VII. АПОКРИФИЧЕСКИЕ СКАЗАНИЯ О ДЕТСТВЕ ИИСУСА И ЕВАНГЕЛЬСКИХ ПЕРСОНАЖАХ

Евангелие детства В гностических евангелиях происходило абстрагирование образа Иисуса,которое было логическим завершением провозглашенной Павлом "всеобщности"христианства. Превращение Иисуса в "слово", в прачеловека делало егонадмировой и надчеловеческой сущностью, полностью лишало его конкретнойсвязи с реальностью. Мы уже говорили о том, что такая трактовка образаоснователя нового учения не могла быть близкой широким слоям населенияимперии, особенно в тех районах, где еще сильна была вера в богов и героев,совершавших конкретные подвиги, помогавших одним людям и наказывавшихдругих. Сказочная струя в христианских произведениях, которая проявлялась враннем христианстве в рассказах о пшенице выше человеческого роста в царствебожием, не исчезла и в христианском мифотворчестве более позднего времени.Только направленность этого мифотворчества стала иной. Оно тесно связываетсятеперь с самой личностью основателя нового учения. В соответствии с общейтенденцией развития христианства эта личность постепенно приобретала всеболее ярко выраженные сверхъестественные черты, превращавшие его из пророкаи богочеловека в божество. Если у гностиков главное внимание обращалось навневременную сущность Христа-логоса, то мифотворчество, о котором мы сейчасговорим, сближало его образ с образами богов из древних античных мифов. Ранние евангелия (и канонические, и апокрифические) больше вниманияуделяли проповедям Иисуса, чем его биографии. В частности, в новозаветныхпроизведениях нет сколько-нибудь подробных рассказов о детстве Иисуса. Это ипонятно: о реальной жизни своего учителя авторы евангелий знали очень мало.Конкретные события приводятся в их сочинениях как фон для тех или иныхвысказываний Иисуса. Только "страсти" Иисуса и его воскресение описаныдостаточно подробно, так как это имело первостепенное значение длядоказательства того, что именно Иисус был мессией. Но для верующих II-IIIвв. этого было мало. Греки, италики, галлы, сирийцы стали наделять новогобога чертами своих древних богов, многие из которых, согласно древним мифам,проявляли свой сверхъестественный дар с самого рождения. Так, в мифе одревнегреческом боге Гермесе, покровителе ремесла и торговли,рассказывалось, как новорожденный Гермес сразу же выказал свою невероятнуюловкость: украл трезубец у бога морей Посейдона, лук и стрелы - у Аполлона.Любимый герой греческих мифов Геракл, будучи в пеленках, задушил двухогромных змей... Иисус-ребенок также должен был проявлять с детства чудеснуюсилу, иначе он не мог почитаться как божество суеверными, воспитанными наязыческих мифах людьми. Со второй половины II в. начали создаваться апокрифы, которыевосполняли пробелы в прежних жизнеописаниях Иисуса. К таким апокрифамотносятся различные сказания о детстве Иисуса. В них нет изложения егоучения, догматов или этических правил христианства. Это скорее мифы, сказки,сочетающие описания самых невероятных чудес с отдельными вполне реальнымибытовыми картинами. Одно из таких сказаний о детстве Иисуса дошло до насполностью. Автор его называет себя Фомой, как и автор хенобоскионскогоевангелия, но, как уже указывалось, ничего общего между этими двумяпроизведениями нет. Полное название апокрифа - "Сказание Фомы, израильскогофилософа, о детстве Христа" (в научной литературе его часто называютЕвангелием детства). Он представляет собой рассказ о чудесах, совершенныхИисусом в возрасте от пяти до двенадцати лет. Этот рассказ мало связан сраннехристианской традицией. Он вольная переработка народных сказок и мифов.Сам язык сказания близок к языку фольклора. Проявилось в нем и некоторое,скорее всего внешнее, влияние гностических писаний о магическом значенииимен и знаков. Переплетение разных преданий, отголоски различных, далеко невсегда связанных между собой учений вообще свойственны такого родаполусказочным произведениям. Главная задача сказания о детстве Иисуса - представить его всемогущимбожеством с самого рождения. Причем Иисус выступает в нем не как кроткий,милосердный спаситель; подобно древним языческим божествам, Иисус в рассказеФомы бывает и мстительным, и жестоким, и капризным. Это можно подтвердитьнесколькими эпизодами. Однажды в субботу маленький Иисус играл с другимидетьми на берегу реки. Он сделал на берегу ямки, наполнил их водой и сталлепить из мокрой глины птичек. Один из иудеев, проходя мимо, рассердился намальчика и воскликнул: "Зачем ты делаешь в субботу то, что не положено?"