Она прошла через комнату и бросила ключи на стол. На ней было длинное платье из жёлтого шёлка с узором из разноцветных бабочек, в длинных рыжих волосах была заколка в виде бабочки. Она выглядела тёплой, открытой и любящей; приблизившись, она протянула к нему руки, и Саймон подошёл поцеловать её.
Так, как он делал каждый день, когда она приходила домой.
Она пахла, как Клэри – духами и мелом. Ее пальцы были измазаны красками. Она запустила их в его волосы, когда они целовались, и потащила его вниз, смеясь, когда он чуть не потерял равновесие.
– Тебе придётся начать носить каблуки, Фрэй, – сказал он, прижимаясь губами к её щеке.
– Я ненавижу каблуки. Тебе придётся смириться или купить для меня переносную лестницу, – ответила она, отпуская его. – Если только ты не хочешь бросить меня ради очень высокой поклонницы.
– Никогда, сказал он, заправляя прядь ее волос за ухо. – Будет ли действительно высокая поклонница знать все мои любимые продукты? Помнить те времена, когда у меня была кровать в форме гоночного автомобиля? Знать, как беспощадно выиграть у меня в Эрудит? Будет ли готова мириться с Мэттом, Кирком и Эриком?
– Поклонница более чем просто смирится с Мэттом, Кирком и Эриком.
– Будь милой, – сказал он и улыбнулся ей сверху. – Ты застряла со мной.
– Я выживу, – сказала она, стаскивая с него очки и кладя их на стол. Глаза ее, когда она повернулась к нему, были темными и широко открытыми. На этот раз поцелуй был более горячим. Он обнял ее, потянув к себе, а она прошептала:
– Я люблю тебя; Я всегда любила тебя.
– Я люблю тебя, – произнёс он. – Боже, я люблю тебя, Изабель.
Саймон чувствовал, как она застыла в его объятиях, и тогда мир вокруг него, казалось, покрылся черными линиями, как осколки стекла. Он услышал пронзительный вой в ушах, и отшатнулся, спотыкаясь, падая, не ударяясь об пол, а проваливаясь навсегда сквозь тьму.
|
|
– Не смотри, не смотри…
Изабель засмеялась.
– Я не смотрю. – Её глаза были закрыты руками – Саймона – тонкими и гибкими. Он обнял ее, и они шли вперед вместе, смеясь. Он схватил ее в тот момент, когда она входила в парадную дверь; он обнял ее, и сумки выпали из ее рук.
– У меня есть сюрприз для тебя, – сказал Саймон, улыбаясь. – Закрой глаза. Не подглядывай. Нет, правда. Я не шучу.
– Я ненавижу сюрпризы, – заявила Изабель. – Ты знаешь это.
Она могла видеть только край ковра из‑под рук Саймона. Она выбирала его сама, и он был густой, ярко‑розовый и пушистый. Их квартира была небольшой и уютной, смесью Изабель и Саймона: гитары и катаны, винтажные плакаты и ярко‑розовые покрывала. Саймон привез своего кота, Йоссариана, когда они решили жить вместе, к которому Изабель имела претензии, но тайно любила. Она скучала по Черчу после того, как покинула Институт.
Розовый ковер исчез, и теперь каблуки Изабель застучали на кафельном полу кухни.
– Ладно, – сказал Саймон и отдернул руки. – Сюрприз!
– Сюрприз! – Кухня была полна народа: ее мать и отец, Джейс и Алек, Макс, Клэри, Джордан и Майя, Кирк и Мэтт, и Эрик. Магнус держал в руках серебряную свечу и, подмигнув, начал размахивать ею взад и вперед, искры летали повсюду, отлетая на футболку Джейса, заставляя его кричать. Клэри держала в руках плакат с неуклюже написанными буквами: «С Днем Рождения, Изабель». Она остановилась и помахала рукой.
|
|
Изабель осуждающе повернулась к Саймону. – Ты спланировал это!
