Красотка мгновенно вскочила на ноги, глядя на меня сверху вниз, улыбаясь, но я видела, что это искусственная улыбка. Ее голубые глаза излучали напряжение, и она посматривала на Райдера, сидевшего на полу.
— Давай, Mэй. Пойдем.
— Куда пойдем?
— Мы должны дать Райдеру отдохнуть. А теперь, давай! — ее голос зазвучал громче, чтобы подчеркнуть, что она хотела, чтобы я это сделала.
— Ой, да. Райдер, извини. Мы, вероятно, злоупотребили твоим гостеприимством. Мы должны…
— Вы не злоупотребили гостеприимством, — прервал он меня.
Я остановилась; и с облегчением снова уселась.
— Спасибо.
— Спасибо за предложение, Райдер, но мы должны увидеть Стикса. — Красотка сдвинулась, чтобы схватить меня за руку, но я отдернула ее.
— Я пока не хочу его видеть, Красотка.
— Но…
Подняв руку, я настаивала:
— Нет, Красотка! Вы с Летти идите. Всё нормально. Я не готова идти. Я предпочла бы остаться здесь, подальше от Стикса. Я не могу встретиться с ним... пока не могу.
Рот Красотки открылся, когда она услышала твердость в моих словах, она указала на Райдера:
— Лучше остерегись. Когда През услышит, что ты здесь с Мэй, он к чертям сойдет с ума.
Райдер закипал. Только я видела байкера, но вот уже преступник вынырнул на поверхность.
— Мы не делаем ничего плохого. Она просто останется здесь ненадолго. Черт возьми, она все-таки жила здесь нескольких недель. А теперь вы решили счесть это сомнительным?
Красотка изогнула бровь и рассмеялась.
— Правильно. Постоянно помни об этом. — И вышла из комнаты. Летти ласково похлопала меня по плечу, а потом вышла и последовала за Красоткой в коридор.
Они оставили дверь открытой, и как только мы услышали, что они вышли из коридора к бару, Райдер встал и сел рядом со мной на диван. От него пахло мылом и свежестью, и я осознала, что прижимаюсь ближе.
|
|
— Ты все еще зла из-за Стикса с Дайсон? Поэтому не хочешь уходить?
Я не могла смотреть ему в глаза.
— И да, и нет. Я понимаю, что не знаю Стикса так уж хорошо, но он сделал мне больно, оказавшись с ней. Я думала, что он выше этого. Между нами какая-то... связь, но я чувствую, что он всегда отталкивает меня.
— Стикс — байкер. Он живет по собственным правилам, собственным законам, и живет так, как выбрал для себя. Как и я, как и все братья в этом клубе. Он не похож на этих придурков из сопливых фильмов, Мэй. Здесь трудная жизнь. Ты не обретешь здесь свое «долго и счастливо». Ты останешься во имя клуба. През родился, чтобы нести ответственность, только вот это нелегко для него, не с...
Он замолчал, явно имея в виду проблемы Стикса с речью.
Вздохнув, я сказала:
— Я знаю, но сейчас просто не могу быть рядом с ним. К тому же...
— К тому же, что?
Я пожала плечами.
— Мне нравится быть с тобой. Мне нравится проводить время с тобой…
Рука Райдера мягко легла на мою руку.
Ища большего, я провела пальцами по его длинным волосам, поймав прядь, упавшую на глаза. Это было так нежно, и обнаженный живот Райдера сжался в ответ, его дыхание замерло.
Отдернув руку, я сказала:
— Ты выглядишь иначе, когда твои волосы распущены.
— Тебе нравится? — спросил он, на его губах мелькнула маленькая улыбка.
— Хм. Мне нравится, когда они свободные и дикие. Тебе идет.
Я наблюдала, как губы Райдера сжались, грудь прерывисто поднималась и опадала. Мои руки начали дрожать, пока я смотрела на него, мой нос нервно дрогнул.
|
|
Откашлявшись, он спросил:
— Как насчет того, чтобы посмотреть другой фильм?
Я вздохнула, благодарная за возможность отвлечься, и ответила:
— Согласна.
