Может мне и правда повезет.
- Я знал, что в тебе кроется больше, чем кажется на первый взгляд, - довольно улыбнулся Анакин и кивнул Морфею, который открыл ворота и пропустил нас.
- У меня есть еще одна просьба,- сказал Анакин, когда мы поднялись по ступеням.
- Да?
- Никому не говори ни слова, - серьезно сказал он, когда мы стояли возле двери, ведущей назад в Шенефельде. - Ты поняла?
Его взгляд внезапно стал таким ледяным, что я нервно сглотнула.
- Ты же не будешь опять нападать на меня, да? - спросила я, робко улыбнувшись, но внутренне уже приготовилась в случае чего защищаться.
- Тайна, которую мы храним, важнее жизни индивидуума. Чтобы защитить свою родину, я даже готов пролить твою драгоценную кровь, хотя и с болью в сердце. Но допустить, чтобы палата сенаторов узнала о существовании королевства Антарктика было бы фатальной ошибкой.
- Это значит, ты и твоя семья, собираетесь искать подход к Обьединенному Магическому Союзу?
- Конечно, по этой причине я и появился в Шенефельде. Если в далеком будущем я унаследую от отца престол, мне могут пригодиться связи. Этот рай нужно во что быто ни стало сохранить, поэтому открытие королевства произойдет только на наших условиях и в тот момент, когда мы посчитаем нужным.
- Ты можешь доверять мне, я умею хранить тайны,- серьезно сказала я.
- Я надеюсь.
Анакин кивнул. Он положил руки мне на плечи, словно хотел обнять на прощание. У него был гипнотизирующий взгляд, я только через какое-то время я поняла, что он делает.
Слава старого языка полились из его уст и соединил нас друг с другом. Без усилий он проник в мой закрытый разум, и в этом мог быть виноват только момент неожиданности.
Мы были на пути в царство грёз и мне стало ясно, что Энакин взывает к смерти.
Крича, я попыталась вырваться из его хватки, но он вцепился пальцами в мои плечи и не отпускал.
- Что ты сделал? - крикнула я, когда он наконец отпустил меня. - Ты чёртов безумец! Что ты сделал?
Он навязал мне какое-то заклинание, а я не знала какое.
- Ничего такого, чистая самозащита. Теперь ты должна идти, - холодно ответил Энакин. - Увидимся в понедельник на теории огня.
Потом он произнёс заклинание и дверь открылась. Он даже не удосужился говорить тихо, что я приняла за приглашение и разрешение в любое время приходить в Антарктику.
- А в следующую пятницу я жду тебя точно в 8 часов вечера на ужин.
Он открыл дверь и толкнул меня через неё.
Я, дрожа, стояла в темноте, пытаясь сориентироваться. Я бросила взгляд на наручные часы. Было уже пол одиннадцатого, и Адам, скорее всего, с нетерпением меня ждёт.
В то время, как я шагала через снег на негнущихся ногах, возвращаясь в Шёнефельде, я лихорадочно размышляла над тем, что мне делать. Магия Энакина была невероятно сильной, а я понятия не имела, что он натворил. Моя бабушка, без сомнения, смогла бы помочь, но я потеряла её благосклонность, и на любую попытку связаться с ней, она не отвечала.
В любом случае, в том, что случилось, она обвинит меня. В конце концов в шёнефельдевский лес меня заманило собственное любопытство, и ответственность за то, что случилось, действительно должна была нести я одна. Но мне также нельзя пропустить шанс, открывшийся передо мной. Я смогу ещё раз заново познакомится с Антарктикой, и может быть это была совершенно новая возможность всё же найти моих родителей или грааль патрициев, или след моего деда. Возможно даже, что моя семья незаметно живёт среди населения этой страны, и мы сможем снова встретиться.
