Сол тяжело опустился на стул.
– Десять дней назад Элиот поручил мне выполнять одну работу. Это связано с фондом “Парадигма”. Эрика изумленно раскрыла глаза.
– Это же группа Эндрю Сейджа, друга президента. Так это твоих рук дело? Президент во всем винит нас!
– Почему? – удивился Сол.
– Фонд “Парадигма” работал на президента. Это группа американских миллиардеров, которые вели переговоры с арабами о поставке более дешевой нефти, если Министерство иностранных дел перестанет поддерживать Израиль. Президент считает, что наша организация уничтожила этот фонд, защищая интересы Израиля.
– И сорвал переговоры, – добавил Сол. – На этот раз президент рассуждал логически.
– Продолжай. Что же произошло?
– Ты хочешь сказать, что мне наконец удалось завладеть твоим вниманием? Теперь понимаешь, в чем дело? Если вы поможете мне, вы тем самым поможете себе.
– Ты упомянул Атлантик‑Сити…
– Когда я выполнил задание, Элиот отправил меня туда, чтобы я не маячил на глазах.
– Чушь. Это не то место, где можно спрятаться, – возразила Эрика.
– Ты чертовски права. Но я всегда выполняю приказы Элиота. Я никогда не спорю с ним. Кто‑то из агентов Моссада пытался убить меня в казино. Я позвонил Элиоту, чтобы он прикрыл меня. Он направил меня в отель, где группа Моссада устроила другую ловушку. Никто, кроме Элиота, не знал, куда я пойду. Должно быть, группа работала на Элиота.
– Говорю тебе, это невозможно.
– Невозможно, потому что ты об этом не знала? Не будь такой наивной! – воскликнул Сол.
– Нет, не потому. Тот, кто помогал Элиоту, помогал и тем, кто хотел уничтожить группу Сейджа. Мы не настолько глупы, чтобы убить друга президента, как бы нам ни хотелось, чтобы переговоры сорвались. Президент в первую очередь обвинил бы нашу страну. Эта операция нам бы не помогла, а, наоборот, навредила. Ни одна из групп Моссада не стала бы действовать против Израиля.
|
|
– Может, они не знали, почему Элиот хотел убрать меня. Может, они не знали, что я связан с той операцией, – предположил Сол.
– Я все‑таки не понимаю, почему ты уверен, что это были члены Моссада.
– Это очевидно. В рукопашном бою они наносили удар ребром ладони. Вооружены “береттами” и “узи”. Двигались, пригнувшись, особым шагом – наступая для равновесия на всю ступню. Никто, кроме агентов Моссада, не пользуется подобными приемами, даже глушители они делали, как ваши люди, – объяснил Сол.
Эрика молчала, недоверчиво глядя на него.
Крис крался вверх по лестнице, мягко ступая по бетону резиновыми подошвами. Он прижимался к стене и держался подальше от перил, чтобы его не заметили сверху. Он прислушался – кроме гудения флюоресцентной лампы сверху не доносилось ни звука. Проверил все пять этажей, но никого не обнаружил, затем спустился на площадку четвертого и приоткрыл дверь пожарного хода, чтобы осмотреть холл. По обе стороны двери квартир. Справа лифт. Он нажал на кнопку и стал ждать. На табло над лифтом загорелась цифра 5, затем 4. Раздался мелодичный звон, и лифт открылся. Сжимая под курткой маузер, Крис осторожно заглянул в лифт – кабина была пуста.
