– Я слышала, о чем ты говорила, – блеснула глазами Морин. – Это глупо. Вы оборотни всегда полны глупых идей. Себастьян не очень приятен, но Сумеречные Охотники куда хуже. Они создают глупые правила и заставляют нас следовать им. Они воруют у нас.
– Воруют? – Майя вытянула голову назад, чтобы увидеть Морин.
– Они украли у меня Саймона. Он был моим, а теперь его нет. Я знаю, кто его забрал. Сумеречные Охотники.
Майя встретилась глазами с Бэтом. Он смотрел во все глаза, и она поняла, что забыла рассказать ему об увлеченности Морин Саймоном. Нужно будет сделать это потом – если это «потом» вообще состоится. Вампиры позади Морин выглядели более чем голодными.
– Я попросила о встречи ради того, чтобы мы могли сформировать некий альянс, – мягко сказала Майя, будто пыталась не спугнутькакого‑то зверька.
– Я люблю союзы, – сказала Морин и спрыгнула с вершины коробок. Она где‑то раздобыла огромный леденец с разноцветными завитками и начала снимать с него обертку. – Если мы заключим союз, мы можем стать частью вторжения.
– Вторжения? – подняла бровь Майя.
– Себастьян собирается осуществить вторжение в Идрис, – объяснила Морин, роняя пластиковую обертку. – Он будет бороться с ними и победит, а потом мы разделим мир – все мы, – и он отдаст нам на съедение всех людей, которых мы только захотим…
Она попробовала леденец и скривилась. – Тьфу. Гадкий. – Она вытащила леденец изо рта, но он уже окрасил ее губы в красный и синий цвета.
– Понятно, – отозвалась Майя. – В таком случае… Отлично, давайте объединимся против Сумеречных охотников.
Она чувствовала, как Бэт рядом с ней напрягся. – Майя…
Майя проигнорировала его, делая шаг вперед. Она протянула запястье. – Кровь связывает союз, – сказала она. – Так говорится в старых законах. Выпей моей крови, чтобы закрепить наш договор.
|
|
– Майя, нет, – предупредил Бэт. Она бросила на него уничтожающий взгляд.
– Все так, как должно быть, – сказала Майя.
Морин усмехалась. Она отбросила леденец, и тот разбился об пол.
– О, прикольно, – сказала она. – Как кровные сестры.
– Именно, – согласилась Майя, приготовившись, когда маленькая девочка схватила ее руку. Маленькие пальцы Морин переплелись с ее собственными. Они были холодные и липкие от сахара. Прозвучал щелчок, когда Морин обнажила клыки. – Именно…
Клыки Морин впились в запястье Майи.
Она не прилагала никаких усилий, чтобы быть нежной: боль пронзила руку Майи, и ей стало трудно дышать. Волки, стоящие за ней, беспокойно заерзали. Она могла слышать тяжелое дыхание Бэта, с трудом сдерживающегося, чтобы не выскочить и не оторвать от нее Морин.
Морин глотала, улыбаясь. Ее зубы по‑прежнему крепко впивались в руку Майи. Ее кровеносные сосуды больно пульсировали в ее руке; она встретилась глазами с Лили поверх головы Морин. Лили холодно улыбнулась.
Морин внезапно подавилась и отстранилась. Она поднесла руку ко рту; ее губы раздувались, как будто у нее началась аллергия после укуса пчелы. – Больно, – сказала она, после чего трещины разошлись от ее рта по всему лицу.
Ее тело содрогалось.
– Мама, – прошептала Морин, когда ее тело начало рассыпаться: волосы обернулись в пепел, а кожа облезла, обнажая кости. Майя отступила назад, ее запястье пульсировало, когда платье Морин сложилось на земле – розовое и сверкающее и… пустое.
|
|
– Что за… Что происходит? – пробормотал Бэт и поймал Майю, когда та споткнулась. Ее прокушенное запястье уже начинало заживать, но она все еще чувствовала головокружение. Стая волков шепталась вокруг нее. Вампиры объединились, возмущенно переговариваясь, а их бледные лица были полны ненависти.
