ТАПОК. Каштанов, здесь все свои. Не боись, мочи нас, как врагов народа.
КАШТАНОВ. Уродыыы!!!
Каштанов отталкивает Тапка, тот отлетает.
ТАПОК. Пацаны, он же гигант, он же всех перемолотит, хватай негру заложником!
Кашин прыгает к Ребекке, протягивает руку, чтобы схватить её за плечи, но Ребекка перехватывает его руку и проводит борцовский приём, причём, не двинув ногами. Кашин перевернувшись в воздухе, падает.
ТАПОК. Вот, какие девушки любят нашего брата!
КАШТАНОВ (хулиганам). А ну, щеглы, спрыснули отсюда.
КАШИН (резко вскочив на ноги). Пацаны, перья к бою!
Кашин и Малашин выхватывают ножи.
КАШТАНОВ. Какие непослушные детишки… придётся выпороть.
Каштанов расстёгивает китель, снимает висящий поверх штанов солдатский ремень, одним характерным движением наматывает его на руки, бляхой наперевес.
Вдруг Ребекка подскакивает к Кашину и Малашину со спины и бьёт их голова об голову – те разбредаются, схватившись от боли за черепа.
ТАПОК. Пацаны, ноги!
Тапок, Кашин и Малашин убегают.
КАШТАНОВ. Лихо ты. Зря рисковала, я бы их сам, как цуциков, отделал…
РЕБЕККА. Я мешаю тебя везде и всюду, да?
КАШТАНОВ. Да нет! Надо поговорить. Ты же сама хотела.
РЕБЕККА. Ноги ещё стоят… говори.
КАШТАНОВ. Я не знаю, что творю.
Пауза.
РЕБЕККА. Я слушаю.
КАШТАНОВ. А всё, оказывается… одна мысль – одна фраза.
РЕБЕККА (подвигав ногами, по-английски). Слава Богу, ожили ноги.
КАШТАНОВ. Нет-нет, не всё!.. чуть не забыл идею.
РЕБЕККА. Идея?
КАШТАНОВ. Да! Меня, как будто, заколдовало. Я, конечно, самый натуральный копчик свиньи, в смысле «свинокопчик». Может быть, ты, «скорпион», укусишь меня?
РЕБЕККА. Что?
КАШТАНОВ. Ну, поцелуешь! Колдовство – это отрава, яд. А у нас говорят: клин клином вышибают.
РЕБЕККА. Ты говоришь, что во мне яд!?
КАШТАНОВ. Да нет! Я же образно! Поцелуешь, и я, как в сказке, оживу?
РЕБЕККА. А если нет?
КАШТАНОВ. Тогда разойдёмся.
РЕБЕККА. Зачем? Мы уже разошлись.
Ребекка идёт прочь.
КАШТАНОВ. Ребекка!
РЕБЕККА (на ходу, обернувшись). Я устала быть с тобой. Я уезжаю.
КАШТАНОВ. Нет!
РЕБЕККА (на ходу, не оборачиваясь). Да! Прощай! Я тебя не хочу!
Ребекка уходит.
КАШТАНОВ. Вот и ладно. А-то нарожали бы мулатов, куда им потом в таком виде… соседские дети задразнили бы. Господи, Каштанов, ну, ты и осёл… со свинофермы, чёрт побери.
СЦЕНА 10. Казарма. На «тумбочке» стоит Дневальный, с закрытыми глазами. Светёлкин стоит напротив Дневального, смотрит на него. Из умывальной комнаты выходит Каштанов.
КАШТАНОВ. Светёлкин, ты чего?
СВЕТЁЛКИН. Прикинь, шестая минута пошла, а он не падает.
КАШТАНОВ. В смысле?
СВЕТЁЛКИН. Спит, стоймя, гад, и хоть бы хны. Ты-то, как сходил?
КАШТАНОВ. Я старался, что только ни вытворял – бесполезно.
СВЕТЁЛКИН. Зато Каша-Малаша с Тапком загремели!
КАШТАНОВ. В смысле?
СВЕТЁЛКИН. Ну, они ж в увольнительную ходили, их загребли. Сам полкан за ними в комендатуру поехал. За драку, что ли.
КАШТАНОВ. Во дают…
СВЕТЁЛКИН. Ты за себе переживай, как спать собираешься?
КАШТАНОВ. А что?
СВЕТЁЛКИН. Эта ж ляля твоя чёрная, тебе сегодня обязательно приснится в кошмаре. Вуду! Страшно?
КАШТАНОВ. Пусть снится.
СВЕТЁЛКИН. Почему?
КАШТАНОВ. Потому что она не страшная.
СВЕТЁЛКИН. О, полюбились, что ли?
Из дверей канцелярии выходит Барабукин.
БАРАБУКИН. Светёлкин, свободен.
СВЕТЁЛКИН. Никак нет, товарищ старший прапорщик, занят подготовкой ко сну!
БАРАБУКИН. Зубы скалишь!? Пошёл вон!
СВЕТЁЛКИН. Есть!
Светёлкин убегает.
БАРАБУКИН. Ты чего так рано, Каштанов?
КАШТАНОВ. А всё… разошлись.
БАРАБУКИН. Вон оно как. (Внимательно глядит на Дневального). Ну, ты подумай, все рекорды бьёт: одиннадцать минут не падает… (Резко оборачивается к Каштанову.) Он с ней разошёлся, видите ли… и трава не расти. А то, что девушка одна осталась, в военном городке, без российского гражданства, с непривычным цветом кожи – всё это его не волнует. Что молчим?
КАШТАНОВ. Что-то случилось с Ребеккой?
БАРАБУКИН. Даже имя ненормальное. С ней-то, слава богу, обошлось, а вот ефрейтор Тапок, с рядовыми Кашиным и Малашиным, загремели под арест вместо тебя!
КАШТАНОВ. За что?
БАРАБУКИН. Местная молодёжь в виде троих отмороженных подростков хотели бомбануть твою невесту. Это хорошо я сообразил за вами слежку организовать.
КАШТАНОВ. Она мне не невеста!
БАРАБУКИН. Тебе, Каштанов, может, и нет, а нашему взводу в частности и всему полку в целом – очень даже и невеста! Пока она приехала по этому адресу и находиться здесь, она – наша, и мы за неё в ответе! Тебя, Каштанов, точно, что ли, из фамилии вырезали?
КАШТАНОВ. Не понял?
БАРАБУКИН. Буратино – ты, понимаешь? Потому что голова из дерева! И сердце, похоже, спрессовано из древесно-волокнистой стружки. А совесть вообще – фанера.