Тогда Иисус хлопнул в ладоши и закричал: "Летите!" И птицы полетели. На этомчудеса не закончились. Один из мальчиков разбрызгал прутом воду из ямок.Маленький Иисус в гневе сказал мальчику: "Ты высохнешь, как дерево, и непринесешь ни листьев, ни корня, ни плодов". И мальчик сразу высох. В другомэпизоде рассказывается, как Иисус шел по деревне, к нему подбежал мальчик иударил его. Иисус сказал ему: "Ты не двинешься дальше". И мальчик упалмертвым. Родители погибших детей пошли жаловаться Иосифу. Когда же тот сталвыговаривать сыну за содеянное, Иисус ответил: "Ради тебя я буду молчать, ноони должны понести наказание". Те, кто жаловался на него, ослепли. Правда, вэтом сказании говорится и о том, как Иисус воскресил мальчика, упавшего скрыши. Но он сделал это не из жалости к нему, а потому, что родителипогибшего обвинили Иисуса в том, что мальчика столкнул он. Иисус заставилвоскресшего ребенка свидетельствовать, что тот упал случайно...Рассказывается и о том, что Иисус вылечил своего брата Иакова, поранившегоруку. Однако эти отдельные добрые дела не меняют общего впечатления отобраза Иисуса, нарисованного автором Евангелия детства. Своенравие и жестокость, согласно этому сказанию Фомы, Иисус проявлял ив годы учебы. Отец пригласил к нему учителя, который начал показывать емубуквы греческого алфавита. Но Иисус не хотел заниматься. Он упорно молчал ине желал отвечать на вопросы учителя. Наконец сам задал ему вопрос: "А чтотакое альфа (название первой буквы греческого алфавита. - И. С.)? Разъяснимне значение альфы, а я разъясню тебе значение беты (вторая буква греческогоалфавита. - И. С.)". Учитель, рассердившись, ударил Иисуса по голове. ТогдаИисус проклял его, и учитель упал замертво. Конечно, все эти акты жестокостине вяжутся с образом спасителя человечества, провозгласившего: "Иго мое -благо, и бремя мое легко" (Матфей, 11:30). Но для автора сказания о детствежестокость богов казалась естественной и неизбежной: сколько греческих мифовповествовало о наказании богами людей, осмелившихся противоречить им илиравнять себя с ними! Бывшие почитатели античных божеств, став христианами,перенесли их черты на образ Христа. Таков был противоречивый путьхристианской религии: привлекая к себе все новых людей обещанием спасения спомощью милосердного Иисуса, отдавшего свою жизнь ради искупления греховчеловечества, она впитывала в себя груз укоренившихся суеверий,представлений, привычек. Автор сказания несколько смягчил жестокость Иисуса-мальчика. Когдавторой учитель, послушав Иисуса, признал его исполненным великой благости имудрости, Иисус рассмеялся и сказал, что ради него будет воскрешен и тот,первый учитель. Но смягчение это лишь подчеркивало необходимостьбезоговорочного поклонения Иисусу. Приведенные эпизоды интересны еще и тем, что они показывают среду, вкоторой создавалось Евангелие детства. По-видимому, это были грекоязычныежители империи, далекие от реальных условий Палестины I в. Мистическоезначение букв греческого алфавита, о котором говорит Иисус, наводит на мысльо влиянии в этой среде гностических трактатов. Составитель сказания могчитать эти трактаты и перенести в свое произведение представление о скрытомзнании, доступном Иисусу, но не доступном простому смертному. Не занимаясь с учителями, Иисус, согласно этому сказанию, проявлял темне менее невероятную ученость. Когда ему было двенадцать лет, родители взялиего с собой в Иерусалим. Он не вернулся с ними домой, а отправился в храм истал там разъяснять "учителям народа и старшинам" (у автора не было,по-видимому, вполне ясного представления, что это за "учителя и старшины")закон иудейской религии. В основе этого эпизода лежит рассказ из Евангелияот Луки" о том, как двенадцатилетний Иисус отстал от родителей и они нашлиего в храме сидящим среди учителей (никаких "старшин" там нет), слушающим ихи отвечающим. По словам евангелиста, все дивились разуму и ответам его.Автор сказания о детстве сильно приукрасил этот рассказ: Иисус не слушаетучителей и не беседует с ними, а поучает их. "Учителя народа и старшины" непросто дивятся "его разуму", а говорят пришедшей за Иисусом матери: "Такойславы, такой доблести и мудрости мы никогда не видели и никогда о ней неслышали!" Автора этого сказания не интересует вопрос о том, почему позже теже руководители иудеев будут испытывать к Иисусу злобу и ненависть. Как имногие другие создатели христианских писаний, он меньше всего думал одостоверности и логической последовательности своего рассказа. Просто этопредание отвечало его представлению об образе Иисуса и он стремился внушитьданное представление другим верующим. Фантастическими рассказами, подобными приведенным, наполнено всесказание о детстве. У героя этого рассказа нет ничего общего с пророкомэбионитов. Трудно представить себе, чтобы мстительный божок, став взрослым,добровольно пошел на мученическую смерть ради спасения человечества.