– Я приказал приготовить для вас карету. Трое моих людей будут вас сопровождать.
– Я не могу уехать! После сражения у нас будут раненые, и я смогу заботиться о них…
– Глупости! В лагере достаточно женщин!
Она замолчала, подыскивая слова, которые могли бы заставить дядю переменить решение. Но то был напрасный труд, Марион знала это заранее. Поэтому она только досадливо тряхнула волосами. Бредалбэйн смерил девушку суровым взглядом, но мало‑помалу черты его смягчились.
– Я благодарен вам за все, что вы для меня сделали, Марион, – продолжал старый граф тоном уже более мягким, чуть ли не ласковым. – Но я не могу позволить вам здесь оставаться. Армия герцога Аргайла слишком близко.
Он заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, отчего оно снова заскрипело.
– Если Аргайл узнает, что вы проникли в его кабинет в Инверари…
– Меня никто не видел.
– Никогда нельзя быть в чем‑то абсолютно уверенным, поверьте старику на слово! Это ошибка, которая может стать для нас роковой. Многие лишились головы из‑за собственной беспечности или неосмотрительности.
– Никого не было в том крыле замка, когда я была там! Все его обитатели были слишком заняты – следили за «Черной стражей» генерала Гордона, который обосновался в километре от замка.
– Вас мог увидеть кто‑то из прислуги. Разве это так уж невероятно?
В этом Марион сомневалась. Она с десяток раз проверила, не следит ли за ней кто‑нибудь. И потом, кто заподозрит в неблагонадежности солдата, который охраняет коридоры замка, принадлежащего генералу армии короля Георга? В кабинет герцога она проникла, одетая в мундир королевского гвардейца. Граф Бредалбэйн предполагал, что там она сможет найти компрометирующие Аргайла письма. Это могло бы стать решающим оружием, способным навлечь на герцога королевскую немилость на случай, если якобиты потерпят поражение. И если самому Бредалбэйну в итоге не удастся получить титул герцога, которого он добивался уже столько лет и который дал бы ему возможность стать главой клана Макдермидов Кэмпбеллов, по меньшей мере то был бы славный реванш – увидеть, как рушится карьера герцога Аргайла. Однако для этого необходимо было раздобыть доказательства вероломства герцога по отношению к Ганноверскому королевскому дому, а это оказалось делом непростым.
Старый граф предполагал организовать заговор и обвинить Аргайла в оскорблении Его Величества, вдохновившись историей герцога Мальборо во времена правления Гийома III. Несчастного герцога на шесть недель упекли в лондонский Тауэр, репутация его была безнадежно испорчена. В итоге его обвинили в двойном шпионаже и подвергли опале. Бредалбэйн подозревал, что Аргайл приложил руку к этому делу. В любом случае идея пришлась ему по душе, однако пришлось от нее отказаться, поскольку его врага назначили главнокомандующим правительственной армии. Нужно было найти другой способ. Может, переписку с кем‑нибудь из лидеров якобитского движения?
Но как этой старой лисе удалось привлечь на свою сторону Марион Кэмпбелл? За несколько месяцев до описываемых событий Марион подслушала разговор отца с дядей. Отец приехал к Бредалбэйну с просьбой одолжить ему денег, в которых он отчаянно нуждался: пришло время вносить годовой взнос за аренду земли. Такой случай нельзя было упускать: из Драммонд‑Касла отец ехал по делам в Эдинбург, поэтому Марион настояла на том, чтобы составить ему компанию, как это часто бывало.
