– Ступи на эту дорогу – и узнаешь, Светоч, – произнесла Королева.
Джейс упер кончик лезвия ей в спину. – Что тебе помешает сообщить Себастьяну, что мы пришли за ним, сразу после того, как мы уйдем от тебя?
Королева не издала ни единого звука, только сжала губы. Она выглядела старой, не смотря на свежесть и красоту ее лица.
– Прекрасный вопрос. Даже если вы убьете меня, среди моих фей найдутся те, кто будут говорить с ним о вас, и он догадается о ваших намерениях, потому что умен. Вы не сможете избежать этого.
Джейс остановился. Он держал клинок серафима возле спины Королевы. Свет вспыхнул на его лице, выделяя резкость скул и красивую линию челюсти. Отсветы лизнули огнем кончики волос Джейса, как будто он был в короне из горящих шипов.
Клэри смотрела на Джейса молча, с доверием – как и остальные. Какое бы решение он не принял, они поддержат его.
– Ну же – сказала Королева. – У тебя нет любви к многочисленным убийствам. Ты всегда был самым мягким из детей Валентина. – Ее веселый взгляд задержался на Клэри. – «У тебя темное сердце, дочь Валентина».
– Поклянись, – приказал Джейс. – Я знаю, что обещания значат для твоего народа. Я знаю, что ты не можешь солгать. Поклянись, что ничего не расскажешь Себастьяну о нас, и не позволишь никому из Двора сделать это.
– Я клянусь, – сказала Королева, – Я клянусь, что никто в моем королевстве ни своим словом, ни движением не скажет ему, что вы приходили сюда.
Джейс отступил от Королевы, опуская меч на свою сторону.
– Я знаю, вы думаете, что отправляете нас на смерть, – сказал он. – Но мы не умрём так просто. Мы не проиграем эту войну. И когда мы победим, то заставим вас и ваших людей истекать кровью за то, что вы наделали.
Улыбка Королевы сползла с ее лица. Они отвернулись от нее и пустились в путь к Эдому, молча. Клэри обернулась через плечо, как только они начали двигаться, и увидела неподвижный силуэт Королевы, наблюдавшей за ними и ее горящие глаза.
Коридор изгибался далеко вперед, подобно тому будто языки пламени выдолбили его в породе… Когда пятерка ступила туда, двигаясь в полной тишине, бледные каменные стены вокруг них потемнели, пятнами тут и там виднелись прожилки каменного угля с их чернотой, как будто горела сама скала. Гладкий пол начал уступать место одной скальной породе, песок хрустел под их каблуками. Фосфоресцирующее свечение на стенах стало тускнеть, и Алек выхватил ведьмин огонь из кармана и поднял его над головой.
Когда свет просочился сквозь пальцы, Клэри почувствовала, как Саймон рядом с ней напрягся.
– Что такое? – шепотом спросила она.
– Что‑то шевелится. – Он ткнул пальцем в направлении сгущавшейся впереди темноты. – Вот там.
Клэри прищурилась, но ничего не увидела. Вампирское зрение Саймона было гораздо лучше, чем у Сумеречных охотников. Так тихо, как только могла, она вытащила Геосфорос из‑за пояса и двинулась на несколько шагов вперед, стараясь держаться в тени у стен туннеля. Джейс и Алек были погружены в беседу. Клэри постучала Иззи по плечу и прошептала ей:
– Там кто‑то есть. Или что‑то.
Изабель не ответила, а только повернулась к брату и подала сигнал особым жестом. Алек показал глазами, что понял и сразу же обратился к Джейсу. Клэри вспомнила тот первый раз, когда она видела всех троих в «Адском логове». Годы совместной практики сделали их единым целым, настолько, что они думали вместе, двигались вместе, дышали вместе, вместе воевали.
Она не могла не задаться вопросом, если бы не то, что произошло, не то, как ее посвятили, каким бы Сумеречным охотником она стала. Она всегда была на передовой. Вдруг Алек взмахнул рукой, гася свет. Вспышки и искры, и Изабель отошла на другую сторону. Клэри развернулась, держа Геосфорос, и услышала звуки боя: глухой удар, а затем полный боли человеческий вопль.
