Вынув его изо рта, я спрашиваю:
- Что мы делали в твоем воображении, когда ты дрочил?
- Это, - отвечает он, наклонив голову и скользнув рукой в мои волосы, удерживая меня. Готовлюсь к его полному вторжению в мой рот за секунду до того, как он глубоко толкается в меня. - Трахая эти губы.
Его голова откидывается назад, глаза закрыты, бедра ходят ходуном перед моим лицом.
- C’est tellement bon, j’en rêve depuis des jours [24]... - С видимым усилием, он выпрямляется, немного наклоняясь, толкаясь еще грубее.
- Сглотни, - шепчет он. - Хочу почувствовать, как ты глотаешь. - Он останавливается, чтобы я смогла сделать то, что он просит, хриплый стон вырывается из него, когда я продвигаю его еще глубже, сглатывая при этом.
- Проглотишь ли ты сперму, когда я кончу? Издашь ли ты тот жаждущий звук, когда почувствуешь ее? - спрашивает он, глядя на меня пристально сверху вниз.
Киваю в ответ, не вынимая его. Для него, я сделаю это. Хочу принять все то, что он даст мне. Хочу отдавать ему все в ответ. Он - единственный якорь, который есть у меня здесь, и даже если этот брак не настоящий, хочу вернуть то ощущений, ощущение, когда все между нами было простым и свободным, как в ту ночь в Сан-Диего, и в ту, которая была до нее, которую я запомнила только крошечными отрывками, вспышками кожи, звуков и наслаждения.
На протяжении нескольких минут он двигается, поощряя меня своими тихими рычащими звуками и шепотом, о моей красоте, скользя каждым дюймом вдоль моего языка, прежде чем оборачивает кулаком свой член и постукивает головкой по моим губам и языку.
Он кончает, беспорядочно, изливаясь в мой рот и на подбородок. Это было преднамеренно, должно быть, я знаю, что права, кода поднимаю глаза и вижу, как его глаза темнеют, видя свидетельство своего оргазма на моей коже, мой язык по инерции слизывает все с губ. Он делает шаг назад, пробегая большим пальцем по моей нижней губе, помогая мне собрать все. Затем, влажным полотенцем он нежно очищает меня и отходит, опускаясь на колени. Его слегка качает, и когда уличный свет озаряет его профиль, я вижу, что он вот-вот упадет от усталости. Последние несколько дней он практически не спал.
|
|
- Теперь, позволь мне заставить тебя почувствовать себя хорошо, - выдает он, и ведет меня в спальню.
Я останавливаю его, схватив за локоть.
- Подожди.
- Что? - спрашивает он, и мои мысли разбегаются от грубости его голоса и закипающего расстройства, которые я никогда не слышала.
- Ансель, почти три утра. Когда ты в последний раз спал?
Выражение его лица невозможно рассмотреть в темноте, но здесь не так темно, чтобы я не смогла не заметить, как его плечи кажутся слишком тяжелыми для его телосложения, и как устало он выглядит.
- Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Я кончил на твои губы и поле этого ты готова лечь спать?
Я качаю головой, и не сопротивляюсь, когда от тянется ко мне и скользит рукой под футболку, туда где мои бедра соединены. Он проталкивает палец туда, и стонет. Я намокла, и теперь, он тоже знает об этом. С тихим свистом, он начинает двигать рукой, при этом наклонившись, посасывает шею.
- Дай мне распробовать это. - Рычит он, его теплое дыхание достигает моей кожи, пальцы мягко скользят по моему клитору, затем продвигаются ниже и входят в меня.
- Это было неделю назад, Миа. Я хочу зарыться своим лицом в тебя. Меня трясет в его руках от того, как сильно я желаю его. Его кончики пальцев, словно небеса, его жаркое дыхание на моей шее, поцелуи посасывающие, а он нетерпеливо скользит по всей моей коже. Ничего же не изменят еще пятнадцать минут без сна?
|
|
- Хорошо. - Шепчу я.