– Что ты сделала? – потребовал один из них, белокурый мальчик с пронзительным голосом. – Что ты сделала с нашим лидером?
Майя смотрела на Лили. Выражение лица той было холодным и пустым. Впервые Майя ощутила ниточку паники, которая развернулась под ее грудной клеткой. Лили…
– Святая вода, – произнесла Лили. – В ее венах. Она вколола ее себе немногим раньше, так что Морин отравилась.
Блондинистый вампир оскалил свои зубы, и его клыки обнажились. – За предательством следуют последствия, – сказал он. – Оборотни…
– Остановись, – произнесла Лили. – Она сделала это, потому что я ее попросила.
Майя выдохнула, почти удивленная волной облегчения, внезапно накрывшей ее. Лили оглядела всех вампиров, которые смотрели на нее в замешательстве.
– Себастьян Моргенштерн – наш враг, поскольку он является врагом всех Жителей Нижнего Мира, – произнесла Лили. – Если он уничтожит Сумеречных Охотников, то вскоре обратит внимание и на нас. Его армия Темных воинов убьёт Рафаэля, а затем опустошит всех Детей Ночи. Морин никогда бы не предвидела этого. Она бы привела нас всех к уничтожению.
Майя встряхнула свое запястье и повернулась к компании.
– Лили и я пришли к соглашению, – объяснила она. – Это единственный путь. Союз между нами был искренним. Сейчас это наш шанс: когда войска Себастьяна в меньшинстве, а Сумеречные Охотники все еще сильны – именно сейчас мы можем изменить ситуацию. Именно сейчас время отомстить за всех, кто погиб в Преторе.
|
|
– Но кто поведет нас? – проскулил белокурый вампир, – Тот, кто убил предыдущего лидера, занимает его место, но нас не может возглавлять оборотень, – он посмотрел на Майю. – Без обид.
– Никаких обид, – отозвалась она.
– Я – та, кто убил Морин, – объявила Лили. – Майя была моим оружием, которым я управляла. Это был мой план. Я буду вести вас. Если никто не возражает.
Вампиры посмотрели друг на друга в замешательстве. Бэт – к удивлению и восхищению Майи – громко хрустнул пальцами в тишине.
Красные губы Лили изогнулись.
– Думаю, таких нет, – она сделала шаг к Майе, обойдя платья и кучу праха, оставшиеся от Морин. – Теперь, – предложила она. – Почему бы нам не обсудить наше соглашение?
– Я не сделал пирог, – объявил Алек, когда Джейс и Клэри вернулись в большую центральную часть пещеры. Он лежал на спине, на расстеленном одеяле, положив под голову сложенную куртку. Жар курился в яме, а пламя кидало тени на стены.
Он разложил провизию: хлеб и шоколад, орехи и гранолу, воду и помятые яблоки. Желудок Клэри сжался: только сейчас она поняла, насколько проголодалась. Рядом с едой стояли три пластиковые бутылки: две с водой и одна, более темная, с вином.
– Я не сделал пирог, – повторил Алек, поднимая одну руку. – По трем причинам. Первая – у меня нет ингредиентов для него. Вторая – на самом деле, я не знаю, как его печь.
Он сделал паузу, явно ожидая.
Убирая свой меч и прислоняя его к стене, Джейс осторожно спросил: – И третья?
– Потому что я не твоя сучка, – сказал Алек, явно довольный собой.
Клэри не смогла сдержать улыбки. Она отстегнула оружейный пояс и положила его у стены; Джейс, расстегивая свой собственный, закатил глаза.
– Вы же знаете, что вино мы используем только в антисептических целях, – сказал он, элегантно развалившись на земле рядом с Алеком. Клэри присела рядом с ним. Каждый мускул ее тела протестовал – хотя она и занималась уже несколько месяцев, эти тренировки не подготовили ее к дневному походу по раскаленному песку.
– В этом вине недостаточно алкоголя, чтобы использовать его в антисептических целях, – сказал Алек. – Кроме того, я не пьян. Я в раздумьях.
