычно использовала при описании внешности парня до этого момента. Но, как только я смотрю на его угловатую челюсть, на его четко-выраженные скулы, которые уравновешиваются его нежным, практически женским ртом, то это единственное слово, которое приходит мне в голову и, которое соответствует ему.
Он ослабил галстук, расстегнув верхние пуговки, при этом открывая треугольник гладкой, загорелой кожи. Распахнутый ворот рубашки обрамляет его длинную шею, открывая часть соблазнительной ключицы, и заставляя меня задуматься о том, почему я никогда не думала, как могут быть сексуальны ключицы.
Словно почувствовав мой взгляд, глаза Анселя прослеживают мелькающее пятно с другой стороны окна и в нем встречаются со мной взглядом. Наше отражение раскачивается при движении поезда, но Ансель все еще наблюдает за мной, небольшая, понимающая усмешка пересекает его губы. Как это возможно, сидеть так спокойно, в молчании, когда около часа назад он был внутри меня, а мои руки начали потеть, когда пальцы хватались за кран в качестве опоры?
Больше людей садятся в поезд на следующей остановке. Ансель встает, уступая место пожилому джентльмену с тяжелыми сумками в каждой руке. Они обмениваются парой слов по-французски, ничего из этого не понимаю, а затем, Ансель встает передо мной, подняв правую руку и ухватившись за перила, которые привинчены к потолку.
Мне открывается непревзойденный вид на его тело и перед брюк. Ням-ням.
Смех группы девушек привлекает мое внимание, которые сидят через несколько рядов от нас. Скорее всего, они - студентки, и смею предположить, что они на несколько лет моложе меня. Слишком взрослые для старшей школы, они определенно учатся в университете. Они сидят с прижатыми друг к другу головами, а причина их тихого хихиканья и наивных пристальных взглядов являются, я определенно знаю, что. Или, точнее, кто.
Поднимаю глаза на него, а он смотрит на старичка, слушая его и не обращая внимания на злобные взгляды, брошенные в его сторону.
И, конечно же, я не виню их. Если бы я увидела Анселя в поезде, уверена, я бы сломала себе шею в попытке рассмотреть его по лучше, и теперь, та ночь, когда я увидела его в баре Вегаса, кажется, будто была в другой жизни. В данный момент, я хочу поблагодарить ту себя, за то, что сделала и сказала что-то, что привлекло внимание Анселя в начале и - благодаря какой-то невидимой силе или же алкоголю, чего я до сих пор не понимаю - до сих пор привлекает. Иногда, думаю, что та-я-из-прошлого - просто гений.
Его голос низкий и мужественный, когда он смеется над чем-то, что сказал мужчина, и да поможет мне Бог, его ямочки снова в силе. Немедля, я осмотрелась вокруг, как ревнивая подружка - жена - которой я стала, и, конечно же, каждая девушка в этой стайке, расширила глаза, раскрыла рты и чуть не грохнулась в обморок.
И хотя я абсолютно ничего не говорила, мне становится интересно, что если бы каждая моя мысль проектировалась, на экран над моей головой. Потому что именно в этот момент Ансель решает посмотреть на меня, во взгляде нежность и теплота, он тянется к моей нижней губе и проводит большим пальцем по ней. Собственнические искорки вспыхивают в моей груди, и я поворачиваю голову, целуя его ладонь.
Ансель начинает сиять, когда поезд останавливается на нашей станции. Он берет меня за руку, я встаю и мы выходим из вагона, его рука оказывается на моей талии, как только мы ступаем на платформу.
- Ты освободился с работы пораньше, - говорю я.
Он смеется.
- Ты только что поняла это?
- Нет. Ну... да. Я не думала об этом до этого. - То, что он говорил про его босса и о его работе разносится эхом в моей голове. - У тебя не будет проблем?
Он пожимает плечами, в своем стиле, непринужденно и свободно.
- Я могу работать дома, - отвечает он. - Я прихожу раньше всех, и даже если уйду пораньше, как сделал сегодня, то я до сих пор работал полный день. По четырнадцать часов. Они собираются урегулировать это.
