Со всей своей симпатией к тебе,
Миа.
Мне действительно нужно разобраться в своем беспорядке, прежде чем я обвиню его за то, что засунул проблемы во всем известную коробку и затолкал ее под всем известную кровать.
Но, блять, хотела бы я, что бы это было сейчас и навсегда.
Глава Двадцатая
На улице все еще темно, когда я ступаю на тротуар, и за мной закрывается подъездная дверь. Такси уже ожидает меня, фары погашены. Машина работает в холостую, припаркованная на обочине. Фонарь, возвышающийся над ней, окутывает ее своим желтым светом. Водитель смотрит на меня поверх журнала, выражение угрюмое, лицо все в морщинах от, кажется, постоянного отвращения на нем.
Внезапно осознаю, как выгляжу в данный момент - на голове воронье гнездо, под глазами растекся вчерашний макияж, темные джинсы, темный свитер - словно какой-то преступник, крадущийся в тени. Фраза "скрыться с места преступления" вериться в моей голове, и я в каком-то роде ненавижу то, как точно она ощущается.
Он выходит из машины и встречает меня позади нее, уже открывая багажник и отстраняя от сморщенного рта тлеющую сигарету.
- Американка? - спрашивает он, его акцент такой же сильный, как и клубы дыма, которые он выпускает с каждым слогом.
Раздражение давит на мои нервы, но я лишь киваю, не потрудившись спросить, как он узнал, или зачем спросил, потом, что уже знаю ответ: я выгляжу банально. Либо он не замечает моего молчания, либо ему наплевать, так как он берет мой чемодан, без труда поднимает и заталкивает в багажник.
Это - та же самая сумка, с которой я прилетела, та же самая, которую я спрятала после нескольких дней, потому что она выглядела слишком новой и неуместной посреди теплой и уютной квартиры Анселя. По крайней мере, это то, что я твердила себе тогда, засовывая ее подальше, в рядом стоящий шкаф, с его дверью в спальню, туда, где он не будет ежедневно напоминать о моем непостоянстве здесь, или о том, что моему месту в его жизни придет конец, как только лето закончится.
|
|
Открываю дверь со своей стороны, сажусь внутрь, закрываю ее так тихо, как только могу. Знаю, насколько хорошо звуки слышны из открытого окна, и я абсолютно не позволяю себе оборачиваться или представлять его, лежащего на кровати, проснувшегося в пустой квартире или услышавшего звук захлопывающейся двери такси на улице.
Водитель плюхается на сиденье впереди меня и встречается со мной взглядом в зеркале заднего обзора, смотря выжидающе.
- Аэропорт. - Говорю ему, быстро отворачиваясь.
Не знаю, что чувствую, когда он переключает коробку передач и скользит по улице. Грусть? Да. Беспокойство, злость, панику, предательство, вину? Все из перечисленного. Совершила ли я ошибку? Было ли это одним гигантским плохим выбором после всего? В любом случае, я должна была уехать, повторяю себе. Просто это произошло немного с опережением графика. И даже если бы я не сделала этого, все равно было бы правильным дать друг другу какое-то пространство, перспективу, внести ясность... так ведь?
Мне почти смешно. Во мне бурлят все чувства, но ясность не одно из них.
Я так сильно разрываюсь между раздумьями: прошлая ночь не была большим делом и вчерашний вечер окончательно разорвал наше соглашение, между отъезд - правильный поступок, и обернитесь, ты совершаешь огромную ошибку! От этого я начинаю сомневаться в каждой мысли в своей голове. Тридцать часов полета, в одиночестве со своими мыслями, станут настоящей пыткой.
|
|
Такси едет слишком быстро по пустым улицам, и мой желудок переворачивается так же, как и в то первое утро в Париже, но в этот раз совсем по другой причине. Часть меня, которая с радостью сейчас вывернула бы мой желудок на изнанку, предпочитает это, бесконечной, давящей боли, которую я испытываю с прошлой ночи. По крайней мере, я знаю, тошнота пройдет, и я закрываю глаза, претворяюсь, будто мир не вращается, будто нет на самом деле кровоточащей и разодранной дыры в моей груди.
Город сливается в пятно из камня и бетона, промышленные силуэты усеивают горизонт, так же, как и здания, которые стоят здесь на протяжении сотен лет. Прижимаю лоб к стеклу, и пытаюсь блокировать в голове каждый момент, проведенный с Анселем в то утро. Каким милым и внимательным он был, и как я переживала, что разрушила все и все закончится, даже не успев начаться.
