Что мне ещё оставалось, кроме как кивнуть и поклясться себе, что Энакин когда-нибудь заплатит за это.
Прежде чем я смогла спасти записку Анны, Энакин взял меня за руку и хотел вывести из комнаты.
- Подожди! - сказала я в панике, я должна подобрать эту записку, прежде, чем она попадёт кому-то в руки. Я не могла пропустить этот шанс.
- Мне ещё нужно в уборную.
- Это обязательно? - застонал Энакин.
- Ты хочешь прервать парад, потому что невесте приспичит в туалет?
Энакин проворчал что-то непонятное и вышел за дверь.
Я нырнула под туалетный столик и взяла сложенный лист бумаги в руку. Потом исчезла в ванной комнате и встала за дверь. Быстро и нетерпеливо я развернула записку.
Она нарисовала мне карту Антарктики. Я узнала большую площадь и замок. Далеко за пределами поселения Анна нарисовала пещеру и написала рядом женщина во льду.
Я знала дорогу, нужно было только дойти до горячих источников, а потом тропинка вела круто вверх в стену изо льда. Я уже часто сидела в горячей воде и рассматривала крутые стены, где заканчивалась Антарктика. Где-то там должен находиться вход в пещеру.
- Нам пора, - услышала я голос Энакина за дверью.
- Сейчас выйду, - крикнула я и быстро сложила бумагу. Потом засунула её в лифчик, где уже хранила записку, которую когда-нибудь заставлю взять с собой Снежного гнома.
Нужно будет позаботиться об этом позже, позже, когда я уже буду замужем. Мне стало плохо, когда я выходила из ванной.
Я бросила последний взгляд на комнату, в которой жила теперь уже два месяца, потом поспешила в коридор. Будет ли Эникан настаивать на том, чтобы мы жили вместе, когда поженимся?
Я понятия не имела, но лучше пока не размышлять над этим, в противном случае меня, наверное, стошнит, и я неизбежно испорчу чудесное платье, которое было на мне одето.
Уже в вестибюле я услышала бормотание тысячи глоток, которые пришли, чтобы увидит, как кронпринц получит желаемое и всё-таки женится на сбежавшей невесте.
Как загипнотизированная, я следовала за Энакином, который сопровождал меня из моей комнаты в вестибюль. Мне всё казалось таким нереальным. Я ничего не хотела настолько сильно, как наконец проснуться из этого бесконечного кошмара.
Но жестокий фильм, в котором я застряла, не прерываясь шёл дальше. Моё сердце было пустым и холодным, я даже не могла больше испытывать грусть из-за того, что Адама нет рядом. Потому что в таком случае нужно было надеяться на то, что в моей ситуации ещё может что-то измениться. Но надежда сегодня полностью оставила меня.
Энакин взял меня за ледяную руку, но не так, как держат за руку, когда ищут близость человека. Он держал мою руку так судорожно крепко, как будто боялся, что я вырвусь и убегу, как только представиться случай.
Когда я садилась в сани, в которые был запряжён снежный дракон, было такое ощущение, что вместо желудка у меня в животе кусок льда. Дракон узнал меня и издал успокаивающее шипение. Но он не мог утешить, потому что я чувствовала себя так, будто направляюсь на свои собственные похороны.
Сани резко тронулись, и я отметила, что нас сопровождают несколько охранников. Видимо Энакин считал, что я представляю огромный риск или хотел изо всех сил доказать отцу, что он в состояние охранять женщину.
Когда мы медленно спускались вниз, отъезжая от замка, люди выстроились вдоль аллеи, как это уже было на Рождество. Но улицы и площади не украсили, также Арпади отказались сегодня от длинной поездки через город. Обоз направился прямо на большую площадь, где народ уже ждал знатных особ. Я сразу же увидела, что побег сегодня невозможен.