Сказание Фомы о детстве Иисуса представляет собой своеобразную смесьнародных преданий, сказочных мотивов с вульгаризованным учением гностиков обистинном знании, которое логос помогает открыть людям и которому нельзянаучиться обычным путем. Но как перевернута в этом произведении философиягностиков! Непостижимость Иисуса, присущее ему "истинное знание" делают егогрозным божеством и снова вносят в сердца людей страх и неуверенность, откоторых стремился освободить своих единомышленников автор Евангелия Истины. Сказания о Марии Первые христиане мало внимания уделяли матери Иисуса - Марии. Эбиониты,учившие, что святой дух снизошел на человека Иисуса во время крещения,считали его мать обыкновенной женщиной, женой плотника Иосифа. В писанияхгностиков имя Мария упоминается довольно часто, но, как правило, речь идетоб ученице Иисуса - Марии Магдалине. Мария - мать Иисуса сама по себесущественного значения в их учениях не имела. У гностиков существовалаверсия рождения Христа, по которой сам Иисус-логос явился к ней в видеархангела Гавриила. В Евангелии Филиппа обыгрывается тот факт, что матьИисуса, его сестра и Мария Магдалина носили одно и то же имя: "Ибо Мария -его мать, его сестра н его спутница". Здесь Филипп рассматривает этосовпадение как выражение гностической идеи о единстве во множестве.Биография Марии, ее земная жизнь гностиков не интересовала. В Новом завете Мария тоже не занимает сколько-нибудь важного места.Правда, женщина, рождающая в муках дитя, предстает в видениях ОткровенияИоанна, но ничего человеческого в ней нет: "Жена, облеченная в солнце; подногами ее луна, и на голове ее венец из двенадцати звезд. Она имела вочреве, и кричала от болей и мук рождения". Женщину эту преследует дракон,который хочет вступить в борьбу "с прочими от семени ее, сохраняющимизаповеди божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа". Описание "жены,облеченной в солнце", как и остальных видений в Апокалипсисе, представляетсобой аллегорию, которая нуждается в толковании, в постижении ее скрытогосмысла; эта "жена" так же далека от реальной женщины, как блудница, сидящаяна семиголовом звере, - от реальной столицы империи. Нет следов почитанияматери Иисуса и в посланиях Павла. В самом раннем из канонических евангелий, Евангелии от Марка, описаниерождения Иисуса отсутствует; рассказ о нем начинается с прихода Иисуса изГалилеи и крещения его Иоанном. Поскольку автор этого евангелия неинтересуется рождением Иисуса, то и о матери его он упоминает редко ивскользь. В евангелиях от Матфея и от Луки приводятся родословные отца Иисуса -Иосифа: его род возводится к царю Давиду. Появление в евангелиях этихгенеалогий, отличных одна от другой, было связано с устной традицией,считавшей, что Иисус принадлежит к роду Давида, из которого, согласноиудейским верованиям, и должен происходить помазанник божий - мессия. Когдаскладывались легенды о предках Иосифа, последний, естестеенно, должен былсчитаться родным отцом Иисуса и, следовательно, никаких особых заслуг егоматери не приписывалось. Однако в тех же евангелиях отражена и начавшаяскладываться в период их создания легенда о непорочном зачатии МариейИисуса, об его рождении от духа святого. В связи с появлением этой легенды вхристианской традиции начинает выделяться образ матери Иисуса. В Евангелии от Матфея рассказы о непорочном зачатии менее подробны, чемв Евангелии от Луки, который вводит описание благовещения, т. е. того, как кМарии явился ангел и объявил, что она зачнет от святого духа. Но одальнейшей жизни Марии - в период проповеди Иисуса, во время суда над ним ипосле его казни - в первых трех евангелиях Нового завета ничего не сказано.Мать Иисуса даже не названа среди присутствовавших при распятии. Только вЕвангелии от Иоанна Мария, мать Иисуса, оказывается у креста и Иисуспоручает ее своему любимому ученику (т. е. Иоанну, от имени которогонаписано четвертое евангелие). В Деяниях апостолов Мария, мать Иисуса,упомянута пребывающей в молитве после казни Христа вместе с учениками ибратьями его (1:14). Вот и все сведения о Марии, содержащиеся в каноне.