Старый граф и лэрд Гленлайона уединились в маленькой, увитой цветущими розами беседке, вдали от любопытствующих глаз. Однако Марион было достаточно и того, что она слышит каждое слово. Бредалбэйн рассказал Гленлайону о своих видах на герцогский титул и земли Аргайла. Его планы вполне могли воплотиться в реальность, если бы Претендент взошел на трон. Но, конечно, без помощников Бредалбэйну не обойтись. И если Джон Буид[56]поможет ему, предприняв нечто такое, что навлечет на нынешнего герцога королевскую немилость, долги этого пьянчуги Роберта существенно уменьшатся…
Никогда! Нет, никогда лэрд Гленлайона не поддастся такому низкому шантажу, какова бы ни была его цена! Яростные раскаты отцовского голоса до сих пор звучали у Марион в ушах. Сколько бы ни было у него долгов, его честь не продается! Девушка никому и словом не обмолвилась о том, что подслушала тот разговор, но через несколько дней в сопровождении своей наперсницы отправилась верхом в замок Финлариг. Сначала Бредалбэйн ответил на ее предложение отказом, потом, по достоинству оценив ее отвагу и дерзость, согласился. А почему бы и нет? Разве он что‑то терял? Да и кто заподозрит в шпионаже слабую девушку? Хотя не такая уж она была слабая, эта Марион Кэмпбелл, и Бредалбэйну это было прекрасно известно. Одна и та же кровь текла у них в жилах. Отец Марион отчаянно нуждался в деньгах, но гордость заставила его отвергнуть заманчивое предложение графа.
Бредалбэйн поручил Марион выполнить несколько секретных поручений в Инверари. Она как раз выполняла третье, а Макдональды застигли ее в тот самый момент, когда она намеревалась украсть лошадь.
Марион задумчиво смотрела на старого графа, который как раз смежил морщинистые веки. Она никогда не любила этого человека с усталыми глазами, более того – он внушал ей чувство, близкое к отвращению. На какую подлость он мог пойти ради того, чтобы утолить жажду власти, предопределявшую его поступки в течение всей жизни? Единственное, что было известно наверняка, – Бредалбэйн очень умен.
Благодаря собственной хитрости и многим летам ухищрений и хлопот ему удалось сбросить тяжелое ярмо долгов, накопленных несколькими поколениями предков. Отец, десятый лэрд Бредалбэйна, растратил свои жизненные силы на супруг, которые сменяли друг друга с ошеломительной скоростью. Итогом усилий стали двадцать шесть законных отпрысков, опустошивших казну рода Кэмпбеллов из Гленорхи.
В детстве Бредалбэйну довелось видеть, как люди из Гленко и Кеппоха разоряют земли его семьи, опустошают закрома и уводят скотину. В 1645 году, после поражения Кэмпбеллов в сражении с Макдональдами из Ирландии, Гленгарри, Кеппоха и Гленко при Инверлохи, кланы Лохабера, выходцев из которых считали бандитами, несколько раз нападали на земли его отца и разоряли их. В грабежах часто участвовали и Макгрегоры с Макнабами, у которых с Кэмпбеллами тоже были старые счеты. Бредалбэйну было десять, когда Макдональды сожгли дома и риги, убили мужчин, которые пытались оказать им сопротивление с оружием в руках, и увели всю скотину, оставив после себя только горе, кровь и слезы.
Еще год спустя состоялось побоище на холмах Срон а’Хлахейн. Дело было так: лэрд из рода Мензи брал в жены девушку из Гленорхи, и на свадьбу, празднуемую в замке Финлариг, собрались все родовитые жители Бредалбэйна. В разгар торжеств кто‑то сообщил Кэмпбеллам, что в эту самую минуту Макдональды снова грабят их земли. Одурманенные алкоголем, они похватали мечи и бросились вон из замка. Тридцать шесть Кэмпбеллов пали в той драке, и их кровь, смешавшись с кровью Макдональдов, красными ручьями текла к озеру Тай.
