Принципы гуманистической психологии в социальной работе

Исторический анализ и сопоставление различных подходов в социальной работе показывает: было бы большим упрощением утверждать, как это часто делается, что она базируется целиком на гуманистическом подходе. Безусловно, профес­сиональные ценности социальной работы глубоко гуманистичны, но не следует подменять термин «гуманистическая» (психология) термином «гуманная» прак­тика. (Заметим еще раз, что психоаналитический или когнитивно-бихевиораль-ный подход в консультировании является ничуть не менее «гуманным», чем под­ходы, основанные на моделях гуманистической психологии.)

Основополагающим постулатом, пришедшим в социальную работу из гумани­стического и феноменологического подходов, является утверждение, что матери­альная или объективная действительность есть реальность, сознательно воспри­нимаемая и интерпретируемая человеком в данный момент. Важной этической ценностью является принцип того, что люди сами способны определять свою судь­бу. Убеждение в том, что самоопределение является существенной частью приро­ды человека, приводит, в свою очередь, к мнению, что люди в конечном счете от­ветственны за то, что они собой представляют. Еще К. Роджерс предположил, что личностные расстройства и дезадаптация могут проявляться либо неожиданно, либо постепенно на протяжении длительного периода. В любом случае, как только появляется большое несоответствие между Я и переживанием, защита человека пе­рестает работать адекватно и ранее целостная Я-структура разрушается. Когда это происходит, человек становится крайне уязвимым к тревоге и угрозе и ведет себя непонятно не только для других, но и для самого себя. Фактически Роджерс счи­тал нарушения поведения результатом несоответствия между Я и переживанием. Значительность несоответствия между осознанным Я и переживанием определяет тяжесть психологической дезадаптации.

Многочисленные биографы К. Роджерса считают, что на характер его научного творчества оказал неизгладимое влияние его интерес к природе в детстве, получение удовольствия от наблюдения за тем, как развиваются вещи в условиях естествен­ных природных процессов. Позже он неоднократно подчеркивал свою уверен-

ность в важности самоосознаыия ребенком своего отношения к самому себе и своим идеалам, а развитие клиента он описывал через процессы уменьшения психологи­ческой защиты и самонаправленного развития самосознания. Роджерс представ­лял терапевтический процесс как постепенное признание и допущение реального себя к детским, агрессивным и противоречивым аспектам своей личности. В 1947 г., оставляя должность президента Американской психологической ассоциации (АРА), Роджерс подводит итоги этого направления: «Клиент-центрированная терапия привела нас к попытке принять область восприятия клиента как основу для ис­тинного понимания... мы обнаруживаем, что поведение, кажется, лучше понима­ется как реакция на воспринимаемую реальность. Мы обнаруживаем, что образ, в котором личность видит себя, и восприятие, которое она не осмеливается при­нять как принадлежащее ей, оказывается, имеет важное отношение к внутреннему миру, ответственному за адаптацию, формирующему приспособление. Мы обна­руживаем возможность для реструктуризации и реорганизации себя и, следова­тельно, реорганизации поведения, которая имеет серьезные социальные последст­вия. Мы смотрим на эти исследования и теоретические формулировки, которые они вдохновляют, как на эффективный новый подход для изучения и исследова­ния в различных областях психологии» (Rogers, 1947, р. 368).

Роджерс расширяет свои исследования в теории личности и поведения, кото­рые были включены в книгу «Клиентоцентрированная терапия» {Client-centered therapy, 1951). Эта теория основана на 19 основных тезисах:

1. Каждый индивид существует в постоянно изменяющемся мире своего опыта, центром которого он является.

2. Организм реагирует на явления так, как они записаны у него в опыте и как он их воспринимает. Эта область восприятия для индивида является его «реаль­ностью».

3. Организм реагирует на эту феноменальную область как организованное целое.

4. Организм имеет одну основную тенденцию и стремление — активизировать, поддерживать и увеличивать себя как приобретающего новый опыт.

5. В основном поведение — это ориентированная на определенную цель попытка организма удовлетворить свои нужды посредством ранее уже опробованных им методов и в соответствии с тем, как он воспринимает собственные нужды.