Вокруг трибуны соорудили ограду из ледяных блоков, отделяющую дворянство от народа. Намеренно или нет, она символически подчёркивала, как функционирует это общество. Я неохотно вышла, когда сани остановились перед трибуной. Сразу же команда Морфия заняла место недалеко от моего стула.
С застывшим лицом, я позволила Энакину провести меня наверх по лестнице. Тишина на огромной площади была жуткой. Никто не говорил и не смеялся, над головами даже не дул ледяной ветер.
Словно марионетка, я села на стул, скользя взглядом по лицам людей, стоящим далеко от меня, так что я едва могла различить детали в толпе. Сегодня никто не сможет позвать меня спуститься с трибуны, никто не спасёт от того, что меня ждёт.
Высокий тон скрипки резал воздух, а звуки легко поднимались вверх. Мелодия была прекрасна, но она больше не достигала моего сердца. Оно было холодным, потеряло всякую надежду. В моей душе больше ничего не осталось, что могло бы звучать и вибрировать.
Последний тон замер, и Гвидо Арпади встал. Он подошёл к небольшому подиуму и начал говорить о красоте и уникальности Антарктики. О прекрасных людях, живущих в этой стране и счастье, что ему и его семье так повезло быть здесь.
- И чтобы это прекрасная история нашей страны не закончилась, - продолжил он радостно, - мой сын Энакин Арпади возьмёт в жёны Сельму фон Норденах. Таким образом королевские линии соединятся и ещё больше укрепят нашу страну.
Он кивнул нам, и Энакин заставил меня подняться. Ноги казались какими-то странно онемевшими, как будто вовсе не принадлежали мне. Я почувствовала, как зашаталась, холод всё продолжал распространяться во мне. Холод, из которого казалось состоит вся эта страна.
Только благодаря тому, что Энакин всё ещё крепко держал меня за руку, я смогла пройти вперёд, пока не оказалась рядом с Гвидо Арпади. То, что я здесь делала, было так неправильно, так ужасно неправильно.
Мой взгляд затуманили слёзы, когда отец Энакина произносил брачную речь и в ожидании спросил Энакина, хочет ли тот взять меня в жёны.
Его «Да» прозвучало как раскат грома в моих ушах. Было неизбежно то, что должно произойти, и мой разум стал внезапно совершенно пустым.
- Хочешь ли ты Сельма фон Норденах взять в мужья Энакина Арпади?
Вопрос громко завис между нами. Гвидо Арпади строго на меня смотрел. В этом взгляде было столько гнева, столько ожиданий и в то же время обещание, что, если я сейчас скажу нет, он не проявит милосердия. Но «Нет» вертелось у меня на языке и не собиралось исчезать. Я не хотела выходить за Энакина. Существовал только один мужчина, за которого я желала выйти замуж. Но шанс, быть счастливой с Адмом, я упустила. Он отвёл меня в таинственный сад и предложил остаться там. Но я отказалась, а теперь глубоко сожалела о своём решение.
Я уже открыла рот, чтобы ответить, когда подняла взгляд и посмотрела на людей, стоящих передо мной.
В тот момент, когда я хотела повернуться и вынужденно сказать «Да», я увидела вдалеке какую-то оранжевую вспышку.
Я удивленно присмотрелась.
Действительно! Посреди толпы сверкала оранжевая точка. Маленькое, едва заметное сияние, которого там не должно было быть. Теперь вдруг появились две точки, потом три, четыре, пять, потом их стало столько много, что я сбилась со счета.
Энакин и Гвидо тоже заметили и испуганно повернулись.
Свечение усиливалось, и я увидела, что каждый человек зажег над головой огненный шар. Там стояли не люди. Это были маги, обнаружившие, что скрывается у них внутри. Это был потрясающий момент, даже Энакин в ужасе отпустил мою руку и отшатнулся назад, как будто боялся, что эти шары превратятся в орудия.
В толпе раздался голос, тоненький голосок, снова и снова кричавший что-то. Теперь к нему присоединились остальные голоса, и я начала понимать, что кричали стоявшие передо мной маги.