– Конечно, – сказал он, притягивая её к себе. – Сумеречным охотникам может и наплевать на дни рождения, но не мне. – Саймон поцеловал её ухо и прежде, чем он отпустил ее, и на них обрушилась с поздравлениями её семья, прошептал: – У тебя должно быть всё, Иззи.
Потом был водоворот объятий, кучи подарков и торт, испеченный Эриком, на самом деле не очень похожий на торт и украшенный Магнусом светящейся глазурью, которая на вкус была лучше, чем выглядела. Роберт обнял Маризу, которая прислонилась к нему сзади, глядя гордо и счастливо, как Магнус пытался убедить Макса надеть праздничный колпак. Макс, со всем самообладанием девятилетнего, не надел.
Он отмахнулся от руки Магнуса и нетерпеливо сказал:
– Иззи, это я нарисовал плакат. Ты видела его?
Иззи взглянула на нарисованный плакат, лежащий на столе, который уже был обильно измазан глазурью. Клэри подмигнула ей.
– Он потрясающий, Макс. Спасибо.
– Я собирался написать на знаке, какой по счету это день рождения, – сообщил он. – Но Джейс сказал, что после двадцати лет ты считаешься старой, так что уже не важно.
Джейс остановился со своей вилкой на полпути ко рту. – Я сказал что?
– Способ заставить нас почувствовать себя древними, – сказал Саймон, откидывая волосы назад, чтобы улыбнуться Изабель. Она ощутила щемящую боль в груди; она так любила его, за то, что он сделал это для нее, за то, что всегда думал о ней. Изабель не могла вспомнить время, когда она не любила его или не доверяла ему, и он никогда не давал ей повода поступать иначе.
|
|
Изабель соскользнула с табурета, на котором сидела и опустилась на колени перед своим младшим братом. Она могла видеть свое отражение в стали холодильника – ее собственные темные волосы, подрезанные теперь до плеч – она смутно помнила старые годы, когда ее волосы достигали талии, – а также коричневые локоны Макса и очки.
– Ты знаешь, сколько мне лет? – спросила она.
– Двадцать два, – ответил Макс таким тоном, будто указывал, что он не был уверен, почему она задает ему такой глупый вопрос.
«Двадцать два», – подумала она. Она всегда была на 7 лет старше Макса, он был сюрпризом, младшим братом, которого она не ожидала.
Макс, которому сейчас должно было быть пятнадцать.
Она сглотнула, вдруг резко похолодало. Все по‑прежнему говорили и смеялись вокруг нее, но теперь смех звучал далеким эхом, как будто он раздавался издалека. Она видела Саймона, прислонившегося к стойке, скрестившего руки на груди; его взгляд был нечитаемым, когда он смотрел на нее.
– А сколько тебе лет? – спросила Изабель.
– Девять, – ответил Макс. – Мне всегда будет девять.
Изабель присмотрелась. Кухня вокруг нее начала трястись. Она могла видеть сквозь Макса, как будто смотрела через ткань: все стало прозрачным, изменчивым, как вода.
– Малыш, – зашептала она. – Мой Макс, мой младший братишка, пожалуйста, пожалуйста, останься.
– Мне всегда будет девять, – сказал он и коснулся ее лица. Его пальцы прошли сквозь нее, как будто он проводил рукой сквозь дым.
– Изабель? – позвал он увядающим голосом и исчез.
Изабель почувствовала, как колени перестали ее слушаться. Она опустилась на землю. Вокруг нее не было ни смеха, ни милой кухонной плитки – только серый, рассыпчатый пепел и почерневшие камни. Она подняла руки к лицу, чтобы остановить слезы.
Зал соглашений был увешан голубыми знаменами, каждое – позолоченное, с пламенем герба Лайтвудов. Четыре длинных стола были расположены друг напротив друга. В центре возвышалась кафедра, украшенная цветами и мечами.
Алек сидел за длинным столом, на самом высоком из стульев. Слева от него был Магнус, а справа от него протянулась его семья: Изабель и Макс; Роберт и Мариза; Джейс; а рядом с Джейсом – Клэри. Там также были кузены, некоторые из которых он не видел еще с тех пор, как был ребенком; все они сияли от гордости, но никто не сиял так ярко, как его отец.