Такое отношение к ней не случайно: ведь в проповедях ранних христиан звучалипризывы отречься от родных, заменить братство по крови братством по вере.Достаточно вспомнить эпизод, приведенный в первых трех новозаветныхевангелиях. Когда Иисусу сказали, что мать и братья зовут его, он ответил:"Кто матерь моя и братья мои? И обозрев сидящих вокруг себя, говорит: вотматерь моя и братья мои..." (Марк, 3: 33-34; Матфей, 1: 16; Лука, 8: 19).Аналогичное речение содержится и в хенобоскионском Евангелии Фомы. Отсутствие в раннехристианской традиции четких сведений о матери Иисусапривело к тому, что противники нового учения, прежде всего из иудеев,распространяли свою версию ее биографии. Эта версия приведена у Цельса.Ссылаясь на рассказы иудеев, Цельс пишет, что Мария была пряхой, котораяродила сына от беглого римского солдата. Такой рассказ ставил своей цельюскомпрометировать и Марию, и ее незаконного сына. Были ли хоть какие-нибудьисторические основания для него, мы сейчас сказать не можем. Невзирая на скудность сведений о матери Христа в произведениях Новогозавета, церковь установила в ее честь целый ряд праздников: рождествобогородицы, введение во храм, успение. События, по поводу которыхустановлены эти церковные праздники, освещены не в канонических текстах, а впроизведениях, официально не признанных священными. В конце II в., когда появились сказания, повествующие о детстве Иисуса,начали распространяться и различные фантастические рассказы о его матери,где она рисовалась существом необыкновенным. Тяга к сверхъестественному,традиция почитания женских божеств, уходящая корнями в глубокую древность,сказались на христианском восприятии образа богородицы. В сказаниях о Марии, появившихся как дополнение к ранним евангелиям,прежде всего описывались ее детские и девичьи годы. В этих сказаниях Мария ссамого начала выступает избранницей божией. Наиболее подробный рассказ одетстве Марии содержится в так называемом Евангелии Иакова, или "ИсторииИакова о рождении Марии". Интересно отметить, что Мария, согласно этомусказанию, происходит из рода Давида. Автор его пытался таким путем снятьощущавшееся самими христианами противоречие между верой в непорочное зачатиеи верой в происхождение Иисуса от потомков царя Давида, соединить дверазличные и разновременные традиции. Евангелие (в научной литературе егоиногда называют "протоевангелие") Иакова начинается с описания того, какбудущие родители Марии, престарелые Иоаким и Анна, скорбят о своейбездетности. Иоаким удаляется в пустыню пасти стада, а жена его молит богапослать ей ребенка. Наконец появляется ангел, возвещающий, что у Анныродится дочь. Родители дают обет посвятить дочь богу. Когда Марии минуло тригода, Иоаким во исполнение обета отвел дочь в Иерусалимский храм, чтобы онатам воспитывалась. На этом эпизоде и основан праздник введения во храм. Вхраме Мария оставалась до двенадцати лет. Интересно отметить, что Мария, поэтому сказанию, не питалась обычной пищей, ангелы приносили ей пищунебесную. Здесь спять, как и в сказании о детстве Иисуса, мы видимпереплетение отголосков гностических учений с древними языческимиверованиями. Мы уже говорили о том, что виднейший идеолог гностическогохристианства Валентин писал о том, что Иисус "ел и пил особым образом". Какздесь не вспомнить, что боги древних греков тоже пили особый напиток -нектар и питались особой пищей - амброзией. Низведенные с философских высотдоктрины гностиков переосмысливались в традиционно-сказочном духе испособствовали появлению в христианской мифологии новых фантастическихдеталей. Когда Марии исполнилось двенадцать лет, повествуется в ЕвангелииИакова, жрецы храма по велению ангела созывают вдовцов, чтобы выбрать срединих хранителя (опекуна) Марии. Когда старики-вдовцы собрались, из посоха, скоторым пришел плотник Иосиф, вылетел голубь и сел ему на голову. Мариювручили Иосифу, чтобы он охранял ее девственность. Далее в Евангелии Иаковарассказывается о том, как Иосиф обнаружил беременность Марии, как их вызвалив храм и заставили пройти испытание "водою ревности". Это был древнийобычай, восходивший еще к первобытным временам: людям, подозревавшимся впрелюбодеянии, давали выпить воду, смешанную с грязью. Если они безболезненных последствий проглатывали отвратительную жижу, то объявлялись не-виновными. Естественно, в сказании Иакова Иосиф и Мария легко проходят черезэто испытание. Заканчивается сказание описанием рождения