- Свобода! - хором орали они, их голоса становились все громче и громче.
У меня по спине пробежали мурашки, когда я поняла, что только что стала свидетельницей революции.
В этот момент я увидела, как первый ряд начал притеснять Морфея и его охранников. Морфей не знал, что делать. Он в полном недоумении смотрел то на магов, то на Гвидо Арпади, как будто ожидая приказа или какого-то решения.
Дворяне позади меня испуганно перешёптывались и в недоумение смотрели на непривычно решительную толпу.
Гвидо и Энакин тоже всё ещё безмолвно стояли, словно окаменев, в то время как море из огней покачивалось и становилось всё беспокойнее. Они хотели услышать точку зрения своего короля.
- Подавите восстание! - хрипло прошептал Гвидо Арпади.
- Вы ведь это не серьёзно! - крикнула я. - Эти люди хотят перемен. Дайте им то, чего они требуют без кровопролития!
- Никогда! - крикнул Гвидо Арпади, - Морфий подави восстание!
Энакин схватил меня за руку, чтобы я не смогла убежать.
Морфий в ужасе посмотрел сначала на Энакина, потом на Гвидо Арпади. Перед ним стояло несколько тысяч магов, которые между тем вполне хорошо знали, что у них есть магические способности. Я почувствовала, что успокаиваюсь. Эти люди больше не беспомощны. Совет очень хорошо проинформировал, на что способен каждый из них. Я восхищалась, насколько хорошо организованны маги Антарктики. Если бы в Объединённом Магическом Союзе тоже имелся такой совет, было бы намного проще сформировать сопротивление.
Беспокойство становилось всё громче, в то время как Морфий колебался и не мог решиться вступить в борьбу с собственными людьми. Я не могла его в этом винить.
Морфий и его команда насчитывала не более тридцати человек. И даже если они сражаются лучше, всё равно даже близко не смогут противостоять решительно настроенной толпе.
Внезапно Энакин поднял руку и издал решительный вой. Видимо он стремился всеми силами обеспечить тишину, чтобы закончить свадебную церемонию.
В тоже момент, когда я поняла, что он собирается сделать, я уже отреагировала. Я вырвалась из его хватки быстро повернувшись, вращаясь дальше, я сделала глубокий вдох, рёбра моих ладоней ударили по направлению Энакина, и ветер, который я произвела, подействовал как оружие, так сильно он ударил в грудь Энакина, а также сбил с ног Гвидо Арпади.
Оба полетели назад, врезавшись в ряд стульев и сорвали с мест нескольких кричащих патрициев. Одно мгновение я даже подумывала убить его, чтобы избавиться от проклятия. Но прежде чем смогла принять решение, на трибуну прыгнул невысокий человек, обе его руки были подняты над головой.
Я сразу узнала Анну, когда она подбежала ко мне, взяла за руку и резко подняла её вверх. Раздавшееся ликование, когда я стояла с ней перед толпой, было оглушительным.
- Свобода для Антарктики! - скандировала теперь Анна, и толпа ответила тысячью голосов.
- Теперь тебе нужно идти, - прошептала она, и я увидела беспокойство в её глазах. - Сегодняшняя ночь наша! Мы позаботимся об Арпади. Найди свою мать, а потом для будет безопаснее, если ты покинешь Антарктику.
Я испуганно взглянула на неё, в то время как началась суматоха, и первые огненные шары полетели в трибуну, где Энакин и Гвидо Арпади выбирались из стульев. Полный ненависти взгляд Гвидо Арпади потряс меня. Конечно он во всём винил меня, и кажется в этом была доля правды.
- Я хочу вам помочь, - сказала я.
- Совет решил, что тебе лучше уйти, и в этом ничего не изменилось. Если не хочешь оказаться вместе с Арпади в одинокой темнице, тебе стоит воспользоваться случаем. Сегодня ночью мы собственными силами хотим добиться нашей свободы.