Жду, пока он заканчивает чистить зубы, и затем скользит в постель, одетый только в боксеры, и уже после него я направляюсь в ванную.
- Сейчас приду.
Тоже чищу зубы, умываю лицо, и говорю своему отражению перестать все обдумывать. Если мужчина хочет секса, то займись им с ним. Как и я хочу этого. Так давайте займемся сексом! Тихо ступаю в темноту. Низ моего живота полыхает, между ногами все скользко и готово. Вот тут то и начинается веселье, именно тогда, когда я могу насладиться им, этим городом и этим небольшим отрезком жизни, в котором мне не нужно ни о ком беспокоится кроме себя самой, ну и конечно же о нем.
Лунный свет освещает мой путь до подножья кровати, поэтому я выключаю свет в ванной и забираюсь к нему на кровать. Он теплый, запах мыла и лосьона после бритья сразу же пробуждают во мне дикое желание, которое я игнорировала в течении этих дней, и теперь, мне срочно нужно оказаться в плену его рук, почувствовать его поцелуи и его движение сверху меня. Но даже когда я начинаю поглаживать руками его живот и грудь. он остается неподвижным, а его конечности, кажутся, отяжелевшими рядом со мной.
Когда я первый раз пытаюсь сказать что-нибудь, ничего не выходит, но второй раз у меня получается прошептать:
- Ты хочешь заняться сексом? - Вздрагивая от резких слов, в которых не присутствует ни грамма соблазнения.
|
|
Он не отвечает, и я придвигаюсь ближе, и затем сворачиваясь вокруг его твердого и теплого тела. Он спит, крепко. Дыхание глубокое и равномерное.
***
Он снова стоит передо мной, только в этот раз в угольном костюме и черной рубашке. Он выглядит так, будто собирается на фото сессию: черно-белые кадры, он будто застигнутый врасплох на углу улицы, резкие очертания его челюсти на фоне неба.
Он наклонятся надо мной, оставляя целомудренный поцелуй на моих губах, в то время, как мои глаза открыты. Меняется направление, и от моего рта он переходит к виску, мой живот скручивается, когда я понимаю, что сегодня понедельник, и он снова будет работать весь день.
- Извини за прошлую ночь. - Тихо произносит он в мое ухо. Затем отстраняется, его взгляд отрывается от моего, и сосредотачивается на моих губах.
Мне снился сон – эротический сон - и я не была готова его покинуть. Ощущение, что я все еще могу чувствовать его руки и губы, его охрипший голос от работы, на протяжении часов, за мной, подо мной. Сон все еще омрачает мои мысли, подогревая мою храбрость для действия. Без раздумья, я тяну его за руку и затаскиваю его под одеяло.
- Мне снился ты. - Сиплым голосом говорю я, сонно улыбаясь ему.
- Миа...
Сначала, он не понимает, что я делаю, но затем до него доходит, когда я тяну его руку вниз по моим ребрам, и ниже по животу. Его губы раскрываются, взгляд тяжелеет. Ансель встречает своей рукой мои бедра на полпути, просовывая ее между моими ногами.
- Миа, - стонет он, с выражением лица, которое я не могу прочитать. Там присутствует тоска и беспокойство. Но затем осознание приходит ко мне.
Вот дерьмо.
Его пиджак сложенный висит на руке, сумка с лэптопом на плече.
Он уже собрался.
- Ох. - Смущение подкрадывается к моей шее. Оттолкнув его руку от своего тела, я начинаю:
- Я не...
- Не останавливайся, - говорит он, сжимая челюсть.
- Но ты же уходи...
- Миа, пожалуйста. - Умоляет он, его голос низкий и нежный оборачивается вокруг меня как теплый мед. - Я хочу этого.
Его рука дрожит, глаза закрываются, и я позволяю сделать себе тоже самое, до того, как полностью просыпаюсь ото сна, прежде чем потеряю самообладание. О чем я думала в Вегасе? О том, что я хотела другую жизнь. О том, что я хотела быть храброй.