6. Эмоция сопровождает и в основном способствует такому целеориентирован-ному поведению, и интенсивность этой эмоции относится к субъективно вос­принимаемой важности поведения для поддержания и усиления организма.

7. Самая лучшая и выгодная позиция для понимания поведения исходит из соот­несения индивида с самим собой.

8. Часть общей воспринимаемой области постепенно начинает определяться как самость.

9. В результате взаимодействия с окружающей средой, и в частности в результате оценочного взаимодействия с другими, формируется структура самости.

10. Поведение человека определяется рядом следующих различных ценностей: а) связанных с опытом; б) являющихся частью структуры самости; в) приобре­таемых непосредственно организмом; г) заимствованных у других, но воспри-

нимаемых в искаженной форме, так, как будто они были приобретены непо­средственно.

11. В ходе накопления опыта в жизни индивида ценности могут быть или а) сим­волизированы, восприняты и организованы по отношению к самости, или б) игнорируемы, потому что отсутствует воспринимаемая связь со структурой самости, или в) отрицаемы или искаженно символизированы, потому что опыт не соответствует структуре самости.

12. Большинство способов поведения, принимаемых организмом, — это те, кото­рые согласуются с концепцией себя.

13. Поведение в некоторых случаях может быть вызвано органическим опытом и нуждами, которые не были символизированы. Такое поведение может быть не­последовательным по отношению к структуре самости, но в таких случаях по­ведение как бы не принадлежит данному индивидууму.

14. Психологическое неумение приспособиться к окружающей обстановке возни­кает, когда человек не принимает, не осознает определенного важного внешне­го и/или внутреннего опыта, который вследствие этого никак не символизиру­ется и не организовывается в часть целого самости; если подобное происходит, то появляются основания для психологического напряжения.

15. Психологическое приспособление (адаптация) возникает тогда, когда Я-кон-цепция выстраивается таким образом, что весь внешний и внутренний опыт организма ассимилируется или может быть ассимилирован на уровне симво­лики в составляющее Я-концепции.

16. Любой опыт, который не соответствует организации или структуре самости, может быть воспринят как угроза, и чем больше таких несоответствий, тем бо­лее ригидна организация самости и тем хуже выполняется функция самопод­держания.

17. При определенных условиях, в основном включая полное отсутствие всякой угрозы для самости, тот опыт, который не соответствует этой самости, может быть воспринят таким образом, что самость сможет пересмотреть свое устрой­ство, перестроиться и ассимилировать такой опыт.

18. Когда индивид воспринимает и принимает весь внешний и внутренний опыт в одну последовательную и объединенную систему, тогда он с необходимостью лучше понимает других и более открыт к другим как к отдельным индивидам.

19. Пока индивид воспринимает и принимает больше своего естественного опыта в структуру самости, он обнаруживает, что он меняет свою систему ценностей, основанную в основном на воздействиях извне, которые были субъективно символизированы, продолжая естественный процесс переоценки ценностей.

Роджерс считал, что его теория имеет феноменологический характер и основы­вается во многом на Я-концепции как на объясняющей конструкции. Она обрисо­вывает первопричину развития личности как соответствие между феноменальной областью опыта и концептуальной структурой самости: в случае достижения этой ситуации появляется свобода от внутреннего напряжения, тревог и потенциаль­ного напряжения, что максимально приблизило бы адаптацию к реальности, а это в свою очередь означало бы установление индивидуализированной системы цен-

ностей, имеющей значительное сходство с системой ценностей любого другого в равной степени приспособленного члена общества.

Дальнейшие исследования этих положений были проведены в Чикагском уни­верситете в начале 1950-х гг. в рамках тщательно разработанных и контролируе­мых исследований и изменений личности в психотерапии. Q-техника Стивенсона использовалась для измерения этих изменений в Я-концепции и Я-идеале в тече­ние и после терапии и в контрольный период без терапии. Многие результаты подтвердили гипотезу Роджерса, т. е. значительное повышение совместимости между самостью и областью идеального возникало в течение терапии и изменения в восприятии происходили в направлении большей психологической адаптации.