Появились первые огни, и я медленно шла вдоль тротуара. Когда я ступила на пустынную рыночную площадь, мне было не очень хорошо. Нужно будет обсудить с Адамом, что делать. Он в таких ситуациях мог сохранять ясность мыслей.
Вместе мы решим, каким образом действовать.
Независимо от того, что я пообещала Энакину, у меня никогда в жизни не будет тайн от Адама. Я завернула в узкий Глиняный переулок за школой. Только когда я стояла перед домом 13 и увидела пламя свечи в окне на втором этаже, я с облегчением выдохнула. Я два раза коротко постучала в дверь и стала ждать.
Что скажет Адам, когда узнает об Антарктике? Адам сделал мне одолжение, и летом мы съездили туда. Меня всегда мучило чувство вины, что мы напрасно предприняли это путешествие. Но теперь оказалось, что мы просто искали не в том месте.
Возможности, которые теперь открылись передо мной, на самом деле вызвали эйфорию. Что ж, Энакину я до сих пор не доверяла. Его амбиции заманить меня в свой мир, были понятны, учитывая его понимание феодального мира, но он не станет колебаться и пожертвует мной, если я не буду делать то, что он хочет.
Дверь медленно открылась, и за ней появилась тень Адама. Не смотря на тусклый свет, который окружал нас, я сразу же увидела беспокойство в его тёмно-голубых глазах. Я улыбнулась и протиснулась мимо него в дом. Причины для беспокойства не было, скорее была причина для праздника.
Всё изменилось, и вместе с Адамом я смогу выяснить что-нибудь о родителях. И возможно нам даже сказочно повезёт и вечные льды, в которых по словам хроники Акаши должен лежать грааль патрициев, находятся в Антарктике. Мне хотелось поскорее поделиться моими мыслями с Адамом.
- Почему ты так поздно? - нетерпеливо спросил он, когда дверь за нами захлопнулась.
- Ты никогда не догадаешься, что со мной только что приключилось, - сказала я и бурно поцеловала его в щёку. - Это невероятно, и всё ещё раз изменит.
- Что-то невероятное? - в замешательстве спросил Адам, обеспокоенно притягивая меня к себе и обнимая.
Тепло его тела, которое я сразу же почувствовала на животе и груди, заставило меня вздрогнуть.
- Да, - ответила я. - Эна..., - заикнулась я, а мои глаза внезапно начали бесконтрольно дёргаться.
Почему-то я больше не могла произнести это имя. Тут же меня охватила паника, изгнав любое приятное ощущение из тела. Я понятия не имела, что со мной только что случилось, Адам, казалось, тоже сразу заметил произошедшее со мной изменение. Широко распахнув глаза, он смотрел на меня.
Но я не могла ответить на его взгляд, мои зрачки, будто кто-то другой управлял ими, обыскивали плохо освещённую комнату и останавливались на каждом остром предмете.
Я открыла рот и хотела сказать, что больше не контролирую себя. Но не смогла выдавить ни слова, только удушье застряло в глотке и жгло горло.
- Сельма?
Паника в голосе Адама заставила меня понять, что я выгляжу ненормально.
Я попятилась назад. Чёрт, я прямо сейчас теряла контроль над собой и понятия не имела, почему. Я хотела сказать Адаму, что была в Антарктике, что Энакин отвёл меня туда.
- Ант..., - подавилась я, но не смогла сказать и это слово.
Вместо этого мои руки легли на сломанную палку от метлы, прислонённую к стене. Я попыталась сопротивляться, когда поднимала её. И когда она в первый раз обрушилась на Адама, я поняла, что случилось.
Энакин наложил на меня заклинание, которое не позволяет мне рассказывать другим о его тайне, и каждый слог, который я выкрикиваю, приведёт к тому, что я своим собственными руками совершу убийство.
- Чёрт! - выкрикнул Адам и в последнюю секунду увернулся, прежде чем я воткнула сломанную палку ему в грудь. - Что ты делаешь? - он смотрел на меня округлившимися от ужаса глазами.