Он встал и подошел к телевизору, позволяя мне откинуться назад и — только на какое-то мгновение — расслабиться.
Глава 14
Стикс
Распахнув дверь своего сарая, я ступил в большое открытое пространство. Здоровый скинхед был привязан к одиноко стоящему стулу. Я схватил ублюдка за голову, заставил поднять ее и увидел татуировки «SS», «KKK»[29], татуировки свастики покрывали всю его кожу.
Скинхеды.
Долбанные неонацики[30]!
Кай последовал за мной, а Викинг, АК и Флейм стояли в стороне, сердито глядя на отморозка. Его глаза отчаянно осматривали нас пятерых. Я скидывал рубашку, пока шел к шкафу с холодным оружием, и тут ублюдок, ратующий за превосходство белых[31], решил открыть свой глупый поганый рот.
— Я не буду говорить! — он следил за моими движениями, его глаза расширились, когда я взял свой первый нож. — Йоу, чувак! Ты ничего не сможешь сделать, чтобы заставить меня говорить.
Достав свою стропу[32], я принялся точить охотничий нож Боуи[33], жесткая сталь скрипела по толстой коже.
— Эй, ты, с ножом! Я с тобой разговариваю!
Флейм вышел из себя и треснул полудурку по морде, а потом захватил руками за щеки.
— Он не разговаривает. Ты не знаешь, какие слухи ходят по Хиксвиллю?
Отпустив стропу, я подошел и встал перед накачанным стероидами сукиным сыном, который забрал Лоис. Он сглотнул, капельки пота стекали по его лицу.
— Немой Палач...? — прошептал он, когда до него дошло.
|
|
Я просто улыбнулся в ответ. Да, треклятый немой.
Стул начал раскачиваться, когда нацик начал ерзать, чтобы освободиться из пут. Я неодобрительно покачал головой. Он замер, когда я придвинулся ближе, и я мог уловить запах мочи, стекавшей на пол.
— Черт, През, твоя слава бежит впереди тебя! — Викинг хлопнул руками, хохотнув вместе с АК.
Я повел подбородком, указав Каю присоединиться ко мне.
Повернув лезвие в руке, я взялся за ручку. Для начала, я прижал острие к голой груди ублюдка, а затем приступил к работе — художественному вырезанию первой части моего фирменного знака — букву П длинной во весь торс. Я рассекал кожу достаточно глубоко, чтобы вызвать ощущение дикой боли, но недостаточно, чтобы задеть любые важные органы. Это требует определенного мастерства.
Наслаждаясь мучительным криком нацика, я отступил назад, любуясь творением своих рук. АК подошел ко мне сзади и тихонько присвистнул.
— През, да это ж просто прекрасный образец гребаного искусства!
Нацик, одурманенный болью, корчился на стуле. Толстые, грубые веревки натирали его запястья, всё больше и больше сдирая кожу.
— Я ничего не скажу, — выплюнул он с очевидным техасским акцентом. — Если я заговорю, сдохну, от твоей руки или рук моих соратников. Думаю, я так и так покойник.
Летом жара, превращала сарай в чертов ад, и, спустя три часа, стойкость ку-клукс-клановского ублюдка начала исчезать. Данные нужно собирать так долго, пока парень, который посягал на долю из прибыли Палачей, остается неизвестен. Он не принадлежит какой-либо существующей банде, мафии или мотоклубу. Какая-то шишка. Какой-то богатый босс, который обещал вытащить их Великого Магистра[34] из тюрьмы — этот мешок с дерьмом получил двадцать лет за убийство какого-то еврея, который отказался отработать свои налоги.
Вопрос в том, как же этот босс узнал, где, черт возьми, мы были сегодня? Скинхед должен рассказать мне: это слежка или информацию слил кто-то из клуба.
Кай принес мне полотенце, и я вытер пот, капающий с моей груди, и бросил его на пол. Мои джинсы были покрыты брызгами крови нацика. Но их было не так уж много. Убирая волосы со своего лица, я шагнул вперед, улыбаясь; парень сглотнул.
Моя подпись: часть вторая.
