Наряду с проблемой возникновения книг Нового Завета у его критиков существует еще один камень преткновения — проблема восстановления начала христианской истории, конкретно: истории жизни и деятельности Иисуса и апостольской церкви. Уже вскоре критики пришли к заключению, что Евангелия дают нам искаженный образ исторического Иисуса. Д. Ф. Штраус (1936) первым, будучи подвержен сильному влиянию рационализма Реймаруса и введенному Габлером понятию мифа, заявил в своей сенсационной книге «Жизнь Иисуса», что Новый Завет нужно понимать как миф. Евангелия (написанные лишь после смерти Иисуса Христа) должны рассматриваться лишь как воспроизведение веры в мифическую природу Иисуса, которой ученики «наградили» своего Учителя, и главным образом после того, как они начали видеть в Иисусе «исполнение пророчеств Ветхого Завета». Согласно «разъяснению» Штрауса, истинное значение заключенной в этом мифе «идеи» заключается в том, что через нее человечество начинает осознавать себя «Богом во плоти».
Тем самым Штраус дал толчок, пробудивший целое новое направление в мышлении, в честь чего Баур провозгласил все Евангелие от Иоанна совершенно неисторическим и содержащим лишь «идею» о Христе. Таким образом, критики могли лишь надеяться обнаружить в Евангелиях что-то об историческом Иисусе. Далее, возникшая (вышеназванная) литературная критика стимулировала появление исторической критики, и теперь У. Уирид (1901), переплюнув Штрауса, мог смело подать идею о том, что Иисус Сам никогда не представлял Себя Мессией. Идея о Мессии должна была быть изобретением первых христианских общин, поэтому Марку и пришлось написать свое Евангелие, чтобы «объяснить», как Иисус мог превратиться в Мессию, никогда не говоря об этом в Своих проповедях. Это недоразумение должно было «объясняться» утверждением, что Иисус, очевидно, считал Себя Мессией, но запрещал другим говорить об этом (ср. Map. 1, 34.44; 3, 12; 5, 43; 7, 36; 8, 26.30; 9, 9). Также и Веллхаузен (1905) утверждал, что Иисус был просто иудейским учителем, называвшим Себя «Сыном Человеческим», но в очень простом смысле: «Я, человек…»
|
|
На рубеже веков, как мы уже видели, появился и религиозно-исторический метод анализа, искавший параллели в культуре и религии греков и римлян (П. Вендланд, 1907), персов и египтян (Р. Райтценштайн, 1921). В. Бюсси (1906) принялся за религиозно-историческое изложение книги Откровения, другие делали попытки изложить крещение, вечерю и структуру первохристианской общины в свете языческих культур (см. К. Клемен, 1924). На основе таких исследований искались пути восстановления картины жизни Иисуса и апостолькой церкви. Так, «последовательно-эсхатологическая школа» (И. Вайс, 1892, А. Шеайцер, 1906) пытались полностью «объяснить» «фигуру Иисуса» на основании еврейского апокалипсиса (символическое изображение грядущего). Предсказания Иисуса якобы не исполнились, и это имело для Него последствием распятие, а для основанной Им Церкви — подсознательное ощущение того, что Иисус никогда не придет за ней. Бюсси (1913) подобным образом «реконструирует» постепенный рост учения об Иисусе в первых христианских общинах. Так, начало свидетельству об Иисусе как «Сыне Человеческом» (понятие позаимствовано из еврейского апокалипсиса) должно было быть положено в палестинской общине. Далее, греческая община должна была первой начать прославлять Иисуса как Господа (Кириос), проложившего ей путь, как это было принято в языческих культах богов. Павел, как считается, переработал оба этих воззрения в учение о сверхъестественном искуплении, центром которого является Иисус, в то время как Иоанн под влиянием греков поднял христианство до уровня насыщенно-мифического вероучения. Ядром этой языческо-иудейской смеси должна была быть лишь простая проповедь Иисуса о милосердном Боге, прощающем грехи.
|
|
Так от самой жизни и учения Христа не осталось практически ничего. Восстановить образ «исторического Иисуса» очень сложно или вообще невозможно, так что критикам остается лишь решить вопрос о том, каким образом первохристианская община проповедовала Иисуса. В двадцатом столетии старания критиков были также направлены на установление связи между кумранскими свитками и сектой ессенеев (см. гл. 3) (см. А. Дюпон-Соммер, 1961) и еще больше — с ранним еврейским гностицизмом (мистической религиозной философией) (Е. Кеземан и Р. Булътман). Их основное внимание сосредотачивалось на Иоанне, по их мнению, воспользовавшемся мифом о пришествии Того, Кто через Свое явление и вознесение принес людям избавительное знание (гносис). Другие (К.X.Додд, 1946) видят в нем скорее влияние идеализма Платона, но все критики едины во мнении, что Евангелие от Иоанна ни в коем случае не является историческим повествованием о жизни Иисуса.