– Стоп! – выкрикнул Саймон, и свет взорвался вокруг них, будто щелкнули фотовспышкой. Потребовалось некоторое время, чтобы ее глаза приспособились к новой яркости. Сцена медленно заполнялась: Джейс держал ведьмин огонь, излучающий сияние вокруг него, как в свете небольшого солнца.
Алек, арбалет поднят и тетива натянута. Изабель, ручка кнута крепко зажата в одной руке, а сам кнут свернулся вокруг лодыжек небольшой фигуры, согнувшейся у стены пещеры – юноши с бледно‑светлыми волосами, вьющимися над его слегка заостренными ушами.
– О, мой Бог, – прошептала Клэри, пряча свое оружие за пояс поясом и выступая вперед. – Изабель, остановись. Все в порядке, – сказала она, направляясь к мальчику.
Его одежда была порванной и грязной, ноги босы, с заметными следами грязи. Руки также были обнажены, и на них виднелись следы от рун. Рун Сумеречных охотников.
– О, Ангел, – кнут Иззи свернулся обратно в ее руке. Арбалет Алека упал рядом с ним. Парень поднял голову и нахмурился.
– Ты Сумеречный охотник? – спросил недоверчиво Джейс.
Парень нахмурился снова, более неистово. В его взгляде сквозил гнев, но больше этого там застыли горе и страх. Не было никаких сомнений, кто он такой. У него были такие же тонкие черты, как у сестры, тот же острый подбородок и волосы цвета беленой пшеницы, вьющиеся на кончиках. Ему около шестнадцати, вспомнила Клэри. Хотя он выглядел более юным.
– Это Марк Блэкторн, сказала Клэри. – Брат Елены. Посмотрите на его лицо. Посмотрите на его руку.
На мгновение, Марк смутился. Клэри коснулась своего безымянного пальца, и его глаза вспыхнули пониманием. Он вытянул тонкую правую руку. На безымянном пальце сверкало семейное кольцо Блэкторнов, украшенное причудливо переплетенными шипами.
– Как ты сюда попал? – спросил Джейс. – Как догадался, где нас искать?
– Я был с Охотниками под землей, – произнес Марк вполголоса. – Я слышал, как Гвин обсуждал с другими то, что вы устроили в апартаментах Королевы. Я улизнул от Охотников, они не обращали внимание на меня. Я искал вас, а очутился… здесь. Он указал на туннель вокруг них. – Я должен был поговорить с вами. Мне нужно было узнать о судьбе моей семьи. Его лицо находилось в тени, но Клэри видела, как оно вытянулось. Фейри сказали мне, что все мертвы. Это правда?
Воцарилась потрясенная тишина. И Клэри прочла нарастающую панику, отразившуюся на лице Марка, когда его глаза выхватили потупившийся взор Изабель, озадаченный вид Джейса и напряженную позу Алека.
– Это правда, – сказал Марк следом, – не так ли?
– Мои родные…
– Твой отец был Обращен. Но братья и сестры живы, – ответила Клэри. – Они в Идрисе. Им удалось сбежать. Они в порядке.
Если она ожидала увидеть облегчение на лице Марка, то ее ждало разочарование. Он побледнел. – Что?
– Джулиан, Хэлен, остальные – они все живы. – Клэри положила руку ему на плечо; он уклонился от нее. – Они все живы и волнуются за тебя.
– Клэри, – произнес Джейс предупреждающим тоном.
Клэри оглянулась на него через плечо; конечно же, рассказать Марку о том, что его братья и сестры были живы, было важнее всего?
– Не ел ли ты что‑нибудь или не пил что‑либо, когда попал к Дивному Народу? – спросил Джейс, подходя поближе, чтобы рассмотреть лицо Марка. Марк дернулся, но за миг до этого Клэри услышала, как Джейс резко фыркнул и отшатнулся.
– В чем дело? – потребовала Изабель.