— Ты слышал об улыбке Челси[35]? — Кай спросил скинхеда.
Его глаза расширились, и он медленно кивнул, переводя взгляд между мной и Флеймом, который был рядом со мной, ударяя в ладоши и хлопая ими по голове, выказывая нетерпение.
Ноздри нацика раздулись, когда я подошел к его стулу, перебирая свой Боуи пальцами. Присев перед ним на корточки, я показал жестами: последний шанс выдать имя того, кто пытался вывести нас из игры, или ты будешь носить постоянную красную улыбку всю оставшуюся часть своей идиотской жизни. Перевел Кай.
— Я сказал, я не знаю! Но...
— Но, что? — прошипел Кай.
— Но нам велели не останавливаться, пока вы не подохнете. И ваши сучки тоже. — Его ку-клукс-клановские глаза встретились с моими. Какой-то ублюдок хотел меня убить? Ничего нового. Но они хотели смерти Лоис, смерти женщин; ни один ублюдок, сделавший это с сучками братьев, не может жить, не должен увидеть следующий день.
Флейм взревел и рванул вперед, впиваясь ногтями в его шею.
— Где долбаная база твоей шайки?
Нацик покачал головой, пот тек по его лицу.
— Скажи мне, или я оторву твой х*й и засуну его тебе в задницу!
— В... заброшенном... гараже... за аэропортовским шоссе.
Флейм стоял, ухмыляясь мне. Повернувшись спиной, я отклонил свою шею и обернулся назад, нож лег на идеальный угол, чтобы подрезать цель.
Скинхед закричал. Он кричал чертовски долго. Стул заскрипел по бетону, и голова ублюдка громко ударилась о твердую поверхность, когда он опрокинулся. Флейм начал долбить стену, истерически смеясь. Он действительно был просто больным ублюдком.
Крики продолжались, и Кай вышел вперед и крикнул:
— Не сработает, мужик. Никто тебя здесь не услышит, расистская свинья!
Он побледнел. Мотая головой из стороны в сторону, он что-то прошептал, и я подошел ближе.
«Что?» — показал я.
Кай высказал мой вопрос вслух.
Раскрыв свои охреневшие глаза, с рассеченной щекой, он прохрипел:
— Этот босс... имеет какие-то дела... с... сенатором Коллинзом.
Я резко обернулся, чтобы встретиться взглядом с Каем. Он вышел из комнаты, с телефоном, прижатым к уху. Он скажет Тэнку собрать больше данных.
Бросив нож на пол, я дал сигнал Флейму продолжить, и оставил его делать то, в чем он был хорош. Викинг и АК остались посмотреть гребаное шоу. Я распахнул дверь в теплый летний воздух и глубоко вдохнул, обнаружив Пита рядом с сараем: он стоял, прижимаясь ухом к деревянной стене. Он отскочил, заметив меня. Мои глаза сузились.
«Что ты здесь делаешь?» — жестами спросил я.
Пит сглотнул и избегал смотреть мне в глаза.
— Я... я в-выносил мусор.
Я осмотрелся, а он влетел, как молния через дверь в клубный бар. Что, черт возьми, все это значит?
Потирая руками лицо, я прислонился к твердой древесине сарая.
Бл*дь. Мне нужна Mэй.
Я всё испортил. Звездный час кретина. Я думал только о ней, пока работал ножом над этим нациком, разрезая его плоть, я не мог сфокусироваться. Я очень хотел отослать говнюка, который убил Лоис — и пытался отобрать у меня Мэй — прямо к лодочнику, а потом в Аид. Я хотел отомстить за смерть Лоис. Не дав ей многого при жизни; сучка заслужила всё это от меня. Ублюдок не покинет этот сарай живым. А потом мы займемся его шайкой.
Сделав один отрезвляющий вдох, я направился к бару. Когда я вошел, большинство мужчин уже вернулись из своих комнат, и Пит тоже вернулся за барную стойку, брат по-прежнему избегал смотреть мне в глаза. Я стиснул зубы от подозрения, но решил пока оставить разборки. Слишком много дерьма случилось за сегодня, и братьям нужен перерыв. Я оглядел толпу в поисках Mэй, и тогда светлые волосы Красотки и большое тело Лети привлекли мое внимание.