Отлично, подумал Крис. Он решил, что здесь довольно безопасно, хотя ему и не понравились слабые замки на входных дверях и отсутствие охраны в вестибюле первого этажа. Он сомневался, стоит ли продолжать вести наблюдение за домом с улицы. Дело в том, что из своего укрытия на улице он не мог следить за черным ходом, а когда кто‑то входил в здание, он не знал, кто это: жильцы дома или те, кто охотится за Солом. Кроме того, кто‑то уже вполне мог проникнуть в здание. Он предполагал, что агенты из разных групп – особенно агенты Элиота – держали под наблюдением всех, к кому они с Солом могли бы обратиться за помощью, а Эрика наверняка числилась среди их друзей, хотя они с ней не виделись с семьдесят третьего года. Никто не знал точно, насколько близкой была эта дружба, но поскольку положение было критическим, Крис считал необходимым просчитать все варианты. Проверив здание, он почувствовал себя более уверенно: квартира Эрики, расположенная слева, примерно посередине холла, была безопасным местом – преследователь не мог незаметно пробраться на четвертый этаж на лифте или по лестнице. Крис снова вернулся на лестничную площадку, оставив дверь приоткрытой, и превратился в слух.
|
|
Этим вечером, лежа на крыше рядом с Солом, он улыбнулся, узнав вышедшую из дома Эрику. Он с удовольствием вспомнил их первую встречу в 1966 году – тогда их с Солом отправили в Израиль на спецобучение. Как и раньше, элегантность этой женщины вводила в заблуждение. А ведь она участвовала в Шестидневной войне 67 года и Октябрьской войне 73 года в Израиле и воевала наравне с мужчинами. Ирония судьбы, подумал Крис. В Америке сильных женщин считают опасными, в то время как в Израиле их ценят на вес золота – задача выживания нации вытеснила сексуальные предрассудки. Крис насторожился, услышав, как внизу скрипнула дверь. Он посмотрел вниз, перегнувшись через перила, и заметил какие‑то тени на нижней площадке. Дверь захлопнулась с щелчком, и он воспользовался этим шумом, чтобы перебраться повыше, вынул маузер и лег животом на холодный бетонный пол.
|
|
Конечно, это могли оказаться и жильцы дома, которые предпочитали не пользоваться лифтом, а подниматься пешком по лестнице вместо зарядки. Если они поднимутся до самого верха, то придут в ужас при виде маузера. Ему придется бежать.
Лампы гудели, почти полностью заглушая мягкий звук приближающихся шагов.
Второй этаж, подумал Крис. Нет, третий. Шаги затихли. Он почти расслабился, но тут понял, что ошибся. Они остановились на четвертом, прямо под ним. Крис достал маузер, не сводя глаз с призрачно мелькающих теней.
Он прицелился. А вдруг это жильцы? Казалось, они поднялись еще на дюйм. Через секунду он увидит их лица. Он плотнее прижал палец к курку, приготовившись мгновенно принять решение.
Тени перестали мелькать. Он слышал, как со скрипом открылась и закрылась дверь внизу.
Он приподнялся и навел маузер на нижнюю площадку. Там никого не оказалось, и он заторопился вниз. С величайшей осторожностью приоткрыл дверь и выглянул в холл.
Двое мужчин стояли посередине холла лицом к квартире Эрики. Один был вооружен короткоствольным автоматом, несомненно “узи”, другой вынимал чеку из гранаты.
Крис заметил их слишком поздно. Первый из нападавших открыл огонь. Раздался непрерывный оглушительный грохот, автоматная очередь в щепки разнесла дверь квартиры Эрики. Стреляные гильзы замелькали в воздухе, дождем посыпались на ковер, стукаясь друг о друга. Холл заполнился едким удушливым запахом кордита. Человек с автоматом, немного переместив ствол и не убирая пальца со спускового крючка, продолжал поливать пулями стену рядом с дверью. Второй нападавший освободил чеку гранаты и бил ногой по замку, готовый метнуть ее, как только дверь распахнется.
Крис дважды выстрелил. Пули попали в голову и плечо нападавшего, тот скорчился и уронил гранату. Первый развернулся и выстрелил в Криса. Несмотря на шум, Крис услышал звоночек остановившегося лифта. Пригнувшись, он бросился на лестницу. Шаги слышались со стороны лифта. Автоматный огонь не прекратился. В грохоте выстрелов и свисте пуль слышались крики людей и звук падавших тел.
Граната разорвалась. Эхо взрыва разнеслось по холлу, брызгами полетели в разные стороны осколки. Удушливый запах кордита забил ноздри Криса. В ушах стоял звон, но он вслушивался сквозь него в звуки на лестнице.