Девять лет спустя во время очередного набега на земли Бредалбэйна мужчины из Гленко и Кеппоха, сами того не желая, убили девушку из семьи Макни, когда та попыталась помешать им увести свою скотину. Женщины Бредалбэйна даже сложили песню о смелом поступке девушки. С тех пор сэр Грей Джон Кэмпбелл, граф Бредалбэйна, люто возненавидел клан Гленко. В то время главой Макдональдов был великий Макиайн, а племянник Бредалбэйна, молодой Роберт Кэмпбелл, был лэрдом Гленлайона. По прошествии тридцати семи лет, сыграв на слабостях последнего, Бредалбэйн сумел удовлетворить свои ненависть и жажду мести. Это случилось на рассвете 13 февраля 1692 года…
С тех пор Бредалбэйн поступал в соответствии со своим девизом «Завоевывать и сохранять то, что завоевано». Не имея ничего, кроме неутолимой жажды власти, наследник дома Бредалбэйнов отвоевал свое место в мире посредством нескольких удачных браков, ловких махинаций и весьма доходных политических альянсов. Он получил несколько титулов и многочисленные привилегии. Он служил королю дома Стюартов. Когда же на трон взошел Гийом Оранский, он стал служить ему, причем эта смена господ произошла стремительно, как нечто само собой разумеющееся, и не стоила графу ни малейших душевных терзаний и угрызений совести. Он не приносил клятву в верности ни одной из королевских фамилий, он просто шел туда, куда влекли его интересы, – к власти.
Грей Джон Кэмпбелл открыл глаза и насмешливо улыбнулся Марион.
– Вы должны знать, дитя мое, – начал он сладким голосом, – что в благодарность за ваши старания я назначил вам приданое в пять тысяч фунтов.
От изумления Марион захлопала глазами.
– Приданое? Но зачем?
Старик с трудом пошевелил искореженными ревматизмом пальцами и окинул Марион изучающим взглядом серых глаз.
– Чтобы достойно выйти замуж, у девушки должно быть хорошее приданое, и вам это прекрасно известно.
– Конечно, но…
– Ваш отец не в состоянии вам его дать. Наша задумка с дискредитацией Аргайла, к сожалению, не удалась. Я не могу снять с вашей семьи бремя долгов, но не могу и отпустить вас без заслуженного вознаграждения.
Улыбка Бредалбэйна превратилась в презрительную ухмылку. Марион сжала кулаки с такой силой, что ноги вонзились в кожу. «Подлец!»
– Чтобы уберечь вас от брака с человеком, которого я считаю… недостойным вас, тем более что такой союз стал бы позором для всей семьи, я дарю вам это приданое. Позже вы поблагодарите меня за это, дорогуша. – Он поднял узловатый палец и посмотрел на нее мрачным расчетливым взглядом из‑под нахмуренных бровей. – Однако есть одно условие. Если вы согласитесь его исполнить, ваш отец получит крупную сумму.
У Марион поплыло перед глазами. Он хочет купить ее!
– Вы выйдете замуж за Джона Лайона, графа Стретмора и Кингхорна.
– Что? Но ведь я с ним даже не знакома!
– У вас будет время это исправить, дорогуша. Это благородный якобит, ему девятнадцать и…
– Я за него не выйду! – отрезала Марион и, уперев руки в бока, заходила взад‑вперед перед сидевшим в кресле графом.
Она не помнила себя от злости. Да как он смеет? Это же шантаж!
– Отец ни за что не отдаст мою руку этому Лайону, благородный он или нет…
– Это уже решено.
Марион побледнела. Нет, этого не может быть! Отец непременно поговорил бы с ней. Он ни за что не принял бы такого важного решения, тем более касающегося ее, Марион, не поговорив с ней!
– Итак, завтра вы вернетесь в Честхилл, Марион, – холодно сказал граф. – И останетесь там до тех пор, пока мы не подготовимся к вашей свадьбе. Я не советую вам снова встречаться с этим… прохвостом. Как там его зовут? Ах да… Дункан. И как я мог забыть это имя? Я говорю о Дункане Макдональде.
– Вы не имеет права мне приказывать. Вы, вы…
Марион прижала ладонь к дрожащим губам, осознав, что за словами графа таится страшная угроза. Тот улыбнулся, показав желтые зубы. Откуда ему известно о них с Дунканом?