Я открыла рот и хотела объяснить, что случилось.
- Эн..., - начала я, и почувствовала, как мои руки вновь взметнулись вверх.
- Что происходит?
Адам испуганно смотрел на меня.
Я отчаянно закашляла, в то время как мои руки снова нанесли удар и в этот раз ранили Адама. Палка от метлы застряла в его бедре, и он закричал.
Я шокировано смотрела вниз на кровь, которая пропитала брюки Адама. Шок, казалось, на одно мгновение заблокировал заклинание. Я почувствовала, что снова владею своим телом.
Этот момент я должна использовать только для одного: задыхаясь, я выбежала из дома, прежде чем руки и ноги вновь откажутся мне служить, и я опять атакую Адама. Что я натворила? Никогда в жизни я не смогу простить себя, что ранила Адама. Я бежала в ночи, в то время, как по щекам текли горячие слёзы.
Почти вслепую, я, спотыкаясь и рыдая, неслась по тёмным улицам. Как только Энакин мог сделать со мной такое? Он вбил клин между мной и Адамом, отвратительный, болезненный клин, а я понятия не имела, как это исправить.
Корнель Лилиенштейн
Мрак окружал меня, чёрное и безрассветное горе. Когда я закрыла за собой дверь дома моей бабушки, я так же заперла за ней мир. Мне требовалось безопасное расстояние между мной и Адамом. На самом деле между мной и любым существом, которое начнёт задавать неверные вопросы.
Во мне всё онемело, и образовалась пустота, когда я опустилась на пол. Холод был как раз то, что нужно. Каменные плитки в коридоре были ледяными. Уже много недель и месяцев дом стоял пустым, и никто не топил.
Много времени не потребовалось, и холод обжёг щёку, но я поприветствовала боль. Я заслужила её. За то, что причинила Адаму, я заслужила намного больше боли.
Он безоговорочно доверял мне, а я собственным руками утопила это доверие в крови. Должно быть он считает меня сумасшедшей психопаткой. Кто ещё в такой момент нападает на своего парня с твёрдым намерением убить. Рыдая, я обхватила руками согнутые колени, ожидая, что боль сожжёт меня. Я хотела вспыхнуть ярким пламенем, чтобы наконец убить в себе это чувство стыда. Но раскаяние из-за моего омерзительного поведения жгло внутренности всё горячее и глубже и разъедало сердце как кислота.
Но время не стояло на месте, и ночь закончилась, а я так и не вспыхнула огнём.
Но счастье ушло, а также тепло, которое поддерживало в моём сердце жизнь. Остались только холод и тёмное одиночество.
Энакин нашёл самое ранимое место, потому что без Адама я чувствовала себя такой слабой, что даже дыхание больше не имело смысла. Для чего дышать? Для чего жить? И какой смысл в жизни без Адама?
Когда пришёл рассвет, а я, всё ещё дрожа, лежала на полу, я начала искать в себе что-то; искру любви, немного надежды. Но как бы ни искала, там ничего не было, что могло бы придать мне сил.
В этот раз никого не было рядом, кто мог бы дать мне Клубневые ягоды и позволить забыть. Никого не было рядом, кто мог бы утешить и поставить на ноги.
Темнота окончательно поглотила меня, и я потеряла счёт времени. Часы проходили, а я не замечала их. Я застыла, как цветок на морозе, сердце всего лишь мышца, которая неохотно и упорно выполняет свою работу.
Когда солнце в какой-то момент осветило коридор, а золотистые лучи коснулись моих век, я услышала стук. Он звучал как далёкое сердцебиение, нетерпеливо, но оживлённо.
Я не двигалась. Для чего? Пусть и Энакин ждёт вечность в своём ледяном царстве, когда я вернусь.
- Сельма!
Я услышала голос Адама за дверью, но не смогла его почувствовать. В этот момент мне стало так от этого больно, что я чуть не задохнулась.