Солнце пока еще не взошло, но я могу разобрать деревья и лужайки, грязные пятна зеленого цвета, которые ограничивают дорогу и соединяют расстояние между постройками. Ощущаю самое жуткое чувство, будто возвращаюсь назад сквозь время и стираю все.
Вытаскиваю телефон и загружаю приложение авиакомпании, вхожу в систему, и ищу доступные рейсы.
Мое решение уйти выглядит еще более явными в слишком-ярком-свете экрана, которой прорезает темноту, обратно ко отражаясь мне, в окнах с моей стороны.
Тыкаю на экране в строку "Город прибытия" и почти смеюсь над моей выдуманной дилеммой выбора, потому что уже знаю, что собираюсь сделать.
|
|
Первый рейс будет примерно больше, чем через час, и, кажется, слишком просто сделать нужный выбор и заказать обратный путь без заминки.
Готово, отключаю телефон, откладываю его в сторону, и начиняю наблюдать за пробуждением города по ту сторону стекла.
Не было никаких сообщений, поэтому смею предположить, Ансель еще спит, и если закрыть глаза, то могу увидеть его, растянутого на матрасе в приспущенных на бедрах джинсах. Помню, как его кожа выглядела при плохом освещении, пока собирала свои вещи, помню, как тени окутывали его, словно холст покрытый углем. Но не могу даже представить то, как он проснется и поймет, что я ушла.
Такси паркуется на обочине, и я смотрю на счетчик. Мои пальцы дрожат, когда я нахожу свой бумажник и отсчитываю плату за проезд. Широкие, цветастые купюры по-прежнему такие чуждые в моей руке, что в порыве сворачиваю весе в кучу и передаю их в ладонь ждущего водителя.
В самолете нет ни телефонов, ни электронной почты. Я не потрудилась заплатить за интернет и поэтому нет ничего, что могло бы отвлечь меня от воронки образов и слов, которые эхом доносятся до меня в драматичном - и сводящим с ума - замедленном действии: выражение лица Перри, медленно превращающееся из любезного в расчетливое, из расчетливого в злое. Ее голос, когда она спрашивала, нравилось ли мне спать в ее кровати, с ее fiancé. Звуки шагов Анселя, наших выкрикивающих слов. Ощущение проносящейся крови в моей голове, мой пульс заглушающий все вокруг.
Помимо нескольких часов сна, мне придется слушать эту заевшую пластинку в течение всего полета и, если такое вообще возможно, я почувствую себя еще хуже, когда мы, наконец, приземляемся.
Иду словно в тумане из самолета к таможне, для получения багажа. Мой одинокий громоздкий чемодан ожидает меня, вращаясь на карусели. Он больше не выглядит как новенький, покованный в нескольких местах, он выглядит так, словно его бросали и роняли, пойманный в движущейся конвейерной ленте. Выглядит очень похоже на то, что я чувствую.
В ближайшем кафе, я достаю свой лэптоп и открываю файл под названием "Бостон", который старательно избегала все лето.
Внутри вся нужная мне информация о бизнес-школе, е-мейлы с расписанием и ориентировки, которые приходили в последние несколько недель, и которые я благополучно игнорировала и прятала в безопасное место, пообещав себе, разобраться с ними позже.
По-видимому, позже настало сегодня.
С энергией, подпитываемой чайником с кофе и растущим напряжением из-за принятия, в конце концов, верного решения, я вхожу на студенческий портал Бостонского Университета МВА.
Отказываюсь от финансовой помощи.
Отказываюсь от места в программе.
И наконец, принимаю решение, которое должна была принять давным-давно.
Звоню своему бывшему научному руководителю и готовлюсь к унижению.
Рассматриваю раздел "сдам в аренду" в местной газете. Часть сделки была такой, если я соглашаюсь поступить в аспирантуру, тогда отец будет платить за мою квартиру. Но после того, что я сейчас сделала, не думаю, что он поддержит меня, даже если я в ситуации, которая кажется лучшим компромиссом. Уверена, он, скорее всего, сломает что-нибудь голыми руками, нежели даст мне хоть копейку. В любом случае, я больше не могу жить под его контролем. Жизнь в Париже довольно таки подкосила мой бюджет, но после быстрого осмотра объявлений, я обнаружила несколько местечек, которые могу себе позволить... особенно, если смогу отыскать работу в кротчайшие сроки.