– Если бы я был лет на тридцать моложе, то и сам бы на вас женился, но… – Он пожал плечами и не без досады усмехнулся. – Когда тебе восемьдесят, ты не можешь предложить молодой женщине ничего интересного, разве что свое состояние. Однако я сомневаюсь, что мои деньги вас заинтересуют. Я знаю, что вы не из таких женщин, Марион. Если бы речь шла только о деньгах, мы бы с вами быстро сговорились. Но я знаю вас с самого нежного возраста, вы выросли у меня на глазах. И, надо признаться, мне по вкусу то, что я сейчас вижу. Хоть что‑то стоящее этот Роберт после себя все‑таки оставил! С супругой с таким норовом, как у вас, ни один мужчина не соскучится! – Он откашлялся и потер руки. Лицо его снова стало серьезным. – Что бы вы там обо мне ни думали, вы мне нравитесь. Поэтому‑то я и даю вам это приданое.
– Вы шутите, граф? Неужели вы думаете, что спасаете меня?
– Я спасаю вашу душу, конечно. Я стар, но не слеп.
– Что вы хотите этим сказать?
– С тех пор как этот молодой Макдональд привез вас сюда, вы о чем‑то все время думаете и совсем не улыбаетесь. Я знаю, какая печаль терзает вашу душу, Марион Кэмпбелл!
– Вы ошибаетесь…
– Неужели? Почему же тогда вы так не хотите уезжать? Мне подробно описали этого наглеца, я хотел составить о нем мнение. Говорят, он хорош собой. Быть может, вы и не хотите себе в этом признаться, но вы в него влюблены, Марион.
Девушка оставила его последнюю фразу без внимания. Он установил за Дунканом слежку! Неужели следили и за ней, Марион? Бредалбэйн во все глаза смотрел на свою собеседницу, ожидая, что она взглядом или словом выдаст себя. Но ценой огромного усилия Марион удалось остаться невозмутимой.
– Но этого, моя дорогая, я не могу вам позволить. Видеться с каким‑то подонком из Гленко? Нет, этому не бывать! Сара, кузина вашего отца, в свое время убежала с младшим сыном Макиайна. Мы решили, что теперь тот клан будет относиться к нам с бóльшим почтением. Наивные! Эти люди не знают, что такое честь! Они берут то, что хотят, не задаваясь никакими вопросами!
– Вы полагаете, что поступаете иначе? Боюсь, единственное, что отличает вас от них, – это способ достижения цели!
Бредалбэйн издал глухой смешок, который тут же сменился приступом кашля.
– Я желаю вам блага, Марион. Вы поймете это позднее.
– И поэтому вы решили стать свахой? Хотя должны были бы помнить, что эта роль вам никогда не удавалась!
Лицо старика помертвело, губы сжались в длинную белесую черту. Марион едва заметно усмехнулась.
– Разве не потому вы разругались с вашим старшим сыном?
– Мой сын Дункан – глупец, – ответил на это Бредалбэйн с напускным спокойствием. – Он был наследником моего пэрства. Он был обязан помнить о своем долге. Я не мог позволить ему жениться на дочери простого фермера!
Его пальцы, сжимающие серебряный набалдашник трости, побелели. Прищурившись, граф смотрел прямо перед собой.
– Но он все равно уехал со своей Марджори. Вы лишили его наследства, потому что он не захотел вам подчиниться.
– У него были обязательства перед кланом. Однажды он должен был стать графом.
– Он исполнил бы свои обязательства, если бы вы дали ему такую возможность, – возразила Марион, вызывающе глядя на старого графа. – Но вам не нравилось то, что он был слишком независимым. Вы не смогли смириться, что он может думать иначе. Вы разозлились уже потому, что он не стал спрашивать вашего совета, выбрав себе невесту!
Взгляд старика остановился на лице Марион, но предположение ее оказалось слишком близким к правде, и, смутившись, он отвел глаза. Губы его разжались и слегка изогнулись в ухмылке.
– Смелости вам не занимать, дитя мое. Жаль, что вы – всего лишь женщина. Из вас получился бы очень хороший лэрд.