С закрытыми глазами, я снова могу претвориться. Я - сексуальная бомба, которой наплевать на его работу. Я - ненасытная жена. Я - единственное, чего он желает.
Я - мокрая, опухшая, и шумная. Звуки, которые он издает, когда скользит пальцами, просто нереальны: глубокие, урчащие стоны. Я могла бы кончить от того, что он дыхнет на мою кожу, настолько возбуждена, и когда, кажется, он собирается подразнить меня, я приподнимаю бедра в поисках его пальцев. И он исполняет мою безмолвную просьбу, входит в меня двумя, и я хватаюсь за его предплечье, покачиваясь вверх, трахая его руку. Не могу остановиться, даже плевать на то, как отчаянно я выгляжу.
Тепло скручивается под кожей, и я делаю вид, будто только оно имеет значение.
- Ох, дай мне увидеть, - шепчет он. - Отпусти это.
- Ааа, - задыхаюсь я. Тело цепенеет. Оргазм сформировывается прямо на краю, ощущения концентрируются и затем ползут вверх, туда, где его большой палец кружит напротив моей кожи, пока мой оргазм не взрывается во мне. Схватив его руку своими, я вскрикиваю, сжимаясь вокруг его пальцев. Руки, ноги и позвоночник ощущаются словно желе, словно их наполнили жидким теплом, а расплавленное облегчение струится по моим венам.
Открываю глаза. Ансель все еще во мне, затем медленно вынимает пальцы из меня, вытаскивая руку из под одеяла. Он смотрит на меня, в конце концов, сознание выталкивает сон окончательно. Другой рукой он приподнимает сумку выше на плечо. Комната погрузилась в тишину, и я пытаюсь сконцентрироваться на моей приторной уверенности, но я чувствую, как по груди, шее, лицу расползается тепло.
- Извини, я... – Но он заставляет меня замолчать своими влажными пальцами, прижав их к моим губам.
- Не стоит. - Рычит он. - Просто, не надо. - Он прижимается к моим губам, не убирая пальцев, и проводит языком по ним, по моему рту, вкушая меня и выдыхая облегченно. Когда он отстраняется на достаточное расстояние от меня, его глаза встречаются с моими, и в них полно решимости. - Я вернусь домой рано вечером.
Глава Девятая
Сложно отслеживать свои затраты, когда евро все еще кажется незнакомой валютой. Учитывая то, какими другими кажутся вещи с Анселем по сравнению с тем, какими они были в Штатах - и как бы я не была влюблена в это место - часть меня думает: я должна остаться на 2 недели, посетить все, что смогу за это время, и после отправится обратно домой и загладить вину перед отцом, чтобы мне не пришлось заниматься проституцией или стриптизом, когда я перееду в Бостон и начну поиск квартиры.
Но идея встречи с отцом в данный момент заставляет меня похолодеть. Знаю, что то, что я сделала, было импульсивным и возможно даже опасным. Знаю, что любой любящий отец в этой ситуации имеет право злиться. А моего отца, буквально все выводит из себя. Мы все выросли дисциплинированными. Я сожалела, когда не должна была. Но в этот раз, я не смогла отыскать в себе сожаление. Возможно, я напугана и одинока от того, что не знаю, нормируется ли график Анселя, или же, что произойдет с нами этой ночью, завтра, на следующей неделе, или что случится, когда я попаду в ситуацию, в которой я не смогу ни с кем объяснится. Но это было первое решение в моей жизни, которое я сделала сама.
В голове у меня полный бардак, я все обдумываю мой утренний призыв к действию с Анселем, когда выхожу из душа. Передо мной зеркало идеально сухое, не запотевшее, без каких либо разводов от воды, как будто оно было обработано чем-то. Подумываю прибраться, чтобы сбросить немного калорий, но здесь абсолютно не чего убирать. Окно ванной сияет от солнца, которое светит прямо в него. Любопытство съедает меня, и я начинаю бродить, осматривая все. Квартира - безупречна, и - на моем опыте - для мужчины чистота странное качество. Прежде чем, добираюсь до окон в гостиной, я уже знаю, что увижу.