- Открой дверь!
Его голос не был злым или гневным, а скорее решительным и упрямым.
- Нет! - слабо прошептала я и с трудом села.
У меня занемели руки и ноги после ночи, проведенной на полу. В кончиках пальцев побежали мурашки, когда я пошевелила ими.
- Я знаю, что ты здесь. Открой эту чертову дверь! - сказал Адам уже громче, теперь в его словах слышался гнев.
Он справедливо злился на меня. Может проще было вынести его гнев, чем разочарование?
- Сельма!
В его голосе появились угрожающие нотки. Я должна отреагировать.
Медленно поднявшись, я неуклюже побрела на кухню. Ноги были такими тяжелыми, будто прошлой ночью разучились ходить и теперь с трудом вспоминали как это делается.
С каждым шагом, ведущим к двери, ко мне возвращались и оживали воспоминания. Как в кино, я прокручивала в голове тот момент, когда вонзила в ногу Адама палку от метлы. В пальцах появилось то самое притупленное ощущение, хотя мне хотелось задвинуть это воспоминание в самый дальний угол. В сетчатку моих глаз врезался полный боли и одновременно шокированный взгляд Адама, от которого я не могла избавиться.
Я никогда не избавлюсь от него.
Чем ближе я подходила к двери, тем медленнее становились шаги. Я нерешительно сделала последний шаг, прислонилась лбом к двери и прислушалась, пытаясь почувствовать Адама. Я слышала его дыхание, но в душе у меня было пусто. Энакин заблокировал все мои ощущения.
- Сельма, я хочу поговорить с тобой, - потребовал Адам, и я стиснула зубы, чтобы не открыть дверь и броситься в его объятия.
Одно не верное слово с его стороны и объятие могло превратиться в смертельный удар. Если бы я только могла дать ему понять, что сделал со мной Энакин.
- Что случилось? Ты должна поговорить со мной! - потребовал он и у меня появилось нарастающее стремление рассказать ему правду.
Одновременно я ощутила странное подергивание рук, а глаза без моего ведома начали беспокойно бегать по комнате, пока не остановились на наборе ножей рядом с холодильником.
- Уходи! - крикнула я, испугавшись до смерти. - Уходи и не возвращайся!
- Сельма?
Хотя Адам почти шептал, я расслышала холод в его голосе. Еще никогда он не произносил мое имя с такой болью.
- Ты можешь все рассказать мне, - сказал он настойчиво. - Вместе мы справимся.
- Я не могу, - с трудом пролепетала я, чувствуя, что ноги сами ведут меня к набору ножей.
Что-то взяло надо мной контроль, я должна спасти Адама, прежде чем снова нападу на него. Придется смириться с тем, что я сейчас разбиваю ему сердце, если я хочу спасти его жизнь. Спасти от меня же самой! Никогда в жизни не подумала бы, что стану смертельной угрозой и буду угрожать нашему счастью. Эта мысль пульсировала во мне, вызывая тошноту.
- Исчезни! - крикнула я, так грубо как могла, после чего выбежала в коридор, спустилась в подвал и закрылась в одной из кладовок, где не было слышно звуков сверху, а значит и вопросов Адама.
Сидя в темноте, и перестав плакать, я вдруг совершенно успокоилась.
Слезы иссякли, и я ощутила оглушительную пустоту внутри.
И вдруг, посреди всей этой безнадежности и отчаяния, у меня в голове возникла мысль. Колдовство такого рода живёт только, пока жив человек, от которого оно исходит, значит если этот человек умрёт, то вместе с ним исчезнет и колдовство.
Существует крошечная надежда, и даже если Адам, глядя на мое поведение, перестанет доверять мне, я все равно когда-нибудь смогу рассказать ему, почему все так произошло. Если и это не получится, то по крайней мере я умру при попытке все исправить.