– Сомневаюсь. Вы не смогли бы управлять мной, как делали это с моим дедом. Слава богу, что мой отец вам не по зубам!
Марион внутренне сжалась и судорожно сглотнула. В своей бесшабашной смелости она перешла все допустимые границы. В конце концов, граф – человек влиятельный, а ее отец – всего лишь разоренный бедняк, который полностью пребывает в его власти.
– Как бы то ни было, завтра вы уедете. Я своего решения не переменю, – объявил старик. – Граф Стретмор – хороший человек. Я мог бы отнестись к вам с меньшим милосердием и отдать в жены какому‑нибудь вдовцу зрелых лет, заключив тем самым выгодный альянс. Но я отказался от этой мысли, когда вы продемонстрировали такую смелость и выдержку, пытаясь помочь своему отцу и своему клану…
В коридоре послышался звук шагов и приглушенные голоса. Кто‑то неуверенно постучал. Старый граф замолчал, не договорив, и с явным неудовольствием обернулся к двери.
– Кто там?
Створка приоткрылась, и в комнату робко заглянул лакей.
– Кто там? – с раздражением снова спросил Бредалбэйн.
Молодой лакей в небольшом парике нерешительно вошел в комнату и поклонился, от волнения потирая за спиной руки в белых перчатках.
– Господин, граф Мар и лорд Драммонд желают побеседовать с вами перед отъездом.
– Пусть войдут! Быстро! – приказал Бредалбэйн, взмахивая рукой в кружевной манжете. – Наш разговор с мисс Кэмпбелл закончен.
Дверь распахнулась, и вошел мужчина в элегантном сине‑сером камзоле, а следом за ним – еще двое дворян. Первый из вошедших поклонился Марион, взял ее руку и поднес к губам.
– Мое почтение, сударыня! Простите, что помешал вашей беседе, но мы в срочном порядке покидаем замок, чтобы присоединиться к нашим славным воинам…
– Что нового? – спросил Бредалбэйн.
Граф Мар взглянул на хозяина дома чуть раскосыми глазами.
– Идти к Данблейну бессмысленно. Герцогу Аргайлу, несомненно, донесли о наших намерениях. Он занял позиции сегодня утром. Наш план заманить его к мостам через Форт и обойти с тыла провалился. Это сообщение только что привез посыльный от генерала Гамильтона, который ждет моих распоряжений в Ардохе, на равнине по соседству с руинами римского лагеря.
– А где сейчас люди генерала Гордона?
– Они на километр или два опередили Гамильтона, которому я отправил приказ присоединиться к Гордону, как только соберется большая часть его армии. Затем они двинутся к Данблейну.
– Вы же не собираетесь атаковать сегодня? – спросил граф с ноткой беспокойства в голосе.
Лорд Драммонд, до сей поры молчавший, ответил на этот вопрос:
– Нет. Наши люди разбили лагерь недалеко отсюда и проведут там ночь. Мы планируем срочно собрать всех офицеров на военный совет.
– Нам до сих пор неизвестно, где располагается бóльшая часть сил герцога, – добавил третий посетитель, который остался стоять у двери.
Он был намного моложе своих спутников, которым было не меньше сорока. Когда он улыбался, на пухлых и гладких щеках его появлялись две очаровательные ямочки. Взгляд его умных угольно‑черных глаз то и дело возвращался к Марион, и от столь явного интереса к своей персоне девушка зарделась. Юноша был отлично сложен, но легкая полнота угадывалась под его клетчатой шерстяной курточкой, и кожа над галстуком слегка выступала, образуя несколько лишних «подбородков».
– Похоже, Аргайл осведомлен о ваших планах лучше, чем вы сами, Мар. Я не удивлюсь, узнав, что он собрал в Данблейне все свои силы. Шпионы наверняка уже описали ему позиции вашей армии. Не следует его недооценивать. В отличие от вас, он не раз воевал на континенте и сражался со шпагой в руке, пока вы вели свои маленькие войны, сидя на скамье в парламенте.