Хорошо известно, что теория личности Роджерса всегда описывается скорее как ориентированная на рост, чем как развивающая. Менее известно о его при­стальном внимании к процессу развития ребенка, которое видно из его объяснения четвертого положения. (Организм имеет одну основную тенденцию и стремление к актуализации, сохранению и усилению его переживаний.) Он подчеркивал, что весь процесс самоусиления и роста может быть проиллюстрирован тем, как ребе­нок учится ходить. Первые шаги — это борьба и, как правило, боль. Это правда, что немедленное вознаграждение за несколько первых шагов нельзя соизмерить с болью падений и ушибов. Ребенок может из-за боли снова на какое-то время на­чать ползать. Однако направленность вперед к росту гораздо сильнее, чем удовле­творение инфантильности. Дети будут актуализировать себя, несмотря на те бо­лезненные ощущения, которые это вызывает. Также они станут независимыми, ответственными, самоуправляемыми и социализованными, несмотря на ту боль, которую часто приходится испытывать на пути к этому. Даже в том случае, если они, по разным обстоятельствам, «не растут», эта тенденция все равно присутст­вует. Появившаяся возможность выбора между движением вперед и регрессией заставит тенденцию проявиться, считал Роджерс.

Другая его гипотеза о личности (положение 8) заключалась в том, что часть внутреннего мира развивающегося ребенка проявляется в поведении «Я сам». Роджерс описывал поведение детей в ходе взаимодействия со средой как станов­ление понятия о себе, среде и себе во взаимодействии со средой.

Следующие наблюдения и интерпретации Роджерса иллюстрируют то, как раз­витие может двигаться в направлении несогласованности. Он предполагает, что, болея, младенцы «направляют оценку организма» с достаточно высокой степенью точности. Они испытывают такие переживания, как «мне холодно, и я это не люб­лю» или «я люблю, когда меня обнимают», которые могут происходить даже при том, что младенцы испытывают недостаток описательных слов или символов для этих примеров. Принцип этого естественного процесса заключается в том, что ре­бенок положительно оценивает те опыты, которые восприняты как «саморасши­рение», и негативно те, которые угрожают, или не поддерживают или не расширя­ют это стремление ребенка к «Я сам».

По мере взросления ситуация меняется, детей начинают оценивать другие. Любовь, которую им дают, и представление о себе как о любимых детях начинают зависеть от поведения. Ненависть к брату, например, может возникнуть в резуль­тате того, что ребенку говорят о том, что он плохой и нелюбимый. Ребенку, чтобы сохранить положительную Я-концепцию, может стать необходимо искажать опыт.

Пример

Два человека «договорились», т. е. согласились друг с другом, что третий человек (пусть это будет женщина) — политический деятель. Один видит ее как хорошую женщину, ко­торая хочет помочь людям и, основанный на этой действительности, голосует за нее. Действительность другого человека состоит в том, что политический деятель — это тот, кто тратит деньги на то, чтобы победить на выборах, и поэтому этот человек голосует против нее.

Таким образом, отношение родителей к нему не только интроецируется ребен­ком, о чем много писал Фрейд и его последователи, но и переживается искажен­ным способом: ребенок как будто чувствует, что у него есть доказательства собст­венной правоты, идущие от его сенсорных систем. Например, выражение гнева часто испытывается как удовлетворение или расширение собственных границ. Это позволяет ребенку достигать большей интеграции своей личностной структу­ры или хотя бы пытаться ее сохранить. Именно поэтому многие консультанты на­чиная с психоаналитически ориентированных говорят родителям, что «сердитый ребенок — не плохой ребенок».

С другой стороны, этот тип взаимодействия может зародить чувство неуверен­ности в себе и неодобрения себя, а также уверенности относительно оценки других. Роджерс показал, что этих последствий можно избежать, если родитель сможет принять отрицательные чувства ребенка и ребенка как целое, а не запрещать ему испытывать какие-либо чувства.