Я не позволю без боя забрать мою любовь. Энакин точно знал, что между Адамом и мной больше чем просто дружба. Он должен был знать об этом. Иначе ему хватило бы моего обещания, что я буду хранить молчание, и не было бы необходимости наводить на меня такое сильное колдовство.
От темного облака отчаяния отделилось это острое чувство и стало таким сильным, что окончательно затянуло меня. Во мне росло чувство злости на Энакина. Он заплатит за все, что сделал. Жажда мести полностью накрыла меня, постепенно отодвигая отчаяние и занимая его место.
Когда я в понедельник не пришла в Тенненбоде, после обеда перед моей дверью появились Ширли и Лоренц. Но что мне сказать им, так, чтобы не навредить? Я и сама до сих пор не знала, насколько далеко могу зайти, не теряя над собой контроль.
Пока я боролась с собой, Лоренц все нетерпеливее звонил в дверь, а Ширли даже пригрозила взорвать ее, если я не открою.
В конце концов я взялась за ручку, чуть приоткрыла дверь и высунулась наружу.
- Я плохо себя чувствую, - тихо сказала я, готовая в любое время захлопнуть дверь и сбежать в подвал, если проклятье начнёт действовать. - Скорее всего грипп.
Мне не нужно было ничего разыгрывать, мой голос хрипел, и я знала, что отчаяние не пошло на пользу моему внешнему виду. Лоренц испуганно отступил на шаг и, казалось, поверил в ложь, которую я только что рассказала ему. Я ненавидела себя за то, что не могу быть честной.
- Сельма, сладкая, ты выглядишь смертельно больной. Если тебе нужна какая-то помощь...
Он замахал руками в воздухе.
- Только отдых, - выдохнула я устало. - Я дам знать, когда почувствую себя лучше.
Я быстро закрыла дверь и прислушалась к отдаляющимся шагам Лоренца и Ширли и их разговору о том, насколько я действительно заразна.
Я с облегчением поняла, что всё получилось. Пока никто не задаёт мне конкретных вопросов, казалось проклятье дремлет. Потихоньку я делаю успехи в оценке того, насколько далеко могу зайти. Возможно я даже смогу вести более-менее нормальную жизнь, если все будут знать, какие темы им нельзя затрагивать. Но как мне это объяснить? Времени было не так много.
Я приняла решение вернуться в Антарктику и потребовать у Энакина объяснений. Если буду действовать спокойно и рассудительно, то возможно даже смогу убедить его освободить меня от этого проклятья. Если он не захочет, я, в случае необходимости, решительно настроилась освободиться от проклятья применив силу. Я снова вспомнила слова Адама. Энакин был невероятно хорошим бойцом, и будет не просто застать его врасплох.
Я задумчиво зашла в мою комнату и села за письменный стол. Решительно вцепившись в карандаш, я попыталась ещё раз написать слово Антарктика. Я медленно выводила закорючку буквы А, но, когда карандаш дошёл до верхней части, рука начала бесконтрольно дёргаться. Я сосредоточилась, борясь с блокадой внутри, пока, сжав зубы, не закончила корявую букву А. На букве Н мои пальцы потерпели неудачу. Как бы сильно я не старалась, я не могла написать последовательность букв.
Гневно я смяла бумагу и вместе с карандашом бросила в стену. Зашуршав, лист упал на пол, где уже лежал стопка неудавшихся попыток письма, которые я изготовила сегодня утром. Я закрыла глаза и попыталась ещё раз передать сообщение Адаму.
Но как только я пыталась сформулировать сообщение, меня накрывала острая головная боль и яркая вспышка света мелькала перед глазами, так что я непроизвольно начинала кричать. Это проклятье полностью блокировала мою способность посылать сообщения, и это состояние не менялось.
Расстроенно я встала и заставила себя наконец что-то съесть из запасов, которые были в доме. Скоро мне понадобится моя сила. Энакин был сильным, и я не смогу противостоять ему, если буду слабой и истощённой.