Анна отодвинула меня в сторону и подняв руки, снова закричала:
- Свобода для Антарктики.
Народ больше невозможно было удерживать. В ярости маги с поднятыми вверх огненными шарами бросились на трибуну, а я решила последовать совету Анны и обезопасить себя.
Я закрыла глаза, и мои крылья прорвались через свадебное платье на спине. Прыгнув вверх, я поднялась в воздух и полетела, так быстро, как могла. Как раз вовремя, прежде чем первые маги штурмовали трибуну и набросились на Гвидо Арпади. Наблюдая за тем, как люди хватают аристократов, во мне прорвалась дамба.
Это был шанс вернуть мою собственную жизнь. Шанс, от которого я уже давно отказалась.
Но я также была достаточно свободна, чтобы найти маму, и лишь потом исчезнуть. Это, скорее всего, был мой последний шанс добиться здесь чего-нибудь. Я полетела не в сторону дверей, а описав дугу, направилась к горячим источникам. Пока я летела, я вытащила набросок, который дала меня Анна и проверила, правильное ли я выбрала направление.
Внезапно я почувствовала жалящую боль в ноге. Я повернула голову и увидела позади Энакина. Он тоже поднялся в воздух и следовал за мной с огромной скоростью, обстреливая острыми ледяными стрелами. Внизу я увидела, как маги одержали полную победу над аристократами, они все восторженно кричали. Казалось никто не заметил, что Энакин ускользнул и был полон решимости помешать мне покинуть страну.
Еще одно острие попало мне в спину, и от испуга я выронила записку Анны. Я почувствовала, как по спине заструилась теплая кровь. Нет! Наконец-то я нашла след, ведущий к матери и была так близко к цели, я не могу позволить, чтобы мне помешали пойти по этому следу.
Но когда в меня попала еще одна стрела и я закричала от боли, я потеряла надежду, что смогу сбежать от Энакина без боя и что смогу в этот момент найти свою мать.
Я должна спасти свою жизнь, если хочу ещё раз увидеть Шёнефельде. Я быстро посмотрела назад и увидела, что Энакин следует за мной на большом расстояние. Ещё есть шанс добраться до спасительного выхода. Я изменила направление и направилась к двери в Шёнефельде. Энакин следовал за мной по пятам. Меня отделяли от двери ещё только сто метров, когда мне в бок попала ещё одна болезненная стрела, и я почувствовала, что она впилась глубоко в плоть.
В этот момент я поняла, что нужно сражаться. Под огнём Энакина я не смогу пройти живой через дверь. Я обернулась с искажённым от боли лицом.
Теперь были только он и я. Всё зависело от того, насколько хорошо я смогу сосредоточиться.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, потом дала волю мыслям, представляя себе огонь. Вокруг меня распространилось тепло, становясь всё сильнее. Когда я снова открыла глаза, я увидела пламя, окружающее меня. Кольцо из огня защищало меня от ледяных стрел Энакина.
На одно мгновение у Энакина отвисла челюсть. Он никогда не догадывался на что я способна, и я наслаждалась этим выражением на его лице.
Но Энакин на удивление быстро пришёл в себя. Он поднял руки, вызывав шторм, из-за которого моё пламя на короткий момент беспорядочно закружилось.
Мои силы постепенно ослабевали. Я чувствовала, как сложно сохранять защитное кольцо. Раны непрерывно кровоточили, а потеря крови лишала медленно, но верно сил.
Я ещё раз сосредоточилась на дыхательных упражнениях, я много раз тренировалась выполнять их, и в последний раз мобилизовала силы. Прежде чем Энакин собьёт меня с искусственного неба, был ещё крошечный шанс, который я могла использовать. Заклинание крови.
Я подняла руки и сосредоточилась на жидкости в теле Энакина. С моим умением мне было ещё далеко до этого заклинания, но ведь нужно только на пару секунд отвлечь Энакина, чтобы сбежать через выход.