Он осторожно перегнулся через перила и выглянул в холл.
Слева от него перед лифтом в луже крови лежали два автоматчика, вооруженные “узи”.
Крис все понял. Две пары боевиков должны были перекрыть оба пути на этаж. Но они не уложились в хронометраж – лифт поднялся слишком поздно. Вторая пара боевиков услышала выстрелы и выскочила из засады, но их уничтожил тот, кому они хотели помочь.
Крис посмотрел направо. Автоматчик, который обстреливал дверь квартиры Эрики, неподвижно лежал рядом со своим убитым напарником. Вместо лица у него было кровавое месиво.
Из квартир стали доноситься испуганные голоса, и Крис бегом бросился в холл к квартире Эрики. Дверь, изрешеченная автоматными очередями, свободно болталась на петлях, открывая взгляду гостиную. Автоматной очередью изуродовало мебель, телевизор был разбит вдребезги. Шторы свисали клочьями.
– Сол! – позвал Крис. Никто не отозвался. Но и мертвых тел тоже нигде не было.
Когда на дверь обрушился первый шквал автоматных очередей, Сол бросился ничком на ковер и по звуку определил, что Эрика сделала то же самое. Он хотел уползти в кухню или спальню. Но тут пули стали решетить не только дверь, но и стену на уровне пояса и ниже. Ковер, по которому он хотел ползти в другую комнату, разлетался клочьями от попадавших в него пуль. Пули вырывали их из ковра в определенной последовательности – перемещаясь от дальней стены к центру комнаты, где на полу затаился Сол, они создавали геометрический рисунок. Сол и Эрика вынуждены были откатиться в противоположную сторону, подальше от того места, куда попадали пули, к стене около двери. Сол почувствовал, что стена над ним содрогнулась. Куски пластика посыпались вниз, пули вонзались в ковер все ближе от него. Если бы очередь прошла немного ниже…
Дверь с треском распахнулась. Сол навел “беретту” и приготовился стрелять, но тут послышались два пистолетных выстрела, звук падающего тела, крики, взрыв – затем все затихло.
Прижимаясь к стене, он стал подниматься на ноги. Он чувствовал, что Эрика последовала его примеру. Кто‑то закричал в коридоре, и он взял на прицел тень, появившуюся в дверном проеме.
– Сол! – крикнул кто‑то.
В комнате появилась темная фигура.
Сол снял палец со спускового крючка.
Крис обернулся, беспокойно оглядывая комнату.
– Ты ранен? – спросил он Сола. Сол отрицательно покачал головой.
– Что произошло? – задал он в свою очередь вопрос.
– Сейчас не до разговоров. Нужно выбираться отсюда, – ответил Крис.
В холле одна за другой стали распахиваться двери, послышался женский визг, мужской голос крикнул:
– Вызовите полицию!
Крис замер на месте, глядя мимо Сола на что‑то в глубине комнаты.
– В чем дело?
Сол бросился к Эрике, опасаясь, что она ранена. Она повернулась к ним лицом: в руках у нее была “беретта”, которую она вынула из тайника под креслом.
– Не стреляй!
Она целилась в Криса. Сол вспомнил, что она сказала ему недавно – было б глупо с ее стороны убить одного Сола, без напарника…
– Не стреляй! – завопил он снова.
Но было слишком поздно. Она выстрелила. Сол услышал отвратительный звук входящей в тело пули, затем раздался стон. Он мгновенно обернулся. Позади Криса, прислонившись к стене коридора, сидел мужчина с пистолетом в руках. Из его горла хлестала кровь.
Крис провел рукой по виску.
– Господи! – выдохнул он.
– Я промахнулась, – успокоила его Эрика.
– Всего на четверть дюйма! Пуля опалила мои волосы.
– Думаешь, лучше было бы, если я позволила ему убить тебя? – насмешливо спросила Эрика. В разбитые окна влетел вой сирен. Эрика подбежала к двери. Сол быстро последовал за ней.