Иисуса. В основу его положенысоответствующие места из евангелий от Матфея и от Луки, но с некоторымидобавлениями. У Иакова в этот эпизод введен еще один персонаж: к только чтородившей в пещере Марии приходит женщина по имени Саломея, которая хочетудостовериться в ее девственности. В наказание за неверие у Саломеи отсыхаетрука. Появившиеся ангелы приказывают раскаявшейся Саломее коснутьсяноворожденного. Она берет его на руки и тут же исцеляется. В ЕвангелииИакова, как и в сказании о детстве, сверхъестественные свойства Иисусапроявляются, таким образом, с самого его рождения. Саломея упоминается вчисле женщин, присутствовавших при казни Иисуса, в Евангелии от Марка(15:40; 16:1). Кто такая Саломея - в каноне не объясняется. Этот персонажфигурирует и в гностических произведениях. Согласно хенобоскионскомуЕвангелию Фомы, Саломея объявила себя ученицей Иисуса. Автор ЕвангелияИакова, стремясь расцветить свой рассказ различными чудесами, использовалэто имя в эпизоде рождения Иисуса. Оба евангелия - Фомы о детстве Иисуса и Иакова о детстве и юности Марии- представляют собой удивительное смешение разных христианских учений,преданий, равно как и привнесенных в христианство представлений о древних,главным образом античных, божествах. Создание этих евангелий во второйполовине II в. показывает, что многим рядовым верующим были чуждыдогматические споры гностического и ортодоксального направления, что онипочитали книги, созданные различными, часто враждебными друг другу,теоретиками и богословами, по-своему осмысляя их и приспосабливая к своемувосприятию христианства. Популярность "Истории Иакова о рождении Марии" подтверждается тем, чтоона дошла до нас и на греческом, и на сирийском языке. Кроме того,существовали эфиопская, армянская, коптская, арабская и славянскаяпереработки этой "Истории". Церковь не признавала сказание Иаковаканоническим: оно явно было написано позже четырех евангелий Нового завета ислишком вольно передавало рассказ о рождении Иисуса. Но оно не было отнесенои к числу "отрешенных", т. е. категорически запрещенных книг. Церковь непрепятствовала его распространению, как и сказания Фомы о детстве Иисуса. В сказании Иакова Мария с момента ее появления на свет выступаетизбранницей божией, благочестивой и целомудренной, но она еще невоспринимается как божество. О конце ее жизни ни в этом сказании, ни вдругих христианских произведениях вплоть до конца IV в. ничего не былосказано. В конце II в. Мария еще не стала самостоятельной фигурой в системехристианских догматов. Но чем шире распространялось христианство, чем большеоно включало в себя традиционных обычаев и верований, тем больше"божественных" черт появлялось в образе Марии. Вряд ли в Римской империиможно было найти область, где в той или иной форме не почиталось бы женскоебожество - богиня-мать, богиня плодородия. В Греции это была Деметра, вМалой Азии - Кибела, в Египте - Исида. Потребность в культе женскогобожества, в поклонении матери, защитнице и помощнице оставалась у людей,перешедших от почитания Исиды или Деметры к почитанию Иисуса. И вероятно,чем меньше человеческих черт оставалось в образе Иисуса, чем больше онпревращался в недоступного и даже грозного бога, тем острее становилась этапотребность. Мария сливалась в представлениях верующих с могущественными идобрыми древними "матерями богов". Обожествление Марии далеко не сразу было принято христианской церковью.Еще в IV в. между отдельными группами христиан шла борьба по вопросу о том,как относиться к культу девы Марии. Епископ кипрский Епифаний, живший всередине IV в., в сочинении "Панарион" осуждал тех почитателей Марии,которые "стараются ставить ее вместо бога и говорят о ней, увлеченныекаким-то безумием и умоповреждением". Епифаний, выражая мнение рядацерковных руководителей, писал, что Мария не должна быть предметомпоклонения, не следует делать ее богом: "В чести да будет Мария, нопоклоняться должно отцу и сыну и святому духу". В доказательство того, чтоМария не является основным лицом в христианском культе, Епифаний ссылаетсяна то, что в "священном писании" нет никаких сведений ни о смерти, ни опогребении Марии. Только в конце IV в. появилось сочинение анонимного автора "Об успенииМарии". В нем как раз и рассказывается о последних годах жизни материИисуса, ее смерти и вознесении на небо. Имея возможность не следоватьраннехристианской традиции (ибо ее, как мы уже говорили, в отношении материИисуса почти не существовало), автор использовал самые