Я хотела заморозить воду в его теле и правда, по его испуганному выражению лица я увидела, что чего-то добилась. Недостаточно, чтобы причинить ему серьёзный вред, но достаточно, чтобы выиграть немного время.
Его лицо застыло, а взмах крыльев замедлился. Он опустила на землю, а я использовала шанс, который мне представился и помчалась прочь, хотя у меня кружилась голова, а из-за прикладываемых усилий кровь из тела вытекала ещё быстрее.
Но у меня не было времени позаботиться о ранах. Я перелетела через незащищённую стену и понеслась к спасающей двери. Ещё когда я врезалась в дверь, я начала говорить вербальное заклинание. Вокруг меня ударяли огненные шары. Из-за паники я запуталась, и мне пришлось повторять заклинание ещё раз.
Огненных шаров становилось всё больше. Я повернулась и увидела, как Энакин снова набирает высоту. Но между тем маги заметили, что он сбежал и последовали за ним. Это были их огненные шары, наполнившие воздух. Всё больше магов стекалось к выходам и стреляло в Энакина оранжевыми шарами, и всё чаще шары попадали в него. Я повторила вербальное заклинание и наконец дверь открылась. Последнее, что я увидела, это искажённое от ярости и боли лицо Энакина, когда я отвернулась и прошла через дверь.
Но даже когда дверь захлопнулась за моей спиной, и я стояла в темноте руины, я всё ещё не чувствовала себя в безопасности. Возможно Энакину удастся освободиться, и он последует за мной. В Шёнефельде была ночь. Это означает, что свидетелей рядом не будет, если он захватит меня в лесу врасплох и потащит обратно в Антарктику.
Я, спотыкаясь, принялась выбираться из руины, длинное платье цеплялось за каменные выступы, было такое ощущение, как будто меня хватают руки и хотят удержать в этом тёмном подземелье.
Я в панике неслась дальше, и теперь в полную силу почувствовала болезненные раны.
Меня бросало то в холод, то в жар, когда я спотыкаясь, шла в тонком, белом платье по мокрому снегу. Но не смотря на панику, которая полностью завладела мной, я всё же замечала деревья вокруг, раскачивающиеся на холодном ветру. Ветви сосен так мягко шелестели, как будто проводишь рукой по ткани, таким нежным был звук и так ясно звучал в моих ушах. После того, как я привыкла слышать только треск и хруст мороза, таинственное шелест ночного леса звучал как божественное обещание.
Но постепенно чудесный звук ускользал, и я чувствовала, как теряю сознание. Я хотела сосредоточится на дыхание. Где-то в книге из Мантао, много недель назад, я читала в абзаце о самоисцелении. Теперь я проклинала себя за то, что в пользу какой-то техники боя, я только быстро пробежала его глазами.
Мне было плохо, когда я добралась до тропы, перед глазами всё расплывалось. Казалось, будто ко мне направляется тёмная фигура. Потом силы меня покинули, и я упала в ледяной снег.
Таинственный сад
Слабый ветерок медленно кружил над лугом белые семена ивы, словно снежинки. Всё было погружено в золотистый, спокойный свет. Воздух пах летом, травой и цветами, а тихое жужжание насекомых подчёркивало сцену, как нежная мелодия.
Во всё это, гармонично вписывался тот факт, что я не чувствовала боли.
Странно! Мне казалось, что я должна ощущать боль, что случилось что-то тёмное и угрожающее. Этот факт шевелился где-то на пороге сознания.
И как бы я не старалась прогнать темноту и задержаться в золотисто-светящейся идиллии, она всё же неудержимо затекала мне в голову, постепенно наполняя воспоминаниями о случившемся. Сцены боя были мне чужды. Перед глазами снова так ясно появилось взбешённое лицо Энакина, как будто кто-то заснял его фотоаппаратом высокого разрешения и выжег в моих мозговых извилинах. И всё же я отодвинула это воспоминание прочь, как будто оно было не моим.