Или, скорее то, что я не нашла. Помню, как прикладывала ладони к стеклу в мой первый настоящий день здесь, наблюдая за ним забирающимся на мотоцикл. И уж точно помню, как прикасалась к окну больше чем один раз. Но не осталось, ни одного отпечатка, лишь безупречное, кристально-прозрачное стекло. Кроме нас здесь не бывает никого. В какой-то момент своего короткого пребывания дома, он выделил минуту, чтобы вытереть зеркала и стекла.
***
Пожилая женщина, живущая на нижнем этаже, подметает порог, когда я выхожу из лифта и, по крайней мере, час провожу с ней. Ее английский основан из фрагментов, смешанных с французскими словами, которые я не могу перевести, но как-то, наш разговор, который мог бы быть неловким, на удивление идет просто отлично. Она рассказывает мне, что лифт был встроен в семидесятые, после того, как она и ее муж переехали сюда. Подсказывает, что овощи намного лучше вниз по Rue de Rome, чем в магазине на углу. Предлагает мне крошечный зеленый виноград с горькими зернышками, который заставляют мурашки бегать по моей коже, но кажется, я не в силах перестать их есть. А потом, она говорит, что рада видеть так часто улыбающегося Анселя, и то, что никогда не любила других.
Отгораживаю у себя в голове эту часть информации, выталкиваю нездоровое любопытство из головы и благодарю ее за компанию. Ансель - великолепен, успешен и очарователен. Конечно же, у него была жизнь до того, как я очутилась с ним в аэропорту, жизнь, которая, без сомнения, включала в себя женщин. Это не удивляет меня, знанием о том, что кто-то был с ним до меня. Это лишь только заставило меня понять, что я все еще жду, чтобы узнать что-нибудь о нем, не считая того, как он выглядит без одежды.
***
Провожу большую часть дня, осматривая наш район и составляя мысленную карту местности. Улицы растягиваются до бесконечности, магазины за магазинами, крошечные переулки, за крошечными переулками. Похоже, будто ты летишь вниз по кроличьей норе[25], но здесь я знаю, что смогу найти выход. Просто нужно найти литеру М, которая указывает местонахождение метро и тогда будет проще простого добраться до улицы Анселя.
Моей улицы, напоминаю себе. Нашей. Совместной.
Мысль о его доме, как о моем - это как притворится, что съемки кино - это дом, или же уже привыкнуть, наконец, к тому, что евро - настоящие деньги. И каждый раз, когда я смотрю на свое обручальное кольцо, все это еще больше кажется нереальным.
Мне нравится, как улица смотрится в сумерках. Яркое небо высоко надо мной, но оно начинает угасать в том месте, где солнце начинает заходить за горизонт. Длинные тени пересекают тротуар, и цвета каким-то образом кажутся насыщеннее, чем я когда либо видела. Здания наполняют узкую улочку, а трещины и неровность тротуара ощущаются, словно путь к приключениям. При дневном свете, дом Анселя выглядит немного обветшалым, обветренный пылью и выхлопными газами. Но ночью, он кажется ярче. Мне нравится, что наш дом - сова.
Пока иду по кривому тротуару, я понимаю, это первый раз, когда я прошла весь путь от Rue St.-Honoré до метро, сев на правильной станции, и затем добравшись до дома без использования навигатора на моем телефоне.
Позади себя слышу проезжающие машины, мотоциклы и звонки велосипедов на дороге. Смех кого-то доносится из открытого окна. Все окна открыты настежь, как и балконные двери, со ставнями, чтобы впустить хоть какой-то вечерний холодок, когда ветер вздымает шторы.
Легкость появляется в моей груди, когда я приближаюсь к нашему дому, за которой следует скачек пульса, когда я замечаю припаркованный мотоцикл Анселя у тротуара.