Я уже двинулся к ним, когда Кай встал рядом со мной.
— Тэнк всё еще в дороге. Собирается просмотреть платежную ведомость в офисе сенатора, возможно, что-то обнаружится.
Я коротко кивнул, и Кай двинулся в бар. Его любимая шлюха, Tифф практически потекла, когда он подошел. Все что я мог, так это просто усмехаться. Да, у него точно никогда не будет проблем с поиском киски.
Летти подтолкнула Красотку, когда я оказался у их стола, и она улыбнулась. Что-то было не так.
«Думаю, вы еще злы на меня?» — прожестикулировал я.
Ее дурацкая улыбочка исчезла.
— Да.
«Да? Тогда к чему эти улыбки?» — Я медленно оглядел комнату. — «А где Мэй?»
Ага, снова появилась эта странная улыбка.
«Что?» — адресовал я жест Красотке, моя челюсть начинала подергиваться.
Кай приобнял меня рукой за шею, грохнув свое пиво на стол, и спросил:
— Почему все выглядят такими чертовски недовольными?
Я схватил Красотку за руку и спросил снова:
«Какого черта ты так странно себя ведешь? Где Мэй?»
— Она с Райдером, — нервно прошептала Красотка.
Клянусь, это было как в кино, когда музыка обрывается и всё замирает. Райдер?
Вот, дерьмо!
— Мы пошли проверить, в порядке ли он. Он позволил нам остаться. Потом они начали цитировать друг другу какое-то христианское дерьмо, и она отказалась уйти. Кажется, они чертовски близки.
Я зажмурился. Близки?
Распахнув глаза, я спросил:
«Почему она отказалась уйти?»
— Потому что не хочет тебя видеть!
— Боже, да ты и правда облажался! — засмеялся Кай.
Отпихнув Кая в сторону, я рванул через бар в направлении комнаты Райдера. Красотка попыталась оттащить меня оттуда.
— Стикс, подожди. Ничего хорошего не выйдет, если ты заявишься туда таким!
Я вырвал свою руку, и ворвался в комнату, они оба, сидели на диване, рядышком, смеясь над каким-то дерьмовым фильмом... и, мать вашу, Райдер был полуголый.
Когда я вломился, Мэй и Райдер выпрямились, в недоумении глядя на меня, пока я надвигался на них.
«Что за херня здесь происходит?» — показал я жестами, указывая на них, сидящих на диване. Райдер перевел Mэй, и это только вывело меня из себя еще больше.
— Не то, что ты думаешь, брат, — быстро сказал Райдер. Слишком быстро. Синие глаза Мэй вспыхнули. В тот момент, она выглядела такой чертовски красивой, что у меня в груди заныло.
Но, когда я заметил его одежду на ней, ярость мгновенно наполнила меня.
«Ну да, тогда почему она здесь в твоей дерьмовой одежде, в твоей гребаной комнате…. Наедине с тобой!» — брат, который-скоро-станет-мертвым, опять перевел.
Мэй вскочила на ноги и закричала:
— Потому что... я... не... хочу... видеть... тебя!
Потрясенный, я несколько раз провел пальцами по волосам.
«И что? Теперь ты собираешься быть сучкой Райдера?»
Мэй посмотрела на Красотку, которая с неохотой высказала мои жесты.
— Не в этом дело, — огрызнулась она. — Просто не могу видеть тебя прямо сейчас. Ты сделал мне больно, Стикс. Мне нужно время.
«Прекрасно. Но ты будешь в моей комнате. Если ты в моем гребаном клубе, то ты в моей гребаной комнате. Только так. Пошли!»
Услышав мои приказы, озвученные Красоткой, я протянул свою руку. Мэй не приняла ее. Я смотрел, как она бросила взгляд на потрясенного Райдера. Хорошо, это просто еще больше разлило меня.