Но ненависть не должна препятствовать моей затеи. Поэтому я запретила растущему гневу затуманивать мне голову. Я не могла просто выйти ему навстречу и воткнуть в грудь нож. Энакин был великолепным бойцом и уже весьма впечатляюще доказал это.
Я должна успокоиться и потратить время на то, чтобы разведать ситуацию. Поспешное, неразумное решение было неуместным, и уничтожит всё.
Кристально чистые мысли крутились в голове, когда я принимала в пятницу после обеда душ. Чувства я свела к абсолютному минимуму и не разрешала себе размышлять о том, почему Адам не пришёл ко мне ещё раз. Я только могла догадываться, какое разочарование должно быть завладело им. Но как только мои мысли шли в том направлении, я заставляла себя думать об Энакине и подготавливать рассудительные слова. Боль не должна блокировать меня, в противном случае всё будет напрасно.
Я тщательно помылась, расчесала и уложила волосы в одну из самых сложных причёсок, которые были реликтом со времён монархии и которые когда-то любили носить женщины высшего класса. Я попыталась представить себя на месте Энакина. Мне нужно завоевать его доверие. Потому что только благодаря этому доверию, он подпустит меня к себе достаточно близко.
Вздыхая, я закрепила последнюю заколку в волосах. Я исчерпала все мои возможности в подготовке к этой встречи. Даже просмотрела ещё раз письменные заметки, чтобы хорошо знать историю и традиции прошедших столетий.
Видимо королевство Антарктика образовывало своего рода вечную монархию, в которой тогдашние порядки были так идеализированы, что из этого образовалась сказочная страна. Таким образом Томас Арпади был одним из представителей в королевской семье, не согласный с отменой монархии, точно так же, как была не согласна семья Бальтазар.
Я размышляла о мотивах Энакина, когда наносила яркий макияж, чтобы убрать тёмные круги под глазами. Он вырос в этом мире, и смотрел на монархию, как само собой разумеющееся. С его точки зрения было нормально относиться с уважением к королевской крови, естественный порядок вещей.
Но мне до сих пор было не понятно, почему он именно меня заставил следовать за ним в его страну. Достойные почестей попытки расширить мой кругозор, как-то не сочетались с Энакином. Я нанесла блестящие тени и посмотрела на себя в зеркало. Мои рыжие волосы были убраны в аккуратную прическу, и если я заставлю себя улыбаться, то действительно буду выглядеть свежо. Но вот от отчаяния, читавшегося в моих зеленых глазах, мне не удастся избавиться так быстро.
От Адама мне не удастся что-то скрыть, но Энакин не знал меня настолько хорошо, чтобы уметь читать по глазам. Да и что он вообще знал об отчаянии и страхе? Мысль об Адаме вскрыла в моем сердце болезненную рану, которая постоянно болела и не заживала. Я быстро попыталась избавиться от этих мыслей. Эта боль парализовывала меня, но сейчас мне нельзя давать слабину. Посмотревшись в зеркало, я глубоко вздохнула. Мое лицо расслабилось, и я даже смогла улыбнуться.
Я была готова.
В начале восьмого вечера я надела теплое пальто и сапоги, потушила свет в доме и отправилась в путь. Улицы были пустынными, так как температура опустилась ниже нуля и дул ледяной ветер. Надвинув шарф на рот и нос и засунув руки в карманы, я спешила по хрустящему под ногами снегу. Никто не подошел и не заговорил со мной, никто не остановил меня, когда я покинула Шенефельде и исчезла в лесу. Медленно забравшись в руины, я проговорила вербальное заклинание.
Мое сердце бешено заколотилось, когда дверь со скрипом открылась.
Моя ненависть к Энакину была безгранична, но все же мне придется сразиться с ней сегодня, потому что иначе я ничего не добьюсь. Я не допущу, чтобы наши с Адамом страдания оказались напрасными.