Различные термины и понятия теории личности и поведения Роджерса часто имеют специфическое или даже уникальное значение. Например, его понимание термина «опыт». Опыт относится к внутреннему миру индивидуума. В какой-то момент часть этого осознается. Многое доступно сознанию, подобно давлению ручки на наши пальцы, когда мы пишем. Это легче осознать, чем, например, мно­гим людям прийти к пониманию, что «я — агрессивный человек». Тем не менее Роджерс считал, что хотя фактическое осознание людьми их переживаний может быть ограничено, каждый индивидуум — единственный, кто может знать это пол­ностью.

Исходя из прагматических целей психотерапии Роджерс понимал действи­тельность как в основном частный мир индивидуального восприятия человеком мира, хотя с точки зрения социума действительность состоит из тех образов, по­нятий и идей, которые имеют высокую степень общности среди различных лично­стей.

Аналогично в процессе психотерапии могут происходить изменения в чувст­вах и восприятиях всех участников. Клиент может сначала думать, что помощник главным образом заинтересован в деньгах. Эта действительность может искажать восприятие клиентом терапевта таким образом, что клиент не видит заботы о себе, хотя в реальности она является ведущим мотивом поведения терапевта.

Центральным в теориях не только К. Роджерса, но и К. Голдштейна, Г. Салли-вена, К. Хорни, А. Маслоу является постулированная ими тенденция человека к самореализации. Это вера Роджерса и большинства других теоретиков личности в то, что предоставление человеку возможности свободного выбора в отсутствие дей­ствия внешней силы способствует тому, что люди предпочитают быть здоровыми, а не больными, быть независимыми, а не иждивенцами, и стремятся к дальнейше­му оптимальному развитию себя как целостного организма.

Внутренней системой отсчета для человека является его перцепционное поле, восприятие мира переживания и чувства. С личностно-центрированной точки зре­ния эта внутренняя система отсчета обеспечивает самое полное понимание того, почему люди ведут себя именно так. Это необходимо отличать от внешних сужде­ний о поведении, отношениях и о личности в целом.

Психическая регуляция и адаптация, приспособление, зависят от степени со­вместимости между сенсорным, интуитивным опытом человека и его Я-концеп-цией. Я-концепция, которая включает в себя элементы слабости и несовершенст­ва ее создателя и носителя, облегчает символизацию переживания неудач таким человеком. В таких случаях потребность отрицать или искажать свой собствен­ный интуитивный опыт неактуальна, поэтому Я-концепция способствует психи­ческой регуляции.

Роджерс считал тех, кто полагается на собственные неискаженные интуитив­ные оценки, «полностью функционирующими людьми», поскольку они способны испытывать все свои собственные чувства, не боясь ни одного из них, позволяя пониманию свободно иметь дело с переживаниями. Исследования, длившиеся 25 лет, показали, что для полноценно функционирующей личности характерным являет­ся наличие положительной Я-концепции (в том смысле, о котором говорилось выше), высокой физиологической чувствительности и эффективное использова­ние человеком окружающей его среды.

Основной момент в теории личностно-центрированной терапии заключается в том, что если терапевт является успешным в проявлении подлинности, безуслов­ного положительного отношения и сочувствия, то клиент ответит конструктивны­ми изменениями в организации своей индивидуальности. Психотерапевтический опыт и исследования показывают, что эти качества могут быть действительно со­зданы и существовать в отношениях; кроме того, для личностно-центрированных терапевтов стало ясно, что такие явления, как изменения в принятии себя, развитие способности к непосредственному контакту и, если необходимо, к преодолению препятствий, прямота в отношениях, движение к внутреннему «локусу оценки» в противовес к внешнему локусу — все это может происходить на краткосрочных курсах интенсивной групповой психотерапии или даже в ходе одного интервью. (См. пример на с. 96. Этот отзыв свидетельствует против описания личностно-центрированного подхода как безопасного, безвредного и нерезультативного. Он может быть безопасным, но это не значит, что он безрезультатен.)

Эмпатия в личностно-центрированной терапии — это активный, непосредст­венный и непрерывный процесс. Консультант прилагает максимум усилий, чтобы проникнуть в чувства клиента, а не просто наблюдать их, разглядеть каждый ню­анс природы их изменения. Такое осознание приходит через интенсивное, непре­рывное и активное внимание к чувствам других, исключая любой другой тип вни­мания (Rogers, 1951).