«Сейчас же, Мэй!» — приказал я снова, озвучки не требовалась. Я знал, что тот еще мудак с инстинктом собственника…. Но мне не нравилось, как они с Райдером смотрели друг на друга.
«У нас проблемы, брат?» — прожестикулировал я Райдеру.
— Никаких проблем, — ответил он.
— Я хочу остаться здесь, — спокойно объявила Мэй.
«Черта с два». — Райдер снова озвучил слова, с каждой минутой он все больше походил на мертвеца.
— Тогда я ухожу!
Я замер. К моему неудовольствию, и Райдер тоже. Впервые за долгое время, я не знал, какого хрена сделать. Я мог видеть в ее глазах, что она имела в виду. Конечно, черт возьми, я не хотел, чтобы она ушла.
Гребаная классика. Мексиканский сериал!
— Она может занять кровать. Я буду спать на диване, пока не смогу вернуться домой, — предложил Райдер.
«Хрена с два она может», — вскипел я.
— Что он сказал, Райдер? — спросила Мэй, в ее голосе зазвучала угроза. Она была гораздо ближе к тому, чтобы окончательно сорваться, чем я предполагал.
— Он не хочет, чтобы ты оставалась со мной, — нейтрально ответил Райдер.
Ее ледяные голубые глаза сузились.
— Соглашайся на это или я уеду. Я сделаю это, Стикс. Я не могу оставаться с тобой прямо сейчас. Ты должен ответить за то, что ты сделал!
Я смеялся про себя. Карма та еще сучка, не так ли?
«Знаешь что, Мэй? Делай, бл*дь, что хочешь».
Потом я указал на Райдера.
«Коснешься её, и я тебя убью».
Обозначив угрозу, я резко повернулся.
— Ты сделал мне больно! — вырвалось у Мэй, ее голос дрожал.
Я замер.
— Ты заставил меня стыдиться... своего прошлого... того, над чем я не имела никакого контроля. — Я медленно повернулся и увидел чертовски сильную боль на ее лице, во всей ее позе. Господи. Мэй скрестила руки на груди, отвела от меня взгляд, и присела рядом с Райдером на диване... прямо рядом с Райдером.
Мои челюсти сжались, когда ее голова упала на его плечо. Брат выглядел шокированным, но я видел, что под этим шоком скрывается нечто большее. Я шагнул вперед и положил руку ей на плечо.
Она напряглась и скинула мою руку.
— Просто уходи, Стикс... — прошептала она, и мое гребаное сердце ухнуло вниз.
Я был таким кретином.
И с этим я ушел, намереваясь утопить мои печали в своей комнате со своим приятелем, которого звали «Джим Бим»...
...и как можно дальше от любых клубных шлюх по имени Дайсон, которые всегда хотят отсосать у меня.
Глава 15
Стикс
Лоис похоронили спустя пять дней: черно-желтый гроб, десятицентовики на глазах, и вечный покой рядом с другими людьми на нашем месте на кладбище — слишком много тел легло сюда за последнее время.
Каждый брат и его старуха присутствовали... и даже Mэй. Она держала Райдера под руку, поддерживая его, и суетилась над ним как проклятая медсестра. Понадобились все силы, чтобы не бросить Райдера в зияющую пустотой могилу, и не разрядить девятимиллиметровый[36] ему в череп. Но даже такой грешник как я, может уважать отпевание сестры. Мэй стоически вынесла всю церемонию, глаза Райдера постоянно смотрели на нее, а я наблюдал за ним.
Я реально счел чертовски трудным смириться с его постоянным вниманием к моей сучке. Всё верно, напомнил я себе. Мэй — моя. Просто нужно как-то убедить ее в этом. Потому что, если она предпочла мне Райдера, прольется кровь... и уж точно не моя.
Два часа спустя, наступили сумерки. Мы все собрались на огороженном дворе, освещенном горящим грилем, из динамиков гремел «Heaven and Hell» группы Black Sabbath, алкоголь лился рекой.
Мэй осталась рядом с Красоткой и Летти на единственном клочке травы во всем дворе. Сейчас эти трое стали близки как сестры. Я рад. Ей необходимы друзья, кроме Райдера. И вообще лучше быть подальше, чертовски подальше от Райдера.