Наполняю легкие воздухом, крошечными шагами ступаю в вестибюль и затем направляюсь к лифту. Моя рука трясется, когда я нажимаю на кнопку нашего этажа, напоминая себе дышать. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Продолжай в том же духе. Это будет первый раз, когда Ансель приехал домой раньше меня. Первый раз, когда мы будем в квартире вместе, и никто из нас не будет полусонным, рыгающим или же работающим в ранние часы утра. Мои щеки вспыхивают, когда я вспоминаю его рычание: " Не стоит. Просто, не надо" этим утром, после того как я кончила с помощью его руки.
О, милостивый, Боже.
Мой желудок переполнен бабочками, смесь нервов и адреналина выталкивает меня из лифта. Вставляю ключ в замок, глубоко вздыхаю, и открываю дверь.
- Дорогой, я дома! - Подпрыгиваю на лестничной площадке и останавливаюсь от голоса Анселя. Он на кухне, телефон зажат между плечом и ухом, он говорит так быстро на французском, что не уверена, как человек на конце линии может, что-то понять. Он явно взволнован, повторяя одну и ту же фразу громче и с каждым разом раздраженнее.
Он еще не заметил меня, и, конечно же, я без понятия о чем он говорит или же с кем, ничего не могу с этим поделать, но чувствую будто я вторгаюсь. Его досада словно другой человек в комнате. Я тихо кладу ключ на стол, и мне интересно, должна ли пройти в зал или же отправится в ванную. Вижу, как он ловит мое отражение в окне гостиной. Он застывает. Его глаза расширяются.
Ансель поворачивается, натянуто улыбаясь. Поднимаю руку, неловко махая.
- Привет, - шепчу. - Извини.
Он машет в ответ, и с извиняющейся улыбкой, поднимает палец, показывая жестом, чтобы я подождала. Киваю, думая, что он имел в виду подождать, пока он не окончит разговор... но он не кладет трубку. Вместо этого, он кивает, чтобы я проходила дальше в квартиру, а сам идет в спальню, закрыв за собой дверь.
Все что я делаю, это пялюсь на белую дверь. Его голос просачивается из комнаты, и если такое возможно, становится еще громче, чем был раньше.
Моя сумка соскальзывает с плеча, приземляясь на диван.
На стойке лежат продукты: контейнер со свежей пастой, травы, и треугольник сыра. Багет, завернутый в коричневую бумагу рядом с кастрюлей, в которой вода начинает закипать. Простой деревянный стол сервирован ярко-красной посудой, а букет ярких цветов в вазочке стоит в центре стола. Он готовил для нас ужин.
Открываю дверцы гарнитура, ища бокалы, и пытаюсь игнорировать голос, который доносится из другой комнаты. Разговор с человеком, которого я не знаю. На языке, на котором я не говорю. Также пытаюсь избавиться от беспокойства, которое плотно засело у меня в животе. Помню то, как Ансель рассказывал, что его босс была обеспокоенна тем, что он стал отвлекаться, и мне интересно, не с ней ли он разговаривает. Это может быть и один из его друзей - Финн или Оливер - или Перри, тот, которого не было в Вегасе. Но мог бы он звучать так разочарованно, разговаривая с боссом или другом?
Мои глаза смотрят на спальню, в то время как открывается дверь, и я попрыгиваю, немного напуганная, и пытающаяся выглядеть занятой. Тянусь к пучку базилика и ищу нож в ближайшем ящике, который находится на уровне моего бедра.
- Мне очень жаль. - Извинятся он.
Отмахиваюсь от него, и мой голос получается каким-то писклявым.
- Не беспокойся! Ты не должен отчитываться передо мной. У тебя была жизнь до моего появления. - Он наклоняется ко мне, целую меня в обе щеки. Боже, от него так хорошо пахнет. Его губы мягкие, что мне приходится схватиться за стойку, чтобы удержатся на ногах.
- Да, была. - Говорит он, забирая нож из моей руки. - Также как и у тебя. - Когда он улыбается, улыбка не достигает его глаз. Даже ямочки нет. Я скучаю по ней.