– Ну да. – Джейс схватил яблоко, мастерски разрезал его на две части и предложил половинку Клэри. Она откусила кусочек, вспоминая. Их первый поцелуй был со вкусом яблок.
– Так, – спросила она. – О чем же ты думаешь?
– О том, что происходит дома, – сказал Алек. – Теперь, скорее всего, она заметили, что мы ушли, и все такое. Я переживаю из‑за Алины и Хелен. Мне хотелось бы предупредить их.
– Разве вы не волнуетесь за своих родителей?
– Нет, – ответил Алек после долгой паузы. – У них был шанс сделать все правильно.
Он перевернулся на бок и посмотрел на них. В свете костра его глаза казались синими.
– Я всегда думал, что быть Сумеречным охотником означает, что я должен одобрять то, что делает Конклав, – сказал он. – Я считал, что иначе не буду верен ему. Я придумывал ему оправдания. Постоянно. Но теперь я чувствую, что всякий раз, когда мы должны бороться, мы ведем войну на два фронта. Мы сражаемся с врагом и с Конклавом тоже. Я просто. просто больше не знаю, что я чувствую.
Джейс добродушно улыбнулся ему через огонь.
– Мятеж, – подсказал он.
Алек скорчил гримасу и приподнялся на локтях.
– Не смейся надо мной, – рявкнул он так, что Джейс удивился. Выражение его лица было нечитаемым для большинства людей, но Клэри знала Джейса достаточно хорошо, чтобы распознать быструю вспышку боли на его лице и тревогу, когда он наклонился вперед, чтобы ответить Алеку. Изабель и Саймон как раз вернулись в пещеру. Изабель выглядела раскрасневшейся, но как человек, который бежал от чего‑то, а не как человек, который предавался страсти. Бедный Саймон, подумала Клэри с неким удовольствием – удовольствием, которое исчезло практически мгновенно, как только Клэри увидела выражение их лиц.
– В конце восточного коридора есть дверь, – сообщила Изабель безо всяких предисловий. – Ворота, как и те, через которые мы прошли, но сломанные. И там были демоны – летающие демоны. Они не могут пройти сюда, но их видно. Кто‑то должен следить за ними, просто, чтобы быть в безопасности.
– Я прослежу, – вставая, вызвался Алек. – Все равно спать не собираюсь.
– Я тоже. – Джейс поднялся на ноги. – Кроме того, кто‑то должен составить тебе компанию.
Он посмотрел на Клэри, которая одарила его ободряющей улыбкой. Она знала, что Джейс терпеть не мог, когда Алек на него сердится. Она не была уверена, ощущал ли он этот разлад через связь парабатаев, или это было просто обычное умение сопереживать, а может, и то и другое.
– Здесь три луны, – рассказала Изабель и села рядом с едой, дотягиваясь до кусочка гранолы. – И Саймону показалось, что он видел город. Город демонов.
– Но я не уверен, – быстро добавил Саймон.
– В книгах сказано, у Эдома есть столица, которая называется Идумея, – сказал Алек. – Там может быть что‑то. Нам нужно проследить. – Он наклонился, чтобы взять свой лук и направился вниз по восточному коридору. Джейс проверил клинок Серафима, быстро поцеловал Клэри и последовал за ним. Клэри устроилась на боку, уставившись на огонь, позволяя мягкому шепоту Изабель и Саймона усыпить ее.
Джейс почувствовал, как мускулы на его спине и шеи начали ныть от изнеможения, и присел между камней, откидываясь назад – пока его спина, наконец, не коснулась одного из более крупных камней – и стараясь не слишком глубоко вдыхать раскаленный воздух. Он услышал, как Алек опустился рядом с ним, царапая землю грубым материалом своего снаряжения. Лунный свет упал на его лук, когда он положил его на колени и посмотрел на окружавший их пейзаж.
Три луны висели низко в небе. Они выглядели раздутыми и огромными, цвета вина, и окрашивали пейзаж кровавым заревом.
– Мы собираемся поговорить? – спросил Джейс. – Или это один из тех случаев, где ты злишься на меня так сильно, что ничего не говоришь?