Но постепенно всё неумолимо соединялось в общую картину, и я, хотела того или нет, должна была посмотреть правде в глаза. Население Антарктики восстало против Арпади и свергло их с трона.
Я, тяжело раненая, сбежала из этого переполоха, после того, как совет граждан Антарктики практически выставил меня за дверь. И снова мне пришлось покинуть Антарктику, не найдя родителей. Меня охватило жгучее разочарование, которое, однако, быстро сменилось другими мыслями.
Кажется, меня кто-то спас. Спас? Почему-то это не совпадало с моим нынешним состоянием. Я должна испытывать невыносимую боль, в конце концов Энакин несколько раз настолько сильно ранил меня, что потеря крови окончательно лишила меня сознания. Странно, может ранения были такими сильными, что я умерла и теперь нахожусь в спокойном месте в Виннле, где встречаются души умерших.
Но голубое небо надо мной, со своими маленькими, нежными, похожими на вату облаками, казалось таким настоящим. Но где же тогда солнце? Свет был, а солнца нет.
Неожиданно мне стало ясно, где я, но прежде всего с кем. Я знала только одно место, где погода, даже зимой, всегда была великолепной, и только одного человека, у кого был ключ к этому месту - к Таинственному саду.
Я резко села и посмотрела в обеспокоенные глаза Адама. Тёмно-синий цвет был почти чёрным, так сильно полыхал его взгляд. Я почувствовала себя так, будто вспыхнула пламенем, таким интенсивным был жар внутри, вызванный его присутствием. Он изменился, и мне понадобилось какое-то время, чтобы заметить детали. Под его глазами были тёмные круги, а лицо покрыто колючей бородой, как будто он не брился целую вечность.
Меня сразу же наполнила тревога, и в тоже время в сердце потекло счастье, такое чистое и ясное, какого я никогда ещё не испытывала раньше. Я хотела поднять руку и погладить его по щеке, хотела прижать его к себе и никогда больше не отпускать, но остановилась.
Моя грудь была готова разорваться на части, так сильно стучало сердце в этот момент, но меня охватила непоколебимая истина. Даже если я всё ещё люблю его так сильно, что моё сердце бьётся только для него, всё же мне было известно, что он отвернулся от меня.
Я ранила его, а он поверил в ложь Энакина. Он верил, что я добровольно ушла с Энакином. Он принял предательство за правду и сблизился со Скарой.
- Сельма, - сказал он глубоким голосом, как будто должен был убедиться в том, что это действительно я. Потом осторожно положил свою руку на мою.
- Нет! - произнесла я дрожащим голосом и высвободила руку.
Это был болезненный, но необходимый рефлекс. Мой голос задрожал ещё сильнее, когда вернулись воспоминания о той ночи, когда я напала на Адама, а с воспоминаниями пришёл страх.
- Это из-за него? - голос Адама прозвучал холодно.
Он испытующе посмотрел на меня, и из-за этого взгляда мой страх перерос в панику. Значит я действительно потеряла его.
- Нет, - слабо прошептала я.
Я хотела объяснить всё с самого начала: о том, что произошло, но на мне всё ещё лежало проклятье.
Я подумала об огненном кольце, с помощью которого держала на расстоянии Энакина. Такого нападения Адам не будет ждать, и именно это подвергнет его жизнь абсолютной опасности.
- Лучше не задавай мне никаких вопросов! - попросила я.
Мой страх, причинить Адаму боль, остался прежним, и я закрыла глаза, чтобы они не начали вновь оглядываться по сторонам в поисках острых предметов.
Если он снова захочет узнать, где я была и что случилось, мне просто нужно молчать. Тогда с Адамом ничего не случиться. Если я не буду отвечать на его вопросы, это, определённо, будет самым действенным методом. Моё поведение, в любом случае, нельзя простить, не говоря уже о понимании.