– Мой сын, – он продолжал рассказывать всем, кто хотел бы его слушать; сейчас он задержал для разговора Консула, который проходил мимо их стола с бокалом вина в руке. – Мой сын выиграл битву – мой сын теперь наверху. В нем говорит кровь Лайтвудов – наша семья всегда были борцами.
Консул засмеялась.
– Прибереги это для своей речи, Роберт, – сказала она, подмигивая Алеку поверх ее бокала.
– О Боже, речь, – проговорил Алек, в ужасе пряча лицо в ладонях.
Магнус нежно потер суставы вдоль позвоночника Алека, как будто гладил кота.
Джейс просмотрел на них, приподняв брови.
– Как будто всем нам не довелось побывать в комнате, полной людей, говорящих нам, насколько мы удивительны, – сказал он и усмехнулся, когда Алек впился в него взглядом. – Ах, значит, только мне.
– Оставь моего парня в покое, – сказал Магнус. – Я знаю заклинания, которые могли бы вывернуть твои уши наизнанку.
Джейс озабоченно коснулся своих ушей; когда Роберт поднялся на ноги, его кресло отъехало назад, и он постучал своей вилкой по бокалу. Звук разлетелся по комнате, и Сумеречные охотники затихли, выжидающе глядя в сторону стола Лайтвудов.
– Мы собрались здесь сегодня, – начал Роберт, эмоционально взмахнув руками. – Чтобы почтить моего сына, Александра Гидеона Лайтвуда, который единолично разбил силы Тёмных сумеречных охотников и выиграл схватку с сыном Валентина Моргенштерна. Алек спас жизнь нашему третьему сыну, Максу. Вместе с его парабатаем, Джейсом Эрондейлом, я горд, объявить, что мой сын – один из величайших воинов из всех, кого я когда‑либо знал.
Он развернулся и улыбнулся Алеку с Магнусом.
– Для того, чтобы стать великим воином, нужна не только сильная рука, – он продолжил. – Но также великий разум и великое сердце. У моего сына есть всё это. Он силён в своей храбрости и в своей любви. Вот почему я хотел бы разделить с вами ещё одну замечательную новость. Вчера у моего сына состоялась помолвка с его партнером, Магнусом Бэйном…
Все начали кричать ура. Магнус принял поздравления и скромно махнул вилкой. Алек, с горящими щеками, сполз вниз в кресле. Джейс посмотрел на него задумчиво.
– Мои поздравления, – сказал он. – Я чувствую, будто упустил возможность.
– Ч‑что? – заикнулся Алек.
Джейс пожал плечами.
– Я всегда знал, что нравлюсь тебе, да и ты мне нравился, в каком‑то смысле. Я думал, что ты знаешь.
– ЧТО? – опять повторил Алек.
Клэри выпрямилась:
– Знаете, – сказала она. – Думаете, это возможно? Чтобы вы двое могли… – она перевела взгляд с Джейса на Алека. – Что ж, это было бы горячо.
– Нет, – сказал Магнус. – Я все‑таки ооочень ревнивый колдун.
– Мы же парабатай, – сказал Алек, снова обретая дар речи. – Конклав бы…Я имею в виду…В общем, это противозаконно.
– Ой, да ладно, – сказал Джейс. – Конклав позволил бы тебе делать все, что угодно. Посмотри, все тебя любят! – Он указал на зал, полный Сумеречных охотников. Все захлопали, когда Роберт закончил говорить, некоторые вытирали слезы. Девушка за одним из небольших столов держала плакат, на котором было написано: «АЛЕК ЛАЙТВУД, МЫЛЮБИМ ТЕБЯ!»
– Я думаю, вам нужно устроить свадьбу зимой, – сказала Изабель, тоскливо глядя на белый букет цветов. – Ничего такого. Всего пять или шесть сотен людей.
– Изабель, – гаркнул Алек.
Изабель пожала плечами:
– А что? У тебя много фанатов.