– Его глаза, – ответил Джейс, поднимая ведьмин огонь и освещая его светом лицо Марка. Тот снова нахмурился, но позволил Джейсу осмотреть его.
Его глаза были большими, обрамленными длинными ресницами, как и у Хэлен; различие заключалось в том, что у Марка они были разного цвета. Один был голубым – как у Блэкторнов – цвета холодной воды. Другой же – золотым, покрытым темной дымкой: более темной версией глаз Джейса.
Джейс сглотнул.
– Дикая Охота, – сказал он. – Теперь ты один из них.
Джейс сканировал парня глазами, как будто Марк был книгой, которую он мог прочитать. – Покажи руки, – наконец сказал Джейс, что Марк и сделал. Джейс взял их, обнажая запястье молодого человека. Клэри почувствовала, как в ее горле пересохло. Марк был одет только в футболку, и его голые предплечья были исполосованы кровавыми следами от кнута. Клэри подумала о том, как она коснулась плеча Марка и он отшатнулся. Бог знал, какие еще травмы были под его одеждой. – Когда это случилось?
Марк убрал руки. Они дрожали.
– Это сделал Мелиорн, – сказал он. – Когда он привез меня. Он сказал, что остановится, если я попробую их еду и питье, я последовал его словам. Я думал, что это не имеет значения, если мои родные мертвы… и я полагал, что фейри не могут лгать.
– Мелиорн может, – сурово сообщил Алек. – Или, по крайней мере, мог.
– Когда это все произошло? – требовательно спросила Изабель. – Фейри забрали тебя менее чем неделю назад…
Марк покачал головой. – Я был с Дивным Народом в течение длительного времени, – ответил он. – Я не могу сказать, как долго.
– Здесь время течет по‑другому, – сказал Алек. – Иногда быстрее, иногда медленнее.
Марк выдохнул: – Гвин утверждает, что я принадлежу к Охоте и не мог оставить их, если они не позволят мне идти. Это правда?
– Это правда, – сказал Джейс.
Марк прислонился к стене пещеры. Он повернул голову в сторону Клэри.
– Вы видели их? Моих братьев и сестер. И Эмму?
– С ними все хорошо, с каждым из них, и с Эммой, тоже, – ответила Клэри. Она удивилась бы, если б это помогло. Он поклялся остаться с фэйри, потому что думал, что его родных нет в живых, и сдержал обещание, хотя оно было завязано на лжи. Что лучше, думать, что ты потерял все и начать все сначала? Или легче знать, что люди, которых ты любишь, живы, даже если ты никогда не сможешь увидеть их снова?
Она думала о своей матери, которая была где‑то там, в мире за выходом из туннеля. Лучше знать, что они живы, решила она. Лучше для ее матери и Люка, чтобы они были живы и все с ними хорошо, пусть она никогда не увидит их снова, чем они бы погибли..
– Хэлен не сможет заботиться о них. Одна, – с легким отчаянием произнес Марк. – И Джулс, он слишком юн. Он не может заботиться о Тае; он не знает, что тому необходимо. Он не знает, как с ним нужно разговаривать… – Марк сделал судорожный вздох. – Вы должны позволить мне пойти с вами.
– Ты же знаешь, что не можешь пойти, – сказал Джейс, не глядя Марку в лицо; он уставился на землю. – Если ты поклялся в верности Дикой Охоте, то стал одним из них.
– Возьмите меня с собой, – повторил Марк. У него был оглушенный, растерянный вид человека, который смертельно ранен, но еще не осознает степень травмы. – Я не хочу быть одним из них. Я хочу быть со своей семьей.
– Мы собираемся в Ад, – сказала Клэри. – Мы не можем позволить тебе идти с нами, даже если бы ты мог без опаски покинуть фейри.
– А ты не можешь, – прервал его Алек. – И если попытаешься, то умрешь.
– Я лучше умру, – выдавил Марк, и Джейс дернулся. Его глаза горели ярким золотом, даже слишком ярким, как будто огонь внутри него расплескался через их край.