Граф Мар поджал губы, но не стал отвечать на это ехидное замечание старой лисы.
– Сражение состоится на днях, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Мы изучили карты и решили, что наши силы следует разместить в долине Страталлан или на холмах Орхил, что представляется весьма выигрышным с точки зрения стратегии. Сражение лучше дать на равнине Шерифмур. Я решил собрать свою армию возле камня Уоллеса завтра на рассвете и там ждать Аргайла с его войсками.
Марион попятилась и натолкнулась спиной на столик с выгнутыми ножками. Стоявшие на нем две великолепные китайские вазы зашатались. Лорд Джеймс Драммонд с ужасом смотрел, как покачиваются его драгоценные безделушки, но обе вазы в конце концов вернулись в прежнее положение.
– Простите!
Значит, битва неизбежна? Нет, она просто не может уехать в Гленлайон! Дункан… Меч sassannachs. Должен же быть способ обмануть старого графа! Бредалбэйн словно угадал ее намерения. Искоса глянув на девушку, он снова перенес все свое внимание на главнокомандующего войсками якобитов.
– Что слышно от якобитов из Англии? Как проходит тамошнее восстание?
– Я до сих пор жду оттуда вестей. Отряд бригадира Макинтоша присоединился к силам Фостера в Келсо. Девятого ноября в Престоне их полку прибыло, и теперь армия насчитывает четыре тысячи человек. По последним донесениям, Макинтош и Фостер намеревались захватить Уоррингтонский мост и таким образом обеспечить себе власть над Манчестером и Ливерпулем. Если это удастся, их силы многократно возрастут.
Бредалбэйн пробормотал что‑то нечленораздельное и поморщился.
– Почему они не идут на север? Им следовало бы выждать какое‑то время, прежде чем углубляться на территорию англичан. Этот дьявол Аргайл – единственная сила, которой стоит опасаться здесь, в Шотландии. Если бы Макинтош и Форестер пришли с юга, а вы – с севера, герцогу пришлось бы сдаться. Силы следует собирать, а не разбрасываться ими, Мар! Только когда Шотландия будет в наших руках, мы сможем думать о вторжении в Англию.
– Боюсь, уже слишком поздно. Сейчас я могу только следить за их маневрами, но ничего не могу изменить. И еще мне известно, что тамошние лидеры якобитского движения никак не могут прийти к согласию. Старый бригадир Борлум Макинтош хочет остаться в Шотландии и подняться к Стирлингу. Думаю, принять это решение их заставило неожиданное появление в Вулере английского генерала Карпентера с тысячей солдат.
Бредалбэйн вздохнул.
– Значит, будем полагаться на Господа и молиться, чтобы на своем пути к югу они смогли набрать достаточно добровольцев и их предприятие удалось!
– Да поможет им Господь!
После мимолетного колебания граф Мар со смущенным видом кашлянул, прочищая горло, вынул из кармана камзола письмо и протянул его Бредалбэйну.
– Это – декларация о намерениях, подписанная многими представителями дворянства и предводителями якобитского движения, которые участвовали в охотничьих состязаниях в Бремаре в конце лета. Прошу, поместите этот документ в надежное место! Вы понимаете, что он может навлечь на многих из нас гибель и ни в коем случае не должен попасть в руки Аргайла. Я не могу ни оставить его здесь, ни тем более держать при себе.
– Не тревожьтесь. Завтра же он будет в полной сохранности в Финлариге.
– Мы вам очень за это признательны. А теперь пора уезжать, я обещал быть в лагере до наступления ночи.
– Последний вопрос, Мар: вы получали недавно вести от Претендента? Он заставляет себя ждать!
Пальцы Мара судорожно пробежали по галстуку, и он медленно помотал головой.