- Нам нужно поговорить!
Он положил свою руку на мою, и тепло, которое затопило меня, было таким соблазнительно знакомым и исцеляющим, что я проявила слабость и не смогла убрать руку во второй раз. Я лишь беспомощно вздрогнула, и на этом попытка высвободить её закончилась.
С губ сорвался тоскливый вздох, а моё холодное сердце вновь начало чувствовать и пылать. Я так сильно тосковала по близости Адама. Эта тоска накрыла меня с головой, и была такой болезненно прекрасной, что меня охватило искушение забыть о том, что Энакин наложил на меня проклятье. По крайней мере на один крошечный, утешительный момент. Но жизнь Адама была слишком высокой ценой за моё эгоистичное счастье.
Я зажмурилась.
- Я не буду задавать тебе неправильных вопросов. Торин объяснил мне, что с тобой случилось, - тихо сказал он.
Прошло какое-то время, лишь потом его слова дошли до меня.
Я осторожно открыла глаза и удивлённо посмотрела на Адама.
- Он смог поговорить с моей бабушкой? - спросила я с надеждой в голосе. Она будет знать, как мне помочь.
Но когда Адам затряс головой, надежда сразу исчезла. Неожиданно его взгляд стал серьёзным, а из-за измождённого выражения, лежащего на его щеках, он казался ещё мрачнее и опаснее, чем я когда-либо видела.
- Мне нужно знать только одно, - он твёрдо смотрел мне в глаза, а его голос не допускал возражений. - Ты что-то к нему испытываешь?
- Да, - я выпрямила плечи и не моргнув, ответила на измученный взгляд Адама. - Я чувствую ненависть, бесконечную ненависть.
Я отметила его облегчённый кивок.
- Ты вышла за него замуж?
- Нет, - холодно ответила я. - Расскажи мне обо всём, что случилось, - тихо попросила я.
Я должна знать, что с ним произошло.
Адам смотрел на меня некоторое время, как будто ему нужно было подобрать слова или признаться себе в чём-то, что было неприятно.
- Когда ты отослала меня прочь, я был сбит с толку, - начал он. - Твоё поведение причинило мне боль. Я не понял тебя и отдалился. Это была роковая ошибка, - голос Адама стал холодным.
- Нет, - сказала я, накрыв в утешение его руку своей. - Моё поведение было непростительным.
Но Адам покачал головой.
- Я упустил драгоценное время. Я был зол и разочарован, - Адам колебался, признавая свою слабость. - Слишком поздно я доверился Торину, и мы начали следить за тобой и собирать информацию. Появилась связь с Арпади, и я просто не мог в это поверить.
- Торин был у меня, - сказала я, побуждая его таким образом продолжать.
- Да, Торин был у тебя и частично понял, что случилось. Мы сразу же отправились в Темаллин, чтобы попросить твою бабушку о помощи. Я думал, что в Шёнефельде ты в безопасности. Почему ты просто не осталась дома?
- Это была ложь, - потрясённо сказала я. Адама даже не было в Шёнефельде, когда Энакин угрожал его убить.
- Я хотела сама избавиться от проблемы, - тихо призналась я.
Теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что это было одно из моих самых необдуманных решений.
- Упрямица, - сказал Адам, и я увидела, как на его губах появилась крошечная и знакомя улыбка.
- Сам, - ответила я, но мне было ещё сложно улыбаться.
- Когда мы вернулись в Шёнефельде, ты исчезла, и было только одно объяснение. Ты снова пошла к нему и осталась.
- Не по доброй воле, - тихо сказала я, и воспоминания о длинных неделях в Антарктике нахлынули на меня.
- После нашего возвращения из Темаллина я больше не отходил от этой двери, и мы по очереди с Торином дежурили в старой руине. Я каждый день проклинал себя за то, что в самый решающий момент потерял самообладание, что меня не было рядом, и я не смог остановить тебя, когда ты вошла в эту дверь.