В заключение этого короткого обзора мы приходим к тем же самым опровержениям, что и в предыдущей главе. Мы видим тех же теологов (прежде всего Бультмана), ничего не оставивших от исторического Иисуса и так же пропагандирующих метод литературно-формального анализа. Теперь нам понятна связь: согласно утверждениям этих теологов, Евангелия описывают нам не исторического, реального Иисуса, а мифический персонаж, который проповедовался апостольской церковью!
|
|
Поэтому Евангелия вновь заинтересовали критиков: те надеялись обнаружить в них не какие-то новые подробности из биографии Иисуса, а историю первохристианской общины. Каждая из многочисленных литературных форм должна была быть обусловлена особой «жизненной ситуацией», обстоятельствами и потребностями первохристианской общины, и теория литературных форм видит своей задачей выявление этих особенностей и соотнесение их с конкретными «жизненными ситуациями». Теперь наша задача — внимательно рассмотреть и оценить эти методы и связанную с ними историческую критику (хотя мы имеем лишь возможность сделать это в общих чертах).
Новый Завет
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Но́вый Заве́т (др.-греч. Καινὴ Διαθήκη) — собрание книг, представляющее собой одну из двух, наряду с Ветхим Заветом, частей Библии.
История
Исходные тексты Нового Завета, появившиеся в разное время, начиная с середины I века н. э. по конец I века н.э., были написаны на греческом койне, который считался общеупотребительным языком восточного Средиземноморья в первые века н. э. Постепенно сформировавшийся в течение первых веков христианства канон Нового Завета состоит сейчас из 27 книг — четырёх Евангелий, описывающих жизнь и проповеди Иисуса Христа, книги Деяний апостолов, которая является продолжением Евангелия от Луки, двадцати одного послания апостолов, а также книги Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсис).[1]
Понятие «Новый Завет» (лат. Novum Testamentum) в нынешнем понимании встречается у апостола Павла в первом и втором посланиях коринфянам:
Он дал нам способность быть служителями Нового Завета (1Кор.11:25; 2Кор.3:6)
Также это же понятие использовал в синоптических Евангелиях сам Христос[2]:
...ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов...(Мф.26:28)
...И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая... (Мк.14:24)
...Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша [есть] Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается...(Лук.22:20)
В христианское богословие понятие «Новый Завет» было введено в конце II века —- в начале III века в трудах Климента Александрийского, Тертуллиана и Оригена[2] Хотя впервые само понятие Новый Завет (ивр. בְּרִית חֲדָשָׁה) впервые употреблено[1][3] в книге пророка Иеремии:
Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет (Иер.31:31)
В дохристианское время это же понятие Новый Завет, или Новый Союз (в смысле союза с Богом) применительно к себе использовали члены иудейской кумранской общины.[4]
Наиболее ранними из текстов Нового Завета считаются послания апостола Павла, а наиболее поздними — произведения Иоанна Богослова. Ириней Лионский считал, что Евангелие от Матфея и Евангелие от Марка были написаны в то время, когда апостолы Пётр и Павел проповедовали в Риме (60-е годы н. э.), а Евангелие от Луки немного позднее. Кроме того, по свидетельству Иеронима: «Матфей… первым в Иудее для тех, кто уверовал из обрезания, составил Евангелие Христово, еврейскими буквами и словами, кто же затем перевёл его на греческий недостаточно известно». (De vuris inlustribus III)
Авторство
Евангельские тексты анонимны[7]. Каждое из Евангелий было приписано определённому автору только в начале второго века [8].[9].
Текстология
Количество известных рукописей Нового Завета значительно превосходит количество рукописей любого другого древнего документа (24 тыс. рукописей для Нового Завета и 643 рукописи для Илиады Гомера — следующего по количеству известных списков текста). При этом временной промежуток между написанием оригинала и датой наиболее ранней дошедшей до нас рукописи Нового Завета значительно меньше, чем этот показатель для копий произведений классических авторов (250-300 лет для Нового Завета против 1400 лет для наиболее древнего надежного списка пьес Софокла, которые считаются дошедшими по сути в точном виде)[10].
Проблема языка
Первоначальное христианство говорило на языке того общества, из которого оно вышло. Во времена Иисуса Христа наиболее распространёнными языками на Святой земле были греческий (койне), арамейский и в ограниченных пределах еврейский (Mishnaic Hebrew), который употреблялся в основном как язык богослужений. Большинство исследователей считает, что первоначальные тексты Нового Завета были написаны на греческом диалекте койне, являвшемся лингва-франка в провинциях Римской империи Восточного Средиземноморья в I-м веке н. э. Позднее тексты были, вероятно, переведены с греческого на другие языки (латынь, сирийский, коптский). Высказывались предположения, в том числе и некоторыми из Отцов Церкви II—III веков, что Евангелие от Матфея первоначально было создано на еврейском или арамейском языках, а Послание к Евреям было изначально написано на еврейском языке, а затем переведено Евангелистом Лукой на греческий. Однако подобные предположения не нашли серьёзной поддержки у современных экспертов, которые на основании литературных аспектов текстов Матфея и Послания к Евреям приходят к выводу, что эти произведения также непосредственно создавались на койне.
Находящаяся в значительном меньшинстве часть учёных рассматривает арамейскую версию Нового Завета в качестве оригинальной, а греческие тексты считает переводами.