– Откуда взялся этот парень? – недоуменно спросил он. Пробегая мимо тел, распростертых на полу в коридоре, он понял – откуда. В дверях соседней с Эрикой квартиры стоял мужчина и целился из “узи”. Эрика выстрелила первой. Сол и Крис выстрелили секундой позже. Мужчина вскрикнул, согнулся, но палец его нажимал на спуск, и автоматные очереди решетили пол. Наконец автомат выпал из его рук. Эрика бросилась к лифту.
– Туда нельзя! – закричал Сол. – Мы попадем в ловушку!
– Не спорь, черт возьми! – отрезала Эрика. Перепрыгнув через лужу крови вокруг трупов, она подбежала к лифту и нажала на кнопку вызова. Дверь открылась. Она втолкнула Сола и Криса внутрь кабины, нажала на кнопку пятого этажа, и дверь плавно закрылась.
Сол затаил дыхание, пока лифт поднимался.
– Мы не можем спуститься вниз, – объяснила Эрика. – Черт его знает, кто там внизу в вестибюле: полиция или… – Она приподнялась на цыпочки и вытащила из потолка лифта панель обшивки.
Сол воспрянул духом, когда увидел над собой крышку люка. Это был запасной выход.
– Я обследовала лифт в первый же день, когда сняла квартиру, – пояснила Эрика. – На случай, если понадобится тайный выход.
Лифт остановился. Сол попытался приподнять крышку люка. Он успокоился, когда понял, что Крис нажимает на кнопку, которая удерживает дверь лифта в закрытом положении. Подпрыгнув, Сол схватился за край крышки люка и выбрался сквозь узкий проход в темноту.
Нагнувшись, он протянул Эрике обе руки, пахло смазкой от тросов лифта.
– Не было никакой необходимости устанавливать прослушивающую аппаратуру у меня в квартире или вести наружное наблюдение. – Она взобралась наверх и оказалась рядом с ним. – Ты же видел – два их агента постоянно находились в соседней квартире. Как только вы приехали, они послали за подкреплением.
Крис передал им панель обшивки снизу. Присев на корточки, Сол нагнулся и вставил панель на место. Потом захлопнул крышку люка.
– Ну, что теперь? Дьявольщина, какая пылища! Здесь нечем дышать!
– На крыше над нами лебедка с редуктором. – Голос Эрики эхом разносился в темной шахте. Она карабкалась вверх, упираясь подошвами в бетонную стену. Сол подтянулся и схватился за железную решетку. Как только его ботинки оторвались от крыши лифта, раздался грохот. Только не это, с ужасом подумал он.
Лифт спускался вниз!
– Крис! – позвал он.
– Я рядом с тобой! – откликнулся Крис.
Сол едва не выпустил из рук скользкую от смазки решетку. Если я упаду, если лифт спустится на первый этаж… – пронеслось у него в голове. Он представил себе, как его тело разбивается о крышу лифта и еще крепче вцепился в решетку. Рука Эрики с силой сжала его запястье. Он начал карабкаться вверх.
– Не поднимай голову, – скомандовала она. – Механизм прямо над тобой.
Сол почувствовал, что тросы пришли в движение, и его обдало потоком воздуха от заработавшей лебедки. Он скорчился на бетонном карнизе.
– Моя куртка, – раздался голос Криса, – ее затянуло в шестерни. – Эхо в шахте усиливало гул. В темноте Сол рванулся было на помощь Крису, осознавая свою полную беспомощность. Гул прекратился.
Тросы замерли, покачиваясь. Снова наступила тишина. Это его немного успокоило. Потом он услышал звук рвущейся материи.
– Я не могу вытащить рукав, – проговорил Крис. – Если я не смогу его вытащить раньше, чем…
Гул возобновился, заглушив слова Криса. Сол потянулся к нему, едва не потеряв равновесие.
– Наконец‑то мне удалось его вытащить! – воскликнул Крис.
Лифт остановился под ними. Вновь стало тихо, и Сол услышал, как открылась дверь. Послышались возгласы отвращения, кто‑то пытался подавить приступ рвоты.