Но, очевидно, что это только в планах. Ансель целует меня нежно, когда мы входим в квартиру, а затем он направляется к столу и загружает свой лэптоп. Как по команде, его телефон начинает пиликать, и он пожимает плечами виновато, прежде чем ответить.
- Âllo?
До меня доносится хриплый мужской голос, а затем, вместо усталого заработавшегося выражения, появляется счастливая улыбка на лице мужа.
- Эй, Оллс, - приветствует он. - Ага, мы дома.
Машу ему, что бы он передал привет от меня Оливеру, и затем ухожу в комнату, прихватив с дивана книгу и закрыв за собой дверь, предоставляя ему уединение.
Кровать - широкая и идеальная, ложусь поперек нее, развалившись, словно морская звезда. Звуки улицы, запахи хлеба и жареного чеснока достигают меня, проникая в мои чувства, пока пялюсь в книгу, лениво размышляя о том, что бы мы могли соорудить на ужин. И, конечно же, я не могу сфокусировать ни на одном слове в книге.
Частично из-за улыбки Анселя, которая всплывает перед моими глазами, или из-за того, что его голос звучит - так низко, облегченно, расслаблено - совсем отличается от того, каким я слышала его в последние несколько недель. Даже притом, что между нами нет неловкости, и мы только что провели самый удивительный вечер вместе, он - все еще самую малость сдержан со мной, и замечаю я это только сейчас во время его разговора с лучшим другом. Прямо как я с Лолой или Харлоу: без сдержанности и без фильтра. Слушаю его голос через дверь, желая поглотить его бархатную гладкость, его грудной смех. Но затем, он резко прочищает горло, и его голос падает до шепота:
- Она - хорошая. Я имею в виду, конечно же, она невероятна. - Останавливается, и смеется. - Я знаю, что ты так думаешь. Ты будешь думать также, даже спустя тринадцать лет нашего брака.
Мой желудок делает приятный кульбит, но он опускается неприятно, когда Ансель говорит:
- Нет, я еще не говорил с ней об этом. - Еще пауза, и затем еще тише. - Конечно, с Перри еще не все кончено. Не хочу, чтобы хоть что-то из этого беспорядка угрожало Миа. - Я замираю, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать. Почему он не сказал Оливеру о том, что Перри долбился в дверь прошлой ночью?
Слышу нотки разочарования в голосе, когда он произносит:
- Буду. Буду, Оливер, только заткнись на хрен. - Но затем, он смеется, развеивая напряжение от разговора, который я подслушала. Моргаю, полностью запутавшись. Что случилось с Перри? Что за неизвестный беспорядок от него, оставшееся без ответа вопросы, почему он не в Штатах, и как такое, возможно, что он может угрожать мне?
Качая головой, пытаюсь очистить ее от мыслей, осознаю, что мне нужно либо выйти туда и показать то, что я слышала его, или же уйти. А может и оба варианта. У нас уже достаточно тайн... по крайней мере, у него. Открываю дверь, выходя в гостиную и ложу руку на его плечо. Он слегка вздрагивает при контакте, разворачивается ко мне, и поднимает мою руку, целуя ее.
- Я слышу тебя, - говорю я ему, морщусь из-за раскаяния, как будто это моя вина. - Поэтому схожу в магазинчик на углу и куплю что-нибудь для ужина.
Он кивает, в глазах благодарность за уединенность, а затем указывает на его кошелек, на столе. Игнорирую это, и проскальзываю в дверь, понимая, что снова могу дышать, как только двери крошечного лифта закрываются.
Глава Четырнадцатая
Ансель работает, делая все возможное, чтобы выкроить время для меня, пока я притворяюсь, будто провожу с ним время. Эта новинка, открывшаяся для меня совсем недавно, называется "свободное время" и совсем скоро она останется в прошлом. Отрицание - мой друг.
Независимо от того, что беспокоило его, кажется, это разрешилось; Теперь он более счастливый, менее беспокойный, а наша сексуальная жизнь стала определенно ярче и менее неловкой. Отныне ни Перри, ни его последний ночной визит более не упоминаются.