разные предания, давполную волю своему воображению. Основываясь на беглом упоминании в Деянияхапостолов, он рассказывает, что Мария некоторое время жила в Иерусалимевместе с Иоанном (которому, согласно Евангелию от Иоанна, поручил ее Иисусперед своей смертью). Затем она переселилась в малоазийский город Эфес, гдезанималась проповедью христианства. Перед смертью она снова вернулась вИерусалим. Смерть ее (по христианской терминологии - успение) сопровождаласьразличными чудесами: сам Иисус в окружении множества ангелов спустился насверкающем облаке и принял ее душу. К моменту смерти Марии в Иерусалимприбыли все апостолы, кроме Фомы. Они и похоронили ее. На третий день послеее смерти в Иерусалим пришел Фома и захотел посмотреть на тело умершей.Апостолы по его просьбе открыли гроб, но он оказался пустым. Вечером, когдаученики Иисуса, собравшись все вместе, обсуждали это событие, "отверзлисьнебеса" и там показалась Мария. Как и ее сын, она воскресла в своемчеловеческом облике. Нетрудно заметить, что автор сказания "Об успении Марии" используетевангельские рассказы о воскресении Иисуса, перенося их на его мать.По-видимому, самостоятельных преданий о смерти Марии не существовало; крометого, повторение "воскресения" как бы ставило Марию в один ряд с Иисусом,подчеркивало ее божественность в отличие от остальных, пусть самых святых иправедных, проповедников христианства. В IV-V вв. устанавливается культ Марии. К ней начинают применятьназвания "богородица" и "богоматерь" - выражения, восходящие к наименованиюдревних языческих богинь (например, великая матерь богов Кибела). ВпервыеМария названа так в трудах епископа города Никомедии Евсевия около серединыIV в. Но окончательно Мария была признана богоматерью только в 431 г. насоборе в городе Эфесе, созванном по решению императора Восточной Римскойимперии Феодосия II. Не случайно прежде всего в восточных районахутверждается культ богоматери: на нее были перенесены многие черты ифункции, которыми наделяло население этих районов древних богинь-матерей.Центром почитания Марии стал малоазийский город Эфес, издавна известныйсвоим храмом в честь богини Артемиды, воспринимавшейся там как богиняплодородия. Праздники же в честь богородицы введены церковью еще позднее. Они былиприурочены к местным языческим праздникам. Рождество богородицы впервыестало отмечаться в VI в., успение - с конца V в. Первое совпадало с началомнового года (на востоке год начинался с сентября), а успение - спразднованием сирийскими крестьянами окончания уборки урожая. Апокрифические сказания о Марии, пожалуй, наиболее ярко отражают тотпуть, который прошли христианские верования за три первые века своегосуществования. Вряд ли ранние христиане, накликавшие кары на всех, ктопочитает идолов, могли представить себе, что когда-нибудь их единомышленникибудут поклоняться статуям богородицы и чтить ее как бога... Христианствовпитало в себя наиболее стойкие древние религиозные представления,приспособило их к основным положениям своего учения, но и самоприспособилось к ним. Недаром один из исследователей раннего христианстваписал, что культ древней богини-матери "снова ожил в культе Марии, переменивтолько имя и получив христианскую окраску" {Древс А. Миф о деве Марии. М.,1929, с. 93.}. Отсутствие в первоначальном христианстве единого учения,многочисленность борющихся друг с другом направлений, обилие "священных"книг, по-разному трактующих основные христианские положения и догматы, - всеэто облегчало проникновение древних верований в новую религию, созданиеразных легенд и мифов. Некоторые из этих мифов так и остались достоянием"тайных писаний", другие в той или иной степени были признаны официальнойцерковью и послужили основанием для установления многих христианскихпраздников. Оправдание Понтия Пилата Если сказания о детстве Иисуса и о жизни его матери явилисьсвоеобразным результатом взаимодействия христианства и "языческих"верований, то группа апокрифов, связанная с именем Понтия Пилата, отражалаприспособление новой религии к существующему общественному строю игосударству. Мы уже говорили о том, что образ Пилата по-разному трактовалсяв новозаветных и апокрифических евангелиях начала II в., но в этихпроизведениях прокуратор Иудеи не играл основной роли, поскольку главнойзадачей евангелий было описание страстей и воскресения Иисуса. Однако вхристианской пропаганде II-IV вв. отношение к римскому наместнику былослишком важным вопросом, чтобы можно было ограничиться тем, что рассказывалио нем ранние евангелия. Защищая свое учение перед императорами, а затем иподготовляя союз с ними, многие руководители христианских общин стремилисьснять всякую вину за смерть Иисуса с представителя римской администрации.