– Я не злюсь на тебя, – ответил Алек. Он провел рукой, одетой в кожаную перчатку, по своему луку, лениво постукивая пальцами по дереву.
– Я думаю, ты мог бы, – сказал Джейс. – Если бы я согласился поискать убежище, то не был бы атакован. Я подверг нас всех опасности…
Алек сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Луны медленно двигались чуть поодаль в небе и бросали свои темные лучи на его лицо. Он выглядел совсем юным, с его грязными и запутанными волосами, с порванной рубашкой. – Мы знали, чем рискуем, идя сюда за тобой. Мы подписали себе смертный приговор. В смысле, безусловно, я предпочел бы выжить. Но все мы сделали выбор.
– Когда ты впервые меня увидел, – вспомнил Джейс, смотря вниз на свои руки, лежащие на коленях. – Спорю, ты не подумал что‑то вроде: «Однажды я из‑за него погибну».
– Когда я впервые увидел тебя, мне захотелось, чтобы ты вернулся в Идрис. – Джейс посмотрел на Алека недоверчиво; тот пожал плечами. – Ты же знаешь, я не люблю перемен.
– Тем не менее, я вырос рядом с тобой, – заявил Джейс.
– В конце концов, – согласился Алек. – Как мох или кожное заболевание.
– Ты любишь меня. – Джейс откинул голову на скалу, глядя на мертвый пейзаж усталыми глазами. – Думаешь, мы должны были оставить записку для Маризы и Роберта?
Алек сухо засмеялся.
– Полагаю, они выяснят, куда мы направились. В конечном счёте. Возможно, мне плевать, выяснит ли это отец. – Он запрокинул назад голову и вздохнул. – О, Боже, я просто ходячее клише, – произнес он с отчаянием. – Почему мне не всё равно? Ведь если отец решил, что ненавидит меня из‑за того, что я гей, он не стоит моих переживаний, верно?
– Не смотри на меня, – сказал Джейс. – Мой приемный отец был массовым убийцей. А меня все еще волнует, что он подумал бы. Это то, на что мы запрограммированы. В сравнении с моим отцом твой, всегда казался отличным.
– Конечно, он любит тебя, – ответил Алек. – Ты гетеросексуал, и на тебя не возлагали Большие Надежды.
– Вероятно, они напишут это на моей могиле. «Он Был Гетеросексуалом и Не Подавал Больших Надежд».
Алек улыбнулся – краткая, вынужденная вспышка улыбки. Джейс посмотрел на него, прищурившись. – Ты уверен, что не злишься? Ты выглядишь сердитым.
Алек посмотрел вверх на небо. Там не было ни единой звезды, видимой сквозь облачный покров, лишь желтовато‑черные пятна. – Не все касается только тебя.
– Если ты не в порядке, ты должен сказать мне, – сказал Джейс. – Мы все в состоянии стресса, но мы должны держаться вместе…
Алек резко повернулся к нему. Его глаза светились недоверием. – В порядке? А каким бы был ты? – спросил он. – Что бы ты делал, если бы это Клэри была той, кого забрал Себастьян? Если бы это ее мы собирались спасать, не зная, жива она или мертва? Что бы ты делал?
Джейс почувствовал себя так, будто Алек ударил его. Он также понимал, что заслужил это. Ему потребовалось несколько попыток, прежде чем он смог выдавить следующие слова:
– Я…я был бы разбит.
Алек поднялся на ноги. Его силуэт четко выделялся на фоне цвета неба; свечение раскаленной луны падало на землю. Джейс мог видеть каждую грань его выражения, все, что он держал в себе. Он думал о том, как Алек убил рыцаря фэйри в Королевском Летнем Дворе – холодно, быстро и беспощадно. Ничего из этого не было похоже на него. И все же Джейс не стал задумываться о том, что посодействовало созданию этой холодности – о боли, злости и страхе.
– Это, – сказал Алек, указывая на себя, – это я – разбитый.