Время от времени, Мэй бросала взгляд на меня. Ее взгляд впивался в мой, но тепло, которое она всегда дарила мне, исчезло. Похоть еще сквозила в них, когда она смотрела на меня, но счастье и нежность — умерли.
Все чертовы улыбки она дарила Райдеру, теперь брат выглядел несколько иначе: его волосы были распущены, и фирменная бандана испарилась с головы. Хрен знает, что его вдохновило на изменение внешнего вида, но мы все заметили, как он меняется на глазах. Он больше говорил и общался, отираясь рядом с моей чертовой собственностью.
Пять дней. Пять проклятых дней, я наблюдал, как Мэй становилась все ближе к клубному доктору, пока он оправлялся от ранения. Пять дней, сидел в коридоре, как гребаный сталкер, сдерживая тошноту, когда он заставлял ее смеяться. Пять дней острой боли в яйцах, похмелья и ни одного траха. Господи, да я даже не дрочил. Зато было охренительно много бурбона.
В ее последний вечер в комнате брата, я смотрел, как они с Райдером сидели рядом друг с другом на полу, играя в какую-то идиотскую настольную игру. Гребаный байкер играл в настольную игру. Аид будет смеяться до усрачки от этой мысли. Но я не смеялся. Райдер объяснял ей правила, направляя каждый ее ход. Ее лицо стало более воодушевленным, как только она стала играть самостоятельно, она светилась радостью и радовалась победе. Ясно одно: она выглядела счастливой.
Теперь я чувствовал, как умираю каждый раз, когда она дарила ему свою идеальную улыбку. Улыбку, которую она хранила для меня. Улыбку, которой я лишился, пытаясь быть чертовски благородным. Улыбку, которой я лишился, напившись вдрызг, испортив все из-за Дайсон — вакуума, поглощающего сперму.
Что еще хуже, нацики исчезли. Они знали, один из них был пойман. Они знали, что он утратил свое мужество и сдал их местонахождение. Палачи ворвались в тот притон, полностью готовые сразиться с ублюдками, но место было словно город-призрак: опрокинутые столы, пустые ящики и следы шин на раздолбанной асфальтированной дороге. Одно было точно, словно засело в моей голове, мы должны были найти базу скинхедов, прежде чем они снова придут к нам. Сейчас для меня это было бы слишком. Пока мы еще не готовы гореть в аду.
Пиво текло.
Дань Лоис была отдана.
Поминки закончились.
Братья плавно перешли от дани уважения к павшей сестре к обычным беззаконным развратным действиям. Кай и психотрио возглавляли блуд и пьянство.
Взяв пиво, я пошел на другую сторону двора и присел на землю, прислонившись к тюкам сена у закрытого огня. Я схватил Фендер, прикурил и отпустил свои пальцы на лирическую прогулку. На струнах родилась «Blue Eyes Cryin’ in the Rain», Вилли Нельсона. Я затерялся в музыке, мои глаза сфокусировались на оранжевом свечении пламени, слова полились из моего рта.
«Когда-нибудь, когда мы там встретимся
Мы снова рука об руку пройдемся
В мире, что не знает расставаний
В дождь голубые глаза наполняются слезами...»
С последним аккордом, песня замерла. Я быстро огляделся вокруг, чтобы проверить, не выступал ли я на публику, и расслабился. Братья теперь рассредоточились небольшими группками по двору, некоторые ушли домой со своими семьями, другие напивались до поросячьего визга, трио практиковалось в стрельбе по банкам.
Гребаный хаос.
Когда я осматривал двор, Мэй нигде не было видно. Райдер стоял рядом Смайлером, оба они представляли жалкую картину, длинные волосы и угрюмые выражения рож. Но внимание Райдера было приковано к чему-то позади меня, брови нахмурены, зубы терзали нижнюю губу. Только одна вещь могла заставить его вести себя подобным образом в последнее время. Или, точнее, один человек.