- Почему твоя работа убивает всю твою жизнерадостность? - спрашиваю я, желая, чтобы он снова коснулся меня.
С веселой ухмылкой, он пожимает плечами.
- В фирме, я еще пока новичок. Наша корпорация огромна, поэтому через меня проходят тысячи и тысячи документов. Даже не знаю, помнят ли юристы, которые работали в течение тридцати лет здесь, такую занятость.
Подношу небольшой помидор к губам, мммкаю напротив него и говорю:
- Это плохо. - Засунув его в рот.
Он наблюдает за тем, как я жую, и медленно кивает.
- Ага. - Его глаза темнеют, и он моргает один раз, затем снова, сильнее, его глаза проясняются, когда он снова встречается глазами со мной. - Как прошел день?
- Мне немного стыдно за то, что я веселюсь, а ты застрял в офисе на весь день, - признаюсь я. Он откладывает нож, поворачиваясь лицом ко мне.
- Так... ты остаешься?
- А ты хочешь этого? - Отвечаю встречным вопросом, голос тонкий с неловкими нотками, а мой пульс грохочет в горле.
- Конечно же, я хочу этого. - Настаивает он. Нащупывая рукой галстук, расслабляет его и снимает, кидая на дальний конец стойки. - В отпуске проще претворится, что реальной жизни не существует. Я не подрассчитал то, как моя работа повлияет на все. Или я, может быть подумал, что ты умнее меня, и менее импульсивна.
- Обещаю. Все нормально. Париж не так плох. - Лучезарно улыбаюсь ему.
- Проблема в том, что я бы хотел наслаждаться тобой, пока ты здесь.
- Ты имеешь в виду моим сверкающим остроумием и большим мозгом, не так ли? - Спрашиваю я, усмехаясь, и тянусь к базилику на стойке.
- Нет, мне плевать на твой мозг. Я про твои сиськи. Единственное, что меня волнует это твои сиськи.
Смеюсь, облегчение разносится по венам. Он вернулся.
- Кто позволил тебе окончить юридическую школу, олух?
- Потребовалось кое-какая убедительность, но мой отец - богатый человек.
Снова смеюсь, он делает шаг ко мне, но как только это происходит, движение снова вызывает неловкость, в то время как я тянусь к нему на встречу, и наши руки сталкиваются в воздухе. Мы извиняемся в один голос, а затем стоим так, пялясь друг на друга.
- Ты можешь прикасаться ко мне. - Говорю ему я, пока он спрашивает:
- Почему ты никогда не берешь деньги, которые я оставляю на столике?
Делаю паузу, прежде чем начинаю шептать:
- От этого у меня странные чувства, будто я проститутка.
Ансель наклоняется, посмеиваясь со мной на пару.
- Извини. Не знаю, как сказать тебе то, что практиковал весь день. - Он запускает пальцы в волосы, оставляя их торчать в разные стороны, в одно и то же время смешно, но и черт... от этого мне тоже охота пробежаться по ним руками. - Вина съедает меня от того, что я практически всегда занят с тех пор, как мы прилетели, поэтому хочу быть уверенным в том, что ты веселишься.
Ох. Вина делает версию робота из весельчака, за которого я вышла замуж.
- Ансель, ты не обязан, заботится обо мне.
На его лице появляется огорчение, но он берет себя в руки.
- Я хочу сделать что-нибудь.
- Уже, взяв меня с собой сюда. - Напоминаю я ему.
- Но я едва виделся с тобой. И прошлой ночью, я заснул... и ты... - Наблюдаю, за тем, как его язык появляется изо рта и увлажняет губы. Его взгляд прикован к мои губам. Его губы раскрыты. - Все это так странно. - Шепчет он.
- Странно, - соглашаюсь. - Но я все равно не возьму твои деньги.
- Мы женаты.
- Но не так. - Он снова смеется, качая головой в притворном раздражении, но из-за веселья на его щеке появляется ямочка, и от этого мое сердце увеличивается в десять раз, не помещаясь в груди. Привет, любимый. Юридически, да, мы женаты. Но я уже итак опираюсь на него в плане жилья и еды. Поэтому, нет никакого способа, чтобы я брала еще его деньги, при этом, не зная его отчества.