– Хм… Нет, не получал. Ничего с того дня, как мы покинули Перт. В последнем письме он извещал о своем скором прибытии на шотландскую землю вместе с подкреплением из Франции. Которое мы ждем до сих пор, надо признать…
– Он не слишком торопится, – сердито буркнул Бредалбэйн и нахмурился. – Пыл наших патриотов может угаснуть. Люди хотят короновать короля из крови и плоти!
– Уверен, что принц понимает всю деликатность ситуации и вскоре прибудет в Шотландию.
– Что ж, на это надеюсь и я. Это пойдет на пользу нашему общему делу. Да хранит вас Господь, Мар! Поверьте, я бы с удовольствием последовал за вами в бой, но старые ноги плохо меня слушаются.
Их взгляды встретились, после чего Мар повернулся к Марион и поклонился. Лорд Драммонд последовал его примеру. Их юный спутник уже собрался выйти, когда Бредалбэйн обратился к нему:
– Погодите немного, Джон! Я хочу познакомить вас с моей очаровательной и преданной племянницей – Марион Кэмпбелл из Гленлайона.
Юноша галантно поклонился и нервным жестом поправил пепельно‑русый завиток, выбившийся из‑под шелковой ленты, которая стягивала его волосы под затылком.
– Очень приятно, – сказал он, обнажая в улыбке жемчужный ряд зубов. – Джон Лайон, граф Стретмор.
– О! – сорвалось с губ растерявшейся Марион.
Юноша взял ее руку и сжал в своих огромных ладонях.
– Полагаю, мы еще не раз увидимся! – объявил он, окидывая одобрительным взглядом фигурку девушки, которая пыталась высвободить руку.
– Разумеется! – ответила Марион, от всего сердца надеясь, что этого не случится. – Но пока, насколько я понимаю, у вас другие заботы!
Джон Лайон улыбнулся и разжал ладони, выпуская на волю извивающуюся девичью ручку.
– Поверьте, они не такие приятные, сударыня!
Несколько минут спустя Бредалбэйн с Марион снова остались одни, и старый граф посмотрел на свою подопечную с циничной усмешкой.
– Я хочу поручить вам последнее задание, к которому, я уверен, вы отнесетесь со всем вниманием! – сказал он и взмахнул компрометирующим документом. – Вы отвезете этот документ, подписанный предводителями якобитов, в Финлариг и передадите в собственные руки моему преданному хранителю печати, Оуэну. В мое отсутствие он просматривает и сохраняет всю мою корреспонденцию. При первой же возможности я отправлю ему письменные распоряжения относительно того, что ему надлежит сделать с этим документом, когда станет известен исход сражения.
Как же теперь быть? Марион взяла бумагу и наградила графа сердитым взглядом, что его, кажется, только позабавило. Остановившись у окна, она вполуха слушала разглагольствования старика о том, как важно дочери лэрда блюсти свою честь и осознавать обязательства перед семьей, а также о преданности жены супругу.
Взгляд ее затерялся в зимних пейзажах, взлетел над деревьями и холмами Стратерна. Как же выпутаться из переделки? Этот документ очень усложнил ей задачу.
– Вы должны понимать, почему мы жертвуем некоторыми вещами во имя долга…
– Конечно, – подтвердила Марион с отсутствующим видом.
Может, отправить вместо себя кого‑то в Финлариг? Но кого? Марион подышала на оконное стекло, которое сразу же запотело, и нарисовала на нем облачко, к которому добавила ножки и голову. Что, если выждать еще несколько дней? Дождаться конца сражения? Нет, это слишком рискованно. Несколько секунд она любовалась своим рисунком, потом пририсовала еще маленький хвостик и ушки.
– Полагаю, март или апрель – прекрасное время для…
Она послушно кивнула, рукавом стерла со стекла барашка и уставилась на свое отражение, как будто повисшее над картинкой заснувшей природы.
– О предстоящем бракосочетании будет объявлено заранее…
– О чьем бракосочетании? Кто должен объявлять и зачем?
– Джон, разумеется. О вашем бракосочетании!