– Это гораздо хуже, чем мы думали! Черт побери, ну и бойня!
– Свяжись со станцией по запасному каналу. Нам нужна помощь!
Кто‑то опрометью выскочил из лифта и стремглав кинулся прочь. Дверь плавно закрылась. Гул возобновился, и лифт пошел вниз.
– Они опечатают здание, – констатировала Эрика.
– Тогда давайте выбираться отсюда.
– Я и пытаюсь сообразить, как это сделать, – сказала Эрика. – На крышу можно попасть через чердачную дверь, но она заперта.
Эрика подергала запор. Он загремел.
– Похоже, нам не выбраться отсюда.
Лифт остановился. Сол услышал металлический скрежет.
– Это петельные штыри! Один из них слабо закреплен. – Эрика говорила вполголоса.
Снова раздался металлический скрежет.
– Готово. Я его вытащила.
– А другой сможешь вытащить? Возьми мой нож.
– Он поддается, О`кей, вытащила. Она потянула крышку люка. Сквозь образовавшуюся щель Сол увидел сияние городских огней.
– Капитан приказал все тщательно проверить.
– Плевать я хотел на него. Он всегда сам проверяет все по второму разу. А потом посылает нас проверять по третьему разу.
Шаги замерли вдалеке. Дверь на крышу со скрипом захлопнулась. Сол резко выдохнул. От пота щипало глаза. Двойная проверка и тройная проверка, с ужасом подумал он. Мы в ловушке.
Всю ночь лифт работал. Двигаясь вверх‑вниз, он поднимал тучи пыли. Эта пыль налипала на лица, забивалась в ноздри. Они давились ею, ощущая во рту ее привкус.
Эрика открыла люк. Они по очереди дышали свежим воздухом сквозь щель.
Сол время от времени поглядывал на светящиеся стрелки своих наручных часов. Вскоре после шести он начал различать лица Криса и Эрики. В первых лучах утреннего солнца, проникавших сквозь решетку люка, все яснее проступали их заострившиеся черты. Сначала он обрадовался свету, но потом, вспотев, понял, что в шахте становится жарко.
Солнце припекало, жара стала невыносимой. Он почувствовал, что задыхается, и распахнул свою пропитанную потом и грязью рубашку. К одиннадцати часам он снял ее совсем. Постепенно раздевшись до нижнего белья, они погрузились в полубессознательное состояние.
Телесного цвета бюстгальтер Эрики прилип к ее потному телу. В ложбинку между грудями стекали ручейки пота. Сол, с тревогой вглядываясь в ее измученное лицо, думал о том, что она, быть может, выносливей, чем Крис или он сам, и продержится дольше, чем они.
К полудню движение лифта стало не таким интенсивным. Бригада “скорой помощи” и криминалисты приехали еще до рассвета и до рассвета же уехали. Тела увезли ночью. Из обрывков разговора в лифте Сол понял, что двое полицейских вели наблюдение за квартирой Эрики, а двое других – за вестибюлем. Тем не менее покидать убежище было рано. Перепачканные, они привлекут к себе внимание, если покажутся при дневном свете. И они продолжали ждать, изнемогая от жары и духоты. Когда зашло солнце, перед глазами у Сола все расплывалось. Его руки отяжелели. Желудок судорожно сжимался. Наконец истек срок, который они сами себе отвели – двадцать четыре часа с момента нападения. С трудом выбравшись на четвереньках через узкий люк, спотыкаясь, они смогли распрямиться во весь рост на крыше. Натягивая непослушными пальцами одежду, глотали пересохшими ртами прохладный ночной воздух. И смотрели на мерцавшее вдали здание Капитолия.
– Дел невпроворот, – сказал Крис. Сол понял, что он имеет в виду. Им нужен транспорт, вода, пища, место, где можно помыться, найти чистую одежду и отдохнуть. А главное – выспаться. И после этого все тщательно обдумать.
– Я могу достать машину, – предложила Эрика, откинув за спину длинные черные волосы.