Как-то одним утром, Ансель просыпается до восхода солнца, и начинает греметь на кухне. Вместо того, чтобы поцеловать меня на прощание перед уходом на работу, он выдергивает меня из постели, вручает в одну руку яблоко, а в другую чашечку эспрессо, при этом сообщая, что у нас есть целый день, который мы можем провести вдвоем. Все время воскресения - только наше. Острые ощущения подогревают мою кровь и пробуждают меня даже быстрее, чем резкий запах кофе, витающий по всей квартире.
Откусываю кусочек фрукта, улыбаюсь и наблюдаю за ним, пока он пакует пикник для нас. Затем следую за ним обратно в спальню, чтобы посмотреть как он одевается. Меня завораживает то, в каком ладу он со своим телом, когда натягивает боксеры, джинсы, как пальцы скользят по каждой кнопке на рубашке. Хочу снять с него одежду, только для того, чтобы снова посмотреть на это зрелище.
Он поднимает глаза, ловит меня за моим наблюдением, и вместо того, чтобы сделать то, что я желаю, я отворачиваюсь к окну, выпивая эспрессо одним обжигающим глотком.
- Почему ты всегда со мной такая застенчивая? - спрашивает он, подходя ко мне сзади. - Это из-за того, что мы вытворяли прошлой ночью?
Вчерашней ночью, мы выпили много вина, почти на пустой желудок, это снесло мне крышу, и я притворилась известной актрисой, приехавшей в город только на одну ночь. Он был моим охранником, якобы впустившим меня в свою квартиру, ради защиты... а затем соблазнил.
Так странно, что на такой простой вопрос невозможно ответить. Я - застенчивая. Эта черта не проявляется у меня при определенных обстоятельствах, она постоянно со мной. Но волшебство не в том, почему она появляется наружу именно с ним, а в том, как быстро она исчезает.
Но я представляю, что он ответит на это. В его присутствие я становлюсь непредсказуемой. Бывают ночи, как та, вначале этой неделе, когда с ним легко разговаривать на протяжении долгих часов - как будто являясь незнакомцами, мы знаем друг друга годами. А бывают моменты, как сейчас, когда это должно быть проще простого, но я отворачиваюсь, позволяя энергии между нами сбиваться.
Интересно, каковы его мысли по поводу того, что он женился на двуличной девушке. Одна - милая, умная, застенчивая девчушка, которую никто не знает. И другая - сексуальная, роскошная, безбашенная девушка, любящая вечеринки. Но, прежде чем, я позволяю развиться этой мысли в моей голове, ощущаю прикосновение его губ к моей шее.
- Сегодня, мы притворимся, будто у нас первое свидание, моя стеснительная. Попытаюсь произвести на тебя впечатление, и возможно потом, если у меня это получится, ты позволишь мне украсть у тебя поцелуй на ночь.
Если он продолжит своими руками поглаживать меня, и посасывать чувствительное местечко чуть ниже ушка, то я буду вынуждена наброситься на него, прежде, чем мы выйдем за пределы квартиры.
Но он устал торчать взаперти. Теперь его черед смотреть, как я одеваюсь, и он, по сравнению со мной, не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, бюстгальтер, белую майку, и длинную трикотажную юбку лазурного цвета. Как только я готова, он мягко присвистывает, подходит ко мне очень близко, захватывая мое лицо в свои руки. Двумя пальцами смахивает мою темную челку, чтобы лучше было видно мои глаза. Пальцем водит туда-сюда, рассматривая мое лицо.
- Ты - самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. - Целуя меня в уголок губ, он добавляет. - И это все еще кажется нереальным, не так ли?
Но затем он улыбается, как будто правда - что мне осталось пару недель до того, как я уеду отсюда - не волнует его вообще.
Как ты делаешь это? Хочу спросить я. Как делаешь так, чтобы над тобой не висел этот надвигающийся конец нашего веселья?
***
Я чувствую себя обожаемой и обернутой, словно в кокон, пока он обнимает меня одной рукой, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного на тротуаре, и направляемся к метро. В его свободной руке болтается сумка с нашим ланчем. Он напевает песню, здоровается с соседями, наклоняется, чтобы погладить собаку на поводке. Щенок смотрит на него своими большими шоколадными глазами, разворачиваясь в нашу сторону, будто хочет последовать домой к Анселю. Ко мне и Анселю, напоминаю я себе. Просто непостижимо, что он выбрал профессию адвоката, а затем вытворял что-то дикое, с легкостью помогал старым леди или кричал и вскакивал на столы.
- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, когда мы садимся на поезд, направляющийся в сторону Шатильен.
- В мое любимое место.
Толкаю его плечом, игриво ругая за то, что ничего не говорит, но в душе я люблю это. Люблю, что он спланировал поездку, даже если придумал ее, только когда взошло солнце этим утром. Мы пересаживаемся на другой поезд у Дома Инвалидов и все это так знакомо - уклонение от чужих тел в туннелях, указатели, пересадки без каких-либо раздумий - до боли, и независимо от того, каким бы родным не ощущалось это место, это - не мой дом.
Впервые, с тех пор как я прибыла сюда месяц назад, знала абсолютно точно, что не захочу уезжать.
Голос Анселя привлекает мое внимание к двери.
- Ici 1. - Бормочет он, беря мою руку и провожая через двойные двери, распахивающиеся со свистом.
Выходим из метро и проходим пару кварталов, пока не доходим до места, и мои ноги приковываются к тротуару из-за вида.
Я читала о Ботаническом саде в путеводителях, которые оставил для меня Ансель, или в крошечных картах Парижа, которые я обнаружила в своей сумке. Но за все мои дни, что я ходила и изучала Париж, я не побыла здесь, ни разу. Должно быть, он знал это, так как мы стоим напротив самого красивого сада, который я когда-либо видела.
Ici 1 – пер. Здесь
Кажется, он простирается на многие километры с настолько зелеными газонами, что они будто флуоресцентные, и с оттенками цветов, которых я еще ни разу не встречала в природе.
Мы идем по извилистым дорожкам, окунаясь во все это. Каждый цветок, который растет на французской земле, представлен в этом саду, сообщает он мне с гордостью, а вдалеке красуются музеи об эволюции, минералогии, палеонтологии, энтомологии. Такие честные и простые науки выражены в сводах из мрамора и в стенах из стекла, напоминая всем нам, насколько благородны они.
Повсюду, в поле моего зрения земля и почва, но она такая красочная, что кажется, мои глаза не перестанут рассматривать все это. Даже сейчас, когда я смотрю на клумбы с фиолетовыми и лавандовыми анютиными глазками, мое внимание привлекают находящиеся вдалеке ослепляющие пятна ноготков и цинний.
- Ты обязана увидеть... - Ансель останавливается, и хмыкает, прижимая два пальца к губам, пока думает, как слово будет на английском. Хоть у него и редко бывают проблемы с переводом чего-то, но я все равно не могу не быть влюбленнно-одержимой в это. Он может цыкать языком, или, как правило, сдается и говорит слово на мягком, звучном французском. - Coquelicots? 2 - говорит он. - Нежные весенние цветы. Краснеет, иногда бывают оранжевыми и желтыми?
Качаю головой, не понимая, что за цветок.
- Прежде чем он зацветает, бутоны выглядят как яички.
Смеюсь и предполагаю.
- Маки?
Coquelicots? 2 – пер. Маки
Он кивает, щелкает пальцами и выглядит таким радостным, как будто я сама посадила их здесь.
- Маки. Ты обязана посмотреть на маки весной.
Но идея распадается в воздухе между нами и без нашего признания. Он снова берет меня за руку, мы продолжаем идти.
Он указывает на все перед нами: на цветы, деревья, тротуар, воду, здания, камни - и говорит эти слова на французском, заставляя меня повторять их, как будто это важно, как будто если он наполнит меня знаниями, то я не смогу подняться в самолет и улететь через несколько недель.
Внутрь холщевой сумки Ансель положил хлеб, сыр, яблоки, и крошечные маленькие печенюшки. Мы находим скамейку в тени, так как не можем усесться на траву и устроить пикник. Едим так, будто не ели днями. Рядом с ним у меня разгорается другого вида голод, более томительный, и когда я наблюдаю за ним, как он вынимает хлеб из сумки, отрывает немного, а мышцы его рук напрягаются и натягиваются при движении. Мне интересно, когда мы вернемся в квартиру, как он прикоснется сперва.