Точность сочувствующего понимания терапевта часто подчеркивалась в лите­ратуре, но более важным является интерес терапевта к пониманию мира клиента и предложение им такого понимания. Это создает процесс, в котором терапевт все ближе и ближе подходит к чувствам клиента, устанавливая более тесные отноше­ния, основанные на уважении и понимании другого человека.

Личиостно-центрированные терапевты расходятся во взглядах на сочувствен­ное понимание. Некоторые ставят своей целью понимать настолько, насколько

Пример

В ходе визита К. Роджерса с коллегами в Москву они провели четырехдневный курс групповой психотерапии и попросили участников поделиться впечатлениями. Следую­щее — типичный ответ: «Прошло только два дня, и я — все еще участник. По профес­сии я — физиолог, не психотерапевт. Я знал теорию Роджерса, но в реальности это был процесс, в который мы были лично включены. Я не понимал то, как это происходило. Я хочу поделиться своими впечатлениями. Сначала — эффективность этого подхода. Это был своего рода процесс, в котором все мы обучались. Во вторых, этот процесс об­ладал динамикой, без какой-либо движущей силы. Никто не должен был вести его или направлять. Это был процесс саморазвития. Это было подобно истории Чехова, где они с надеждой ожидали пианиста, и фортепьяно само стало играть. В-третьих, я был увле­чен методом работы ведущих группу. Сначала я чувствовал, что они были пассивны. Но потом я понял, что это была тишина понимания. В-четвертых, я хочу упомянуть про то, как этот процесс проник в мой внутренний мир. Сначала я был наблюдателем, но позже это изменилось: я не просто был окружен этим процессом, я был поглощен им! Это было открытием для меня. Мы стали двигаться. Я не просто видел людей, которых я знал уже в течение нескольких лет, я их чувствовал. Мне было трудно управлять потоком чувств, по­током процесса. Мои чувства пробовали надевать одежду моих слов. Иногда люди взры­вались; некоторые даже кричали. Это была реконструкция системы восприятия. Нако­нец, я хочу отметить высокий профессионализм психотерапевтов, я бы сказал, "тишину" их голосов, их взглядов. Это был ответ, и им отвечали. Это было феноменально».

клиент этого хочет. Роджерс считал правильным не только прояснять те значения, которые клиент осознает, но также и те, которые находятся вне его сознания. Для него эмпатия не была методикой, иллюстрируемой приемами типа «отражение чув­ства клиента», а являлась путем полного поглощения терапевта внутренним миром клиента.

Безусловное положительное отношение и его проявления — теплота, принятие, забота — важны потому, что когда терапевт положительно, безоценочно принимает клиента, терапевтические изменения более вероятны. Это включает готовность те­рапевта принимать клиента, что бы тот ни испытывал в данный момент, будь то за­мешательство, негодование, опасение, гнев, храбрость, любовь или гордость.

Терапевт не делает никаких попыток заставить клиента что-либо делать, а ско­рее дает ему возможность выразить чувства, обычно запрещаемые, видеть и прини­мать себя со всеми своими ограничениями. Из таких отношений клиент приобретает понимание того, что он сам способен сделать с собственными проблемами, и оце­нить ответственность за это. Именно в этих отношениях с некритикующим, при­нимающим терапевтом клиент достигает эмоционального роста, который не был возможен для него, поскольку в других ситуациях он вынужден был защищаться.

Роджерс расценивает конгруэнтность как чрезвычайно важное условие тера­певтического роста. «Это не подразумевает, что врач выпаливает импульсивно первое, что ему приходит на ум. Это означает, однако, что терапевт не отвергает чувств клиента и готов выражать и быть открытым относительно любых постоян­ных чувств, которые существуют в отношениях. Это означает избегать искушения скрыться за маской профессионализма» (Rogers, 1977, р. 137).

Имеются три других условия в дополнение к «предлагаемым терапевтом» усло­виям эмпатии, конгруэнтности и безусловного положительного отношения (Rogers, 1957):

1. Клиент и врач должны находиться в психологическом контакте.

2. Клиент должен испытать некоторое беспокойство, уязвимость или несовмес­тимость с кем-то или с чем-то.