– Алек…
– Я не такой, как ты, – ответил тот. – Я не способен постоянно носить идеальную маску. Я могу шутить, могу пытаться, но всему есть свой предел. Я не могу…
Джейс, шатаясь, поднялся на ноги.
– Но тебе не нужно этого делать, – сказал он смущенно. – Тебе не нужно притворяться. Ты можешь…
– Я могу сломаться? Мы оба знаем, что это не правда. Мы должны сдерживать все в себе – и все эти годы я наблюдал за тобой, наблюдал, как ты это делаешь. Я наблюдал за тобой, когда умер твой отец и когда ты думал, что Клэри твоя сестра, я наблюдал за тобой – и ты выживал, так что если я должен выжить, мне стоит поступать так же, как ты.
– Но ты – не я, – напомнил Джейс. Он чувствовал, будто земля под ним раскалывается на части. Когда ему было 10, он построил свою жизнь на примере семьи Лайтвудов, и в первую очередь – Алека.
Он всегда считал, что парабатай должны помогать и поддерживать друг друга, так что он был рядом с Алеком, когда у того было разбито сердце, и Алек был с ним. Но сейчас он с ужасом осознал, что мало задумывался над тем, что чувствует Алек – с тех самых пор, как были похищены пленники – не думал, каково было для него проживать каждый час, каждую минуту, не зная жив Магнус или мертв. – Ты лучше.
Алек посмотрел на него, его грудь быстро поднималась и опускалась.
– Что ты увидел? – спросил он резко. – Когда мы попали в это измерение? Я видел твое выражение лица, когда мы нашли тебя. Ты не «не видел ничего». «Ничего» не заставляет тебя выглядеть так, как выглядел ты тогда.
Джейс покачал головой. – А что видел ты?
– Я видел Зал Соглашений. Там был огромный банкет в честь победы, и все там были. Макс был там. И ты, и Магнус, и остальные, а отец произносил речь о том, что я – лучший воин из всех, кого он когда‑либо знал…
Его голос сорвался.
– Я никогда не думал, что хочу быть лучшим воином, – произнес он. – Я всегда думал, что счастлив, быть тёмной звёздой в сравнении со сверхновой – тобой. Я имею в виду, что у тебя есть ангельский дар. Я могу тренироваться и тренироваться…Но мне никогда не стать таким, как ты.
– Ты никогда не захотел бы, – сказал Джейс. – Это не ты.
Дыхание Алека замедлилось.
– Я знаю, – отозвался он. – И не завидую. Я всегда знал, с самого начала, что все считали тебя лучше меня. Мой отец так считал. Конклав так считал. Иззи и Макс смотрели на тебя, как на великого воина, которыми сами хотели стать. Но в тот день, когда ты попросил меня о том, чтобы я стал твоим парабатай, я понял: ты доверяешь мне настолько, что просишь меня о помощи. Ты дал мне понять, что ты не одинокий и самостоятельный воин, который в состоянии сражаться в одиночку. Ты нуждался во мне. Так я понял, что есть один человек, не считающий, что ты лучше меня. Это ты.
– Есть куча способов быть лучше, – сказал Джейс. – Я понял это еще тогда. Я могу быть физически сильнее, но у тебя самое искреннее сердце из всех, кого я знаю и самая сильная вера в людей, так что в этом случае – ты уже лучше, чем я когда‑либо смогу быть.
Алек посмотрел на него удивленными глазами.
– Лучшим, что Валентин когда‑либо сделал для меня, было то, что он отправил меня к вам. К тебе, Иззи и Максу. Если бы не вы, я стал бы таким же, как Себастьян. Желающим этого. – Он указал на пустырь перед ними. – Желающим быть королем пустыни из черепов и трупов…
Джейс осекся, щурясь вдаль. – Ты видел это?
Алек отрицательно покачал головой. – Я ничего не вижу.
– Свет, свечение, исходящее от чего‑то, – Джейс вглядывался в тени пустыни. Он взял клинок, который висел на его поясе. Даже еще не активированный именем ангела, Адамас ясно блестел под лунным светом с рубиновым блеском.
– Жди здесь, – сказал он. – Охраняй вход. Я схожу проверю.