Я еще не готова включить свой телефон и встретится лицом к лицу с горой пропущенных звонков и смс-ок от Анселя - или еще хуже, встретиться ни с чем. Поэтому я использую таксофон напротив супермаркета "7-Eleven" ниже по улице от кофейни.
Сначала звоню Харлоу.
- Аллё? - говорит она с очевидным недоверием к неизвестному номеру. Я так скучала по ней, что чувствую, как слезы собираются в уголках глаз.
- Эй. - Говорю я одно слово, которое выражает всю мою тоску по дому.
- О, мой Бог, Миа! Где, блядь, ты была? - Наступает пауза, в которой я представляю ее, отстраняющей телефон от уха и смотрящей снова на телефонный номер. - Святое дерьмо ты тут?
Проглатываю рыдание.
- Я приземлилась пару часов назад.
- Ты дома? - Вскрикивает она.
- В Сан-Диего.
- Почему ты тогда не у меня дома все еще?
- Мне нужно было кое-что организовать. - Что-то типа моей жизни. Во Франции, я нашла свое призвание. Теперь мне просто нужно поднапрячься.
- Организовать? Миа, что случилось с Бостоном?
- Послушай, я объясню позже, но можешь ли ты поговорить со своим отцом ради меня? - Вдыхаю прерывисто. - О моем аннулирование. - Вот оно, слово, которое, маячило за моими мыслями. Сказать его вслух отстойно.
- Ох. Все пошло по наклонной.
- Это сложно. Просто, поговори с отцом для меня, хорошо? Мне еще кое о каких вещах нужно позаботиться, но я еще позвоню тебе.
- Пожалуйста, приезжай ко мне.
Прижимаю руку к виску, и заверяю ее:
- Завтра. Сегодня мне нужно освежить свою голову.
После долгой паузы, она говорит:
- Я скажу, чтобы папа позвонил своему адвокату сегодня, и дам тебе знать, что он скажет.
- Спасибо.
- Тебе что-нибудь еще нужно?
Сглатываю и отвечаю:
- Не думаю. Собираюсь поискать квартиры. После того как устроюсь в мотеле и отдохну.
- Квартиры? Мотели? Миа, просто приезжай и останься со мной. У меня много места, и мы можем определенно поработать над моей громкостью во время секса, если ты станешь моей соседкой.
Ее квартира была бы идеальным вариантом, она находится в Ла-Хойе, идеально близко к пляжу и университетскому городку, но сейчас, когда мой план сформирован, ничто не нарушит его.
- Знаю, что звучу как психопатка, Харлоу, но обещаю, я объясню, по какой причине так поступаю.
После пары продолжительных секунд, ощущаю ее безмолвное согласие, и для Харлоу, оно было удивительно простым. Должно быть, я звучу такой же решительной, как и чувствую себя.
- Хорошо. Люблю тебя, Сахаринка.
- И я тебя.
Харлоу присылает на электронную почту короткий список мест, которые мне стоит посмотреть, с ее мыслями и комментариями к каждому адресу.
Я уверена, она позвонила риелтору ее родителей и попросила подобрать квартиры по определенным параметрам технической безопасности, размерам и цене, но даже притом, что она не знает, где я хочу жить, я так благодарна Харлоу за ее назойливую привычку, что почти от этого плачу.
Первая квартира, которую я смотрю, милая и определенно входит в рамки моего бюджета, но она слишком далека от Калифорнийского университета. Вторая - так близка к университету, что могу дойти до него пешком, но она прямо над китайским ресторанчиком. Проспорив с самой собой целый час, я решаю, что не могу пахнуть как Кунг Пао двадцать четыре часа в день.
Третья - описывается как, "уютная", с мебелью, над гаражом, в тихом жилом районе и в двух кварталах от автобусной остановки, которая на прямую ведет к университеу. И спасибо Боже, после оплаты счета за долгосрочную парковку машины у аэропорта, я не могу позволить себе парковку в кампусе. Радость переполняет меня из-за того, что объявление о сдаче квартиры вывесили только сегодня утром, так как уверена, ее бы быстро захапал кто-нибудь другой. Харлоу - богиня.