3. Клиент должен быть способен принять или чувствовать то, что предлагает те­рапевт.

Роджерс описывает первые два как предварительные условия терапии. Третье — прием клиентом условий, предлагаемых терапевтом, — иногда не учитывается, хо­тя является необходимым.

Процесс психотерапии. Представители этой школы считают, что практика лич-ностно-центрированной терапии отличается от большинства других направле­ний. Терапия начинается немедленно, с участием терапевта, который хочет про­никнуть во внутренний мир клиента, насколько клиент на данный момент готов поделиться им. Не предполагается предварительного интервью для, например, сбора анамнеза, восстановления хронологии жизненных событий клиента, диаг­ностики, определения, подходит ли клиент для работы, или определения продол­жительности работы.

Терапевт проявляет уважение к клиенту, позволяя ему выбирать то, что ему удобнее. Он внимательно слушает. Он открыт как для положительных, так и для отрицательных чувств, речи клиента или его молчания и тишины. Этот первый час может быть первым из сотен последующих или единственным; это время и возможность для клиента самому определиться. Если у клиента есть вопросы, те­рапевт постарается идентифицировать их и ответить на любые чувства, стоящие за в вопросами. Сакраментальный вопрос: «Как мне справиться со всем этим?» может быть выражением различных чувств и намерений. Например, если это озна­чает, что ситуация кажется клиенту безнадежной, терапевт принимает это отно­шение, но не идентифицирует себя с клиентом. Если вопрос — это фактически просьба об ответе, совете или предложении, терапевт может сказать, что он не зна­ет ответа, но надеется, что сможет помочь клиенту найти тот, который является правильным для него.

Терапевт готов остаться с клиентом в моменты его замешательства и отчаяния; он определяет продолжительность и частоту терапии. Личностно-центрирован-ные терапевты согласовывают с клиентом размеры и способы оплаты, рассматри­вая это как возможность проявления уважения к клиенту. Отношение также де­монстрируется в процессе обсуждения вида психотерапии, например групповая или семейная, в отличие от других подходов, где терапевты «помещают» клиента в группу или ставят условие необходимого участия в терапии всей семьи. Это нельзя понимать как то, что клиенту позволяется диктовать условия терапии, но объясняет то, что клиент является партнером в определении этих условий. По многим же другим вопросам клиент расценивается как эксперт.

Таким образом, центральная гипотеза личностно-центрированного подхода за­ключается в том, что человек имеет обширные ресурсы для самопонимания, измене­ний в Я-концепции, поведении и в отношении к другим. Эти ресурсы мобилизуются в определенном психологическом климате, такой климат создает психотерапевт, который эмпатичен, заботлив и искренен. Выражение каждого из этих качеств имеет практическое значение. Эмпатия в личностно-центрированном подходе вклю­чает непрерывный процесс взаимодействия с клиентом, при этом важно постоян­но убеждаться, является ли понимание законченным и точным. Это требует есте­ственного свободного течения процесса взаимодействия, это не механический вид отражения или отзеркаливания.

Забота характеризуется глубоким уважением к личности клиента и безуслов­ным позитивным отношением. Искренность проявляется через конгруэнтность между тем, что человек чувствует, и тем, что он говорит. Многолетние исследования

показали, что такой терапевтический климат обеспечива­ет развитие как минимум двух важных качеств успешной личности: растущей открытости и чувства собственного достоинства.

Для многих представителей гуманистического направ­ления, и это также было воспринято теорией и практикой социальной работы, ценностью являлось создание усло­вий для «хорошего существования» человека. Так, Род­жерс начинает рассматривать хорошую жизнь с оценки того, чем она не является. А именно: хорошая жизнь — это не некое фиксированное состояние бытия (т. е. не состоя­ние, например, удовлетворенности, счастья) и не состояние, в котором человек чув­ствует себя адаптированным, совершенным или'актуализированным. Используя психологическую терминологию, это и не состояние редукции влечения, напряже­ния или гомеостаза. Хорошая жизнь — это не конечный пункт, а направление, в котором человек движется в соответствии со своей истинной природой. Эта «теоретическая» идея также была проверена на жизнеспособность многочислен­ными и различными службами социальной помощи за рубежом.