Глубоко вдохнув и дипломатично улыбаясь, я прошла через дверь.
- Как хорошо, что ты пришла вовремя, - Энакин принял меня с победной улыбкой на губах, в то время как я от всей души желала, чтобы его улыбка в скором времени исчезла.
- Ты сомневался, что я приду? - спросила я, стараясь сделать приветливое выражение лица.
- Тебя всю неделю не было на лекциях и семинарах. Это заставило меня немного поспекулировать.
- Не волнуйся, я никому не говорила о твоей тайне. У меня просто был грипп,- ответила я. - Но теперь мне лучше, да и сейчас у нас двухнедельные каникулы. Так что я буду посещать лекции с нового года.
- Я рад. Я действительно волновался о твоем здоровье.
Он посмотрел на меня пронзительным взглядом, и мне без слов стало ясно, что он знал настоящую причину моего отсутствия.
- Я рада сегодняшнему вечеру, - быстро сказала я, пока его недоверие не стало сильнее. - В 549 году по нашему летоисчислению во владении Арпади находилась великолепная корона, изысканной красоты. Я надеялась, что сегодня ты мне ее покажешь.
- А! Корона Милларда.
Глаза Энакина вспыхнули, и я заметила, что он доволен моим поведением.
- Обожаю образованных женщин, - признался он и повел меня вниз по лестнице.
- Знания, которыми я обладаю далеки от идеальных, - скромно ответила я, как того требовали правила поведения для знатных особ.
Казалось, он даже не заметил моего наигранного поведения, так как тотчас же начал рассказывать про корону.
- Сходим сегодня в музей? - спросила я, когда мы подошли к замку и открылись двери. - Я была бы очень рада.
- Ну как я могу отказать тебе, - сказал он с теплотой в голосе.
Я кивнула, после чего слуги, как и в прошлый раз отвели меня переодеваться.
Когда я пришла на званный вечер в чёрном платье, моё появление вызвало положительное перешёптывание. Причёска и опущенный вниз взгляд, казалось, сделали меня в глазах дворянства Антарктики привлекательной. Я стиснула зубы, когда шла к месту рядом с Энакином.
И когда я увидела, как он там сидит, среди своей благородной семьи, направив на меня благосклонный взгляд, меня охватило страшное подозрение, что он мог привести меня сюда, чтобы я заняла место рядом с ним.
Внезапно всё встало на свои места. Он пошёл в Тенненбоде не только для того, чтобы установить дипломатические отношения, нет, он искал невесту. Сколько подходящих для него женщин существует ещё в этом мире? С его точки зрения, скорее всего, одна или две. Мой дедушка был родом из семьи фон Некельсхайм и таким образом в моих жилах течёт кровь даже двух королевских семей. Конечно Энакин знал это очень хорошо, и в его глазах я, вероятно, была воплощением идеальной жены.
Видимо он никогда не планировал идти дружественным путём, и насильно вогнал клин между мной и Адамом.
Но он не знал, что ещё я надеюсь найти в Антарктике, а также, на что меня делает способным отчаяние.
На глаза навернулись слёзы, когда я садилась. Рыдание, застрявшие в горле, я проглотила, и сделала глубокий вздох, чтобы восстановить самообладание. Нельзя показывать здесь свою слабость, в противном случае даже последняя надежда будет напрасной.
- Как я слышал, вы плохо себя чувствовали на этой неделе, - спросил отец Энакина, пока вносили первое блюдо.
- Легкая простуда, - ответила я, заставив себя улыбнуться.
- Сельме уже намного лучше, - добавил Энакин.
Я проглотила замечание о том, что могу сама за себя говорить и добавила:
- Я ни в коем случае не хотела пропустить этот вечер. Как часто можно встретить шанс познакомится с такой замечательной страной.