Повернув голову, я замер, когда поток длинных черных волос взметнулся по ветру из-за гаражной стены. Секундой позже, и голубые глаза Мэй появились из-за угла, и эта маленькая сладкая улыбка на ее розовых губах.
Она слушала, как я играю... снова.
Но она не хотела, чтобы я знал, что она слушает.
Наклонившись вперед, я полностью увидел лицо Мэй. Ее улыбка застыла, когда она поняла, что была поймана.
Когда она приготовилась бежать, я дернул подбородком, приказав ей подойти ко мне. Ее грудь была высоко поднята в этом облегающем, черном платье в пол и прекрасно сидевшей кожаной куртке. Красотка отлично ее приодела. Глубоко вздохнув, Мэй неохотно, осторожно, подошла ко мне.
Она неловко стояла рядом со мной, сжимая руки, а ее глаза были опущены. Боже, Христос, она была потрясающей: невысокий рост, совершенная подтянутая фигура, длинные черные волосы и эти пухлые красные губы, и кристально-голубые глаза...
Ни одного. Гребаного. Изъяна.
Убедившись, что никто нас не сможет услышать, я постучал по тюкам. Мэй, скользнув взглядом в направлении Райдера, опустила плечи и присела на тюки рядом со мной. Она издала покорный вздох.
Мы сидели молча, Мэй смотрела на деревья, я почти все время смотрел на нее. Я пытался понять, как я мог быть таким придурком, чтобы приблизиться к Дайсон. Мои челюсти были напряжены, горло сильно сжалось. Я пытался успокоиться, но бл*дь, я чертовски сильно нервничал.
Тяжело вздохнув, Мэй взглянула на меня, а затем снова стала смотреть на огонь. Затем она разрушила неловкую атмосферу напряженности.
— Сегодняшняя служба была красивой, Стикс. Такой поминальной службы я прежде не видела, слова пастора о том, какой была Лоис, были такими трогательными. Ты хорошо рассказал ему обо всех ее прекрасных качествах. Думаю, мне бы хотелось узнать ее ближе.
Я смог только кивнуть. Я сейчас даже не думал о Лоис, как бы жестоко это не звучало. Только о Мэй. Мэй рядом со мной. Мэй, которая выглядит чертовски горячо.
— Когда в коммуне умирали люди, им делали помазание елеем и хоронили, никаких церемоний. Мы верили, что они теперь с Господом, так что горевать не требуется. Но я считаю, Лоис была бы счастлива, если бы она могла видеть эту службу. Её почтили должным образом, так как должно чтить каждого человека.
Я на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь тем фактом, что Мэй перестала игнорировать меня. Кивнув, я поднял руку и провел пальцем по ее бледной руке. Она замерла и наблюдала за этим движением, глаза широко распахнулись, встретившись с моими.
— Я-я об-облажался, Mэй. Очень с-сильно.
Ее резкий вздох заставил меня поднять взгляд. Ее голубые глаза блестели, снова глядя на огонь, губы побелели и были плотно сжаты.
— Мэй, п-посмотри на м-меня.
Украдкой смахнув слезы с глаз, она сделала, как я просил.
— Я облажался.
Мэй сделала еще один глубокий вдох и прижала пальцы к моим губам.
— Твоя речь всё лучше.
В шоке отклонившись назад, я спросил:
— Да?
— Хм. Ты говоришь менее... напряженно. Ты не так часто моргаешь, и твои слова звучат быстрее.
Откинув назад свои темные волосы, другой рукой по-прежнему касаясь ее, я усмехнулся.
— С-скучал по разговорам с тобой. Скучал по т-твоим взглядам на меня. Может быть, п-поэтому.
Румянец окрасил ее бледную кожу, и она прошептала:
— Я тоже скучала по тебе. — Она вздохнула. — Очень. Я чувствую, что всё, что я делаю, это скучаю по тебе: ребенком после нашей первой встречи, когда ты уехал на месяц по делам… когда ты взял другую женщину вместо меня...
— Я об-облажался, Мэй. Я н-на самом деле об-облажался, — снова сказал я.
Ее рука сжала мою и она прошептала:
— Ты причинил мне боль. Я так устала страдать из-за мужчин.