– Ради Бога, – сказал Магнус и щелкнул пальцами перед лицом Алека. Его черные волосы стояли дыбом, а зелено‑золотые глаза блестели от досады. – ЭТОГО НЕТ НА САМОМ ДЕЛЕ!
– Что? – уставился на него Алек.
– Это галлюцинация, – сказал Магнус. – Возникшая у тебя из‑за того, что ты попал в измерение демонов. Скорее всего, это из‑за демона, который прячется у входа и насылает на путешественников сны. У желаний большая сила, – добавил он, изучая свое отражение в ложке. – Особенно у самых сокровенных желаний нашего сердца.
Алек обвел взглядом комнату:
– Это что, самое сокровенное желание моего сердца?
– Конечно, – сказал Магнус. – Твой отец гордится тобой. Ты – герой дня. Я люблю тебя. И все тебя уважают.
Алек посмотрел на Джейса.
– Ладно, а что тогда с Джейсом?
Магнус пожал плечами.
– Я не знаю. Эта часть просто странная.
– Значит, я должен проснуться, – Алек положил руки на гладкий стол; кольцо Лайтвудов сверкнуло на его пальце, оно казалось настоящим, даже чувствовалось настоящим, но он не мог вспомнить, о чем говорил его отец. Не мог вспомнить победы над Себастьяном или победы в войне. Не мог вспомнить того, что спас Макса.
– Макс… – прошептал он.
Глаза Магнуса поблекли:
– Мне жаль, – сказал он. – Желания наших сердец – это серьезное оружие, которое можно использовать против нас. Борись, Алек, – он коснулся его лица. – Это не то, чего ты хочешь, это сон. Демоны не понимают человеческих сердец, недостаточно понимают. Они видят нас, как отражения в кривом зеркале, и показывают наши желания, но перекрученные и искаженные. Используй эту неправильность, чтобы проснуться. Жизнь – это потери, Александр, но она лучше, чем это.
– Боже, – сказал Алек и закрыл глаза. Он почувствовал, как мир вокруг него треснул, будто он попытался сломать раковину, в которой находился. Голоса вокруг него исчезли, как и стул, на котором, казалось, он сидел, запах еды, шум аплодисментов и последним – прикосновение руки Магнуса к его лицу.
Его колени ударились о землю. Он глотал воздух ртом, его глаза распахнулись. Все, что было вокруг – это серый пейзаж. Вонь мусора ударила в ноздри, он инстинктивно отпрянул, когда вдруг что‑то выросло над ним – бушующая масса рваного дыма и двух горящих желтых глаз, висящих в воздухе. Они свирепо на него смотрели, когда он достал свой лук и натянул тетиву.
Нечто зарычало и бросилось вперед, обрушиваясь на Алека, как волна. Алек выстрелил – стрела просвистела в воздухе и глубоко вонзилась в дымового демона. Пронзительный крик разорвал воздух, и демон задрожал со стрелой, воткнутой глубоко в его тело. Тонкие струйки дыма начали вздыматься из него, поднимаясь в небо – и демон исчез. Алек вскарабкался на ноги, доставая следующую стрелу и натягивая тетиву. Он оглянулся, осматривая пейзаж. Он выглядел, как фотографии поверхности Луны, которые Алек видел: голый и пепельный, а сверху выгоревшее небо, серое и желтое, безоблачное. Оранжевое солнце висело низко, как мертвый огарок свечи. Не было никаких признаков остальных.
Борясь с паникой, Алек взобрался на ближайший холм и спустился по противоположной его стороне. На него накатила теплая волна облегчения. Между двумя кучами пепла и камней кто‑то был. Это была Изабель, изо всех сил пытающаяся встать на ноги. Алек спустился по крутому склону и обнял ее одной рукой.
– Из, – позвал он.
Она издала звук, подозрительно похожий на шмыганье носом, и оттолкнула его.
– Я в порядке, – проговорила она. На ее лице были дорожки от слез, и Алек подумал о том, что она видела. «Желания наших сердец – это серьезное оружие, которое можно использовать против нас».
– Макс? – спросил он.
Она кивнула, ее глаза блестели от слез и злости. Конечно, Изабель злилась, она ведь ненавидела плакать.