С высоко поднятой головой я улыбнулась собравшимся и заработала благожелательные кивки.
Гвидо Арпади польщённо улыбнулся.
- Здесь действительно есть много чего, на что стоит посмотреть. Обязательно сходите к горячим источникам! Я обожаю это место. Моя жена каждый день ходит туда купаться, и я уверен, что благодаря этому ритуалу она так прекрасно выглядит, - Гвиндо Арпади улыбнулся своей жене, которая сидела рядом с ним, скромно опустив глаза.
Видимо кроме королев минувшей монархии, женщинам высшего класса не разрешалось действовать уверенно, заметила я, разглядывая опрятный внешний вид жены Гвидо Арпади. Она заколола свои тёмные волосы в такую же искусную причёску, какую сделала сегодня вечером я, только в её волосы были вплетены ещё переливающиеся жемчужины, благодаря которым она действительно выглядела как королева.
- Звучит замечательно, - сказала я, не отрывая взгляда от робкой королевы, которая казалась больше аксессуаром, чем индивидуумом. - Эникан уже хотел показать мне сегодня ваш семейный музей. Я с нетерпением жду, когда его увижу.
- Значит он сразу выбрал самое лучшее, чтобы произвести на вас впечатление.
Гвидо Арпади сделал глоток из своего бокала и произнёс тост в честь богатства Антарктики, к которому с энтузиазмом присоединилась вся компания за столом.
После ужина Энакин вывел меня из салона, и мы прошли через парк замка к прилегающему музею.
Так как мы были единственным посетителями, я предположила, что хранящиеся здесь сокровища доступны только для феодального общества. Моя надежда, что грааль патрициев находился среди этих сокровищ, выросла.
Но как же мне его идентифицировать? Я понятия не имела, как он выглядит. Единственное, что я знала это то, что ему примерно 2000 лет и что он укрепляет власть семьи Арпади. Как именно я его опознаю, было не ясно, я могла только надеяться, что Энакин даст мне какую-нибудь подсказку.
С чрезмерным энтузиазмом я оценила корону Милларда, которую Энакин показал мне в первую очередь. Она действительно была изумительной и наверняка бесценной. Сделанная из чистого золота, на ней красовались пять драгоценных камней, из которых каждый был размером с куриное яйцо.
- Корону одевает только правящий король на самых больших праздниках, - объяснил Энакин. - На Рождество, это как раз снова произойдёт. Парад в праздничные дни - это традиция.
- Корона действительно достойна короля, - сказала я под впечатлением. - А аллеи и улицы Антарктиды превосходные кулисы для парада.
Энакин прислонился к витрине и посмотрел на меня.
- Что с тобой? - спросил он совершенно неожиданно.
- А что со мной не так? - небрежно спросила я в ответ, в то время, как моё сердце неистово стучало от волнения.
Я перегнула палку? Он заметил мой маскарад и теперь разоблачит меня?
- Ты ведёшь себя необычайно мягко, - сказал он, задумчиво вытянув губы в трубочку. - Это кажется мне странным.
Я лихорадочно размышляла, как спасти ситуацию.
- Знаешь что, Энакин, - в конце концов сказала я. - Я соврала насчёт простуды.
Я посмотрела на него с вызовом.
- Я уже догадывался, - улыбнулся он, уверенный в победе и оттолкнулся от витрины.
- Правда в том, - продолжила я твёрдым голосом, - что мне нужно было время, чтобы подумать.
- Правда?
Энакин смотрел на меня, будто ожидал пощёчину. В этот момент я поняла, что он боится того, что я отвергну его. Глубоко внутри он видимо действительно надеялся, что всё это было по-настоящему. Что его план, переманить меня на свою сторону сработает.
Но его представления о любви были так далеки от моих, что нас никогда в жизни не будет связывать больше, чем ненависть.
- Я пришла к выводу, что ты прав, - сказала, глядя ему прямо в глаза.