- Ты меня ждал? - я недоверчиво, смотрела на него. Он все эти недели провёл на другой стороне двери?
- Каждый день и каждую ночь, - нежно ответил он. - А ты что думала?
- Я думала, что ты бросил меня. Учитывая то, как сильно я тебя ранила, я бы это поняла. Твоя нога..., - я замолчала, потому что воспоминание причиняло боль даже спустя такое долгое время.
- Это была ошибка, - прошептал он с болью в голосе. - Я принял совершенно неверное решение. С самого начала не нужно было отпускать тебя. Не отходить даже на метр. Я сомневался, и это была самая большая ошибка в моей жизни.
Я хотела сказать ему, что он не виноват, что я не приняла бы от него помощи, даже если бы он попытался помочь. Но просто больше не смогла выговорить ни слова. Слёзы бежали по щекам, и я начала безудержно рыдать.
Я думала, что всё потеряла, и теперь, когда узнала, что это не так, совершенно расклеилась.
- Всё закончилось. Торин запечатал дверь. Никто не сможет последовать за тобой, - настоятельно прошептал Адам, и в этот момент мой взгляд упал на его руки.
Костяшки его правой руки были стёрты до крови, а под царапинами проглядывали синяки. Когда он заметил мой взгляд, он спрятал свою правую руку под левой.
- Что случилось? - всё же спросила я. Раны были ещё довольно свежими.
- Он был в списке гостей на зимнем балу. После того, как я ждал тебя неделями, и мой страх, что я никогда тебя больше не увижу, становился всё сильнее, я должен был призвать его к ответу. Когда он сказал, что женится на тебе, и что я не в силах помешать этому, я потерял контроль, - Адам спрятал свою руку, накрыв другой. - Чёрная гвардия заперла меня на ночь. Когда меня снова выпустили, он исчез.
- Ты избил его? - я подняла взгляд.
- Да, - сказал Адам. - Но какая в этом была польза? Я упустил шанс. Мне жаль, что я так с тобой поступил, - вздохнул Адам, нежно обхватив моё лицо руками, как будто я была маленькой, хрупкой пташкой, и в этот момент именно так я себя и чувствовала. - Мне так жаль, что я сомневался. Я проклинаю себя за то, что не послушал тебя. Ты с самого начала говорила, что у тебя плохое предчувствие насчёт него, - продолжил Адам.
Меня охватила дрожь, когда я подумала о том, как всё началось. Если бы я только не последовала за ним в Антарктику. Но Адам замер, истолковав мою дрожь иначе.
- Я так сильно обидел тебя, что ты больше не можешь быть со мной? - спросил он, и боль, прозвучавшая в его словах ранила мне сердце. - Как ты можешь доверять мне после того, как я бросил тебя в беде?
- Нет, - быстро ответила я, качая в подкрепление моих слов головой.
Ведь всё было совсем наоборот. Это я была той, кто вёл себя более чем странно.
- Ты нужен мне. Ты должен быть сильным за меня, когда я больше не могу.
Его взгляд стал мягким, и он накрыл мой подбородок рукой. Потом вытер слёзы со щёк.
- Как я ещё могу быть сильным, когда так боюсь потерять тебя? - слабо спросил он. - Я не вынесу, если ты ещё раз исчезнешь.
- Между нами не должно быть секретов. Никому не позволяй встать между нами. Ты должен мне это пообещать. Каким-то образом мне нужно рассказать тебе, что случилось, - я снова всхлипнула.
Я так хотела избавиться от ноши. Больше ни секунды не желала скрывать что-то от Адама.
- Тебе не нужно рассказывать, не сейчас. Не спеши! Возможно нам удастся каким-нибудь образом обойти заклинание. Но мы в безопасности, и у нас полным-полно времени. Нет ничего, из-за чего нам нужно торопиться.