– Я тоже, – сказал он, а затем развернулся, услышав звук шагов и задвинув Изабель себе за спину.
Это была Клэри, а рядом с ней – Саймон. Они оба выглядели шокированными. Изабель вышла из‑за спины Алека.
– Вы двое…?
– В порядке, – сказал Саймон. – Мы…видели разные вещи. Странные вещи.
Он избегал встречаться взглядом с Изабель, и Алеку стало интересно, что ему привиделось. О чём были мечты и желания Саймона? Алек никогда не задумывался об этом.
– Это был демон, – сказал Алек. – Тот, что питается мечтами и желаниями. Я убил его. Он быстро оглядел их и Изабель.
– Где Джейс?
Даже под слоем грязи было заметно, как побледнела Клэри. – Мы думали, он с вами.
Алек покачал головой.
– Он в порядке, – сказал он. – Я бы знал, если бы с ним что‑то случилось.
Но Клэри уже была на полпути туда, откуда пришла. Через мгновение Алек последовал за ней, а за ним – остальные. Она поднялась по склону, затем еще по одному. Алек понял, что она хочет забраться повыше, для лучшего обзора. Он слышал, как она кашляла. Его собственные легкие, казалось, заволокло пеплом.
Смерть, подумал он. Все в этом мире мертвое и превращенное в пепел. Что же здесь случилось?
На вершине холма был курган из камней – круг гладких камушков, похожий на высохший колодец. На краю сидел Джейс и смотрел в землю.
– Джейс! – Клэри резко остановилась и бросилась на колени перед ним, поймав его за плечи. Он безучастно на нее посмотрел. – Джейс, – быстро повторила она. – Джейс, забудь об этом. Это не по‑настоящему. Это все дело рук демона, который заставляет нас видеть то, чего мы якобы хотим. Алек убил его, слышишь? Это не по‑настоящему…
Джейс поднял глаза, и его взгляд показался Алеку тяжелым, как удар. Джейс выглядел так, словно истекал кровью, однако, он определенно был невредим.
– Что ты видел? – спросил Алек. – Макса?
Джейс покачал головой. – Я ничего не видел.
– Все хорошо, несмотря на то, что ты видел, все уже хорошо, – сказала Клэри. Она наклонилась и прикоснулась к лицу Джейса. Это напомнило Алеку о пальцах Магнуса на его щеке во сне. О Магнусе, говорящем, что любит его. О Магнусе, которого могло уже не быть в живых.
– Я видела Себастьяна, – проговорила Клэри. – Я была в Идрисе. Дом Фэйрчайлдов по‑прежнему был цел. Моя мама была с Люком, а я…Должна была быть свадьба, – она сглотнула. – У меня также была младшая сестра. Её назвали в честь Валентина. Он был героем. Себастьян тоже был там, но он был в порядке, он был нормальным. Он любил меня. Как настоящий брат.
– Все запутано, – сказал Саймон и подвинулся ближе к Изабель; теперь они стояли плечом к плечу. Джейс аккуратно потянулся к одной из кудряшек Клэри, давая ей обвиться вокруг своей руки. Алек вспомнил момент, когда впервые понял, что Джейс в нее влюблен: он наблюдал за своим парабатаем через комнату, смотрел, как тот следил за ее движениями. Вспомнил, как думал: она – все, что он видит.
– У нас всех есть мечты, – произнесла Клэри. – Но это ничего не значит. Помнишь, что я говорила? Мы останемся вместе.
Джейс поцеловал ее в лоб и встал, протягивая свою руку, через секунду Клэри взялась за нее и встала вслед за ним.
– Я ничего не видел, – сказал он мягко. – Хорошо?
Она заколебалась, абсолютно не веря его словам, но ей совершенно не хотелось настаивать на том, чтобы он рассказал, что видел. – Хорошо.
– Мне не хочется поднимать эту тему, – сказала Изабель. – Но кто‑нибудь знает, как нам вернуться?
Алек подумал о своем длительном путешествии по пустынным холмам в поисках остальных, о том, как его глаза блуждали по горизонту. Он увидел, как его друзья побледнели и стали оглядываться.