Дерьмо, я даже этого не знаю.
- Думаю, хорошо, что ты проводишь так хорошо время. - Говорит он осторожно. - Была ли ты в Musée[26]…?
- Какое у тебя отчество? - Выпаливаю я.
Он наклоняет голову, крошечная улыбка затаивается в уголках его губ.
- Чарльз. После моего отца.
Выдыхая, произношу:
- Хорошо. Ансель Чарльз Гийом. Отличное имя.
Его улыбка мгновенно распрямляется, когда он понимает, к чему был этот вопрос.
- Хорошо. А твое отчество?
- Роуз.
- Миа Роуз?
Мне нравится, как он произносит Роуз. Звук «р » выходит у него более урчащим, чем на самом деле должен быть.
- Ты произнес мое отчество лучше, чем кто-либо другой.
- Я обязан был это сделать, - мурлычет он, подмигивая. - Официально, теперь это мое любимое имя.
Смотрю на него, и чувствую, как мой рот медленно расползается в улыбке.
- Мы делаем все в обратном порядке. - Шепчу.
Он немного приближается ко мне, говоря:
- Я должен снова и снова соблазнять тебя.
Оу, я трепещу.
- Неужели?
Его улыбка становится опасной.
- Хочу тебя в моей кровати сегодня. Обнаженной. Подо мной.
Он говорит о сексе, и внезапно, я понимаю, что мне не влезет и кусочек в горло. Мой желудок поднимается к горлу, а трусики почти слетают от предвкушения.
- Вот почему я начал готовить для тебя ужин. - Продолжает он, не обращая внимания. - Плюс, моя мать кожу бы содрала с меня, узнав о том, сколько я питаюсь едой на вынос в день.
- Ну, я не могу представить тебя, приходящего домой ночью и готовящего себе что-нибудь покушать.
- Правда. – Растягивая, он произносит, ставя несколько ударений в слове, подходя ко мне еще ближе. - Я хотел сделать это еще прошлым вечером. - Улыбается и качает головой, затем смотрит на меня вниз. - И еще после того, как оставил тебя этим утром, поле твоего искусного использования моих пальцев. - Делает паузу, убеждаясь в том, что завладел полностью моим вниманием, прежде чем добавить.
- Я хотел остаться.
Ох. Интересно, слышит ли он, как мое сердце внезапно падает в желудок, потому что, это ощущается как авария, которая уничтожает всю комнату. Моя голова полна слов, но между моим мозгом и ртом какой-то разлад, так как я не могу ничего произнести. Каждый волосок на моих руках встает дыбом, а Ансель стоит и наблюдает, ожидая реакции.
Он хочет заняться сексом сегодня. И я хочу этого сегодня. Но то, что было проще простого, до этого, внезапно стало ощущаться таким...сложным. Мы займемся этим сейчас? Было бы хорошо, если на диване, а возможно на столе... или же нам следует закончить ужин и пойти в спальню и остаться цивилизованными? Смотрю в окно и вижу, что солнце все еще просачивается в окошко над кроватью. Он увидит мои шрамы. Все. С одной стороны, я знаю, что он видел их уже - чувствовал их на коже - но это совсем другое. Это не спонтанный возможно-который-никогда-больше-не-случится-снова секс. Это не ты-без-понятия-кто-я-поэтому-я-могу-быть-кем-угодно секс. И не просто-наткнулся-на-прекрасную-возможность секса. Но этот секс - мы планируем, секс, которым мы займемся, когда мы захотим того. Доступный секс.
Пока эти мысли и вспышки картинок проносились в моей голове, он терпеливо наблюдал и ждал моего ответа с неуверенностью в глазах. Я слишком много думаю и паникую из-за того, что налажаю. Из-за этих переживаний мне сложно дышать, словно мое горло и грудь наполнены дымом.