– Джейс, – начал Алек, но тот уже бросился вниз по склону, перескакивая с камня на камень. Когда он приблизился к подножью подъема, то заметил, что камни стали бледнее по цвету и начали разрушаться под ногами, когда он приземлился на них. В конце концов, они уступили место порошкообразному песку, усеянному массивными каменными глыбами. Здесь также были некоторые разрастающиеся вещи: деревья, которые выглядели так, будто они окаменели на месте внезапного взрыва или солнечной вспышки.
Позади был Алек и вход в тоннель. Впереди – заброшенная пустыня. Джейс начал тщательно прокладывать свой путь среди разбитых камней и мертвых деревьев. Когда он стал двигался дальше, то снова увидел ее – бросающуюся в глаза искру, что‑то живое среди мертвого. Он повернулся к ней, осторожно поместив ногу перед другой.
– Кто здесь? – спросил Джейс, нахмурившись. – Конечно, – добавил он, обращаясь к тьме вокруг. – Даже я, Сумеречный охотник, видел достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что любой, кто кричит «кто здесь?» будет немедленно убит.
Звук отразился в воздухе: глоток прерванного дыхания. Джейс напрягся и стремительно рванул вперед.
Там было нечто – тень, выглядывающая из темноты, в человеческом облике. Женщина, присевшая на колени и облаченная в бледную робу, окрашенную грязью и кровью. Казалось, что она плачет.
Джейс крепче сжал рукоятку своего меча. Он подходил к достаточному количеству демонов в своей жизни, которые притворялись беспомощными или каким‑либо еще образом скрывали свой истинный облик, и чувствовал меньше сочувствия, чем подозрения. – Дума, – прошептал он, и лезвие вспыхнуло светом.
Сейчас он мог видеть женщину более четко. У нее были длинные волосы, которые ниспадали вниз и смешивались с выжженной землей, и круг железа вокруг лба. В тени ее волосы имели красноватый цвет – цвет старой крови – и на мгновение, прежде чем она поднялась и повернулась к нему, он подумал о Благой королеве. Но это была не она.
Эта женщина была Сумеречным охотником. Даже больше. Она носила белую робу Железной Сестры, которой завязывала под грудью, и её глаза были полны оранжевого пламени. Темные руны изуродовали её щеки и лоб. Её руки были сложены на груди. В следующее мгновение она опустила их по бокам, и Джейс почувствовал холодный воздух в его легких, когда увидел массивную рану в ее груди и кровь, растекающуюся по белой ткани.
– Ты ведь знаешь меня, не так ли, Сумеречный охотник? – спросила она. – Я Сестра Магдалена из Железных Сестёр, та, которую ты убил.
Джейс сглотнул, несмотря на пересохшее горло. – Ты не она. Ты – демон.
Она покачала головой.
– Я была проклята из‑за моего предательства Конклаву. Когда ты убил меня, я попала сюда. Это мой Ад и я брожу по нему. Мне никогда не исцелиться, и я вечно буду истекать кровью, – она указала назад, и он увидел следы, которые вели сюда – следы босых ног, нарисованные кровью – Вот что ты сделал со мной.
– Это был не я, – ответил Джейс хрипло.
Она наклонила голову на бок. – Разве? – спросила она. – Неужели ты не помнишь?
И он действительно вспомнил: маленькую художественную студию в Париже, Кубок из Адамаса, Магдалену, не ожидавшую нападения, когда он достал свой нож и нанес ей удар; ее взгляд, когда она, умирая, упала на свой рабочий стол… Кровь на его лезвии, на его руках, на его одежде. Не кровь или ихор демона. Не кровь врага. Кровь Сумеречного охотника.
– Ты помнишь, – произнесла Магдалена с лёгкой улыбкой. – Разве демон знал бы о том, о чём знаю я, Джейс Эрондейл?
– Не…мое имя, – прошептал Джейс. Кровь закипела в его жилах, горло пересохло, перекрыв его слова. Он подумал о серебряной шкатулке с птицами на ней – изящными цаплями, парящими в воздухе, об истории одного из великих родов Сумеречных охотников, изложенной в книгах, письмах и реликвиях, и о том, как почувствовал, что будто не заслуживает касаться их содержимого.