– Я думаю, – сказал он, – что пути назад нет. Не отсюда, не по тоннелю. Я думаю, он закрылся за нами.
– Так, значит, это был путь в один конец, – сказала Клэри с лёгкой дрожью в голосе.
– Не обязательно, – сказал Саймон. – Мы должны добраться до Себастьяна – мы всегда знали это. И как только мы доберемся туда, Джейс может попробовать свой трюк с небесным огнем, или что это – не в обиду…
– Я и не обиделся, – сказал Джейс, глядя в небо.
– И как только мы спасем пленников, – сказал Алек. – Магнус может помочь нам вернуться. Или мы можем выяснить, как у Себастьяна получается добираться туда и обратно. Это не может быть единственным путем.
– Как оптимистично, – сказала Изабель. – А что, если мы не сможем спасти пленников, или убить Себастьяна?
– Тогда он убьёт нас, – ответил Джейс. – И будет абсолютно неважно, знаем ли мы путь назад.
Клэри пожала плечами. – Тогда нам нужно найти его.
Джейс достал свое стило из кармана и снял браслет Себастьяна со своего запястья. Он взял его в руку, рисуя отслеживающую руну на задней поверхности своей руки. Прошла секунда, затем еще одна, на лице Джейса отразилось выражение высочайшей концентрации, а потом исчезло, как облако. Он поднял голову.
– Он недалеко, – сообщил он. – День, – может два – пути пешком.
Джейс надел браслет обратно на запястье. Алек внимательно на него посмотрел, а затем перевел взгляд на самого Джейса. «Если небесных богов не склоню – преисподних воздвигну».
– Если я буду носить его, то точно не потеряю, – объяснил тот, и когда Алек ничего не ответил, пожал плечами и стал спускаться с холма. – Нам нужно двигаться, – крикнул он остальным через плечо. – У нас впереди длинный путь.
СЕРА И СОЛЬ
– Пожалуйста, не сломай мою руку, – попросил Магнус. – Мне нравится эта рука. И мне она нужна.
– Хм, – сказал Рафаэль, который стоял на коленях рядом с ним, держа в руках цепь, лежавшую между наручником на правой руке Магнуса и петлей из адамаса, глубоко уходившей в пол. – Я всего лишь пытался помочь. – Он сильно дернул цепь, и Магнус, вскрикнув от боли, свирепо посмотрел на него. У Рафаэля были тонкие, мальчишеские руки, но это было заблуждением: он имел силу вампира, и сейчас прилагал ее всю, чтобы выдернуть цепи Магнуса с корнем.
Камера, в которой они оказались, была круговой формы. Пол был выложен внахлёст гранитными плитами. В стены были встроены простиравшиеся по кругу каменные скамьи. Какой‑либо двери нельзя было различить, но виднелись узкие окна – не шире прорезей для стрельбы из лука. Стёкол в них не было, зато по их глубине можно было разглядеть, что толщина стен не меньше фута.
Магнус проснулся в комнате, прикованный цепями к полу. Его окружали Обращенные. Перед тем, как дверь с грохотом закрылась за ним, он успел увидеть Себастьяна, стоявшего в коридоре. Он смотрел на Магнуса с нескрываемой ухмылкой, как палач.
Люк стоял у окна, глядя вдаль. Никому из них не дали сменной одежды, и он по‑прежнему носил костюм – брюки и рубашку, в которых он был облачен на ужине в Аликанте. На груди его рубашки, зияли ржавые пятна и Магнус должен был постоянно напоминать себе, что это всего лишь вино, а не засохшая кровь. Люк выглядел изможденным, его волосы растрепались, а одна из линз его очков покрылась мелкими трещинами.
– Что‑нибудь видишь? – спросил Магнус. Теперь Рафаэль склонился над другой рукой Магнуса в надежде, что левая рука закреплена более слабо и её получится высвободить. Из всех них только Магнус был прикован цепями. К тому времени, как он проснулся, Люк и Рафаэль уже не спали. Рафаэль развалился напротив одной из скамеек, в то время как Люк хриплым голосом звал Джослин.