Подвинувшись ближе, я пригладил густую копну ее волос и поднес ее руку к своим губам. И бережно поцеловал.
— Ты простишь меня, детка?
Закрыв глаза, она положила голову мне на плечо. Боже, это казалось так правильно.
— Я прощаю тебя. Я всегда прощу тебя.
— Детка, — прошептал я. Мое сердце билось о ребра. — Я н-не прикасался к Д-Дайсон. Она устроила шоу, но я н-не мог это сделать. Я-я был так п-пьян, и я…
— Знаю. Красотка и Летти объяснили мне, — прервала Мэй.
— Мэй. Та н-ночь... — Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Ш-шрамы... — Ее глаза стали огромными и такими чертовски синими. Я заставил ее нервничать. — Я н-не знал, что п-произошло. Я чувствовал себя как... как… н-насильник, вот так н-набросившись на тебя. Лоис погибла. Тебя ч-чуть не убили. Я не с-справился с этим дерьмом как должен През.
Проведя рукой по горлу, я сказал:
— Я-я просто уб-беждал тебя. Я с-старался держаться подальше, сделать все правильно. П-потому что я недостаточно хорош для тебя. Но черт, я хочу тебя так с-сильно, словно я-я н-не могу дышать. Больше н-никогда не оттолкну т-тебя. Мне нужно, чтобы ты была р-рядом.
Мы молчали чертовы годы, прежде чем Мэй заговорила, ее рука сильно сжала мою:
— Знаешь, мне было восемь, когда я встретил тебя в тот день.
Я в шоке дернулся. Мы не говорили о прошлом. Дерьмо, мы не говорили ни о чем. Это я виноват, что оттолкнул ее. Знал, что она сбежала из какой-то секты за забором. Не знаю, почему и как, но я мог бы догадаться, что там было плохо, кстати, она никогда не вспоминала это... и те, гребаные шрамы от насилия...
Мэй рассеяно посмотрела на огонь, и медленно соскользнула на землю ко мне. Откинулась на тюк. Я усадил ее между своих ног, притянув спиной к своей груди. У меня было ощущение, что она нуждается во мне из-за этого дерьма.
Она дышала так тяжело, так что я откинул ее длинные черные волосы и поцеловал в шею. Она задрожала в моих руках, потом сделала длинный выдох, словно старалась обрести спокойствие.
— Я-я д-догадывался, что тебе около того. Мне было од-одиннадцать. — Наконец, ответил я.
Расслабившись на моей груди, она вздохнула.
— Я... я только что приняла участие в своем первом совместном братско-сестринском ритуале. Сглупила и пыталась противостоять. Но я была так молода и в ужасе. Я пыталась отбиваться, когда они уложили меня на матрас и сорвали платье. Между моих ног поставили капкан с зубцами, чтобы… — ее неуверенный взгляд смущенно нашел мой, прежде чем она снова опустила его, — удержать мои ноги... широко открытыми для избранного последователя. Его имя Иаков. С этого дня, почти всегда он выбирал меня. Ему в то время было около тридцати. Это первый день моего «пробуждения», как они это называли, я сопротивлялась, пока не была сломлена. Как я стала старше, я просто стала... безразлична к этому.
Мои руки сжали Mэй за талию, меня трясло от гнева. Тридцатилетний мужик трахает восьмилетнюю девочку с каким-то медвежьим капканом, изобретенным для того, чтобы удерживать ее невинную киску открытой. Больной ублюдок. Какой извращенец делает это дерьмо с ребенком? Больные ублюдки, все они.
— Д-детка, ты г-говоришь мне, что б-была из-изнасилована в возрасте восьми лет? — выдавил я.
— Да, — прошептала она. — И потом я побежала в лес. Я должна была укрыться от всего этого. Я понятия не имела, что случилось. До того дня даже не знала, что такое секс. Нас держали отдельно от мальчиков и мужчин. В коммуне мы жили в отдельных зданиях. Это было как посвящение в жизнь с противоположным полом. Я хотела умереть, Стикс. Мне было так больно, так стыдно.