– Свою или посольскую? – Крис, не дожидаясь ответа, покачал головой. – Слишком рискованно. Полиции известно, кто ты, – они не нашли твой труп, а поэтому сделают вывод, что ты тоже в этом замешана, и будут следить за твоей машиной в подземном гараже. Установят, где ты работаешь, будут вести наблюдение за посольством.
– У меня есть запасная машина. – Она надела блузку и застегнула манжеты. – Я купила ее на чужое имя и заплатила наличными из особого посольского фонда, предназначенного для подкупа и взяток. Установить, что машина моя, практически невозможно. Я держу ее в гараже на другом конце города.
– Но у нас остается еще одна проблема – куда нам деться, – сказал Крис. – Полиция знает наши приметы. Соседи видели нас рядом с твоей квартирой и описали нас сыщикам. Ехать в гостиницу рискованно. Двое мужчин и женщина – нас тут же вычислят.
– Кто бы за нами ни охотился, в первую очередь проверят твоих друзей, – добавил Сол.
– Ни в гостиницу, ни к друзьям мы не поедем, – ответила Эрика.
– Тогда куда же?
– Выше носы, джентльмены; Разве вы не любите сюрпризы?
Капитан из отдела по расследованию убийств сидел в своем кабинете и, сжимая в руке телефонную трубку, мрачно глядел на недоеденный кекс на заваленном бумагами столе. Слушая властный голос, доносившийся из трубки, он внезапно лишился аппетита – открылась застарелая язва. Из распахнутого окна доносилось завывание сирен – привычный звук ночной жизни Вашингтона.
– Конечно, сэр. Я об этом позабочусь. – Капитан вздохнул. – Я гарантирую, что с этим не будет никаких проблем.
Скривив от отвращения губы, он опустил телефонную трубку и брезгливо вытер вспотевшую руку, как будто мог подхватить заразу, исходившую оттуда.
На пороге кабинета появился мужчина. Это был узколиций лейтенант – без пиджака, галстук ослаблен, а рукава рубашки небрежно закатаны. Он закуривал сигарету. В соседней комнате за его спиной звонили телефоны, стучали пишущие машинки. Усталые детективы листали документы и допрашивали подследственных.
– Видел бы ты сейчас выражение своего лица! – сказал лейтенант. – Будто ты узнал сию минуту, что тебя снова направляют пройти программу физической подготовки.
– Сплошное дерьмо. – Капитан поерзал, поудобнее устраиваясь на своем скрипучем стуле.
– Неприятности?
– Все из‑за этой вчерашней бойни. Шесть трупов в обычном многоквартирном доме. А оружия у них было столько, что хватило бы для захвата небольшой страны.
– А у вас что, кончились пули?
– Ты почти угадал. Такого еще не было.
Лейтенант поперхнулся сигаретным дымом.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? – Он протиснулся в кабинет между шкафов с картотекой.
– Мне только что звонили. – Капитан с отвращением кивнул на телефон. – Сверху, с такого верху, что даже я не имею права сказать тебе, кто это был. Мне становится тошно, когда я об этом думаю. Если я не распутаю это дело, меня снова посадят в патрульную машину.
Морщась от боли, капитан приложил к боку ладонь – жжение усилилось.
– Проклятая язва. Другой такой болезни нет.
– Можешь рассказать все толком?
– Власти конфисковали тела убитых! – Лейтенанту не нужно было объяснять что подразумевает под словом “власти” его начальник – оба достаточно долго проработали в Вашингтоне и прекрасно понимали, что под этим словом подразумевается служба безопасности.
– Во избежание огласки трупы не будут опознаны. Конфиденциальное дело. Полная секретность. Почти все власти держат под контролем.
– Почти? – Лейтенант затушил окурок о край переполненной пепельницы. – Я что‑то не понимаю тебя.
– Я имею в виду, что двое мужчин и одна женщина бесследно исчезли. Женщину зовут Эрика Бернштейн. У нас есть приметы всех троих. Если мы их отыщем, я должен позвонить по одному известному номеру. Но мы не можем позволить им догадаться, что за ними следят. Нам дали указание не брать их.