– Джон? – шепотом повторила она, словно эта мысль не укладывалась у нее в голове. – Ну конечно, Джон! – воскликнула Марион и повернулась к графу, смотревшему на нее с некоторым недоумением.
– Вы меня слушали, Марион?
– О да! – без зазрения совести соврала она и ослепительно улыбнулась. – Мне пора собирать вещи, если, конечно, вам угодно меня отпустить… – На всякий случай она решила притвориться расстроенной. – Уверяю вас, граф, я отдам документ в руки вашему секретарю.
Бредалбэйн задумчиво посмотрел на девушку и вздохнул.
– Я рассчитываю на вас, дитя мое.
Марион резко повернулась на каблуках, отчего рыжие кудри и юбки взметнулись волной, и выбежала из комнаты. Ну конечно! И почему это сразу не пришло ей в голову? Брат отвезет документ вместо нее! Кому можно довериться, как не человеку, родному тебе по крови? Лишь бы только не опоздать!
Джон Кэмпбелл, наследник Гленлайона, как раз укладывал в походную сумку чистую сорочку.
– Не могу, Марион! Мне нужно ехать к отцу. Он ждет меня в лагере вместе с людьми из нашего клана. Я и так сильно задержался.
Девушка схватила брата, который теперь укладывал в багаж чулки, за руку. Он сердито посмотрел на нее, выдернул руку и вернулся к своему занятию.
– Джон! Это очень важно.
– Ты будешь проезжать через Финлариг, разве не так? Возвращайся домой, как приказал отец. Война – это для мужчин, тебе не стоит совать свой нос в это дело.
– Я не могу уехать. Ты не поймешь…
Разве смог бы ее брат понять, что она отказывается уезжать из замка Драммонд из‑за какого‑то Макдональда? Марион и сама пока еще не осознала, что творится в ее сердце последние несколько недель. С того самого дня, в Киллине. Но, чтобы убедить Джона, нужно было изложить ему какую‑нибудь убедительную причину. Не оставалось ничего другого, кроме как рассказать правду… чуть подправив некоторые существенные факты.
– Понимаешь, Бредалбэйн отдает меня за графа Стретмора, и… Он будет сражаться…
– Что? – Брат смотрел на нее с нескрываемым изумлением. – Ты выходишь замуж за графа?
И он расхохотался. Марион смерила его сердитым взглядом.
– А почему бы и нет? Или я недостаточно хороша для него?
– Но у тебя же ни пенни за душой, сестренка!
– Богатое приданое – не самое важное в браке, Джон Кэмпбелл!
– Ты права, сестренка, но я уверен: Стретмор может иметь сколько угодно смазливых девчонок, и для этого ему не надо жениться на дочери разорившегося лэрда!
– Ты никогда не изменишься, верно? Всегда готов ужалить словом! – И она довольно‑таки сильно ткнула его кулаком в грудь. – Что там, в этой груди? Неужели там совсем нет сердца?
– Ладно, я не хотел тебя обидеть, – отозвался брат, поднимая руки в знак примирения. – Но и ты, Марион, умеешь обидеть словом не хуже моего!
– Это потому, что у меня были хорошие учителя!
Джон потер лицо и закрыл сумку.
– Я бы с радостью помог тебе, Марион, но…
– Этот документ не должен попасть в чужие руки, от него зависят жизни многих, – обронила Марион и только потом подумала, что сболтнула лишнее.
Джон уставился на нее в недоумении. Девушка прикусила губу. Слова вырвались сами собой. Она быстро огляделась, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Конечно, не следовало выдавать ему секрет, но Джон вынудил ее.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я… Я не могу больше ничего тебе сказать!
– Марион, ты просишь меня проделать долгий путь – съездить в Финлариг и вернуться обратно, причем перед самым сражением, и отвезти документ, содержание которого мне неизвестно и из‑за которого кто‑то может пострадать, – сказал Джон, кладя сестре руки на плечи. – Ушам своим не верю! А о том, что я тоже могу погибнуть в этой поездке, ты подумала? Если я еду, то должен знать, что в этом письме!