Выражение лица Магдалены изменилось, словно она не вполне поняла, что он сказал, но она спокойно продолжала, ступая к нему по разрушенной земле. – Тогда кто ты? Ты не имеешь реального права носить фамилию Лайтвуд. Ты – Моргенштерн? Как Джонатан?
Джейс сделал вдох, который опалил его горло, как огонь. Его тело было скользким от пота, а его руки тряслись. Все в нем кричало, что он должен напасть, должен пронзить это существо клинком серафима, но он все еще видел, как она падает, умирает, в Париже, и себя, стоящего над ее телом, понимающего, что он сделал, – что он стал убийцей, – и как можно убить одного и того же человека дважды.
– Тебе понравилось это, не так ли? – прошептала она. – Быть связанным с Джонатаном, быть одним целым с ним? Это освободило тебя. Теперь ты можешь сказать себе, что все, что ты сделал – было вынужденным, что ты не был тем, кто выполнял эти действия, что ты не был тем, кто воткнул клинок в меня, но мы оба знаем правду. Связь Лилит была просто причиной для того, чтобы ты мог совершать вещи, которые всегда желал совершать.
«Клэри», подумал он мучительно. Если бы она была здесь, у него было бы ее необъяснимое убеждение, ее вера в то, что внутри он был хорошим, вера, которая служила крепостью, через которую без сомнений можно было путешествовать. Но ее не было здесь, и он стоял один в сожженной, мертвой земле. Он сам был мертвой землей.
– Ты видел это, не так ли? – Магдалена зашипела – она почти налетела на него, а в ее глазах прыгали и будто сгорали красные и оранжевые огоньки. – Эта сожженная земля, разрушение и ты, управляющий всем этим? Это было твоим видением? Желанием твоего сердца?
Она поймала его за запястье, и ее голос повысился, стал ликующим и не похожим на человеческий. – Ты думаешь, что твоим самым темным секретом является то, что ты хочешь быть таким же, как Джонатан, но я открою тебе секрет. Ты уже такой.
– Нет! – воскликнул Джейс и вытянул свой клинок, проводя им дугу огня к небу. Магдалена дернулась назад, и на мгновение Джейс подумал, что огонь от лезвия уже поймал кусок ткани ее робы, однако пламя будто ворвалось через его зрение. Он почувствовал жжение; и как его вены начало скручивать, и как его мышцы на руках напряглись. Он услышал крик Магдалены, который превратился в гортанный и бесчеловечный.
Джейс отшатнулся – и понял, огонь вырывался из него, изливался из его рук и пальцев волнами, которые рыскали по пустыне, уничтожая все на своем пути. Он увидел, как Магдалена танцует и корчиться, становясь чем‑то отвратительным и отталкивающим с щупальцами, дрожа и превращаясь в пепел с криком.
Он взглянул на темнеющую и мерцающую землю перед тем, как упал на колени, его клинок Серафима плавился в огне, который внезапно вырос и окружил его стеной. Он думал: «Я сгорю здесь заживо», – когда огонь взревел по равнине, заслоняя небо.
Он не боялся.
СОЖЖЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Клэри видела во сне пожар, огненный столп, охвативший пустынный ландшафт и сжигающий все на своем пути: деревья, кусты, вопящих людей. Их тела почернели, как они гибли от силы пламени. И над всем этим висела руна, парила, как ангел. Два крыла, соединенных одной линией. Крик сквозь дым и тени, выдернул Клэри из ее кошмаров. Ее глаза распахнулись, и она увидела огонь перед собой, яркий и горячий. Она потянулась за Геосфоросом.
Когда она взяла клинок в руки, её сердцебиение замедлилось. Этот огонь был яростным или вышедшим из‑под контроля. Вокруг был дым, плывущий вверх к крыше огромной пещеры. Он освещал пространство вокруг. В этом свете она могла видеть Саймона и Изабель. Иззи поднялась с коленей Саймона и смущенно осмотрелась вокруг. – Что?