– Они взяли тебя, не только из‑за того, что в тебе течет кровь фейри, но еще и потому, что в тебе кровь Сумеречных охотников. Они хотят наказать нефилимов, – вспылил Джейс, устремляя взгляд. – Покажи им, из какого теста состоят Сумеречные охотники; покажи им, что ты не боишься. Ты можешь преодолеть это.
В колеблющемся свете ведьминого огня, Марк посмотрел на Джейса. Слезы оставили грязные дорожки на его лице, но глаза были сухи. – Я не знаю, что делать, – выдавил он. – Что мне делать?
– Найди способ предупредить нефилимов, – ответил Джейс. – Мы направляемся в Ад, как сказала Клэри. Мы можем не вернуться. Кто‑то должен рассказать Сумеречным охотникам, что Фейри им не союзники.
– Охотники поймают меня, если я попытаюсь отправить сообщение. – Глаза Марка блеснули. – И убьют.
– Нет, если ты будешь действовать быстро и разумно, – сказал Джейс. – Ты можешь это сделать. Я знаю, что можешь.
– Джейс, – Алек прижал к боку арбалет. – Джейс, нужно дать ему уйти прежде, чем Охотники заметят, что он пропал.
– Верно, – сказал Джейс и заколебался. Клэри видела, как он взял руку Марка; он вложил свой ведьмин огонь в ладонь парня, где он замерцал, а потом возобновил своё обычное свечение.
– Возьми это с собой, – сказал Джейс. – ибо в земле под холмом может быть темно, а годами очень долго.
На мгновение Марк застыл с ведьминым огнем в руке. Он выглядел таким хрупким под дрожащим светом, что сердце Клэри отказалось верить в то, что ему невозможно помочь, конечно, они смогут ему помочь, они же нефилимы, они не бросали своих – в этот момент мальчик развернулся и побежал босиком, не издавая ни звука.
– Марк… – прошептала Клэри и оборвала себя; он ушёл. Тени поглотили его, только стремительные лучи рунического камня были видны, пока полностью не слились с темнотой. Она взглянула на Джейса.
– Что ты имел в виду, говоря о «земле под холмом»? – спросила она. – Почему ты это сказал?
Джейс не ответил; он выглядел потрясенным. Клэри задумалась, не напомнил ли ему Марк – сдержанный, осиротевший и одинокий – каким‑то образом самого себя.
– Земля под хломом это Фея, – сказал Алек. – Старое‑старое название для этого. Он будет в порядке, – обратился он к Джейсу. – Обязательно будет.
– Ты отдал ему свой ведьмин огонь, – сказала Изабель. – У тебя всегда был этот ведьмин огонь…
– К чёрту ведьмин огонь, – яростно сказал Джейс и ударил рукой по стене пещеры; была краткая вспышка света и он отвёл руку назад. Знак на его руке был сожжён о чёрный камень тоннеля, а его ладонь всё ещё светилась, как будто кровь в его пальцах была из фосфора. Он издал странный, сдавленный смешок.
– В любом случае, он мне точно не нужен.
– Джейс, – выдохнула Клэри и положила руку ему на плечо. Он не отодвинулся от нее, но и никак не реагировал, она понизила голос. – Ты не можешь спасти всех, – выдавила она.
– Возможно, и нет, – сказал он, пока пламя затухало на его руках. – Но было бы неплохо спасти кого‑то для разнообразия.
– Ребята, – позвал Саймон. Он был странно спокоен во время столкновения с Марком, и Клэри удивилась, услышав, что он заговорил сейчас. – Я не знаю, видите ли вы это, но там‑там что‑то есть в конце туннеля.
– Свет? – сказал Джейс с сарказмом. Его глаза блестели.
– Наоборот, – Саймон прошел вперед, и после нерешительного момента Клэри взяла его за руку, бросив руку Джейса, и последовала за ним. Тоннель пошел прямо вперед, а затем немного сдвинулся; на повороте она увидела, что увидел Саймон, и остановилась, как вкопанная.