Проникновение гуманистических идей и практик в «неблагополучные» обла­сти жизни общества показали, что и ключевое для гуманистической психологии понятие самоактуализации не обязательно принимает форму творческих дости­жений: специфические формы самоактуализации очень разнообразны у людей и именно на этом уровне потребностей люди наиболее отличаются друг от друга. Препятствиями для самоактуализации могут быть страх успеха, социальные сте­реотипы, давление окружения, потребности безопасности. Процесс роста требует как способствующего, помогающего окружения, так и готовности человека к риску, неудаче, возможной ошибке и разочарованию. Реализация потребности в самоак­туализации требует также открытости новым идеям и опыту. Например, А. Мас-лоу утверждал, что дети, воспитанные в безопасной, дружеской, заботливой атмо­сфере, более склонны к приобретению здорового представления о процессе роста. При здоровых условиях (т. е. когда удовлетворению основных потребностей чело­века ничто не угрожает) рост приносит удовольствие и человек стремится стать настолько хорошим, насколько позволяют его способности. Более того, для Мас-лоу было характерно столь близкое социальной работе социальное, а не только индивидуально-психологическое мышление: так, он утверждал, что если большое количество людей добьются актуализации, то изменятся мировые потребности и появится больше возможностей для того, чтобы люди удовлетворяли свои потреб­ности на низком уровне. Очевидно, что такая задача потребует существенной реор­ганизации многих наших социальных институтов и политических структур. Та­кая позиция, несущая отпечаток не только индивидуального, но и общественного гуманизма, несомненно, оказала большое влияние на развитие теории и методоло­гии общественной психологии, психологической помощи, социальной работы.

Уже в 1942 г. в своей книге «Консультирование и психотерапия» Роджерс пи­сал о нескольких сферах применения психологического консультирования, в том

Два важных качества успешной личности — это растущая откры­тость и чувство собст­венного достоинства.

Хорошая жизнь — это не конечный пункт, а на­правление, в котором человек движется в со­ответствии со своей ис­тинной природой.

числе в социальной работе (другими сферами в несколько уже устаревшей терми­нологии им были названы консультирование в детских больницах детей и их ро­дителей, промышленное, военное консультирование и консультирование в «пси­хогигиенических» службах для взрослых).

В социальной работе, считал Роджерс, консультативная помощь не менее, если не более, важна, чем материальная. Он отмечал, что уже на период 1940-х гг. в Америке социальные работники как профессиональная группа внесли большой вклад в понимание психотерапии как процесса. Кроме того, он подчеркивал, что социальная работа — это единственная профессия, которая предлагает огромный объем терапевтической работы большим группам дезадаптированных взрослых, находящихся вне внимания клиницистов.

Определяя консультирование как один из методов работы с адаптационными проблемами, вследствие которых человек становится менее полезным и менее эф­фективным членом его социальной группы, Роджерс подчеркивает, что это не единственный метод и он пересекается с другими возможными формами помощи. Он называет помимо консультирования следующие методы: во-первых, превен­тивные меры. Он считал, что общество и наука накопили достаточно знаний о нор­мальном развитии семьи, ребенка, чтобы организовать нормальные условия для развития и личностного роста индивидуума. Между прочим, он отметил парадок­сальные отношения между профилактикой и лечением (в широком, т. е. и в соци­альном смысле), заключающиеся в том, что мы (психологи) вынуждены разви­вать более адекватные техники лечения отдельного человека, если мы создаем более эффективные превентивные программы для группы.

Во-вторых, это «лечебное» изменение среды (enviromental treatment). Роджерс отмечает, что эффект изменения среды (например, помещение дезадаптированно­го ребенка в иную школу или в специальную игровую группу) не столь быстро за­метен, но обычно очень стоек. С другой стороны, он справедливо обращает внима­ние на то, что обществом не всегда признается тот факт, что манипулирование средой в лечебных, помогающих целях, хотя и осуществляется в социально при­нятых гуманных законных целях, тем не менее всегда несет отпечаток некоторого типа авторитаризма: правового, институционального, родительского. Это, как он считает, ограничивает область эффективности данного метода.