- Ты голодна? - спрашивает он, меняя тему.
- Я не должна быть. - Что это значит, Миа?
- Но... ты голодна? - Он почесывает подбородок, по понятным причинам смущенный. - Я имею ввиду, мы можем поужинать сначала, ели хочешь.
- Не хочу. Нам не следует. Давай не будем? Со мной будет все хорошо, если я поем потом.
С тихим смешком, Ансель выключает конфорку и разворачивается. Он берет мое лицо в свои руки, теплые ладони на моих щеках, а затем целует меня. Его губы дразнят мои, мягко покусывая их. Чувствую, как его пальцы скользят в мои волосы и он тянет мою голову назад, отстраняя ее для того чтобы провести своим носом по-моему и наклоняя мой подбородок для себя. Его пальцы подрагивают напротив моей кожи, а выдыхает он с трудом, еле сдерживаясь.
Делаю резкий вдох, когда кончик его языка толкается внутрь моего рта, и стон срывается с его губ. Мои соски твердеют, в то время как мы начинаем пятиться к спальне, и я ощущаю тяжесть моей груди, тепло между ног.
Он наступает на мою ногу, и он шепчет извинения между поцелуями, а я морщась, отвечаю:
- Все нормально, нормально.
Мои глаза закрыты, но я чувствую, когда он начинает стряхивать свои ботинки, и слышу, как они падают, ударяясь о деревянный пол. Спиной он припечатывает меня к стене, затем снова извиняется в мой рот, посасывая мой язык и пытаясь отвлечь меня. Его пальцы пробегают по пояснице, и заползают под подол моей блузки, он стягивает ее через голову и кидает куда-то позади нас. Мои руки дергают его рубашку, пока его кожа не становится полностью обнаженной и не прижимается всей своей теплотой к моей.
Одежда летит во все стороны, он - буквально - выпрыгивает из брюк, комната наклоняется, я открываю глаза и вижу потолок над собой и ощущаю мягкие простыни под собой. Ансель проделывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее, плечу, и прямо к груди. В комнате темнее, чем я ожидала, и я почти забыла, что мы голые, пока он не встает на колени и тянется через меня, возится с прикроватным столиком и достает презерватив.
- Оу, - выдыхаю я, сводя брови вместе. Думаю, теперь мы готовы продолжать. Так же предположу, что результаты теста крови еще не готовы. - Мы...? - Он смотри вниз на пакетик с фольгой.
- Я проверил почту и... мы не... то есть. Если...
- Нет, - выпаливаю я, - Хорошо. Все в порядке. - Может ли быть ситуация более неловкой? Он думает, я чем-то болею? Думает ли он, что приключение в Вегасе, повседневное дело для меня? И что на счет него? Что на счет той другой? Обнаженная грудь и руки надо мной, его плоский живот, его твердый член торчит между нами - как много других женщин наслаждалось этим же видом?
- Нам определено стоит его использовать, мы взрослые люди, и будем пользоваться им, пока не узнаем результаты.
Он кивает, и мимо меня не проходит тот факт, что его руки дрожат, когда он разрывает упаковку, затем он подносит презерватив к головке и раскатывает латекс по всей длине члена. Мои ноги раздвинуты, он устраивается между ними, его глаза поднимаются ко мне.
- Все нормально? - спрашивает он.
Киваю и задыхаюсь, когда его пальцы прикасаются в том месте, где я влажная, легко кружа ими, а затем он заменяет их членом.
И ооо... хорошо. Это ощущается... приятно.
- Все еще нормально? - спрашивает он снова, и на этот раз я оборачиваю свои ноги вокруг его бедер и тяну его к себе.
Он выдыхает, когда толкается в меня, его тело на одном уровне с моим. Его тихие звуки вибрируют напротив моей кожи, и я киваю, давая ему знать, что все отлично и чтобы он продолжал. Выходит, и снова входит. Его волосы щекочут мою грудь, когда он смотрит между нами, наблюдая за тем, как он движется во мне. Снова и снова.