Тьма. Туннель заканчивался кружащейся тьмой. Что‑то шевелилось внутри, собиралось в темноте, как ветер формирует облака. Она могла слышать мурлыкание и рокот в темноте, похожий на шум реактивных двигателей.
Остальные присоединились к ней. Они стояли одной линией, наблюдая за тьмой. Видя ее движение. Занавес из теней, а за ним полная неизвестность. Алек прервал молчание, глядя с благоговейным страхом, на движущиеся тени. Воздух, который вырывался из коридора, жалил и обжигал, будто палил из центра пожара.
– Это, – сказал он, – самая сумасшедшая вещь, которую мы когда‑либо делали.
– Что, если мы никогда не вернемся? – сказала Изабель. Рубин на ее шее пульсировал, светился, как стоп‑сигнал, озаряя ее лицо.
– Тогда, по крайней мере, мы будем вместе, – сказала Клэри, и оглянулась на своих спутников. Она взяла руку Джейса с одной стороны от себя, и руку Саймона с другой, и сжала их крепче.
– Мы пройдем через это вместе, и, с другой стороны, мы останемся вместе, – сказала она.
– Верно?
Никто из них не ответил, но Изабель взяла другую руку Саймона, а Алек – руку Джейса. На мгновение они замерли. Клэри чувствовала руку Джейса, почти незаметно сжимающую ее ладонь.
Они шагнули и тени поглотили их.
– Свет, мой, зеркальце, – сказала Королева, положив свою руку на зеркало. – Покажи мне мою Утреннею Звезду.
Зеркало висело на стене ванной комнаты Королевы. Оно было окружено венками цветов: роз, с которых не были срезаны шипы.
Туман внутри зеркала рассеялся, и точеное лицо Себастьяна смотрело оттуда.
– Моя красавица, – произнес он. Его голос был спокойным и сдержанным, несмотря на то, что на его лице и одежде была кровь. Он держал свой меч, и звезды вдоль лезвия были покрыты алым. – Я… несколько занят сейчас.
– Я думаю, ты захочешь узнать, что твоя сестра с её сводным братом только что покинули это место, – сказала Королева. – И они нашли путь в Эдом. Они идут к тебе.
На его лице появился звериный оскал.
– И они не попросили тебя не говорить мне о том, что они были при твоем дворе?
– Они попросили, – ответила Королева. – Но они не просили, не говорить, что они покинули его.
Себастьян рассмеялся.
– Они убили одного из моих рыцарей, – сказала Королева. – Пролили кровь перед моим троном. Сейчас они вне моей досягаемости. Ты знаешь, что мои люди не смогут выжить на этой отравленной земле. Ты должен отомстить за меня.
Цвет его глаз изменился. Королева всегда считала то, что Себастьян чувствовал к своей сестре, так же, как и Джейс, чем‑то загадочным, но сам Себастьян был для нее гораздо большей загадкой. Перед тем, как он пришел сделать ей свое предложение, она бы никогда не рассматривала всерьез союз с сумеречными охотниками. Она не доверяла им из‑за их невероятного чувства чести. А Себастьяну Королева доверяла, потому что таковое у него напрочь отсутствовало. Искусство предательства было второй натурой обитателей Летнего Двора, а Себастьян был виртуозным лжецом.
– Я служу твоим интересам во всех отношениях, моя Королева, – сказал он. – Через короткое время мои люди перехватят бразды правления, и тогда ты сможешь отомстить любому, кто когда‑либо тебя обижал.
Она улыбнулась ему. Кровь всё ещё окрашивала стены в её тронном зале, а она всё ещё ощущала укол от клинка Джейса Лайтвуда, приставленного к её горлу. Это была не настоящая улыбка, но она знала достаточно для того, чтобы позволить своей красоте работать на неё иногда.
– Я тебя обожаю, – сказала она.
– Да, – сказал Себастьян, и его глаза цвета тёмных облаков, вспыхнули.
Королева лениво размышляла, думал ли он о двоих из них так же, как она: влюблённые, которые, даже обнявшись, держали нож у спины друг друга, готовые нанести удар и предать.