– Нет, – Коротко ответил Люк. Рафаэль посмотрел на Магнуса, вскинув бровь. Вампир был юн, его взъерошенные волосы покрывали его голову, клыки впились в его нижнюю губу, когда он с усилием сжал звенья цепи. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Они провели достаточно много времени в заточении, и за все это время Магнус мог только сидеть, встать ему не давали цепи. – Просто туман. Серо‑желтый туман. Может быть, горы вдали. Трудно сказать – подытожил он.
– Как думаете, мы все еще в Идрисе? – поинтересовался Рафаэль.
– Нет, – коротко сказал Магнус. – Мы не в Идрисе. Я могу чувствовать это своей кровью.
Люк посмотрел на него. – Где мы?
Магнус чувствовал жар в своей крови, начало лихорадки. Покалывание нервов, сухость во рту вызывала боль в горле.
– Мы находимся в Эдоме, – сказал он. – Измерении демонов.
Рафаэль уронил цепь и выругался на испанском.
– Я не могу освободить тебя, – сказал он, явно расстроенный. – Почему слуги Себастьяна приковали цепью только тебя и никого из нас?
– Потому что Магнусу нужны руки, чтобы колдовать. – Объяснил Люк. Рафаэль удивленно посмотрел на Магнуса.
Магнус пошевелил бровями. – Не знал это, вампир? – сказал он. – Я думал, что ты уже понял это; ты живешь достаточно долго.
– Возможно. – Рафаэль откинулся назад на пятках. – Но я не имел много дел с колдунами.
Магнус ответил ему взглядом, означавшим: «Мы оба знаем, что это не так». Рафаэль отвёл глаза.
– Очень жаль, – сказал Магнус. – Если бы Себастьян навёл справки, то знал бы, что в этом царстве моя магия не действует. Так что в этом не было надобности. – Он погремел своими цепями подобно призраку Марли.
– Значит, здесь Себастьян и скрывался все это время, – сказал Люк. – Поэтому мы не могли отследить его. Это – база всех его действий.
– Или, – возразил Рафаэль. – Это просто какое‑то место, где он оставил нас умереть и сгнить.
– Он не стал бы так возиться, – ответил Люк. – Если бы ему нужна была наша смерть, нас бы уже не было, всех троих. У него план посерьёзнее. Как и всегда. Не знаю только, почему… – Он прервал свою речь, посмотрев на руки, и Магнус внезапно припомнил его куда более молодым, с развевающимися волосами, беспокойным взглядом и душой нараспашку.
– Он не причинит ей боль, – сказал Магнус, – Я имею в виду Джослин.
– Мог бы, – сказал Рафаэль, – Он довольно безумен.
– Почему он не причинит ей боль? – Голос Люка предательски дрогнул, как будто он сдерживал себя, чтобы не взорваться от гнева. – Потому что она его мать? Нет. Его это не волнует. Это не в духе Себастьяна. Им не движут родственные узы.
– Не потому, что она его мать, – сказал Магнус. – Потому, что она мать Клэри. Она нужна ему. И он не сдастся так просто.
Казалось, они шли несколько часов, Клэри совсем обессилела.
Неровная почва затрудняла им переход. Все эти холмы были не слишком высокими, но троп там не было, их покрывала глина и дроблёная порода. Иногда приходилось преодолевать равнины, покрытые вязкой смолой, в которую их ноги погружались почти по щиколотку, увязая при каждом шаге.
Они остановились, чтобы нанести руны для уверенной ходьбы и силы, а также, чтобы выпить воды. Это было засушливое место. Всё было в смоге и пепле, яркая река из расплавленной породы текла по сожженной земле. Их лица уже были измазаны грязью и пеплом, как и их одежда.
– Экономьте воду, – предупредил Алек, закручивая крышку своей пластмассовой бутылки. Они остановились в тени небольшой горы. Её скалистая вершина была усеяна пиками и зубцами, делавшими её похожей на корону. – Мы не знаем, как долго еще будем в пути.
