— Покупателей встретила мать. Отец не любил возиться с клиентами, да и в любом случае был в отъезде — провожал Катлу.
Шведы приехали в начале десятого. Они сказали, что остановились неподалёку, в гостевом доме с горячими бассейнами на берегу фьорда. Взрослых звали Анна и Сверкер. При всей моложавости и спортивности, им было явно за пятьдесят. С ними приехала белобрысая девочка лет десяти. Она называла их мамой и папой и без конца что-то им объясняла. В её голосе звенели наставительные нотки. Её звали Мариэль.
«Заласканный поздний ребёнок», — подумала мать Катлы.
Она пригласила гостей в дом. Сварила кофе взрослым и налила лимонада девочке.
Говорила, в основном, Анна. Сверкер всё больше кивал в такт. Иногда радостно поддакивал. Мариэль слушала напряжённо, но сама рта не открывала. Она стеснялась говорить по-английски с незнакомым человеком.
По словам Анны, их поездка в Исландию началась весной, в супермаркете. Сверкер и Мариэль покупали продукты на неделю. Сверкер катил тележку, а девочка шла впереди со списком в руке. Она брала продукты с полок, укладывала их в тележку и старательно загибала пункты списка, пока листок не превратился в одну толстую полоску.
Пункт номер 23, последний, находился в отделе сладостей. Там же, на полке с шоколадом (экологическим и справедливым), лежала красивая книжка под названием «Даже эльфы любят Ньорви». Видимо, какой-то ребёнок подцепил в книжном отделе, а потом то ли променял на сладкое, то ли просто бросил.
С обложки на читателя смотрела гривастая лошадь, нарисованная хорошим иллюстратором. Далеко за лошадью, под первым словом названия, дымился вулкан. Текст на обороте обещал увлекательные, захватывающие, необыкновенные приключения Йоханны и её лучшего друга, исландского коня Ньорви, в стране овец и вулканов, где всё не так пустынно, как может показаться на первый взгляд.
Мариель замерла в нерешительности. Половина её одноклассниц научилась читать по бесконечной серии книжек про Сигге, самого неотразимого шетландского пони на свете, с которым никогда не происходило ничего особенного, но почему-то всегда хотелось знать, что же будет дальше. Хотелось всем, кроме Мариэль. Её не трогали рассказы про лошадей. В книжном магазине она даже не смотрела на полку, где пестрели гривы и хвосты, а с ними золотые волосы счастливых детей из обеспеченных стран северного полушария. Она предпочитала истории про юных сыщиков и старые дома с привидениями.
В то же время Мариэль не сомневалась, что книжка с конём на фоне вулкана попала в отдел сладостей не просто так. Книжка явно поджидала её. Не зря же она лежала прямо на продукте номер 23 из списка. Таких случайностей, терпеливо объяснила Мариэль отцу, в жизни не бывает. И потом, если коня Ньорви любят эльфы, то книжка уже совсем даже не про лошадей. Она про эльфов и разную другую нечистую силу, которая живёт в Исландии. То есть почти про привидения.
В общем, Мариэль положила книгу в тележку. Дома она сразу села читать, хрустя продуктом номер 23. К началу одиннадцатого, когда Анна пришла уговаривать её готовиться ко сну, у Мариэль уже завелась новая огромная мечта.
Конечно, больше всего ей хотелось попасть прямо в книжку. Больше всего хотелось быть Йоханной, с первой до последней страницы. На первой странице начинались летние каникулы, и родители отправляли Йоханну в Исландию. Там у неё жил исландский дедушка со странностями. В один прекрасный день он брал Йоханну на загадочную прогулку и строго-настрого наказывал не отступать от него ни на шаг, но Йоханна, конечно, отступала на много шагов и сразу же терялась. В результате, только случайное знакомство с пылким и преданным Ньорви в горной долине спасало её от хитрых эльфов и вспыльчивых троллей. Эльфы и тролли норовили заговорить ей кроссовки и подменить воспоминания, чтобы она никогда не нашла дорогу обратно к дому дедушки. Отважный Ньорви несколько раз выносил Йоханну прямо у них из-под носа.
Но Мариэль понимала, что быть Йоханной из книжки можно только у себя в голове, да и то если закрыться в комнате и закрыть глаза. Она прочитала уже сорок девять книг от начала до конца (не считая учебников), и некоторые из них по три раза, а то и по четыре раза, а одну даже семь раз. Она понимала разницу между литературой и реальностью.
Поэтому её новая огромная мечта была немножко реальней. Мариэль просто хотела поехать в Исландию и найти настоящего друга с нечёсаной гривой.
Она представляла себе, как будет вспоминать встречу с ним из далёкого будущего. Через год или два. Например, если в класс придёт новенькая и начнёт спрашивать про её исландского коня. Как ты его выбрала? спросит новенькая. В Исландии столько лошадей, и все, наверно, такие красивые. Я не выбирала, скажет Мариэль. Настоящих друзей не выбирают. Мы с ним посмотрели друг на друга, и внутри как будто щёлкнуло. Как будто открылся замок на сердце. Я поняла: это ОН! И он, кажется, понял то же самое.
Так постаревшие взрослые воображают забытую встречу с человеком, который когда-то научил их просыпаться и жить несмотря ни на что. Так описал знакомство Йоханны и Ньорви автор книги, найденной на полке с школадом.
‘I understand’, сказала мать Катлы на этом месте. ‘Do you want to see the horses?’