– А мне нравится быть обожаемым, – усмехнулся он. – Я рад, что они идут. Пусть приходят.
Часть Вторая
«Сера и соль, пожарище – вся земля; не засевается и не произращает она, и не выходит на ней никакой травы».
Второзаконие 29:23
СОН РАЗУМА
Клэри стояла на тенистой лужайке, вниз опускался пологий холм. Небо над головой было, совершенно синим, в крапинку, тут и там плыли белоснежные облака. Каменные дорожки возле ее ног протянулись к входной двери большой усадьбы, возведенной из золотистого камня.
Она запрокинула голову и посмотрела наверх. Дом был прекрасным: из камня цвета сливочного масла на весеннем солнце, покрытый решеткой из вьющихся роз, красных, золотых и оранжевых.
Фасад дома украшали изогнутые кованые балконы. Две арочные двери, отлитые из бронзы, имели цвет благородной древесины, а их поверхность была декорирована ажурными коваными конструкциями крыльев. «Крылья – символ Фэйрчайлд», – шептал успокаивающий голосок в глубине души. Это поместье Фэйрчайлдов. В таком виде оно просуществовало на протяжении четырехсот лет, и не менее четырехсот лет оно еще будет существовать.
– Клэри! – ее мать появилась на балконе, облаченная в элегантное платье цвета шампанского; волосы Джослин были распущены, и она выглядела молодой и прекрасной. Ее руки были оголены и обрисованы черными рунами. – Как ты считаешь? Не правда ли, выглядит великолепно?
Клэри проследила за взглядом матери к тому месту, где раскинулся газон. Сводчатый проход из роз с рядами деревянных скамеек. Белые цветы были рассыпаны по проходу: белые цветы, которые росли только в Идрисе. В воздухе витал их медовый аромат.
Она оглянулась на мать, которая уже была не одна на балконе. Люк стоял позади нее, обняв ее за талию. Он был в рубашке с засученными рукавами и праздничных брюках, как будто не до конца оделся для вечеринки. Его руки также были увиты рунами: удачи, интуиции, силы, любви.
– Ты готова? – крикнул он Клэри.
– Готова к чему? – спросила она, но они, казалось, не услышали её. Улыбаясь, они вернулись в дом. Клэри сделала несколько шагов по дорожке.
– Клэри!
Она резко обернулась. Он шел к ней через траву – подтянутый, с ярко‑белыми волосами, сияющими в солнечном свете, одетый в официальный черный костюм, с золотыми рунами на воротнике и манжетах. На щеке у него было грязное пятно; он улыбался и прикрывался ладонью от солнца.
Себастьян.
Он был таким же и в то же время совсем другим: это был явно он, и все же весь его облик и все его черты, казалось, изменились, его тело казалось менее резким, его кожа была темной, а не бледной, а глаза… Его глаза сияли: зеленые, как трава весной.
«У него всегда были зелёные глаза», – сказал её внутренний голос. Люди часто поражались тому, как похожи ты, он и ваша мать. Его зовут Джонатан, и он – твой брат. Он всегда защищал тебя.
– Клэри, – снова сказал он. – Ты не поверишь…
– Джонатан! – зазвенел детский голосок, и Клэри перевела удивлённый взгляд на маленькую девочку, несущуюся через газон. У неё были рыжие волосы, такого же оттенка, как и у нее самой, и они развевались за ней словно знамя.
Она была босиком, одетая в зеленое кружевное платье, которые были так сильно разорваны в клочья на манжетах и подоле, что напоминали измельченный салат. Ей, возможно, было четыре или пять лет, она была чумаза и очаровательна, и когда, подняв руки, она потянулась к Джонатану, он наклонился, чтобы поднять ее в воздух.
Она восторженно взвизгнула, когда он поднял ее над собой.
– Ау, ау – перестань, ты, демоненок, – приказал Себастьян, когда она дернула его за волосы. – Вал, я сказал, перестань, или я переверну тебя вверх ногами. Серьезно.