Клэри уже была на ногах.
– Кто‑то кричал, – сказала она. – Вы двое оставайтесь здесь, а я пойду посмотрю, что случилось.
– Нет‑нет.
Изабель вскочила на ноги именно тогда, когда Алек ворвался в пещеру, тяжело дыша.
– Джейс, – сказал он. – Что‑то случилось. Клэри, возьми стило и идем.
Он развернулся и бросился обратно в туннель. Клэри закрепила Геосфорос на поясе и помчалась за ним. Она летела по коридору, скользя сапогами по неровной породе. И ворвалась в ночь. Её стило было в руке.
Ночь горела. Серое порода плато была наклонено вниз по направлению к пустыне. И там, где порода встречалась с песком, был огонь – огонь взрывался в воздухе, делая небо золотым, и обжигая землю. Клэри смотрела на Алека.
– Где Джейс?
Она кричала через треск пламени.
Он отвернулся от нее, смотря вдаль, в самое сердце огня.
– Там. – сказал он. – Внутри. Я видел, как огонь вылился из него, и поглотил его.
Клэри почувствовала, что ее сердце замерло; она отшатнулась, от Алека как будто он ударил ее. Алек потянулся к ней, говоря:
– Клэри. Он не умер. Если бы это случилось, я бы узнал. Я бы узнал.
Изабель и Саймон вырвались из входа в пещеру следом за ними. Клэри видела, как они оба реагируют на небесный огонь. Изабель с огромными глазами, и Саймон с долей ужаса. Огонь и вампиры несовместимы, даже если ты Светоч.
Изабель взяла его за руку, как если бы хотела его защитить. Клэри слышал ее крики, ее слова терялись среди рева пламени. Руку Клэри жгло и жалило. Она посмотрела вниз, чтобы понять, что она начала рисовать на коже. Рефлекс посланный сознанием. Она увидела, как руна защиты от огня появилась на ее запястье. Жирная и черная на ее коже. Это была сильная руна: Она чувствовала ее силу, излучаемую наружу.
Она ринулась вниз по склону, повернулась, почувствовав Алека позади себя. – Отойди, – закричала она ему, и подняла запястье, показывая ему руну. – Я не знаю, сработает ли она, – сказала она. – Оставайтесь здесь; защити Саймона и Иззи – небесный огонь должен отогнать демонов, но на всякий случай. – И тогда она повернулась, легко бросаясь между скалами, сокращая расстояние между собой и пламенем, Алек остался стоять на тропе у нее за спиной, вытянув сжатые в кулаки руки по швам.
Огонь был покрыт золотой стеной, двигался и перемещался, цвета мерцали в самом его сердце: огненно‑красные, оранжевые и зеленые языки. Клэри не могла видеть ничего, кроме пламени; жар, идущий от пламени, покалывал ее кожу и заволок слезами глаза. Она глубоко вдохнула, так что опалила горло, и шагнул в огонь.
Он окутал ее подобно объятию. Мир обратился в красный, золотой, оранжевый, и поплыл перед глазами. Ее волосы поднял и унес горячий ветер, и она не могла сказать, где ее огненные пряди а, где сам огонь. Она шагнула вперед осторожно, шатаясь, словно идя против сильного встречного ветра – Она чувствовала руну пульсирующую на руке с каждым шагом – а пламя закручивалось вверх, вокруг, и над ней.
Она сделала еще один обжигающий вдох и двинулась вперед. Плечи согнуты, как будто она поднимала что‑то очень тяжелое. Вокруг нее не было ничего кроме огня. Она умрет в огне, подумала она. Сгорая, как перышко. Не останется даже следа на грязи этого чужого мира, чтобы отметить, что она когда‑то была там.
Джейс, подумала она, и сделала последний шаг. Пламя разошлось вокруг нее, словно занавес, задыхаясь она упала вперед, ударившись коленями о землю. Противопожарная руна на ее руке начала увядать, бледнеть, осушая свою энергию вместе со своей силой. Она подняла голову и посмотрела.