– Это безумие. Они застрелили шестерых, а мы не можем их арестовать?
– А как, черт побери, мы можем их арестовать? Я же сказал тебе, что власти конфисковали все тела. Этих трупов просто не существует. Мы разыскиваем трех несуществующих убийц, виновников преступления, которое никогда не совершалось.
Первой покинула здание Эрика. Немного погодя Крис и Сол один за другим последовали за ней, воспользовавшись разными выходами. Они уходили ночными улицами, вглядываясь в темноту. Удалившись на некоторое расстояние и удостоверившись, что слежки нет, каждый из них взял такси. Они держали путь в разные места Вашингтона.
Эрика отправилась в гараж за своей машиной, Крис должен был ждать ее в пиццерии, о чем они заранее договорились. А Сол, как было условлено, проводил время в зале игральных автоматов, поглядывая через окно на улицу. В полночь, как раз перед, закрытием зала, он заметил, как у обочины остановился голубой автомобиль “камаро”. Его двигатель продолжал работать. Увидев за рулем Эрику, Сол вышел из зала и, озираясь по сторонам, открыл заднюю дверцу автомобиля.
– Я надеюсь, вам не будет очень тесно вдвоем на заднем сиденье.
Сначала он не понял, о чем она, но тут заметил Криса, скорчившегося в неудобной позе на полу за сиденьем водителя.
– Снова какие‑то неудобства, – проворчал Сол и залез на заднее сиденье. Как только Эрика тронулась с места, он устроился на корточках на полу.
– Твое заключение продлится не слишком долго, – успокоила Сола Эрика.
Мигнули огни светофора, и они поехали дальше.
– Сколько?
– Час.
Он застонал и толкнул Криса:
– Эй, подвинь ножищи! Она засмеялась.
– Полиция ищет двоих мужчин и одну женщину. Если они увидят нас всех вместе, у них могут возникнуть подозрения.
– Я так не думаю, – возразил Крис.
– Ну зачем рисковать?
– Похоже, здесь нет никакого риска. Пока я сидел в пиццерии, я просмотрел газету. Об убийствах в ней ни слова.
– Вероятно, это была вчерашняя газета, – сказала Эрика.
– Нет, сегодняшняя. Шестеро человек убито. Перестрелка в квартире. Для газетчиков это настоящая сенсация. Я ожидал увидеть сообщение об этом на первых полосах, а так же описание наших примет и рассказ о ходе расследования. Я просмотрел еще несколько других газет, но ничего не нашел.
– Возможно, они узнали обо всем слишком поздно и не успели дать сообщение в сегодняшние выпуски.
– Перестрелка произошла в четверть одиннадцатого вчера вечером. Времени было вполне достаточно.
Машина свернула за угол. Мелькнули фары промчавшегося мимо автомобиля.
– Похоже, кто‑то убедил газетчиков не публиковать никаких материалов.
– Это Элиот, – догадался Сол. – Он мог забрать тела убитых и убедить полицию молчать из соображений государственной безопасности. В таком случае в прессу не просочилось бы ни слова о происшедшем.
– Но почему? – недоумевал Крис. – Он ведь разыскивает нас. Наши фотографии смогли бы появиться на первых полосах газет по всей стране. Нас бы обложили со всех сторон и наверняка бы поймали.
– Наверное, он не хочет огласки. По каким‑то причинам Элиот хочет сохранить все в тайне.
– Но по каким? – Крис стиснул кулаки. – Черт возьми, что здесь такого важного?
Сол чувствовал, что машина куда‑то свернула. Ровное шоссе внезапно сменила ухабистая дорога. Сол крепче ухватился за сиденье.
– Эй, да мы по шиферу едем, что ли? – воскликнул он. Эрика усмехнулась.
– Мы уже почти на месте. Ты можешь перебраться на сиденье.
Сол с радостью последовал ее совету. Расслабив уставшую спину и вытянув затекшие ноги, он бросил взгляд вперед.