В-третьих, прямое лечение (direct treatment) осуществляется с помощью тех­ник, созданных и подобранных для того, чтобы направленно воздействовать на дезадаптированного человека, помогая ему достичь более удовлетворяющих взаимоотношений в его жизненной си­туации. В эту категорию входят терапевтическое интервью, психологическое консультирование и психотерапевтиче­ские методы. В группе психотерапевтических методов, также имеющих связь с консультированием, Роджерс от­дельно выделяет экспрессивную терапию, где в любой из техник важную роль играет катарсис в отношении чувств или аттитюдов. (Сюда он относит групповую терапию, арттерапию, психодраму, игровую терапию и т. п.)

В настоящее время клиент-центрированная социальная работа оказалась под прицелом критики со стороны сообщество-ориентированных социальных работ­ников, которые ратуют за то, чтобы организовывались социальные службы по работе

Каждый индивидуум достигает конкретной цели преодоления по­средством творческой силы, которая тождест­венна самости.

А. Адлер

не столько с индивидуальными клиентами, сколько с сообществами. Под сооб­щество-ориентированной социальной работой подразумевается «организованная социальная работа, которая, начинаясь с проблем индивида или группы и с ответ­ственности и ресурсов социальных служб и добровольческих организаций, в даль­нейшем своем развитии стремится включиться, поддержать или создать локальную сеть формальных и неформальных отношений, которые по своей сути представля­ли бы основу данного сообщества, где находится индивид или группа» (Lishman, 1996, р. 203).

В свою очередь, оппозиционное мнение может звучать следующим образом: «Наша сегодняшняя модель клиент-центрированной социальной работы в основ­ном сформулирована, но она должна быть гораздо точнее определена и менее ам­бициозно внедряться в практику. Социальная работа должна быть скорее направ­ленно избирательной, чем универсально ориентированной в своем фокусе; скорее реактивной, чем превентивной в своем подходе и скромной в своих целях. Ей сле­дует быть превентивной в отношении тех потребностей, которые находятся в ее поле зрения, но она не обладает ни способностью, ни ресурсами, ни мандатом иметь дело с потребностями общества в целом» (Pinker, 1982, р. 34).

Как можно заметить, гуманистический подход в социальной работе отразил ту же тенденцию к социальному, общественному мышлению, которую продемонстри­ровали основатели гуманистической психологии. Так, ставший знаменитым отчет Барклай Комитета Национального института социальной работы Великобрита­нии, опубликованный в 1982 г., содержал предложение по расширению концеп­ции роли социальной работы, куда должны включаться «и ставшая традиционной консультативная работа, но также и планирование социальной заботы {social care planning)», участвуя в котором социальные работники оказывают и непрямую по­мощь обществу, находясь с ним уже в более партнерских отношениях. Таким об­разом, в рамках подобной модели социальная работа выступает уже как помощь обществу на государственном уровне, а часть социальных работников приглаша­ется к тому, чтобы консультировать уже общество в целом.

В практической работе консультанта, особенно если он использует в качестве метода помощи системные изменения, его помощь может принимать самый раз­личный характер, начиная от семейного консультирования и психотерапии (в слу­чае работы с семьей как микросистемой) до организационного и политического консультирования.

Таким образом, основными идеями и ценностями гуманистического подхода, оказавшими влияние на формирование социальной работы данной ориентации, являются следующие:

♦ эмпатия;

♦ уважение;

♦ внимание;

♦ конгруэнтность;

♦ конкретность;

♦ жизненные навыки;

♦ навыки совладания с трудностями;

♦ принятие;

♦ самоосознавание;

♦ безусловное/условное позитивное отношение к другим;

♦ безусловное/условное позитивное отношение к себе;

♦ самоусиление;

♦ усиление других;

♦ создание здоровых микро- и макросистем.

Контрольные вопросы

1. Каковы основные правила и требования для дипломированных социальных работников?

2. В чем специфика функций психолога, работающего в сфере социальной ра­боты?

3. Каковы основные направления, исторически сложившиеся в социальной ра­боте?

4. Перечислите принципы психодинамического подхода, релевантные для соци­альной работы.

5.