«Вал?» – эхом раздалось у Клэри в голове. Но, конечно, девочку звали Валентина, подсказал тихий голос в глубине ее сознания. Валентин Моргенштерн был великим героем войны; он погиб, сражаясь с Ходжем Старквезером, но до этого успел спасти Чашу Смерти и, вместе с тем, Конклав. Когда Люк женился на твоей матери, они назвали в его честь свою дочь.
– Клэри, скажи ему, чтобы он отпустил меня, скажи…ааааа! – закричала Вал, когда Джонатан перевернул ее вниз головой и начал раскачивать в воздухе. Вал залилась смехом, когда он усадил ее на траву. Она обернулась к Клэри и посмотрела на нее своими голубыми – точь‑в‑точь как у Люка – глазами.
– У тебя красивое платье, – как ни в чем небывало, сказала она.
– Спасибо, – отозвалась Клэри и, все еще находясь в полушоковом состоянии, посмотрела на Джонатана, который улыбался младшей сестренке. – Это грязь у тебя на лице?
Джонатан дотронулся до щеки рукой.
– Шоколад, – объяснил он. – Ни за что не догадаешься, зачем я застал Вал. Она засунула кулачки в свадебный торт. Мне придется подлатать его. – Прищурив глаза, Джонатан взглянул на Клэри. – Ладно, наверное, мне не стоило об этом упоминать. Ты выглядишь так, будто сейчас упадешь в обморок.
– Я в порядке, – сказала Клэри, нервно дергая прядь волос.
Джонатан поднял руки, словно защищаясь от нее. – Слушай, все будет сделано с хирургической точностью. Никто в жизни не догадается, что кто‑то съел половину роз с него. – Он задумался. – Я могу съесть оставшуюся половину, так, чтобы было честно.
– Ага! – сказала Вал, сидя на траве возле его ног. Она была занята тем, что срывала и складывала в букет одуванчики; их белые головки раскачивались на ветру.
– И еще, – добавил Джонатан. – Не хотелось бы поднимать эту тему, но, может, ты наденешь какую‑нибудь обувь перед свадьбой?
Клэри посмотрела на себя. Он оказался прав, она была босой. Босой, но в бледно‑золотом платье. Его края обволакивали ее лодыжки, словно окрашенные закатом облака. – Я…Какой свадьбой?
Зеленые глаза ее брата удивленно расширились. – Твоей? Помнишь, с Джейсом Эрондейлом? Вот такого роста, блондин, все девчонки его обожааают… – Джонатан замолчал. – Ты сдрейфила? Или что? – заговорщицки поинтересовался он. – Потому что если это так, я, безусловно, помогу тебе тайком пересечь границу и сбежать во Францию. И никому не скажу, куда ты уехала. Даже если они будут загонять мне под ногти бамбуковые палочки.
– Я не… – Клэри уставилась на него. – Бамбуковые палочки?
Он выразительно пожал плечами. – Ради моей единственной сестры, не считая существа, сидящего у меня в ногах… – Вал радостно вскрикнула. – Я сделал бы это. Даже если бы это означало, что я не увижу Изабель Лайтвуд в платье без бретелек.
– Изабель? Тебе нравится Изабель? – Клэри чувствовала себя так, словно бежала марафон и никак не могла выровнять дыхание.
Джонатан прищурился.
– Это проблема? Она что, находится в розыске, или вроде того? – Его лицо стало задумчивым. – Вообще‑то, это было бы довольно сексуально.
– Ладно, мне не обязательно знать, что, по твоему мнению, сексуально, – автоматически отозвалась Клэри.
Себастьян передразнил ее и улыбнулся. Это была беззаботная, счастливая улыбка; улыбка парня, который никогда не забивал себе голову чем‑либо серьезнее красивых девушек и того, съела ли одна из его младших сестер свадебный торт другой.
Где‑то в глубине сознания Клэри видела черные глаза и следы от хлыста, но не знала, почему. Он – твой брат. Он – твой брат, и он всегда заботился о тебе.
– Ну да, – сказал Джонатан. – Как будто мне не пришлось вынести годы мучений, слушая твои: «Ооо, Джейс такой милый. Думаешь, я ему нрааавлюсь?»