В свете передних фар “камаро” он разглядел густой кустарник по обеим сторонам узкой подъездной дорожки.
– Где мы находимся?
– В южных окрестностях Вашингтона, около Маунт‑Вернон. Сол тронул Криса за плечо и указал пальцем на деревья впереди. За ними был массивный особняк из красного кирпича, облитый лунным светом.
– Колониальный стиль? – поинтересовался Крис.
– Постколониальный. Начало девятнадцатого века. Эрика затормозила в том месте, где дорожка поворачивала к газону перед входом.
Она развернула машину так, чтобы передние фары освещали лес за домом.
– Тут живут твои знакомые? – спросил Крис. – Мы же решили у друзей не останавливаться.
– Это не друг.
– Тогда кто?
– Хозяин этого дома – еврей. Я воевала бок о бок с его сыном в Израиле. Я была здесь только один раз – приезжала сообщить ему, что его сын погиб как герой. – Она проглотила комок в горле. – Я привезла ему фотографию могилы сына и медаль – награжден посмертно. Он сказал, что если мне когда‑нибудь понадобится помощь… – От волнения ее голос звучал хрипло. Сол догадался, о чем она умолчала.
– Ты хорошо его знала? – спросил он.
– Увы, не слишком. Если бы он не погиб” я, возможно, осталась бы с ним в Израиле.
Сол положил ей руку на плечо и стиснул его. Дом по‑прежнему был погружен в темноту.
– Он либо спит, либо его нет дома, – сказал Крис.
– Он очень осторожен и ни за что не станет включать свет, заметив так поздно вечером нежданных посетителей.
– Совсем как мы, – заметил Крис.
– Он пережил Дахау и ничего не забыл. Возможно, в эту самую минуту он смотрит на нас, недоумевая, кто мы и какого черта нам здесь надо. Лучше не заставлять его ждать. – Она вышла из машины и, освещенная фарами, направилась к дому.
Сол видел ее из машины, как она исчезла за цветущим кизиловым кустом. Он подождал пять минут. Внезапно забеспокоившись, потянулся к дверце. В этот момент из темноты вынырнула Эрика и забралась обратно в машину.
Сол почувствовал облегчение.
– Он дома? Он нам поможет? – спросил он. Она кивнула и проехала за дом. Дорожка сворачивала к лесу позади дома.
– Я сказала, что мне и моим друзьям необходимо пристанище, но почему именно – ему знать ни к чему. Он не стал задавать вопросы. Он все понял.
“Камаро” подбрасывало на ухабах.
Сол оглянулся.
– Но мы удаляемся от дома.
– Мы будем жить не здесь.
Передние фары рассеивали тьму между деревьями. Через открытые окна до Сола доносилось предрассветное пенье птиц. Поднимался туман. Он принялся растирать плечи, зябко поеживаясь от сырости.
– Я слышу кваканье лягушек, – сказал Крис.
– Впереди река Потомак.
Эрика подъехала к поляне, на которой они увидели увитый плющом старый каменный коттедж.
– Он сказал, что это дом для гостей. Здесь есть электричество и вода.
Остановив машину, она вышла из нее. Внимательно оглядев коттедж, одобрительно кивнула. Эрика и Сол вошли в дом, а Крис, обогнув коттедж сзади, стал изучать подходы к нему. Деревянные ступени круто спускались к окутанной туманом реке. Он слышал, как волны плещутся о берег. Раздался сильный всплеск. Запахло гниющими водорослями. В окне позади него зажегся свет. Повернувшись, он увидел, как Сол и Эрика шарят по полкам простой деревенской кухни. Окно было закрыто, поэтому он не мог услышать, о чем они говорили, но его поразила непринужденность их обращения друг с другом – а ведь не виделись уже десять лет. Он никогда не мог вести себя так ни с кем – он был слишком скован от рождения. Крис ощутил комок в горле, когда Сол наклонился к Эрике и нежно ее поцеловал. Стало стыдно, что он подсматривает за ними, и он отвернулся. Входа в дом нарочно зашумел, чтобы предупредить их о своем приближении.