Руками? Губами и зубами, подразнивая и покусывая? Или же будет таким нетерпеливым, что ему достаточно отодвинуть ткань в сторону и войти в меня, двигаясь как можно быстрее? Закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и ощущением его пальцев, скользящих по моей спине, обнимающих меня за плечо. Он рассказывает о том, что любит в этом парке - архитектуру и историю - и наконец, затихает, когда птицы садятся над нами, хлопая крыльями и щебеча на дереве. В эту идеальную минуту, я могу вообразить, что эта жизнь бесконечна: солнечный воскресный день в парке с Анселем и обещание того, что его тело окажется над моим, когда зайдет солнце.
***
Это первый раз, когда мы проводим вместе весь день, и после этого, мы не в состоянии раздеться, прикасаться друг к другу или же заняться сексом - которым мы только и занимались. После почти одиннадцатичасовой прогулки и просмотра всего, что смогли днем. Я наблюдала за тем, как его губы надувались, когда он произносил свои идеальные слова и еще за его широкими, умелыми руками, которые указывали на важные здания. А его озорные зеленые глаза постоянно фокусировались на моих губах и моем теле, что от этого все, что мне хотелось - это только ощущать его вес на мне.
Я цепляюсь за мысль о простых дружеских отношениях, которых мы сегодня достигли, были лишь мы — Миа и Ансель. Но, как только мы возвращаемся в квартиру, он целует меня в макушку, наливает мне вина в бокал, прежде чем включить свой лэптоп, чтобы проверить его рабочую электронную почту с обещанием сделать все по-быстрому. Он садится за маленький столик спиной ко мне, а я устраиваюсь на диване, подогнув под себя ноги, потягивая вино и наблюдая, как напряжение снова начинает сковывать его плечи. Он отвечает на письмо со скоростью света, которое должно быть горит, потому что его пальцы стучат как молоток по клавиатуре. Затем он отсылает ответ, прежде чем откидывается на спинку стула и проводит разочарованно рукой по волосам.
- Putain 3, - ругается он, огорченно выдыхая.
- Ансель?
- Ммм? - Он наклоняется вперед, потирая лицо ладонями.
- Подойди сюда, пожалуйста?
Putain 3 – пер блядь
Он снова глубоко вдыхает, перед тем как встать, идет ко мне, но как только я вижу его лицо — его глаза - пустые, его рот - прямая линия от усталости - я понимаю, что чары рассеялись, и спать я лягу одна. Мы вернулись к реальной жизни, где его жизнь - это таинственная, изнурительная работа, и я мелькающая в ее промежутках.
Мы снова играем в домик.
- Больше работы, не так ли? - спрашиваю я. - За сегодняшний отгул?
Он пожимает плечами, и тянется ко мне, аккуратно потянув вниз мою нижнюю губу большим и указательным пальцем.
- Плевать. - Он наклоняется, целуя меня в губы, посасывая их, прежде чем отстраниться. - Но да. Я должен отправиться в офис завтра пораньше.
Завтра понедельник, а он уже отстал на этой неделе.
- Зачем ты занимаешься этим? - Слова ощущаются как-то неудобно на языке. Наши разговоры о его работе, в основном, состояли из его извинений за то, что он так много работает и из моих слов о том, что я понимаю его. Но я абсолютно не понимаю, и в этот момент мне действительно становится жаль, что я не расспрашивала его о ней. Я не знаю ничего, кроме того, что его босс - леди-дракон, и что эта работа предоставит ему когда-нибудь выбор из разных должностей, но я действительно понятия не имею, что он делает там.
- Потому что я не буду в состоянии найти другую хорошую работу так скоро, если я оставлю эту. Она очень престижная, ты же знаешь. Я должен пережить это дело.
Он чуть-чуть рассказывает мне об этом — неопределенные сведения о корпорациях, которые находятся в состоянии войны и о деле, об интеллектуальной собственности и тактике продаж в самом центре разбирательства — прежде чем я отстраняюсь, чтобы взглянуть на него с удивлением.
Я слышала об этом деле. Мне известны названия этих двух корпораций, они конкурируют между собой. Это огромное дело, которое постоянно крутят по новостям и обсуждают в газетах. Не удивительно, что он работает сутками.