Она больше не могла слушать. У неё всегда сводило скулы от дешёвой сентиментальности. «Ещё и детей пичкают этой ерундой, — брезгливо подумала она, пытаясь отвлечь собственную совесть. — Книжки пишут. Хорошо, что я не покупала такого Катле».
Когда шведы допили кофе, она проводила их к загону, где Катла годом раньше прощалась с Фрейей. Там, после часа метаний и расспросов, белобрысая девочка положила глаз на смешную рыжую лошадку с белым пятном на морде. Лошадка стояла в стороне, у водопада, будто дичась сородичей, но незнакомых людей встретила приветливо, словно ждала их прихода. Даже специально опустила голову, чтобы Мариель могла обнять её за шею.
«Молодец, Фрейя, — прошептала мать Катлы, пока маленькая шведка гладила рыжую гриву, воображая тот самый щелчок в своём детском сердце. — Молодец».
Ей часто бывало стыдно перед лошадьми, которых продавали европейцам. Мать Катлы прекрасно знала, что их ждут кошмарные дни в пути, неизвестно какие хозяева, ненасытная мошкара и зудящая пытка под гадким названием «экзема». В тот полдень, в ту последнюю субботу августа, стыд держал её за горло крепче и дольше обычного. Она чуть не сорвалась, когда подписывала бумаги. Чуть не выпроводила шведов вместе с их мечтательной, избалованной дочкой.
Как обычно, её остановила мысль о деньгах. Точнее, о деньгах для Катлы. Мать верила в Катлу. Она верила, что рано или поздно увидит имя дочери в новостях, рядом с большими открытиями, которые плохо лезут в голову даже в популярном изложении. Но до открытий ещё надо было доучиться. А шведы не торговались. Они с ходу согласились выложить тысячу двести евро за неуклюжую коротышку с косой отметиной.
Закон остаётся законом.
— Самолёты, увозящие лошадей, не летают в Европу полупустые. Перевозчики ждут, пока на борту не останется свободных мест. Им редко приходится ждать долго. Каждый год тысячи молодых жеребцов и кобыл, выросших прямо под небом, покидают Исландию, чтобы никогда не вернуться.
Таков закон, безжалостный и правильный. Там, куда улетают самолёты, много других лошадей. Они носят в себе болезни, которых нет в Исландии. Вернувшись на остров, лошадь может привезти такую болезнь с собой.
Если это случится, говорят самые осторожные, то будет, как было в обеих Америках. Пять веков назад, напоминают они, люди в деревянных кораблях пересекли Атлантический океан. Невидимые паразиты, тайно приплывшие вместе с ними, попали в новые, податливые тела. По этим телам они разбежались на юг, расползлись на север и за считаные годы убили девять десятых местного населения.
Стоит лишь отменить строгий закон, твердят осторожные, и смерть объявится повсюду. От Боргарнеса до Хорнафьорда и подножия Ваттнайёкюдля. От Вика до Скагафьорда и Трётласкаги. Только умирать и мучиться в этот раз будут не люди, а смешные лошадки с косматыми чёлками.
Скептики смеются над осторожными. У страха, говорят они, глаза велики. Закон, говорят они, нужен только для бизнеса: чтобы во всеуслышание беречь чистоту породы и драть с иностранцев втридорога. Нечего, машут рукой скептики, нам тут рассказывать слезливые истории про умирающих жеребят.
Но и скептики втайне побаиваются заезжих микробов. И закон остаётся законом.
Когда исландскую лошадь продают европейцам — особенно тем, кто покупает по интернету, — она ещё не привита от чужих болезней. Иногда она даже не подкована. Она ещё думает, что мир должен быть бесконечным, что мир должен быть наполнен запахом травы, что он должен журчать талой водой в ручье и вздрагивать от копыт молодых коней, задиристо играющих друг с другом.
Теперь, после продажи, всё изменится. Её загонят в машину, погрузят в самолёт, и окажется, что мир может вонять железом и бензином. Мир будет греметь и взвизгивать, трястись и ходить ходуном, а потом реветь истошным рёвом, как будто ему больно, и без конца падать в пропасть. Он будет падать всего четыре человеческих часа, но лошадь не знает об этом человеческом времени, собранном из понарошечных кубиков. В её голове мир будет падать всегда — пока не упадёт.
А он всё-таки упадёт — на что-то твёрдое. Ненадолго успокоится.
Её вытащат из самолёта. Появятся новые люди, издающие новые звуки. Они осмотрят, ощупают, ужалят её металлическим жалом и снова загонят в машину. Мир будет трястись и греметь ещё несколько человеческих часов. Когда кончится и эта кошмарная вечность, её выведут из машины и поставят в конюшню.
Всё, что было до того, как мир падал и не мог упасть, пропадёт. Жизнь начнётся с выцветшего листа, и жить её будет совсем другая лошадь. На голову этой новой лошади каждый день будут напяливать то узду, то недоуздок. К её копытам приделают куски железа. Её будут учить трюкам и абсолютной покорности.
Её перепродадут, когда хозяйка дорастёт до лошади покрупней или просто наиграется. За первой перепродажей последует вторая, потом третья. На ней будут ездить всё новые девочки и мальчики, ей придётся уживаться с новыми соседями по конюшне, и каждое лето, до самого конца этой второй и последней жизни, её будет мучать страшная аллергия на укусы мошек и комаров, которых не было и не могло быть в затёртом прошлом у Скагафьорда, в долинах Трётласкаги.