Вся улица засажена деревьями, и я останавливаюсь напротив широкого желтого дома. Просторная лужайка расположена по обеим сторонам каменной дорожки, а входная дверь выкрашена в изумрудный. Тот, кто живет здесь, нашел общий язык с растениями, так как двор - безупречен, а клумбы играют буйством цветов.
Это мне напоминает о Ботаническом саде, и о дне, который я провела там с Анселем, пытаясь выучить - но быстрее забывая - названия всего на французском. Мы гуляли, часами держась за руки, с перспективой для будущего, в котором я могла бы повторить это с ним, когда бы ни захотела.
Женщина, которой принадлежит дом, Джулиана. Она впускает меня внутрь, и все в доме настолько близко к идеальному, насколько я себе представляла. Она - крошечная, но теплая и уютная с желтовато-коричневыми стенами и с ярко белой отделкой. Кремовый диван стоит в центре гостиной. Один угол открывает нам маленькую кухоньку с окном на двор. Открытая планировка так сильно напоминает мне о квартире Анселя, что мое сердце пронизывает болью. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю.
- Одна спальня, - говорит она, пересекая помещение и включая свет.
Следую за ней и заглядываю в комнату. Кровать королевского размера занимает почти все место, а над ней подвешено пара книжных шкафов.
- Ванная там. Я обычно ухожу до того, как восходит солнце, так что ты можешь здесь хозяйничать.
- Спасибо. - Говорю ей.
- Шкаф - маленький, ужасный напор воды, и я гарантирую тебе, что мальчишки, которые ухаживают за лужайкой, превратятся в настоящих свиней, когда увидят тебя, но здесь мило и тихо, а также есть стиральная машинка и сушилка в гараже. Ты можешь использовать их в любое время.
- Идеально, - говорю я, осматриваясь. - Стиралка и сушка - звучат как настоящий рай, и я, безусловно, смогу справиться с мальчишками-свиньями.
- Ура! - восклицает она, широко улыбаясь, и в отчаянный миг, когда мой пульс зашкаливает, я представляю, как живу здесь. Езжу на автобусе в университет, пытаясь понять свое предназначение в жизни в этой милой студии над гаражом. Хочу сказать ей, пожалуйста, позвольте мне въехать сейчас.
Но, конечно же, она - целесообразна, и с извинением в глазах, просит заполнить анкету для проверки.
- Уверенна, все будет хорошо. - Подбадривает она, подмигивая.
***
Меня не было всего несколько недель, но резервирование номера в мотеле, заставляет меня чувствовать себя так, будто я вернулась в свой родной город, который давно эволюционировал без меня. Пока еду в мотель, обнаруживаю скрытый район Сан-Диего, который я никогда не изучала ранее, хотя этот уголок моего темного города кажется странно чужим. И мысль о том, что у меня может быть совсем другое будущее здесь, отличающееся от того, что я представляла, очень успокаивает.
Моя мама захочет убить меня, что я не осталась дома. Харлоу хочет убить меня, за то, что я не осталась с ней. Но даже в тусклом свете и какофонии на I-5 шоссе недалеко от моего окна, это именно то, что мне нужно. Я проверяла свой банковский счет уже пятнадцать раз с того момента, как приземлилась. И если бы я была осторожна, то могла бы начать учебу, и к тому времени - благодаря моему бывшему научному руководителю и человеку, который с трудом выбил место в программе MBA Калифорнийского Университета Сан-Диего - у меня была бы небольшая стипендия, чтобы сводить концы с концами. Но даже если арендная плата студии будет сносной, все равно будет тяжело, и мой желудок делает сальто, представляя себе возможность, попросить денег у отца. Я не разговаривала с ним больше месяца.
Ты замужем? У тебя есть супруг, не так ли? говорил Ансель, и Боже, это было так давно. Заворачиваюсь в простыни, которые пахнут отбеливателем и сигаретным дымом, вместо запаха летней травы и специй. Стараюсь изо всех сил дышать, и не впустить окончательно все свое дерьмо в девять вечера посреди темной комнаты мотеля.
Мой забытый телефон внезапно тяжелеет в моем кармане. Вытаскиваю его, мой палец зависает над кнопкой, прежде чем я наконец включаю его.
Потребовалось время пока включится телефон, и когда он наконец заработал, на экране высветилось двадцать два пропущенных звонка от Анселя, шесть голосовых сообщений, и еще больше смс-ок.
Где ты? - Первое сообщение.