- Я понятия не имела, - говорю ему. - Как тебе удалось вырваться в Вегас?
Он впивается пальцами в свои волосы, и пожимает плечами.
- Это всего лишь было на три недели, и я был не нужен. Они давали показания и я смог взять небольшой перерыв. В Европе нормально брать длительный отпуск, по сравнению с США.
Тяну его к себе на диван и он подчиняется, но его поза говорит мне, что он здесь ненадолго. Он встанет и вернется к своему компьютеру, вместо того, чтобы отправится со мной в постель. Пробегаю руками по его футболке и понимаю, что с нетерпением ожидаю увидеть его снова в рабочей одежде, но сразу же ощущаю узел вины в животе за это.
- Ты надеваешь костюм и галстук на заседания?
Смеясь, он наклоняется и шепчет в кожу моей шеи.
- Я не хожу в суд. Но нет, на заседания они надевают традиционную робу. Я эквивалент младшего юриста. Корпоративное право во Франции может немного отличатся от США, хотя оба отличаются от уголовного права. Здесь, возможно, больше слушаний происходит за столом.
- Если они различаются между собой, и ты получал лицензию в Штатах... зачем тогда вернулся сюда?
Он мычит, качая головой немного, и целует меня в челюсть, и впервые за все время он не отвечает на вопрос. Не могу сказать, разочарована я или же очарованна.
- Надеюсь, ты закончишь с этим скоро. - Говорю я ему, прижав руку к его лицу, неспособная сопротивляться, поглаживаю его нижнюю губу подушечкой большого пальца, как делает он, успокаивая. - Надеюсь, что так будет не всегда. Мне нравится, когда ты со мной.
Он закрывает глаза, медленно выдыхая, и затем улыбается.
- Сейчас, ты звучишь как истинная жена.
Глава Пятнадцатая
Я почти рада, что в понедельник ему на работу, таким образом, я могу снова посетить тот крошечный магазинчик в переулке, затаив дыхание в надежде на то, что он открыт. Думаю, ролевые игры - это развлечение для Анселя. По крайней меня, я надеюсь, что для него это так же весело, как и для меня. Мы узнаем друг друга в этих крошечных проблесках, раскрывая себя, в то время как притворяемся наоборот.
И сегодня, я хочу, чтобы он заговорил.
Магазинчик открыт, и продавщица с прошлого раза тут, приветствует меня своей теплой улыбкой и знакомым ароматом ирисов. Она берет меня за руку, утягивая к белью.
- Кем ты будешь сегодня? - спрашивает она.
У меня занимает пару длинных секунд, чтобы подобрать слова, и даже после этого я не отвечаю на ее вопрос прямо.
- Мне нужно что-то, что поможет спасти его.
Она изучает меня момент, прежде чем выбирает сексуальный наряд военной, но это не то, что я имела в виду. Вместо этого, мои глаза останавливаются на неглиже, такого ярко красного оттенка, и он выглядит так, будто он может обжечь мои пальцы.
По помещению разносится ее громкий и гортанный смех.
- Да, сегодня ты по любому спасешь его в этом. В этот раз, когда ты появишься перед ним, твой подбородок гордо приподнят, а глаза будут сиять, словно у маленькой грешницы. - Затем она направляется к полке, и передает мне единственный аксессуар, который вибрирует в моей руке.
Сама бы я никогда не купила бы такое, но это именно то, что нужно.
- Повеселись, chérie [32].
***
Я предостаточно раз делала макияж для своих выступлений, поэтому без каких либо затруднений я накладываю и сейчас. Темные смоки айс. Губы алые, и более пухлые. Достаточно румян на щечках, которые говорят, что тебе не светит ничего хорошего.
Отступив назад, рассматриваю себя в удлиненное зеркало, закрепленное на двери спальни. Мои волосы спадают до подбородка, черные и гладкие. В моих глазах больше желтых крапинок, чем зеленых в последнее время. Мою челку стоит подстричь, так как она уже касается ресниц, во время моргания, но женщине, которая смотрит на меня из зеркала, нравится тень, создаваемая ею. Она знает, как флиртовать, смотря из под ресниц, особенно с едва торчащими из-под волос красными рожками приделанные к тонкой, черной повязке, спрятанной под волосами.