Джейс прикоснулся к браслету на своем запястье, а затем нанес прослеживающую руну. Нахмурившись, он посмотрел на рисунок на тыльной стороне руки. – Руны, которые мы только что нанесли, – сказал он. – Пусть кто‑нибудь покажет мне свою руну.
Изабель издала раздраженный звук, затем обнажила свое запястье, где Алек ранее начертил руну скорости. Она прищурилась и посмотрела на нее. – Руна исчезает, – произнесла она с внезапной неуверенностью в голосе.
– Так же, как и моя прослеживающая руна, и все остальные, – сказал Джейс, осматривая свою кожу. – Я думаю, что здесь руны исчезают намного быстрее. Мы должны быть осторожны в их использовании. Перед тем, как снова применить силу рун, сначала проверьте, на месте ли они.
– Наши руны скорости исчезают, – с расстройством произнесла Изабель. – Ведь есть разница, идем ли мы два дня или три. За это время Себастьян мог сотворить что угодно со своими пленниками.
Алек вздрогнул.
– Он не сделает этого, – уверенно произнес Джейс. – Они – его страховка до того момента, пока Конклав не согласится передать нас ему. Он ничего не сделает с ними, пока уверен, что этого не случится.
– Мы могли бы идти всю ночь, – сказала Изабель. – Мы можем использовать руны Бессонницы. Просто продолжать наносить их.
Джейс огляделся по сторонам. Под его глазами была грязь, лоб и щеки также были испачканы в местах, где он провел рукой. Цвет неба сменился с желтого до темно‑оранжевого, оно начинало скрываться за темными мутными облаками. Клэри поняла, что скоро опустятся сумерки. Она задумалась, были ли дни и ночи одинаковы в этом месте, или время шло по‑другому, а вращение этой планеты было немного смещено.
– Когда руны Бессонницы исчезнут, вы свалитесь с ног, – сказал Джейс. – Столкнуться с Себастьяном, чувствуя что‑то вроде похмелья – не очень‑то хорошая идея.
Алек проследил за взглядом Джейса, изучающего мертвый ландшафт. – Тогда мы должны найти место для отдыха. И сна. Нет?
Что бы ни ответил Джейс, Клэри этого не слышала. Она выбыла из беседы и уже взбиралась по отвесному краю скалы. Усилия, которые она для того прилагала, заставляли её кашлять; воздух был грязным, наполненным дымом и пеплом, но у неё не было желания оставаться для дискуссии. Она была истощена, голова пульсировала, и в воображении всё время всплывал образ матери. Её матери и Люка, стоящих на балконе вместе, держась за руки, с нежностью глядящих на неё вниз.
Наконец, она добралась до вершины возвышенности и остановилась. С другой стороны это место переходило в крутой спуск и заканчивалось там, где плато серой скалы тянулось до горизонта, тут и там усеянного кучами шлака и сланца. Солнце уже село, однако небо все еще пылало оранжевым.
– Что разглядываешь? – услышала она голос рядом; вздрогнув, Клэри обернулась и увидела Саймона. Он не был так перепачкан, как остальные – похоже, грязь к вампирам вообще не липла – но волосы у него были в пыли.
Она указала на темные отверстия, которые виднелись на соседнем холме, словно огнестрельные ранения. – Думаю, это пещеры. – Сказала Клэри.
– Напоминает World of Warcraft, не так ли? – Саймон указал рукой на разрушенный ландшафт и покрытое пеплом небо вокруг них. – Только вот нельзя просто выключить игру и уйти.
– Я не могу выключить ее уже долгое время. – Клэри увидела, что Джейс и остальные Лайтвуды по‑прежнему стоят далеко и до сих пор спорят.
– Ты в порядке? – спросил Саймон. – У меня не было возможности поговорить с тобой с тех пор, как все это произошло с твоей мамой и Люком…
– Нет, – ответила Клэри. – Я не в порядке. Но я должна продолжать идти. Когда я иду, я могу не думать об этом.
– Извини, – Саймон засунул руки в карманы и опустил голову. Его каштановые волосы растрепались, обнажая то место, где была метка Каина.