– Я… – запнулась Клэри, чувствуя, как начинает кружиться голова. – Я просто не помню, чтобы он делал мне предложение.
Джонатан опустился на колени и завязал Вал волосы. Она что‑то напевала себе под нос, собирая маргаритки в букет. Клэри моргнула – она была уверена, что видела одуванчики. – О, я не знаю, делал ли он его, – небрежно сказал он. – Просто мы все знали, что вы будете вместе. Это было неизбежно.
– Но я должна была бы выбрать, – почти шепотом сказала Клэри. – Я должна была бы сказать «да».
– Вот ты и выбрала, разве нет? – произнес он, глядя, как маргаритки разлетаются по траве. – Кстати говоря, думаешь, Изабель согласится пойти со мной на свидание, если я ее приглашу?
У Клэри перехватило дыхание. – Но как же Саймон?
Он взглянул на неё, солнце отражалось в его глазах.
– Кто такой Саймон?
Клэри почувствовала, как земля уходит у неё из‑под ног. Она потянулась, как будто хотела ухватиться за брата, но её рука прошла сквозь него. Он был иллюзорным, как воздух. Зелёный газон, золотой особняк, юноша и девочка, стоявшие на траве, ускользали от неё, и она споткнулась, сильно ударяясь о землю, упав на локти и почувствовав вспышку боли в руках.
Клэри перевернулась на бок, задыхаясь. Она лежала на клочке холодной поверхности. Изломанные валуны торчали над землей, и сгоревшие руины каменных домов нависали над ней. Небо было цвета бело‑серой стали, покрытое черными тучами, как вампирскими венами. Это был мертвый мир, мир со всеми цветами, вымытыми из него навсегда. Клэри свернулась калачиком на земле, видя перед собой не останки разрушенного города, а глаза брата и сестры, которых у нее никогда не будет.
Саймон стоял возле окна, открывавшего вид на Манхэттен.
Это было впечатляющее зрелище. Из пентхауса в Каролине можно было пробежать взглядом сквозь весь Центральный парк к музею Метрополитен, к высоткам в центре города. Вечерело, и городские огни начинали загораться один за другим, создавая ложе электрических цветов.
Электрические цветы. Он огляделся, задумчиво хмурясь. Это был хороший оборот речи; возможно, он должен записать его. У него никогда не хватало времени на стихи. Все время был занят другими вещами: рекламные встречи, гастроли, автографы, выступления. Иногда с трудом вспоминая, что основным его делом была музыка.
Тем не менее, все складывалось отлично. Потемневшее небо превратило окно в зеркало. Саймон улыбнулся своему отражению в стекле. Взъерошенные волосы, джинсы, винтажная футболка; он мог видеть комнату позади него: паркетный пол, сверкающая сталь, а также кожаная мебель, одинокий элегантный рисунок в золотой раме на стене. Шагала – любимец Клэри, всех мягких оттенков розового, синего и зеленого, несочетаемые с современными апартаментами.
На огромной, словно остров, кухне стояла ваза с гортензиями. Это был подарок его матери. Она подарила его после выступления на концерте «Танцующие Бритвы», который прошел неделю назад. «Я люблю тебя», – гласила прикреплена записка. – «Я горжусь тобой». Он уставился на нее. Гортензии; это было странно. Ведь если бы у него спросили, какой у него любимый цветок, то он ответил бы, что это розы… И его мать знала это. Он отвернулся от окна и посмотрел более внимательно на вазу. В ней были розы. Он тряхнул головой, чтобы убедиться, что зрение ему не изменяет. Белые розы. Они всегда там были. Правильно.
Он услышал звон ключей, и дверь распахнулась, появилась миниатюрная девушка с длинными рыжими волосами и ослепительной улыбкой. – О, мой Бог, сказала Клэри, наполовину смеясь, наполовину задыхаясь. Она толкнула дверь, та закрылась за ней и она прислонилась к ней. – В вестибюле просто зоопарк. Пресса, фотографы; это сумасшествие – выйти туда сегодня.