Пассивность Пилата в решении судьбы Христа (вспомним образ Пилата вЕвангелии Петра и отчасти в канонических евангелиях) не соответствовала идееэтого союза. Кроме этого, чисто политического, аспекта превращение Христа изиудейского мессии в мировое божество должно было породить в умах верующихпредставление о признании его римлянами, как и всеми, кто с ним общался (заисключением "ослепленных" иудеев). В течение II-IV вв. среди христиан получили распространение писания,которые ставили своей целью показать сочувствие Пилата Иисусу, подробно опи-сать его отношение к основателю христианства. В конце II - начале III в.имело хождение поддельное донесение Пилата императору Тиберию (до нас оно недошло), где описывался процесс над Иисусом, а позднее было создано "ПисьмоПилата императору Клавдию". Правда, Клавдий царствовал уже после того, какПилат за свою жестокость был отстранен от должности прокуратора. Носоздателей этого письма, как и многих других религиозных писателей тоговремени, подлинная хронология не интересовала. Все письмо написано вхристианском духе. В нем Пилат коротко пересказывает христианскую легенду,называет Иисуса посланником бога, предсказанным пророками. Последнее весьмалюбопытно. Люди, жившие в условиях Римской империи, даже если они былифанатично верующими христианами, не могли не знать, что прокуратор вдонесении своему владыке не мог ссылаться на авторитет библейских пророков.Но дело в том, что авторы подобных писаний не стремились придатьдостоверность описываемому. Они писали о том, что, с их точки зрения,_должно было быть_, выдавая желаемое за действительное. Главная вина за казнь Иисуса, как и следовало ожидать, возлагается вэтом письме на иудеев: "Иудеи видели, как он слепых делал зрячими,прокаженных - чистыми, как он врачевал расслабленных, изгонял из людейдемонов, воскрешал даже мертвых, повелевал ветрами, шествовал сухими ногамипо волнам морским и совершил много чудесных знамений (здесь перечисленычудеса Иисуса, которые упоминаются в четырех новозаветных евангелиях. - И.С.). И так как народ иудейский называл его сыном божиим, то возненавиделиего иудейские первосвященники, схватили его и предали его мне. Измышляя ложьна ложь, они сказали, что он волшебник и поступает против их закона" {Здесьи далее даны в переводе С. А. Жебелева. См.: Жебелев С. А. Евангелияканонические и апокрифические. Петроград, 1919, с. 96.}. Интересно отметить,что среди обвинений, возведенных на Иисуса первосвященниками, в письме неупомянуты те, которые затрагивали бы римлян, в частности нет обвинения втом, что Иисус претендовал на роль "царя иудейского". Эта деталь быласознательно опущена, а весь конфликт сведен к ненависти первосвященников кИисусу. Далее в письме сказано, что Пилат отдал Иисуса "на усмотрение"иудеев. Решение его не аргументировано, о нем упоминается в одной фразе.Трудно было найти реальное оправдание такому действию, но автор и не пыталсясделать это. Ему было важно показать, что римский прокуратор признал вИисусе сына божия. По словам автора этого апокрифа, после воскресения Иисусаиудеи подкупили стражу, чтобы та обвинила учеников Иисуса в похищении еготела, - мотив уже знакомый нам по Евангелию Петра. Однако римские легионерыне поддались на уговоры, они "не могли молчать" и открыто свидетельствовалио воскресении. Кончается письмо-донесение словами: "Я доношу тебе обо всемэтом, чтобы не распространилась какая-либо ложь и чтобы ты не подумал, чтоследует верить лживым иудеям". "Письмо Пилата Клавдию" было не единственным сочинением, котороедополняло новозаветную версию суда над Иисусом. Вероятно, в III в. былосоздано и так называемое Евангелие Никодима, которое дошло до нас в болеепозднем латинском переводе. Это евангелие состоит из двух непосредственно несвязанных друг с другом частей: первая часть называется "Воспоминание огосподе нашем Иисусе Христе и его деяниях, имевших место при Понтии Пилате",вторая - "Сошествие Христа в ад". В этой последней части приводитсясовершенно фантастический рассказ о путешествии Иисуса в ад, где он схватилСатану и приказал заковать его в цепи. Вероятно, первоначально это были двасамостоятельных произведения, которые объединил какой-нибудь переписчик. Новозможно, объединение это не случайно: обе части, при всей их внутреннейнесвязанности, отражают общий подход к образу Иисуса. Он предстает вЕвангелии Никодима фигурой совершенно фантастической, а в деятельности егоглавное место занимают теперь не проповеди, а совершение самых невероятныхчудес. Для стиля писаний, включенных в Евангелие Никодима, характерныпреувеличения, цветистые обороты, рассчитанные на легковерных читателей. В первой части этого сочинения содержится гораздо более подробный, чемв Новом завете, рассказ о суде над Иисусом. Основное внимание уделенодопросу Иисуса Пилатом. Автор старательно подчеркивает, что прокуратор Иудеибыл настроен по отношению к Иисусу чрезвычайно доброжелательно. Он далвозможность высказаться всем людям, которые защищали обвиняемого. Иудеи,слушая этих свидетелей, "гневались и скрежетали зубами". Слыша это, Пилатговорил им: "Что вы скрежещете зубами, услышав правду?" Из этого рассказаостается неясным, почему же все-таки, будучи уверенным в невиновностиИисуса, Пилат не использовал своей власти и не отпустил его. Как и автор"Письма Пилата к Клавдию", автор Евангелия Никодима не останавливался наэтом вопросе, зато он постарался как можно ярче описать неистовство иудеев. Кульминационным пунктом в рассказе Никодима является описание главногочуда, происшедшего во время суда: когда Иисуса вели на допрос, знамена,которые держали римские легионеры, согнулись и поклонились ему. Рассказ этотварьируется и расцвечивается: знамена кланяются и тогда, когда сами иудеиберутся их держать. Итак, не только римский прокуратор сочувствовал Иисусу,но и римские военные знамена склонились перед ним. Следовательно, Иисус какбожество был признан римлянами еще во время его проповеди. Естественно, чторимский император также рано или поздно должен признать христианство, ахристиане в свою очередь должны признать власть императоров: ведьпредставитель одного из них стремился защитить Иисуса от "скрежетавшихзубами" иудеев. Вот логический вывод, к которому приводило читателейЕвангелие Никодима. Характерной чертой всех поздних сказаний типа Евангелия Никодима былоотсутствие в них этических и догматических положений. Они одинаково далеки иот мистической философии гностиков, и от призывов помогать беднякам, стольярко выраженных в апокрифах иудео-христиан. Эти произведения никого неутешают и ничего не обещают: ни царства божия на земле, ни слияния слогосом. Они представляют собой крайнюю вульгаризацию христианства. Ихчитателями были новообращенные, не слишком образованные люди из городскихпредместий и деревень, для которых Иисус был не спасителем несчастных, агрозным божеством, способным совершать любые чудеса и жестоко каратьнепослушных. Антииудейские настроения, выраженные в Евангелии Никодима, небыли связаны с конкретной исторической обстановкой ни в империи, ни внутрихристианства. Они были проявлением общего христианского фанатизма, тогосамого фанатизма, который приводил к уничтожению произведений античногоискусства, преследованию науки, разрушению древних храмов. Усилившаяся, азатем и победившая церковь преследовала всех нехристиан. Разумеется, эти писания не могли быть признаны церковьюбоговдохновенными: они были созданы намного позже новозаветной литературы,расходились с древней традицией во многих деталях и, наконец, не содержалиэтических поучений, т. е. не определяли норм поведения людей, что было важнои для самих верующих, и для руководителей церкви. Но читать подобныепроизведения не запрещалось. После признания христианства государственнойрелигией распространилось много сказаний, посвященных разным евангельскимперсонажам, где переплетались отзвуки древней христианской традиции сязыческими мифами и сюжетами античной литературы. Апокрифы конца II - IV вв., хотя и не были объявлены священными,наложили свой отпечаток на христианскую догматику. Эти апокрифы нагляднопоказывают нам тот долгий и сложный путь, который прошло христианство отпервых экклесий, малочисленных и гонимых, до могущественной организации,грозившей самым тяжким наказанием всем, кто ей не подчинялся. Онисвидетельствуют о том, что евангелия продолжали создаваться на всемпротяжении периода раннего христианства, вплоть до утверждения канона в Vв., и что христианская традиция, отраженная в этих евангелиях, в IV в. былаеще более разнообразной и противоречивой, чем традиция конца I-II вв.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализируя не признанные церковью христианские книги, мы убедились втом, что единого, стро